33 глаза твои будут смотреть на чужих жен, и сердце твое заговорит развратное,
34 и ты будешь, как спящий среди моря и как спящий на верху мачты.
35 [И скажешь:] "били меня, мне не было больно; толкали меня, я не чувствовал. Когда проснусь, опять буду искать того же". (там же, 23, 31-35).
А вот, хоть и ничего нового, а многие ли могут похвастаться, что не так же ведут себя, как те, против которых говорил два с лишним тысячелетия назад Царь Соломон?
Впрочем, Соломон был мудр. И понимал, что в тяжелой жизни простого народа без вина иногда невозможно. Нет, он не оправдывал пьянства, а просто сказал:
4 Не царям, Лемуил, не царям пить вино, и не князьям — сикеру,
5 чтобы, напившись, они не забыли закона и не превратили суда всех угнетаемых.
6 Дайте сикеру погибающему и вино огорченному душею;
7 пусть он выпьет и забудет бедность свою и не вспомнит больше о своем страдании. (Притчи, 31, 4-7).
И примечательно, что именно эта притча заканчивает Книгу Притчей Царя Соломона...
— Книга Екклезиаста.
Суета сует, сказал Екклезиаст, суета сует, все суета...
Эти слова знают многие. Не один Давид или Соломон думал о жизни. Были и другие. Самым печальным, наверное, был Екклезиаст. Поэтому в депрессивном состоянии его читать как-то нежелательно. Нагоняет очень.
3 Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем?
4 Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки.
5 Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит.
6 Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои.
7 Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь.
8 Все вещи — в труде: не может человек пересказать всего; не насытится око зрением, не наполнится ухо слушанием.
9 Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем.
10 Бывает нечто, о чем говорят: "смотри, вот это новое"; но это было уже в веках, бывших прежде нас.
11 Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после. (Еккл., 1, 3-11).
Очень оптимистично... Просто пойти и повеситься на подтяжках. Между тем ведь правду говорит, просто люди в обычном состоянии (суеты повседневной) о таких вещах стараются не думать. Да и времени нет, честно говоря. То надо сделать, и это еще.... и вот то...
У индусов сохранилось, видимо, очень древнее деление жизни человека на четыре части. Последняя обозначает отказ от мирских дел, и подготовка к смерти. Это закат жизни, ее переосмысление и осознание своего одиночества. В конце концов, как бы ни любили мы и как бы ни любили нас, а умирать будет каждый в одиночку, вот что страшно-то.
И что тогда имеет смысл на этой земле?
17 И предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость: узнал, что и это — томление духа;
18 потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь. (Еккл., 1, 17-18).
И это действительно так.
А вот знаменитейший отрывок, из которого обычно цитируют только огрызок про камни, что время их собирать... На самом деле он заслуживает того, чтобы прочитать его целиком.
1 Всему свое время, и время всякой вещи под небом:
2 время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное;
3 время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить;
4 время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать;
5 время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий;
6 время искать, и время терять; время сберегать, и время бросать;
7 время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить;
8 время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру. (Еккл., 3, 1-8).
Обратите внимание на последовательность действия, она не случайна. Сначала любовь, ненависть потом, наоборот бывает редко. Сначала молодость разбрасывает камни бездумно, потом собирает, кряхтя по-стариковски и держась за спину... Сначала обнимают, потом уклоняются от объятий... Мудр был Екклезиаст.
А знаете, что этот мудрец нашел после всех своих печальных раздумий и изысканий наиболее подходящим в этой жизни? Не поверите.
"Познал я, что нет для них ничего лучшего, как веселиться и делать доброе в жизни своей."
Это моя любимейшая цитата. Единственная, которой не дам ссылки — найдите сами или поверьте на слово. Это, можно сказать, кредо. Веселиться и делать доброе... Не всегда получается — но хоть стараться-то надо!
Екклезиаст говорил очень крамольные вещи. Например:
Сказал я в сердце своем о сынах человеческих, чтобы испытал их Бог, и чтобы они видели, что они сами по себе животные; (там же, 3, 18)
Почему он так думает? Да потому что...
19 потому что участь сынов человеческих и участь животных — участь одна: как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом, потому что все — суета!
20 Все идет в одно место: все произошло из праха и все возвратится в прах.
21 Кто знает: дух сынов человеческих восходит ли вверх, и дух животных сходит ли вниз, в землю?
22 Итак увидел я, что нет ничего лучше, как наслаждаться человеку делами своими: потому что это — доля его; ибо кто приведет его посмотреть на то, что будет после него? (Еккл., 3, 19-22).
А еще говорит он про то, что надо найти свою половину на этом свете...
7 И обратился я и увидел еще суету под солнцем;
8 человек одинокий, и другого нет; ни сына, ни брата нет у него; а всем трудам его нет конца, и глаз его не насыщается богатством. "Для кого же я тружусь и лишаю душу мою блага?" И это — суета и недоброе дело!
