Идеальный любовник (завершено)

Сделал несколько неуверенных шагов к Андрею, Дэну нужно было пройти сзади стульев, чтобы передать поднос охраннику у дверей. Хотя Дэн прекрасно мог обернуться и сидя на стул да протянуть поднос охраннику, сделал бы тот несколько шагов, не надломился бы. И уж точно все случилось бы не так, как случилось.

Андрюха подобрался и резко ударил, проходившего мимо Дэна. Мужчина попытался сгруппироваться и уклониться. Но усталость ли, либо что-то другое, не дали ему возможности избежать столкновения с кулаком парня.

— Давно хотел это сделать, — с ненавистью произнес Андрей, потирая тыльную сторону ладони.

А я смотрела как падает Дэн. Всегда сильный и уверенный, сейчас он не смог удержаться на ногах. Возможно я кричала, не помню. Я пыталась предотвратить падение. Но не успевала. Катастрофически не успевала. Я только видела и понимала, что Дэн падает, падает на острый угол стола и ничего не изменить. Нелепо, так не бывает, нелепых и непонятных случайностей не бывает, не должно быть. Нелепых и смертельных. Это неправильно.

Мой одноклассник так же вскочил со стула, отпинул его в сторону и ринулся на Андрея. Но это было все неважно. В этот момент весь мир для меня сосредоточился на Дэне, на его бледных губах, закрытых глазах, на том, чтобы лихорадочно пытаться нащупать на его руке пульс, на том, чтобы припасть к груди ухом и слушать, слушать, надеясь, что все еще можно исправить. Сердце билось слабо и глаза мужчины оставались закрытыми.

— Жив, — выдохнула, но тут же дало о себе знать другое беспокойство. — Но почему он?..

Вопрос повис недосказанным в воздухе, меня отодвинул дядя Леша и склонился над Дэном:

— Нужно вызвать скорую.

— Скорой нужны документы, а..., — вовремя остановилась и потом неуверенно продолжила. — А я не уверена что они у него с собой.

— Сейчас проверим, — Алексей Палыч залез за обшлаг куртки, порылся в потайном кармане и извлек на свет божий паспорт.

Открыл дубликат бесценного груза и прочитал:

— Герман Антонов, тысяча девятьсот семьдесят девятого года рождения. О, и полис имеется, — достал он из-под обложки зеленый, пластиковый прямоугольник.

— Вызывай неотложку, — отдал приказ одному из охранников Алексей Палыч.

Второму кивнул на Дэна и сказал:

— Надо перенести в другой номер. Мне не нужны пока лишние вопросы. Приедет скорая, доложите. Разговаривать с ними буду сам. А ты, Андрюха, попал. На тебя теперь можно повесить покушение на убийство и папочка не отмажет. Это организовать легко.

Но я не слушала разглагольствования Алексея Палыча. Все мое внимание было занято Дэном, который так и не приходил в себя. Когда мужчину подняли, на полу обнаружилась небольшая лужа крови. Сглотнула тут же набежавшие слезы и тихо сказала:

— Я с ним. И в скорую с ним.

Дядя Леша отвлекся от Андрея:

— Ты уверена?

Кивнула, слов не хватало.

— Хорошо, — и добавил для охраны. — Проводите девушку.

Морис Линтенгейл стоял у черных врат и никак не мог решиться:

— Я хочу выторговать дополнительные условия, — обернулся старик к человеку в черной хламид.

— Их надо было обговаривать раньше, — невозмутимо отозвался демон, который снова был в человеческом облике.

— Тогда я не стану читать заклинание. Я нужен вам, а значит могу торговаться, — нагло усмехнулся Морис.

— Ты переоцениваешь свое значение, смертный, — равнодушно ответил демон.

— Я хочу смерти Дэна, и хочу видеть его мучения в аду. Это небольшая плата за услугу, которую я окажу аду, — старик кровожадно облизнулся.

