Опасная игрушка (завершено)

Через какое-то время в дверь постучались и вошла та, невысокая девушка:

— Мы собрались в свободной комнате, надо выбирать кто и куда пойдет работать.

— Могу прямо сейчас начать. Мне все равно где, в таверне или где еще.

— Все равно, надо решать сообща, — сказала торнчанка решительно.

— Как решите, так и будет. Мне все равно, — поднялась с подстилки, показывая, что готова подчиниться решению большинства.

— Странная ты какая-то, — буркнула девушка в ответ и вышла из комнаты.

Последовала за ней, молча вошла в помещение, в котором девушки держали совет, молча пристроилась у небольшого окошка, молча выслушала решение, что я и еще Лайима (та самая, невысокая торнчанка) сегодня работаем в таверне. Двое убираются в девчачьем общежитии, а двое в мужском. На следующий день планировали поменяться.

Мне было настолько все равно, что когда снова появился Тэйрат, я покорно последовала за ним, не сказав ни слова, в отличие от девчонок, которые, осмелев, закидали его вопросами. Девушкам хотелось знать и сколько мужчин в поселке и как происходит выбор партнера и как много времени дают девушке на выбор — это после того, как Тэйрат сказал, что если девушка сама не выберет, выберут за нее. Я же не слушала никаких объяснений, полностью погрузившись в свои мысли. Меланхолия и отчуждение от этой серой и невзрачной реальности становились все сильнее. Так хотелось сбежать куда-нибудь, зарыться в какую-нибудь нору и не видеть больше никогда и никого. Не давали покоя воспоминания о Тэйтане. Ведь когда он вернется не найдет меня на месте. Сможет ли он здесь меня найти? Так странно, я не помнила обстоятельств нашего с ним знакомство, но самого аллэрна не забыла. При мысли об этом человеке настроение становилось совсем тоскливым, и ненависть вперемешку с тоской и желанием накрывали меня с головой. Такие противоречивые чувства и все к одному и тому же мужчине. Почему-то мне смутно казалось, что мне есть за что его ненавидеть. Но вспомнить всех обстоятельств никак не получалось. Поэтому старалась мысли об аллэрне отодвигать в сторону, дабы не сорваться в истерику и действительно не сойти с ума.

Плелась в хвосте процессии девушек, но Тэйрат приотстал, поравнялся со мной и спросил:

— Ты как, Ариадна? Что-то совсем не весела.

— У меня нет поводов для веселья, — тихо ответила ему, не подымая глаз от дороги.

— Почему ты так печальна? Тут на Границе опасно, но жизнь полнее и дышится свободней. Там, — махнул он рукой куда-то назад, — мы не смогли бы с тобой вот так поговорить. Граница меняет людей и очень сильно. Уходят ненужные и утяжеляющие жизнь привычки и черты характера. Исчезает все наносное, люди становятся такими какие они есть. Граница не даст выжить тому, в ком есть гниль.

— Ты так вдохновенно говоришь об этом, — кинула короткий взгляд на аллэрна. — Мне сложно сравнивать. Я слишком много утратила. Где-то там позади осталась часть меня, часть моих воспоминаний и это не дает мне покоя. И потом, ты говорил, что многие бы ушли отсюда, будь такая возможность. Как-то это не согласуется с твоими словами о том, как меняет людей Граница.

— Тяжело жить в постоянном напряжении и постоянно вспоминать о том, что потеряно и оставлено за спиной. Каждый из тех, кто пришел оттуда мучается хронической тоской по прошлому, это верно. Каждый, наверное, кроме настоящих фанатиков своего дела, не задумываясь вернулся бы, будь такая возможность. Но в то же время я прекрасно понимаю и высоко ценю то, что дает Граница. Она дает возможность быть собой.

— Противоречиво, — только и ответила.

— Мы пришли, — посторонился аллэрн, пропуская меня и неуверенно сгрудившихся у дверей девушек. — Проходите. Здесь три раза в день можно поесть. За счет государства.

