| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Степанида, зачем позвала? — спросила старшая.
— Пришла пора рассказать моей девочке, твоей внучке, правду о её рождении. Хватит перекладывать на Варвару ваши земные проблемы. — строго ответила Степанида.
Старшая помолчала, вздохнула.
— Что ж, требование твоё справедливо, сестра моя. — посмотрела на девушку. — Расскажи, Алёнушка, историю рождения своей дочери.
Девушка вздрогнула, наклонила голову, прошелестела: "хорошо" и начала:
— Было мне семнадцать лет, когда встретила Степана, он намного старше меня, был женат, имел двоих сыновей-погодков. Влюбилась, и, хоть ведьма была слабенькая, сумела его приворожить, потерял голову. Встречались тайно, а потом решили всё бросить и уехать куда глаза глядят. Приехали в Сибирь, поселились в маленькой деревушке. Местный сельсовет выделили нам заброшенный дом на окраине деревни. Степан стал работать в колхозе кузнецом, а я местных людишек и скотину лечила, и всё было хорошо. Вскоре забеременела. Степан радовался, говорил: "Родишь мне дочку-красавицу". Но счастье наше было недолгим. Пошли слухи, что появился в наших краях отряд религиозных фанатов, называли они себя антисатанистами или "Христовым воинством". Поговаривали, что стали старые ведуньи пропадать, да мы со Степаном не верили. И вот однажды, уже перед Новым годом, ночью в дверь постучали. Степан спросил: "Кто?". Во дворе зашумели и кто-то крикнул: "Отдай нам ведьму, сам жив останешься!". Потом стали дверь выбивать, Степан схватил двустволку, дверь сорвалась с петель, он стал стрелять. Раздались крики и мат. Несколько человек вбежали в сени и набросились на Степана, он был очень силён, но кто-то всадил ему в спину нож по самую рукоятку, Степан упал. Меня вытащили во двор и стали избивать. Я сопротивлялась, царапалась и кусалась, как бешеная кошка, но силы были неравны. Я потеряла сознание. Очнулась на берегу озера. Убийцы рубили прорубь, переговаривались: "Не утонет сразу — значит, настоящая ведьма, жечь будем!". Тут подоспели местные мужики с баграми, завязалась драка. Соседка Матрёна со старенькой мамой меня под шумок уволокли. На руках донесли до дома, положили в сани, укрыли попоной и повезли в тайгу, к леснику Кондратьичу. Ночью начались роды — это было страшно, я терпела, сколько могла, а когда услышала слабый крик младенца, ушла в небытие. Струсила, решила, что жить мне больше незачем. — она впервые посмотрела на меня и опустила голову. — Бросила тебя, доченька. — и заплакала.
Продолжила бабушка.
— Алёнку Кондратьич похоронил на полянке под сосенкой. Тебя выкормил козьим молоком пополам с водой. Матрёна разыскала меня, как ей это удалось, не знаю, но телеграмму я получила. Матрёна отвезла меня к Кондратьичу. Ты была очень слабенькой, я почти месяц прожила в тайге, выхаживала тебя, как могла. А потом забрала домой. Вот такая история, внученька. Прости нас, что оставили тебя. Степанида и Эля куда лучшие учителя. А сейчас мы пойдём, пора нам.
И они исчезли.
На меня навалилась жуткая усталость. Хотелось спать, спать, спать. И я провалилась в сон, как в омут.
Проснулась поздно, на диване, только под головой была подушка, а укрыта я была одеялом. Долго и бессмысленно таращилась в потолок. Потом повернулась на бок — комнату освещало скупое зимнее солнце. В камине весело плясал огонь. Пахло пирогами и жареным мысом. На душе стало легко и спокойно, я улыбнулась. В ногах посапывал всю ночь прогулявший Федот.
В комнату заглянула Мадам.
— Проснулась, соня? Вставай, сейчас обедать будем. Звонил Егор, домашние волнуются. Звонил Миша, сотрудники тоже в волнении пребывают. Сейчас пообедаем и двинем к месту постоянного обитания.
Я вскочила, обняла Мадам, расцеловала. Шепнула:
— Как хорошо, что вы у меня есть!