— Он принадлежит не нам. После смерти он уйдет в свет. Ты уверен, что хочешь его смерти? Нам она не нужна. Ты слишком веришь в то, что нужен именно ты. Нам нужно знание в твоей голове, а его легко заполучить даже если ты перейдешь в ад мертвым. Тогда придется искать еще одного живого исполнителя. Но эта не та задача, которая может оказаться невыполнимой. Что нам сейчас совершенно не нужно, так это вмешательство той стороны. Вот и выбирай, живым ты перейдешь, или мертвым. Твой внук Дмитрий с радостью согласится помочь нам в наших экспериментах. Ты поздно спохватился, Морис. Читай заклинание.

— Но я нужен вам! — Линтенгейл не мог поверить, что так легко его обвели вокруг пальца.

— Живой или мертвый, не велика разница. Меньше возни если ты жив, это верно. Но это не тот факт, который может глобально помешать, если ты передумаешь. Ты наш в любом случае, как бы не сложились обстоятельства. На правах гостя, или на правах нагрешившей души. Мы толчем воду в ступе.

— Я буду иметь возможность вернуться когда захочу?

— Конечно, — радушно улыбнулся демон.

— Вы обещали...

— Прописку в аду? Да, обещали. Я жду, Морис. Жду выполнения обещания, от которого уже нельзя отказаться. Ты сам сказал, что согласен.

— Я помню, — перестал сопротивляться Линтенгейл.

Неуверенно, дрожащей рукой провел по волосам и медленно начал говорить. Слова слетали с губ тяжело, лоб старика чем дальше, тем больше покрывался испариной. Линтенгейлу пришлось опереться на демона и прерваться:

— Силы не хватает, — просипел Морис. — Не выдержу.

— Выдержишь, я тебе помогу, — на темной траве у врат стало проявляться бесчувственное тело Димы. — Возьмешь у него. Не в первый раз. И я еще переброшу.

— Тяжело, дышать тяжело.

Возле врат появился еще один демон, который выглядел обеспокоенным:

— Кто-то донес свету. Его срок истек. Ты знаешь принципиальность Той конторы.

— Планы меняются, — первый демон отпустил Мориса, который тяжело рухнул на черную траву.

Похожие как братья близнецы демоны безразлично смотрели на то, как Линтегейл корчится и задыхается, на то как синеют его губы.

Один из демонов, подошел к Диме, нарисовал пальцем у него на лбу черный знак, который быстро впитался под кожу и скоро стал невидимым. Молодой человек, не приходя в себя исчез. Ему предстояло очнуться с головной болью на кровати в номере, который снял его дед.

А перед демонами, на темную траву опустилось белое облачко. Белые волосы мужчины, в которого превратилось облачко, сияли ярким светом. Белые одежды были так девственно чисты, что казалось одно соприкосновение с необычной травой способно уничтожить это совершенство и внести диссонанс в облик пришельца.

— Он принадлежит тьме, — безэмоционально произнес один из демонов.

— Его срок истек давно, — голос беловолосого, бледного незнакомца звучал хрусталем. — Я доложу о факте нарушения куда следует.

— Мог бы и не предупреждать, — пожал плечами демон, второй его собрат испарился.

— Так положено, — заявил беловолосый и, обернувшись белым облачком, исчез.

Демон повернулся к телу Линтегейла от которого отделилась душа и тихо произнес:

— Все несколько усложнилось. Но у нас достает времени.

Мне хотелось бы знать, о чем будет говорить дядя Леша с моей матерью, с Лешкой и Андрюхой. Но еще больше мне хотелось быть уверенной в том, что с Дэном все будет в порядке. Поэтому я не колебалась в выборе, когда приехала скорая. Когда меня спросили кем я прихожусь пострадавшему — Алексей Палыч что-то там наплел про несчастный случай — сказала что девушкой.

Дядя Леша выделил мне двух охранников, машину и шофера. Мне хотелось бы вместе с Дэном, но почему-то не решилась попроситься вовнутрь машины скорой. Потом ела себя поедом, переживая как там мой идеальный любовник поживает. И недоумевала почему удар Андрея оказался роковым для Дэна. Уж кто-то кто, а Дэн всегда мог постоять за себя. Никак не вязалось все что я знала о нем с тем, что его сейчас в бессознательном состоянии везли в больницу. Неужели на нем так сказался последний наш переход из придуманной реальности в настоящую? Ведь он как-то терял сознание, когда ему пришлось перемещать нас с Лешкой.