В голове всплыло слово "коммунизм", но точного его значения я не вспомнила, как и не поняла, почему именно оно вдруг выскочило из глубин памяти.

— Кто будет помогать в таверне? — спросил нас Тэйрат.

— Она и Лайима, — презрительно кивнула на меня Лил.

— Тогда как поедите, подойдете к Арину — управляющему таверной — и скажите об этом, — Тэйрат отошел от нас и присоединился к группе аллэрнов и торнов, сидевших вместе за длинным столом.

Только сейчас почувствовала на себе множество взглядов и поежилась от такого внимания. Нас внимательно разглядывали, но ни одной сальной шуточки не полетело в наш адрес. Один из длинных столов был не занят, неуверенно, первой двинулась в его сторону и в таверне все отмерли. Мужчины продолжили беседовать за жизнь, а девушки двинулись следом за мной.

— Тилир нарвался на рронов у самой Границы, — за соседним столом беседу нельзя было назвать оживленной.

Трое торнов и двое аллэрнов мрачно слушали светловолосого парня. Наконец один из них отмер и подал голос:

— Откуда сведения?

— Я сегодня был на связи. Лайев разъезд направился на место прорыва. А Тилир скоро будет здесь. Пополнение прибыло и по его словам очень сильное.

— Сегодня ариес с полью, — затараторила молодая торнчанка, подошедшая к нашему столу, и тут же прервалась. — Вы же новенькие, да? Какие все хорошенькие. Вы не бойтесь, у нас здесь девушек не обижают. Замуж выйдете, оглянуться не успеете.

— Давай я тебе помогу, — поднялась со своего места и прервала словоохотливую торнчанку. — Тебе одной будет тяжело сразу для всех еду нести.

— А что вы будете? — спросила она меня и запнулась, встретившись со мной взглядом.

— А что есть, то и будем, — устало улыбнулась я, оглянувшись на притихших спутниц.

Напуганные большим количеством мужчин вокруг и непривычной обстановкой, они растеряли всю свою боевитость и явно чувствовали себя не в своей тарелке. Только Лил мрачно смотрела перед собой, ни на что не реагируя. Торн с рассеченной бровью за соседним столом не сводил с нее задумчивого взгляда и я про себя подумала: "Вот кто первой выйдет замуж. Лил хоть и жестка, но очень красива. Глаз не оторвать".

Тилир остановил толота у первого домика в поселке и обернулся ко всему каравану:

— Время для питания. Едем в таверну. Располагаться будем после того, как поедим. Алей, распорядись, чтобы пленников разбудили и тоже привели в таверну. Найди дежурного и разберитесь.

Никто не стал спорить. От еды никому не хотелось отказываться. Тэйтан ехал последним, и в таверну зашел последним. Окинул взглядом опрятное, но без изысков помещение — оно вполне отвечало его вкусу — заметил нескольких девушек, сидящих в одиночестве за столом и удивленно приподнял брови. Тилир уверенно направился к столу, за которым сидели торнчанки — других свободных мест в таверне все равно не было.

С Тилиром и спутниками из его отряда здоровались, пока они шли к свободным местам, улыбались и спрашивали как дела. На чужаков же кидали внимательные взгляды, никак не комментируя их прибытие. Туман отстал от предводителя отряда, дождался Тэйтана и сказал:

— Нам надо поговорить.

— Зачем? — холодно спросил аллэрн.

— Я хочу знать как ты и я оказались здесь. Я хочу знать все. И молись Богам, чтобы твои оправдания были весомыми.

— Угрожаешь? — насмешливо бросил Тэйтан.

— Обозначаю намерения, — иронично ответил Туман. — Идем, на нас обращают внимание.

— А тебя это так волнует? — деланно изумился экс Второй.

— Не стоит вызывать ненужных подозрений у людей, с которыми нам, возможно, придется прожить бок о бок много времени.

— Как ты быстро определился со своей судьбой. Из тебя бы получился великолепный прорицатель, — процедил сквозь зубы аллэрн. — Как догадался?

