'Разве важно это, если любишь?', думала она всякий раз, когда её ум пытался возобладать над чувствами. 'Нет!', отвечала она сама себе.
Однажды, когда казалось, что её чувство заполнило её всю изнутри и вот-вот перельется через край, затопив собой сознание, Иола отважилась сделать первый шаг. Она понимала, что такое поведение нарушит множество запретов и правил, которые окружали её с рождения. Она прекрасно осознавала, что таким образом поставит под угрозу собственную репутацию. Но, чего она никак не желала осознавать и принимать, так это то, что её чувство может оказаться невзаимным. Как и то, что своим поступком она поставит под угрозу жизнь любимого человека. Со Вон был раб, всего лишь собственность Императорской семьи. Быть может, юная принцесса и не думала осознанно так о нем, но и не заботилась о его жизни, как могла бы делать это о равном по положению человеке. А может, все было ещё проще, ведь она была так молода, и с присущим юному сердцу максимализмом, полагала, что нет ничего невозможного...
Их встречу, она планировала несколько недель. Девушка никогда не была глупой и чувствовала себя в хитросплетении дворцовых правил и интриг, как рыба в воде. Она знала расписание каждого придворного, не потому, что специально отслеживала и наблюдала за ними, просто каждый обитатель Дворца так жил, строя свою жизнь в соответствии со строгим расписанием и канонами, утвержденными многими столетиями существования Империи.
Молодой стражник, выпускник школы Ю Хэ, возвращался в казармы после того, как была сдана его смена. Он каждый раз проделывал этот путь по одному и тому же маршруту. Это была узкая тропа, пересекающая внутренний сад Дворца. Она петляла сквозь густые заросли кустарников, делая дорогу ещё более длинной, но превращая присутствие самого стражника незаметным и неназойливым для окружающих. Хоть и царила ночь вокруг и досаждать в такой час было просто некому, но правила оставались неизменными и приходилось пробираться к долгожданному отдыху путанными тропами дворцового сада. В воздухе удушающе пахло жасмином, полная луна путалась в темных облаках, словно стараясь укрыться толстым одеялом от посторонних глаз. Со Вон едва мог различить очертания собственных ног, что неслышно ступали на влажную с вечера траву. Сегодня был тяжелый день. Нет, во дворце все было мирно и спокойно, но сейчас молодой человек переживал больше из-за того, что многое о чем он мечтал будучи учеником, так и осталось его мечтами. Учась в Ю Хэ, ежедневно тренируясь с мыслями о том, что он делает это для блага Императора и его семьи, ему казалось, что правитель — это существо, спустившееся с небес, необыкновенно мудрое и благородное. Со Вон был впечатлительным юношей, часто воздвигающим для себя идеалы и образы, которые в конечном счете, редко соответствовали действительности. То же было и с семьей Императора. Будучи учеником, он полагал, что не только Император, но и его дети, люди отмеченные Богами. Но, с каждым днем, он разочаровывался все больше. Император оказался довольно жестоким и беспринципным человеком, его старший сын погряз в пьянстве и развлечениях в домах Порхающих, средний был любителем составить компанию старшему брату, младший практически не покидал своих покоев по причине слабого здоровья. Оставалась ещё дочь, но, если быть до конца откровенным, она казалась юноше пустой и неинтересной. Он не видел её ни как женщину, ни как человека. Эти мысли самому юноше казались преступными, но в то же время, он успокаивал себя тем, что это всего лишь мысли. Ведь ничего нет страшного в том, что он вот так рассуждает наедине с самим собой?
— Со Вон, — неожиданно произнесенное имя стражника, заставило юношу испуганно замереть и обнажив меч, обернуться в сторону откуда донеслось его имя.
— Кто здесь? — очень четко, сказал он, всматриваясь в темноту. Вскоре послышался шорох раздвигаемых ветвей густо растущего кустарника, и нетвердая поступь маленьких женских ножек.