Мой недосмотр. Надо было самой тот проклятый поднос отнести. Как же все глупо получилось. Не верится что может быть что-то серьезное. А вдруг?

Дорога в тяжких раздумьях и беспокойстве за жизнь близкого мне мужчины — он один, подлец, у меня и остался — пролетела быстро. Но дальше предбанника приемного покоя меня не пустили. Слова: "реанимация", "быстрее", "серьезный случай" доходили до меня сквозь звон в ушах. К чему-то спохватилась, что с его нечеловеческой природой и всякими непонятными штучками ему бы нельзя в больницу. Еще и всякие мелкие, ненужные мысли о тапочках для больницы, о зубной пасте кружились в голове, превращая происходящее в сюрреалистический кошмар. Сжала руками голову, хотелось крикнуть: "Зачем все это?".

— Не надо плакать, — тихий шелестящий голос отвлек меня от моего медленно прогрессирующего сумасшествия.

Подняла взор на говорившего и слезы сами собой высохли на глазах. Мужчина, который стоял, оперевшись рукой о зеленую, больничную стену, выглядел так, будто его присыпали цементом. Всего, с ног до головы. Серые волосы, серые глаза, серый оттенок бледной кожи, серая потрепанная хламида, и ходил он босиком, так что было заметно, что кожа на ступнях, как и ногти на пальцах, тоже с сероватым налетом.

Не могла оторвать взора от незнакомца, таким странным и в то же время притягательным он казался. А еще этот мужчина слабо светился, и свет тот был тоже серым. Очередная доза чудес, связанная с Дэном, никак иначе.

— Не надо плакать. Не произошло ничего по настоящему страшного. Там ему будет много лучше, чем на земле или в аду.

Точно, говорит о Дэне, вот только те речи мне не нравятся совсем.

— Вы кто? — спросила шепотом, боясь что от громкого голоса серый глюк испарится.

— Ангел-хранитель твоего возлюбленного, — грустно улыбнулся мужчина и столько в той улыбке было света, что хотелось даже зажмурится.

— Тогда вы знаете про него больше чем кто-либо. А так же о том, выживет он или нет. Что же вы так не углядели? — сама не заметила как постепенно перешла от шепота к нормальному тембру голоса.

— Его час пришел еще два десятка лет назад. Дэну Линтенгейлу суждено было умереть, не дожив до преклонных лет. Вмешательство ада, внесло свои в коррективы. Для меня одно непонятно, почему контора не вмешалась, когда пришел срок ухода.

— О чем вы? — мне совершенно была непонятна прочувствованная речь ангела-хранителя.

— Ах да. Ты же ничего не знаешь о нашей бюрократической системе. Понимаешь, Дэн исчез из реального мира, выпал из него, из памяти близких и знакомых. Но в конторе, там, — ткнул он пальцем в потолок, — запись должна была все равно остаться и когда подошел срок уходить туда, — снова он ткнул пальцем вверх, — никто из конторы не спохватился, что души не хватает. Это наводит на размышления.

— Предательство? — живо заинтересовалась интригами загадочного там, которое на небе.

— Это противно природе ангелов, — хмуро отозвался мой собеседник. — Но побывав в аду, начинаешь допускать все и перестаешь воспринимать любую информацию на веру.

— Вы были в аду? — в голове не помещалась данная информация. — Ангелы и ад не совместимы, мне так кажется.

— Всем так кажется, — ворчливо ответил ангел-хранитель. — Представляешь, в конторе мне тоже не поверили. Они посчитали что я сошел с ума. Я! Ангел-хранитель и сошел с ума! Это ни в какие ворота не лезет. Я им ценную информацию нес. О планах ада, об опытах над живыми людьми, о том, что пришлось семь десятков лет как-то выживать в аду, вытаскивать клиента, чтобы он не подпал под очарование порока, под обаяние разврата, бывшую любовь ему демонстрировать и меня сочли сумасшедшим!