Когда мы с Мадам переступили порог моей квартиры, нас встретили напряжённые домашние. Я кинулась восторженно обнимать и благодарить родственников за поздравления и подарки, которые я так и не рассмотрела. Все облегчённо вздохнули и метнулись на кухню, накрывать праздничный стол. Егор схватил гитару и, отбренчав какую-то бравурную мелодию, сказал:
— Именно сегодня у нашей мамы день рожденья. Будем веселиться!
Веселились от души. Даже сдержанный Фёдор разговорился — шутливо подмигивая Константину Петровичу, повествовал забавные байки из их героического прошлого. Константин Петрович искренне радовался за друга — тот наконец-то пришёл в себя после трагедии.
На работе сотрудники также облегчённо вздохнули, увидев мою улыбающуюся физиономию.
— Ну вот, — сказал начальник, — теперь и выпить можно за твоё рождение.
— А что, вчера не выпили?
— Ты знаешь, Варька, — задумчиво сказал Ваня. — Вчера почему-то даже водка в горло не лезла. А вот сегодня — пойдёт как по маслу.
Мы рассмеялись.
В дверь офиса постучали, потом дверь открылась. Сначала появился огромный букет нежно розовых роз, а следом — улыбающаяся рожица Володи Доброходова.
— Варюша, душа моя, мне доложили, что ты выздоровела, дай я тебя обниму! Рад, бесконечно рад, что добавился ещё один праздник в нашей безрадостной жизни! — Володя крепко меня обнял и поцеловал в щёку.
— Варя! Пошли принесём этим оглоедам что-нибудь закусить, а то будут водку просто так глушить и рукавом занюхивать, с них станется. — пробурчала Наталья.
Мы с Натальей пошли на кухню, а в офис просочился Аркадий Петрович, о чём-то громко балагуря.
— Принесла его нелёгкая! — продолжала ворчать Наталья. — Всё ходит и ходит, вынюхивает и вынюхивает.
Но я только махнула рукой — сегодня я любила весь мир.
Накрыли на стол, расселись. Аркадий Петрович торжественно вручил мне розу на длинной ножке, учтиво поцеловал руку. Поначалу они с Володей демонстративно не замечали друг друга — извечная война двух ведомств. После нескольких рюмок атмосфера потеплела, а ещё через пару непримиримые враги дружески пожали руки.
В разгар веселья в дверь офиса кто-то поскрёбся. Начальник крикнул: "Входите!". В дверях появился отец Сергий. Мы удивлённо на него посмотрели, а он, как всегда, стушевался.
— Простите, Бога ради! Я не вовремя? Я потом...
Я вскочила, подбежала к батюшке, взяла за рукав пальто.
— Очень рада Вас видеть, проходите пожалуйста! Присаживайтесь. Просто у меня день рождения.
— Поздравляю, деточка, рождение — это всегда хорошо.
— У Вас что-то случилось, батюшка? — спросил господин полковник.
— Нет-нет, Бог миловал. Просто в нашей церковной библиотеке хранится одна книга... По-моему, не божественного содержания, но прочесть её никто не может. Я знаю, что старые рукописи часто зашифровывали, и у нас есть специалисты, которые работают над этими рукописями, но данная книга не поддаётся дешифровке, вот я и подумал — может, тебе, деточка, будет интересно на неё взглянуть.
— Конечно, интересно! — загорелась я. — У Вас эта книга с собой?
— Да, я её захватил, по-моему, для церкви она интереса не представляет.
Отец Сергий поспешно полез в необъятный карман и достал небольшую книгу, завёрнутую в обычную газету.
Протянул мне.
Я взяла, положила на стол, развернула. Книга не произвела большого впечатления. Полистала — десятки крошечных обнажённых женских фигурок, астрономические диаграммы, рисунки растений причудливой формы. При беглом изучении страниц рукописи глаз улавливает повторение букв и даже слов, иногда с несколько изменёнными окончаниями. Знаки в ней сохраняют общую форму букв средневековья. Почерк ровный, знаки выписаны слитно.
— Ерунда! — сказал Аркадий Петрович, который стоял у меня за спиной. — Для моих спецов работы на полчаса.