— Это я, Со Вон, — только сейчас стражнику удалось понять, кто столь неосторожно окликнул его. И стоило ему разглядеть, в свете несмело вышедшей на небосвод луны, силуэт Принцессы Аира, как он тут же опустился на колени, отбрасывая в сторону меч.
— Госпожа, — прошептал он, складывая перед собой руки и склоняясь в глубоком поклоне.
— Поднимись, Со Вон, — тихо прошептала принцесса. — Я хочу кое-что сказать тебе.
— Как я смею, — пробормотал стражник, отчаянно борясь с мыслью о том, чем может для него обернуться подобная встреча в ночном саду.
— Я говорю тебе подняться, почему не слушаешь меня? — в голосе Иолы читалось ничем не прикрытое негодование. В то время, как сам Со Вон, решив не искушать судьбу медленно поднялся с колен.
— Вот, — сказал принцесса, протягивая стражнику маленькую трубочку, обернутую в шелковую тряпицу.
— Что это? — спросил он.
— Почем спрашиваешь, если я даю тебе, то ты должен взять, — негодования в голосе Иолы лишь прибавилось, потому Со Вон не думая больше, быстро протянул руку и принял то, что приготовила для него его госпожа.
Иола, казалось разочарованной, не так она себе представляла их встречу.
'Но, первый раз, пусть он будет таким', думала она, спеша по темным тропкам в свои покои, 'Зато, когда он прочитает её письмо, когда узнает о её чувствах, то будет встречать её иначе!'
— Что-то произошло? Почему ты задержался? — встретил старший стражник задержавшегося со смены подопечного.
— Нет, все хорошо, просто очень темно, и приходилось идти медленнее обычного.
— Ясно, ступай к себе, — сказал стражник, но вдруг подумав о чем-то, вновь обратился к подопечному. — Сэй Лум сегодня получил травму на тренировках.
— Что? Это серьезно? — обеспокоенно отозвался Со Вон, не спеша возвращаться в казармы.
— Не волнуйся, с твоим братом все в порядке, но сегодня он пропустит смену у ворот, потому мне придется сделать вычет.
— Начальник, — обратился Со Вон скрывая волнение в голосе. — Не надо, я заменю брата, разрешите? — глубоко поклонившись, сказал он.
— Но, утром тебе придется опять вернуться на пост во Дворце?
— Я справлюсь, начальник.
— Как ваша мать, — неожиданно спросил начальник стражи, вместо того, чтобы дать свое согласие.
— Для нас важна каждая монета, — ответил Со Вон, все ещё не поднимая головы.
— Хорошо, — кивнул его словам начальник стражи, тяжело вздохнув. — Переодевайся и ступай на пост.
Переодевшись в форму, молодой стражник переложил сверток, что дала ему принцесса в карман куртки, после чего отправился на пост.
Письмо. Простое письмо, где Иола писала о своих чувствах к Со Вону, где она говорила о их любви и возможном будущем, давая полет фантазии и сердцу, так и не было прочитано молодым стражем. Он обронил его, возвращаясь со смены, которую отстоял у ворот, подменяя брата. В тот момент, мысли молодого человека были весьма далеки и все переживания, которым находился отклик в сердце, были посвящены матери, которую они с братом не видели очень давно, но все же чувствовали тягостную ношу ответственности за семью. Как и многие ученики Ю Хэ, Со Вон родился в малообеспеченной семье. То, что ему удалось закончить обучение при монастыре, было огромным везением, с точки зрения малообеспеченного населения Аира. Это было нормальной практикой, среди бедняков: отдать на попечение монастыря нескольких детей. Чего таить, рассуждения таких родителей были просты: в Ю Хэ их дети не умрут от голода. Хоть Со Вон и был вот таким вот отданным на воспитание в монастырь ребенком, но ни он, ни его брат никогда не забывали о настоящих родителях. Стараясь выделить пусть и совершенно крошечную сумму из своего символического жалования на нужды семьи. Последнее время было тяжелее всего. Родная мать Со Вона сильно болела, младшие сестры вступали в ту пору взросления, когда следовало заботиться не только об их пропитании, но и вести переговоры о предстоящем браке. Если он и его брат позволят погрязнуть семье в долгах, то для девушек его семьи будет уготована одна определенная незавидная судьба: 'Дом Порхающих' — всегда открыт для тех, кто желает погасить долг перед Империей.