— Но с Дэном, что происходит на самом деле с Дэном? — информация про интриги и неверие конторы была, конечно, интересной, но о насущных проблемах не стоило забывать.

— Он превратился в человека. В человека, чей век закончился еще два десятка лет назад. Контора наверстывает упущенное. Кто-то получил головомойку за растяпство, теперь старается изо всех сил. Вот что происходит. А мне не поверили. Мне! Ангелу-хранителю! — он сокрушенно покачал головой.

— Я ничего не понимаю, — в отчаянии заломила руки. — Пожалуйста, прошу, объясните мне. Как это он превратился в человека?

— Но это долгая история, а время идет.

— А вы можете помочь Дэну? Он ведь, считай, и не жил совсем. Ему рано еще умирать!

— А что я могу? — недовольно нахмурился ангел. — Я ведь уже и не ангел, и не человек, а так, непонятно что. Поэтому, наверное, меня и сочли сумасшедшим.

— Но вы ведь можете, правда можете? Вы же, наверняка, захотите отомстить собратьям!

— Месть, недостойное ангела чувство, — высокомерно ответил мужчина, а потом как-то сник, и вздохнул. — Но что я могу? Запись выкрасть? Книгу судеб охраняют похлеще входа в ад. Да и путаница такая будет. Конторе еще век расхлебывать придется.

— А зачем вы тогда явились? — возмутилась я. — Что-то вы, наверняка, задумали.

— Мне просто тебя жалко, — упрямо поджал губы ангел-хранитель. — Твой защитник очень плохо работает, иначе бы твоя судьба сложилась по-другому и не было бы путаницы и в твоей жизни.

— Он нас слышит, — догадка была внезапной и не давала места надежде. — Он же донесет в контору, да? О нашем разговоре.

— Он где-то шляется, — фыркнул ангел и хитро улыбнулся. — Несколько десятков лет в аду не прошли для меня даром, кое-каким полезностям я там научился.

— Значит, я права, вы явились не просто так. Зачем?

— Ну, мне надо, чтобы ты пошла прогулялась, поспала, сходила на дискотеку, или занялась чем-нибудь другим, но только подальше отсюда, — серый мужчина поднял очи долу и принялся с независимым видом насвистывать.

— Зачем? — меня чем дальше, тем сильнее разбирало любопытство. — Я не хочу уходить далеко от Дэна.

— Надо. Ваши судьбы слишком сильно переплетены, ты можешь помешать выправлению судьбы, твоего... э, знакомого, и вечно твоего ангела я в отлучке держать не смогу. Тебе понятно? Брысь отсюда! И побыстрее!

— Но! — попыталась возразить, но договорить мне не дали.

— Уходи! — серый мужчина стал таять, превращаясь постепенно в размытую, еле различимую глазом тень.

— Но вы еще придете? Я хочу знать правду! Я хочу знать, что будет с Дэном! — в отчаянии начала кричать, и медсестра проходившая по коридору, испуганно шарахнулась в сторону.

— Я подумаю над этим, — тихим шелестом донесся до меня ответ ангела.

— Девушка, вам плохо? — спросила меня медсестра, как только отошла от культурного шока.

— Все в порядке, — с трудом заставила себя подняться со скамьи.

— Точно? — переспросила медсестра, потом пожала плечами и, оглядываясь, направилась дальше по своим делам.

— Что происходит? — задала шепотом вопрос, чувствуя себя очень беспомощной и ничего не понимающей.

Машина стояла на парковке у входа в больницу, шофер дежурил, а охрана ждала у дверей. Поколебалась, не знала как лучше поступить. Ехать кататься по городу или же вернуться к дяде Леше? У меня накопилось к нему масса вопросов, но они "разлетелись" в неизвестном направлении и упорно не хотели возвращаться. Никак не получалось сосредоточится, отвлечься от мыслей о Германе. Душа ныла и болела, а я собственноручно была готова себя убить. Гордость хорошая штука, но ровно до того момента, когда понимаешь, что она заставила упустить тебя шанс, который дается только раз в жизни. Ну что стоило мне вести себя мягче? Что мешало просто плюнуть на все... и... простить тут же и сразу?