— Не думаю...— задумчиво сказала я.
— Да что же здесь сложного! — загорячился подвыпивший Аркадий Петрович. — Частота повторяемости знаков в рукописи примерно соответствует шифру обычной одноалфавитной замены.
— Знавала я про подобную книгу, не думала, что имеется ещё экземпляр. — протянула я, не слушая Аркадия Петровича.
— Варюша, расскажи! — попросил Володя. — Интересно.
Остальные закивали.
— Да рассказывать особенно нечего. Просто подобная книга до сего времени не поддаётся расшифровке, хотя бились над раскрытием этой тайны и криптоаналитики, и ботаники, и астрономы, филологи опробовали методы, применявшиеся для восстановления забытых языков — всё безуспешно. Предполагают, что автором рукописи был францисканский монах Роджер Бэкон (не путать с английским философом Френсисом Бэконом), который жил приблизительно с 1214-го по 1294 год, но некоторые учёные предполагают, что она оформлена и переписана с более древней книги. Предпринималось много попыток дешифрования рукописи, результаты которых не публиковались, так как в конце концов все авторы честно признавались в своей неудаче. Рукопись стала ещё более таинственной, когда было обнаружено, что её слова и группы слов повторяются чаще чем в обычном языке. Уже один этот факт отличает рукопись от любых криптограмм, поскольку все известные шифры стремятся избавиться от повторений, а не учащать их. На мой взгляд, самая правдоподобная гипотеза была выдвинута в 1944 году и состоит в том, что рукопись представляет собой текст на каком-то искусственном, условном языке. Вот такая история той загадочной рукописи. Эта на неё похожа, но форматом поменьше.
— Варька, а где сейчас та книга находится?
— Последним её владельцем, Шурик, был некий книготорговец Краус, но эта информация, может, уже и устарела. Больше я о ней ничего не слышала.
— Интересненько. — почесал затылок Ваня. — О чём может быть эта книга...
Я пожала плечами.
— Некоторые учёные считают, что эта рукопись содержит новые сведения об истории человечества, но это только предположение.
— Всё-таки я сфотографирую пару страниц, если Вы, Варя, не возражаете.
— Да Бога ради, Аркадий Петрович.
— Уважаемый отец Сергий! — обратилась я к батюшке. — Мои знания по криптоанализу довольно поверхностны, никогда серьёзно этим вопросом не увлекалась. Но, по всей видимости, обычные методы расшифрования здесь и неприемлемы.
— А давайте, Варя, посоревнуемся! — азартно потёр руки Аркадий Петрович. — Вы попытаетесь разрешить эту загадку своими методами, а мои спецы — своими, согласны?
Я неуверенно пожала плечами.
По дороге домой я всё думала, как подступиться к разгадыванию тайны данной рукописи. Хорошо, размышляла я, что мне известно: а только то, что рукопись древняя и что она похожа на рукопись, так никем и не расшифрованную. Но если эта рукопись древняя, то и методы кодирования несложные, давно известные. Я знаю, что, помимо криптографии, таинственные символы использовались в таких, понятных лишь посвящённым областях, как астрология и алхимия, где каждая планета и каждое химическое вещество имели специальный знак. Как и зашифрованные слова, заклинания и магические формулы походили на абракадабру, но в действительности были сильны скрытым значением. Ладно, подумаю об этом на досуге. Буду рассматривать криптограмму в качестве средства для испытания своих интеллектуальных способностей, чем я хуже историка Густава Бергенрота? А я ещё и ведьма!
Дома застала брюзжащую Дуняшу и мирно строящего из кубиков башню Тима.
— А где все?
— Девки поехали с Мадам в магазин покупать платья к новогоднему балу и Антон с ними увязался, а хозяин поехал проведать друга в больницу.
— А у тебя, Дуняша, что настроение плохое? Ворчим почему?
— Потому что все брешут!
— Кто все? — заинтересовалась я.
— В телевизере хорошие слова, кажись, говорять, но чую — брешуть. И зачем?