Именно поэтому он не мог позволить пропасть оплачиваемой смене брата. Наверное, погруженный в круговорот собственных мыслей и переживаний о судьбе родных, он не заметил, как крошечный сверток выпал из его кармана куртки, и того, кем он был поднят...
Маленькое письмо, написанное о самом сокровенном чувстве, случайно оброненное уставшим юношей перечеркнуло жизнь одной семьи. Казнь состоялась быстро, без лишнего шума и привлечения ненужного внимания, поскольку дело касалось Императорской семьи. Сестры, о которых так заботился молодой стражник, так и не вышли замуж..., единственный, кто смог избежать открытого наказания был Сэй Лум. Но, случилось это отнюдь не потому, что Император проявил мягкосердечие. Просто, пожилой монах, бессменный настоятель Ю Хэ, ещё пятнадцать лет назад, даровал этим детям разные имена и не связанные кровью судьбы. Ке Паль всегда делал так, если в его монастырь попадали родственники. Слишком долго проживший в Империи, и видевший на своем веку, он прекрасно знал, как может пойти в расход одна семья из-за ошибки одного из её членов. Потому, он неустанно говорил, что всякий вошедший в ворота Ю Хэ остается один на один со своей судьбой, как же правдивы оказались его слова.
— Отец, — несмело сказала принцесса, переступив порог личных покоев Императора. — Я...
— Ты сделала все, что могла, — очень тихо отозвался он, поднимая взгляд от просматриваемых документов.
Не смотря на поздний час, Император был облачен в формальное одеяний, в котором он обычно вел прием находившихся в его услужении чиновников.
Хоть, Иола и была юной, но не глупой. Во всяком случае, читать подобные жесты она могла. То, что отец позвал её в такой час и принимал в подобном облачении, не могло сулить ей ничего хорошего.
— Знаешь, что бы тебя ждало не будь ты моей дочерью? — все ещё очень тихо, поинтересовался мужчина, проводя рукой по тонким усикам и бородке, что мерно покачивались в такт его словам.
Только сейчас юная принцесса заметила, как трясутся её пальцы. Иола не знала о том, что случилось по вине её неосторожного признания. Слишком быстро и тихо все решили, даже слухи не успели ещё поползти по дворцу. Но, непонятная тревога разрасталась с каждой секундой все сильнее, заставляя принцессу тяжело дышать и лихорадочно перебирать варианты, что могло послужить появлению такого предчувствия.
— Я не понимаю, — заикаясь и отчего-то теряя силу в собственном голосе, прошептала она.
— Это освежит воспоминания? — спросил Император, вопросительно изогнув бровь и бросая на середину стола трубочку, обернутую в малинового цвета шелковую тряпочку.
Не смотря на то, что сейчас её послание было перемазано в чем-то буром и сером, Иола не могла не узнать собственное письмо. Холодный пот выступил на её спине, заставляя девушку дрожать уже всем телом. Осознание того, что она раскрыта, пришло незамедлительно. Но, то, что на самом деле больше всего её напугало в этот момент, было то, что она в первую очередь подумала именно о себе! Что будет с ней? И, только спустя несколько секунд, она вспомнила о том, кому отдала это письмо. Эта мысль напугала её ещё больше. Разве не правильно было бы волноваться за него, а потом уже думать о себе? Разве не жертвуем мы любя? И, почему, сейчас она чувствует себя так, словно предала их чувство?
— Император, — выдохнула она, падая на колени и склоняясь перед отцом в глубоком поклоне. — Простите меня! Это только моя вина! Пожалуйста...