9 Двоим лучше, нежели одному; потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их:
10 ибо если упадет один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его.
11 Также, если лежат двое, то тепло им; а одному как согреться?
12 И если станет преодолевать кто-либо одного, то двое устоят против него: и нитка, втрое скрученная, нескоро порвется. (Там же, 4, 7-12).
Трудно спорить.
А вот просто классическая фраза. Мы сталкиваемся с этим на каждом шагу, особенно сегодня, когда средства массовой информации пугают постоянно апокалиптическими фантазмами — что мир катится в пропасть, и что все пропало, и что через десять лет (ну в крайнем случае двадцать) все провалится в тартарары. Впервые похожую мысль я прочитал в какой-то древней египетской или вавилонской книге, тоже тысячелетия назад написанной. Там горестно вопрошалось, почему это молодежь отбилась от рук и не слушается старших, и к чему это все приведет? Так вот, что говорил две тысячи лет назад Екклезиаст:
10 Не говори: "отчего это прежние дни были лучше нынешних?", потому что не от мудрости ты спрашиваешь об этом. (Еккл., 7, 10).
Поэтому, читая про ужасные предсказания я всегда вспоминаю мудрого старика, и легче становится.
А вот что пишет он про женщин.
25 Обратился я сердцем моим к тому, чтобы узнать, исследовать и изыскать мудрость и разум, и познать нечестие глупости, невежества и безумия, —
26 и нашел я, что горче смерти женщина, потому что она — сеть, и сердце ее — силки, руки ее — оковы; добрый пред Богом спасется от нее, а грешник уловлен будет ею. (там же, 25-6).
Вообще довольно точно подмечал Екклезиаст разные моменты из жизни. Например, ...
14 Есть и такая суета на земле: праведников постигает то, чего заслуживали бы дела нечестивых, а с нечестивыми бывает то, чего заслуживали бы дела праведников. И сказал я: и это — суета! (Еккл., 8, 14).
Как говорится, без комментариев.
И какие же выводы он делает? Он подкрепляет рассуждениями свой главный вывод. Прочитаем вместе следующий отрывок.
1 На все это я обратил сердце мое для исследования, что праведные и мудрые и деяния их — в руке Божией, и что человек ни любви, ни ненависти не знает во всем том, что перед ним.
2 Всему и всем — одно: одна участь праведнику и нечестивому, доброму и [злому], чистому и нечистому, приносящему жертву и не приносящему жертвы; как добродетельному, так и грешнику; как клянущемуся, так и боящемуся клятвы.
3 Это-то и худо во всем, что делается под солнцем, что одна участь всем, и сердце сынов человеческих исполнено зла, и безумие в сердце их, в жизни их; а после того они отходят к умершим.
4 Кто находится между живыми, тому есть еще надежда, так как и псу живому лучше, нежели мертвому льву.
5 Живые знают, что умрут, а мертвые ничего не знают, и уже нет им воздаяния, потому что и память о них предана забвению,
6 и любовь их и ненависть их и ревность их уже исчезли, и нет им более части во веки ни в чем, что делается под солнцем.
7 Итак иди, ешь с весельем хлеб твой, и пей в радости сердца вино твое, когда Бог благоволит к делам твоим.
8 Да будут во всякое время одежды твои светлы, и да не оскудевает елей на голове твоей.
9 Наслаждайся жизнью с женою, которую любишь, во все дни суетной жизни твоей, и которую дал тебе Бог под солнцем на все суетные дни твои; потому что это — доля твоя в жизни и в трудах твоих, какими ты трудишься под солнцем.
10 Все, что может рука твоя делать, по силам делай; потому что в могиле, куда ты пойдешь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости.
11 И обратился я, и видел под солнцем, что не проворным достается успешный бег, не храбрым — победа, не мудрым — хлеб, и не у разумных — богатство, и не искусным — благорасположение, но время и случай для всех их. (Еккл., 9, 1-11).
Надо сказать, что помимо мыслей, сама образность выражений, поэтичность, какая-то внутренняя сила его высказываний привлекала к Екклезиасту многих людей искусства. Один из наиболее известных стихов цитируется, скажем, в фильме "Андрей Рублев".
1 И помни Создателя твоего в дни юности твоей, доколе не пришли тяжелые дни и не наступили годы, о которых ты будешь говорить: "нет мне удовольствия в них!"
2 доколе не померкли солнце и свет и луна и звезды, и не нашли новые тучи вслед за дождем.