— Хватит, — жестко и недобро оборвал Тэйтана Туман. — Свои издевки оставь до откровенного разговора. Один на один.

Торн подтолкнул светловолосого упрямца по направлению к столу и последовал за аллэрном, как только тот сдвинулся с места. Сероглазый полукровка равнодушно встречал бросаемые в его сторону украдкой любопытные взгляды. Лениво он осматривал помещение, людей и тут внезапно остановился, смертельно побледнев. Он сделал несколько шагов в сторону, навстречу девушке с подносом.

— Это ты, действительно ты? — спросил он севшим голосом, разом теряя свои уверенность и некоторое высокомерие.

— Я не знаю вас, — она смотрела, не узнавая.

— Ариадна, — сказал он тихо. — Ты не помнишь меня? — и голос его дрогнул.

— Нет, — ответила девушка и тоскливо улыбнулась. — Я много чего не помню.

— Давай, помогу, — серьезно сказал торн и забрал поднос из рук полукровки. — Что с тобой случилось, Ри?

Вопрос был полон беспокойства и нежности.

— Я не знаю, — беспомощно ответила она, оттаивая от тепла взгляда серых глаз и несмело улыбаясь.

Сероглазый торн удерживал поднос одной рукой, а второй по хозяйски обнял меня за плечи. Меня так удивило то, что он знает меня по имени — наверное, мы раньше, до того как забыла все, встречались и знали друг друга — что не стала возмущаться. Он так неожиданно появился передо мной, так тепло смотрел на меня, что сердце сладко екало в груди и мысли о Тэйтане уходили куда-то далеко и, казалось, что все, что было между нами, происходило не со мной.

— Ри? — аллэрн, которого только что вспоминала, встал, глядя на меня с недоверием. — Ты?

Второй раз один и тот же вопрос за сегодня. День узнаваний. Только не всех из тех, кто знается меня я помню.

— Ты? — столь же недоверчиво спросила его.

Снова странная смесь из ненависти и желания окатила с головой. Торн поставил поднос на стол и впился в нас с Тэйтаном пытливым взглядом:

— Та-а-а-к, — протянул он и глаза его стали холодными. — Что происходит?

— Не знаю, — прошептала тихо-тихо.

Я действительно ничего не понимала. Торн притянул меня к себе, с ненавистью глядя на Тэйтана, и сказал:

— Я больше не собираюсь ждать, когда все поедят. Я хочу знать все уже сейчас. Тэйтан, мне нужны объяснения.

— А если их не будет? — гордо вскинул голову аллэрн.

— Тогда мне придется заставить тебя.

— Попробуй, — спокойно ответил Тэйтан.

— Я ничего не понимаю, — высвободилась из объятий торна и сжала пальцами виски. — Что происходит?

— Я бы тоже хотел это знать, — процедил торн и крепко взял меня за руку.

— Конфликты должны остаться на Той стороне, — встрял в беседу молодой аллэрн. — Здесь у нас нет роскоши убивать друг друга или калечить. Вы оба, садитесь и успокаиваетесь, едите, а после беседуете по душам, но только в присутствии меня. Все ясно? Отряд еще не сдал пост, а значит руковожу им я. Вы входите в мой отряд, потому что ехали со мной. Значит обязаны подчиняться! Закон таков и не вам его нарушать.

— Не боишься? — вкрадчиво спросил торн, еще сильнее сжимая мою руку.

Со стоном попыталась высвободиться, казалось, что еще чуть-чуть и молодой человек сломает мне руку.

— Прости, — тут же растерял весь гонор торн. — Я не хотел причинять тебе боль.

— Не привык бояться, — холодно ответил молодой аллэрн.

— Отпусти меня, — обратилась к торну, чувствуя на себя обжигающий взгляд Тэйтана.

Но не повернула головы к аллэрну, не дала ему повода думать, что все замечаю.

— Нет, — тихо и твердо ответил мне торн. — Сначала я хочу выяснить все о твоем знакомстве с Третьим и быть твердо уверенным, что ты не имеешь никакого отношения к предательству.