— Всё было кончено ещё на рассвете, — бесстрастно сказал он, поднимаясь из-за стола и подходя ближе к принцессе. — Вот, — маленькая малиновая трубочка упала на пол, — на ней его кровь. Забери это и запомни, к чему приводят поступки и мысли, которым не должно быть места в твоей голове.
Всё ещё дрожащими пальцами, она несмело коснулась маленького свертка. Сейчас, ей казалось, что она берет в руки не письмо, а нечто куда большее. Малиново-бурая тряпица , обернувшая собой её чувства, это было единственное, что теперь у неё осталось, что она так старалась донести до того, кого любила...
Несмело её ладонь сжалась на маленькой трубочке свернутого послания, но, стоило пальцам сжаться, она поняла, что уже не отпустит его. Что будет хранить его, что это будет, тем, что позволит ей стать сильнее. Что однажды она сможет, чего бы ей это ни стоило, но она сумеет стать свободной. И...
— Ты должна знать ещё кое-что, — холодно сказал отец. — Договоренность о твоем браке подтверждена.
-Что?
— Скоро ты выйдешь замуж и отправишься в другую страну, я хочу, чтобы до того момента ты не создавала проблем — ясно тебе?
Иола ничего не ответила на слова отца, лишь коротко кивнула. На нетвердых ногах добралась она до своих покоев, и только тогда поняла, что её щеки холодят влажные дорожки из слез.
В тот день многое изменилось в жизни маленькой принцессы. Нет, она не стала совершенно другим человеком, просто приняла правила, по которым стоит играть за стенами дворца. Иола поняла, что пока она находится в Каишим ей не по силам изменить свое положение, и она должна ждать. Она верила, что если чего-то сильно хотеть, то судьба непременно предоставит шанс. Она молила Богов о таком шансе, который позволит ей не просто вырваться из той клетки, в которой было суждено родиться, но и изменить уготованную судьбу. Все те годы в ожидании предначертанного брака, она хранила память о своем страже. Время шло, раны на сердце затягивались, не болели как прежде, причиняя ощутимую боль при каждом вздохе. Прошла боль, но пришло понимание того, что придется быть готовой, если не на все, то на многое. Не стоит обманываться, говоря, что все, что она делала было в память о потерянной любви. Это было не так. Все, что предстояло свершить, было только ради одного человека — и она была тем самым, ради которого готова была идти до конца. Много раз она думала, что родилась не в том месте и не в то время. Не готова она была принять судьбу женщины Каишим. Сколько бы ни говорили её учителя, что в предназначении женщины есть только радость и счастье, она не верила ни единому их слову! Почему, её старший брат, пьющий сойтэ каждый день, лучше неё? Почему, её младший больной брат, заслуживает больше прав, чем она умная и сильная? Была ли в этом хоть толика здравого смысла?Если первое время она ещё пыталась бороться с собой, уговаривая себя, что она не права, что именно так распорядились Боги. То, уже спустя несколько лет, из боязливого ребенка наивно верящего, что она виновата в том, что не может быть такой, как все, вырос расчетливый хищник, который уже совершенно точно знал свою цель и был готов начать охоту. Быть может, Иола и сама плохо осознавала, как она изменилась. Девушке казалось, что по мере взросления, она всего лишь становилась более уверенной в собственных силах. Но, если бы можно было заглянуть глубже, постараться разглядеть, как изменилось её сердце за прошедшие годы, то многое бы стало выглядеть иначе. Когда она пришла к мысли о том, что её жизнь и благополучие важнее всего и ради своих целей следует идти до конца, думаю, именно тогда произошел перелом. Ведь, изначально, она была права, разве нет? Ведь каждый человек стремится достичь большего в этой жизни, осуществить свои мечты, устроиться в жизни так, что бы это устраивало его в первую очередь. К этому стремилась и она. Но, между тем к чему она тянулась и к чему пришла, была незримая грань, переступив черту которой, возврата уже больше не было.