— А это, Дуняша, успешно работает новая псевдонаука, ПиАр (public relations), занятая как раз созданием общественного мнения. Сконструированные пиар-мастерами виртуальные "новости" и "объекты" обладают лишь теми свойствами, которые на данный момент необходимы заправилам этой структуры и их хозяевам. На тех, кого намерены уничтожить, навешивают позорные ярлыки, а тех кого хотят вознести, упоминают в эмоционально позитивных выражениях. Для проталкивания нужного мнения сообщается только положительная информация, а отрицательная замалчивается.
— Я и говорю, шо брешуть уси. И Тимофей Егорыч тоже брешуть!
— Я не брешу! — откликнулся мой ребёнок.
— Ну как же "не брешу", а кто сегодня на прогулке кричали, шо ножка болить?! Я потрогала — и вправду болить. Морок, Варя, напустили, я их на плечи посадила, сама плачу, а оне "Но!" говорять! А потом уже в квартире за котом побёгли, про ножку-то забыли! Другой раз, даже если кровь будет хлестать — не поверю!
— Тим! — строго сказала я.
Ребёнок не отреагировал, самозабвенно продолжал сооружать башню.
— А как, Варя, кот брешет! Шоб выпросить кусок осетрины, на кухне такие концерты закатывает! И в обморок голодный падают, и глаза закатывают, и лежат с открытой пастью, язык вывалють! А тётки ведуться! Изольда за сердце хватается, кричит: "Полинка! Басик умирает! Что Варя скажет!". Полинка уже учёная, сразу рыбу достаёт, а оне медленно, вроде как приходят до чувства и осетрину жруть! Я ж кажу — уси брешуть! Замуж не пойду. И мужики уси брешуть! То же ваш мужик, шо машину пригонял: "Я Вас стырить хочу!" — и де он? Ни слуху, ни духу.
Я расхохоталась.
— Дуняша, душа моя, а ты хочешь, чтобы Шурик тебя стырил?
— Очень нужно! — Дуняша фыркнула. — Старый совсем. Я тебе как пример говорю. А что это у тебя за старьё?
— Это, Дуня, рукопись старая, никто не может понять, что здесь написано.
Дуняша взяла рукопись и стала её рассматривать, заинтересованный Тим подбежал и потянул за край.
— А вы, Тимофей Егорыч, идите отседова, я на вас ещё целый час обижаться буду!
Тим понуро опустил голову и побрёл к своим кубикам.
— Ну вот... — невесело засмеялась Дуня. — И тут голову засирають, опять брешут!
— Ты о чём?! — всполошилась я. — Ты понимаешь, о чём написано?!
— А шо тут понимать. Тут, как в картах, усё видно.
Я потянула Дуню на диван, усадила, сама примостилась рядом.
— Давай говори, что ты видишь?
— Да шо тут говорить. Эти голые бабы обозначают стартовые площадки, и написано, где они на Земле расположены, и где в планетах вселенной их принимають, а цветуёчки, нарисованные на этих площадках — какой планете соответствуют.
— Дунечка, и там написано, где они на Земле расположены?
— Та да, у каких-то пирамидах, шо уже под. землёй, но тогда они ещё были на поверхности. Та ты и сама усё прочитаешь, ты ж в картах шаришь. А лучше Степанида, бабуля говорить, она самая лучшая.
Я взяла рукопись и пошла на кухню. Села за стол, стала вчитываться. Дуняша права, всё оказалось очень просто. Символы младших и старших арканов умело переплетались с буквами из древнееврейского языка, но, как я поняла, особого значения не имели, всё дело в символах.
— Ну и Дуняша! — улыбнулась я. — Молодец! А мой интеллект оказался не на высоте. Единственное, что утешало — я не одна такая.
Но тут позвонила Степанида и сердито заявила:
— Дочка! Надеру задницу и тебе, и Дуньке! Рукопись, что сейчас лежит перед тобой, сожги, не доросло человечество до этих знаний, да и не дорастёт никогда, только всё испоганит, земельку перероет — и так ей, бедной, достаётся, все ресурсы высасывают, как варвары, скоро ничего не останется, и помрут все — и бедные, и богатые. Слышишь, дочка, рукопись сожги, не надо и планеты других вселенных засирать!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