— Какому предательству? — испуганно отшатнулась, но не сильно-то это и удалось, торн крепко меня держал.

Молодой человек смотрел на меня пугающим, холодным взглядом:

— Ты знакома с ним, а он нас предал, я уверен в этом. Ты с ним заодно?

— Я ничего не знаю и не помню, — ответила устало и твердо посмотрела ему в глаза. — Отпусти меня, ты не имеешь права меня держать против моей воли.

И что-то, видимо, такое он углядел в моем взгляде, что разжал пальцы и сделал шаг назад:

— Ты свободна.

— Сейчас приказ всем, сесть по местам и есть, — снова вмешался молодой аллэрн и обвел всех присутствующих злым взором. — Потом для вас никто отдельно стараться не будет.

Торн неохотно повиновался, а я, хоть сердце и разрывалось от тоски при удалении от молодого человека, пробралась к тому концу стола, где сидели притихшие девушки и устроилась как можно дальше от торна и от Тэйтана. Кусок в горло не лез и больше не стала проситься в помощницы девушке разносчице, которая следом за мной принесла еще один поднос. А потом еще один. Я сидела и старалась не смотреть ни на торна, ни на Тэйтана. Только мучительно ныла душа при мысли о том, каким холодным стал взгляд молодого человека. Что нас связывало с ним когда-то? Что-то же было, наверняка, вон как сердце бурно реагирует на его присутствие.

Светлые чертоги

Зорет метался по залу со сферой раненым зверем, кидая время от времени взгляды на радужный шар. Бога замутило с новой силой и он вытер испарину со лба. Глаза повиновались плохо, как и тело, но он как-то умудрялся ходить по залу кругами и думать, думать, думать. Громкий треск снова нарушил ход его мыслей. Очередной кусочек от сферы отломился и приподнялся над ней. Так и висел, освещаемый режущим взгляд светом, льющимся изнутри шара. Волна боли, не последняя и не первая за сегодняшний день, окатила Бога с головой. Он еле сдержался, чтобы не закричать.

— Урбан, — сипло позвал Зорет, кинув слова в пространство перед собой. — Урбан.

— Отец? — удивленно отозвался великан.

— Срочно переноси ее сюда, слышишь? Срочно!

— Время пришло? — голос Урбана дрогнул.

— Даже ушло, в пропасть утекло, — шутка вышла неудачной.

— Сделаю, — лаконично отозвался Урбан и в зале воцарилась тишина, прерываемая лишь тяжелым дыханием божества.

Финита ля комедия

Гулкий басовитый звук разнесся по поселку. Как только поселенцы его услышали, все повскакивали с мест, бросая еду и разговоры. Те, кто сидели за нашим столом, обеспокоенно переглянулись и выскочили из-за столов первыми, доставая на ходу оружие бросились к выходу.

— Оставайся здесь, — в общей неразберихе торн подобрался ко мне ближе. — Никуда не ходи, там опасно.

Тэйтан ожег нас злым взором и рванул вслед за поселенцами. Девушки забились в угол, перекидываясь испуганными взглядами. Я как сидела, так и осталась сидеть на месте, чувствуя как внутри нарастает напряжение. Торн же вышел следом за остальными мужчинами. Сразу за этим снова загудело где-то над головами, и снова, и снова, и снова... Я сбилась со счету. И каждый новый звук рождал все большее ощущение тревоги и страха. Что-то такое происходило сейчас, что пугало до дрожи в коленях. А неизвестность пугала еще больше. Не выдержала и высунула любопытный нос наружу, невыносимо было сидеть на одном месте и ждать не известно чего.

— Приветствую, — в таверну шагнул высоченный мужчина.

— Э? — его появление помешало мне как следует разглядеть что происходит за дверью.

— Ты не узнаешь меня, — не спросил, а сказал утверждающе. — Не важно, Ри, нам нужно уходить.

— Зачем? — удивилась я.

— Пришло время поговорить начистоту. Ты же хочешь знать правду о себе и о своем прошлом? — вопрос прозвучал для меня, потерявшей память, очень искушающе.