3 В тот день, когда задрожат стерегущие дом и согнутся мужи силы; и перестанут молоть мелющие, потому что их немного осталось; и помрачатся смотрящие в окно;
4 и запираться будут двери на улицу; когда замолкнет звук жернова, и будет вставать человек по крику петуха и замолкнут дщери пения;
5 и высоты будут им страшны, и на дороге ужасы; и зацветет миндаль, и отяжелеет кузнечик, и рассыплется каперс. Ибо отходит человек в вечный дом свой, и готовы окружить его по улице плакальщицы; —
6 доколе не порвалась серебряная цепочка, и не разорвалась золотая повязка, и не разбился кувшин у источника, и не обрушилось колесо над колодезем.
7 И возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратился к Богу, Который дал его.
8 Суета сует, сказал Екклесиаст, все — суета! (Еккл., 12, 1-8).
И, наконец, отрывок, который я знаю наизусть и очень люблю молча, про себя, цитировать, потому что он укрепляет дух в трудную минуту. Особенно в момент выбора пути.
9 Веселись, юноша, в юности твоей, и да вкушает сердце твое радости во дни юности твоей, и ходи по путям сердца твоего и по видению очей твоих; только знай, что за все это Бог приведет тебя на суд. (Еккл., 11, 9).
Действительно, чего грустить — все равно, конечно, помрем, но так тем более! Как любила говорить одна моя знакомая: life is short, play it hard. Жизнь коротка, так сыграй матч в полную силу.
И в этом выводе, наверное, главная мудрость Екклезиаста.
— Песнь Песней Соломона.
Если Книга Екклезиаста — одна из самых печальных, то Песнь Песней знаменита как один из наиболее ярких гимнов любви. Сравнимы по силы лишь слова Апостола Павла, где он воспевает любовь (Коринф., 13). Тут ничего не надо комментировать, это надо читать, как поэму.
Начинается она словами:
"Да лобзает он меня лобзанием уст своих! Ибо ласки твои лучше вина."
Тут даже рассуждать не надо, с какой силой изображены молодые влюбленные, которых тянет друг к другу магнитом:
1 Я нарцисс Саронский, лилия долин!
2 Что лилия между тернами, то возлюбленная моя между девицами.
3 Что яблоня между лесными деревьями, то возлюбленный мой между юношами. В тени ее люблю я сидеть, и плоды ее сладки для гортани моей.
4 Он ввел меня в дом пира, и знамя его надо мною — любовь.
5 Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви.
6 Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня.
7 Заклинаю вас, дщери Иерусалимские, сернами или полевыми ланями: не будите и не тревожьте возлюбленной, доколе ей угодно.
8 Голос возлюбленного моего! вот, он идет, скачет по горам, прыгает по холмам.
9 Друг мой похож на серну или на молодого оленя. Вот, он стоит у нас за стеною, заглядывает в окно, мелькает сквозь решетку.
10 Возлюбленный мой начал говорить мне: встань, возлюбленная моя, прекрасная моя, выйди! (Песнь, 2, 1-10).
Читаешь, вспоминаешь и вздыхаешь. Где ты, моя молодость!
А вот как описывает свою возлюбленную юноша:
1 О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! глаза твои голубиные под кудрями твоими; волосы твои — как стадо коз, сходящих с горы Галаадской;
2 зубы твои — как стадо выстриженных овец, выходящих из купальни, из которых у каждой пара ягнят, и бесплодной нет между ними;
3 как лента алая губы твои, и уста твои любезны; как половинки гранатового яблока — ланиты твои под кудрями твоими;
4 шея твоя — как столп Давидов, сооруженный для оружий, тысяча щитов висит на нем — все щиты сильных;
5 два сосца твои — как двойни молодой серны, пасущиеся между лилиями...
... 9 Пленила ты сердце мое, сестра моя, невеста! пленила ты сердце мое одним взглядом очей твоих, одним ожерельем на шее твоей.
10 О, как любезны ласки твои, сестра моя, невеста! о, как много ласки твои лучше вина, и благовоние мастей твоих лучше всех ароматов!
11 Сотовый мед каплет из уст твоих, невеста; мед и молоко под языком твоим, и благоухание одежды твоей подобно благоуханию Ливана! (Песнь, 4, 1-11).
Мало кто из поэтов поднимался на такие высоты в своих стихах.
Вот еще:
1 "Оглянись, оглянись, Суламита! оглянись, оглянись, — и мы посмотрим на тебя". Что вам смотреть на Суламиту, как на хоровод Манаимский?
2 О, как прекрасны ноги твои в сандалиях, дщерь именитая! Округление бедр твоих, как ожерелье, дело рук искусного художника;
3 живот твой — круглая чаша, в которой не истощается ароматное вино; чрево твое — ворох пшеницы, обставленный лилиями;
4 два сосца твои — как два козленка, двойни серны;
5 шея твоя — как столп из слоновой кости; глаза твои — озерки Есевонские, что у ворот Батраббима; нос твой — башня Ливанская, обращенная к Дамаску;
