Сияние жизни

— Синдзи-кун... Синдзи-кун...

Рядом с Икари склонился странный нескладный человек в маскировочном комбинезоне разведчика. Странный своим спокойствием в аду, от которого девушку мутило: освещенный пожарищем, он неторопливо охлопывал Синдзи по щекам, словно тот просто перегрелся на солнце. Майя тупо смотрела, как ладони "разведчика" разбрызгивали кровь, и не могла сделать ни шагу вперед.

— Ну, наконец, дурашка...

Икари зашевелился и помотал головой.

— Они живы, слышишь? Пока что. Это всего лишь коллапс легких. Давай их в машину, от кислорода ненадолго придут в себя... Дурень ты сентиментальный...

Синдзи зашевелился и встал, надсадно хрипя. Майя всмотрелась: его глаза были закрыты, а двигался он точно и словно бы механически. Икари наклонился, обхватил Рей под руками и поднял ее, а "разведчик" безучастно смотрел на то, как поминутно спотыкающийся парень поволок свою ношу сквозь ядовитую мглу. Майя опомнилась и бросилась вслед, но странный человек в сером комбинезоне остановил ее, крепко схватил за запястье:

— Не нужно. Это его выбор судьбы — волочь их, пусть сам и трудится.

Она, наконец, узнала искаженные воздушными фильтрами голос — это был давно пропавший посреди пустошей Каору Нагиса.

— Ты...

— Я. Стой смирно и смотри.

Майя замерла, чувствуя, что сходит с ума. Пылал взрывами догорающий атомоход, расстрелянный обезумевшей машиной без пилота, а тот самый пилот нес к "Типу" тело умершей девушки. "А что мне теперь делать?" — впервые рожденный во всем этом безумии вопрос несказанно удивил ее.

— Удивительная вещь — чувства, Майя-тян, — сказал Нагиса, задирая голову, чтобы не потерять из виду силуэты Синдзи и Рей, возносящиеся на тросе в распахнутую кабину. — Иногда творят чудеса даже в аду...

Майя молчала, с трудом соображая. Каору прислушался, отпустил ее руку и подошел к Аске, всмотрелся в лицо рыжей, после чего снял с себя маску и надел на нее. Обернувшись, Нагиса улыбнулся, и эта безмятежная гримаса едва не выбила из нее остатки разума.

— Вот скажи, Майя-тян, — сказал он, вновь подходя ближе, — разве не чудо, что ты осталась в живых? А ведь ты, наверное, не раз проклинала свою глупость.

Майя почувствовала головокружение, звон в голове усилился, и от полного помрачения ее спас вернувшийся Икари. "Как он видит с закрытыми глазами? И почему он до сих пор в сознании?" Подхватив Аску, Синдзи двинулся к "Типу-01", но уже куда медленнее, и теперь его уже заметно шатало.

— Синдзи-кун, может, хватит? Не жадничай, — серьезно сказал Каору, словно бы об игрушке. Майя в ступоре смотрела на дрожащий во мгле силуэт Синдзи и поняла, что он дошел.

— Майя-тян...

Она обернулась. Каору смотрел на нее и едва заметно улыбался.

— Тебе нельзя дальше — с богом тебе не по пути. Но вон за тем холмом стоит научный танк, в котором нет половины экипажа, и сутки в нем пересидеть можно.

Нагиса повернулся и зашагал к "Типу", а черная машина со скрежетом закрыла кабину и начала тяжело разворачиваться. Каору в последний раз обернулся и почти пропел:

— А потом здесь будет гроза и много-много свежего воздуха. Мир в том числе и твой, Майя-тян.

Девушка смотрела вслед исчезающей в тумане машине, и ее сердце прыгало в такт удаляющемуся грому шагов.

* * *

Тьма рассеивалась перед глазами Рей, и она поняла, что видит и что она жива. "Снова жива... Снова нужна ему". Девушка пошевелилась и поняла, что лежит на твердом грунте, и воздух, который она втягивает в себя, совсем не похож на тот яд, который едва не убил ее и Аску. А еще Рей слышала голоса.

-... Это был Ангел Мира. Совсем чуть-чуть не успел, представляешь?

"Это...тоска?" Почему-то незнакомому говорящему было тяжело.

— Не знаю, что взорвали здесь, но это оказалось способно убить Ангела. Я получил часть жутких видений.

— Видений?

"Икари..."

— Видений, Синдзи-кун. Представь себе, что чувствует бессмертие, сталкиваясь со смертью — своей смертью. Вот это все я получил, когда на парашюте плюхнулся прямо в это Сияние. Удивляюсь, почему я свихнулся позже, а не тогда.

Рей осторожно приоткрыла горящие глаза. Она лежала на невысоком обрыве, а прямо под этой скалой начиналось уходящее во мглу озеро чистого света. Теплое желтое сияние подсвечивало мглу, излучало тихий, едва слышный гул, от которого звучал сам камень вокруг, и девушка поняла, что ее разбудило: ее тянуло к этому поющему свету и одновременно отталкивало от него. Голоса шли откуда-то слева, но сдвинуть голову все еще было нелегко.

"С ним все хорошо", — успокоив себя этой мыслью, девушка вновь сосредоточилась на голосах.

— Ты говоришь, что сошел с ума... Как-то просто у тебя это.

— Я просто отказался от своего предназначения... — незнакомый голос помолчал. — А уж как это выглядит — судить тебе. Или не тебе. Дело такое.

— И какое твое предназначение?

— Как и всех детей Сияния. Убивать носителей воли Ангела.

— Не понимаю.

Рей дернулась и, преодолевая уколы боли во всем теле, поискала взглядом собеседников. Синдзи сидел на камне и держал перед залитым кровью лицом зажженную сигарету, а рядом спиной к ней расположился, широко раскинув ноги, странный беловолосый человек, которому, без сомнения, принадлежал второй голос.

— Не понимаешь... Вы назвали Ангелами то, что родилось из жизненной сущности погибшего. Самого Ангела взрывом разорвало... Нет, не разорвало, а, черт... Как же это? — беловолосый вцепился в свои волосы и принялся их терзать. — Он засеял собой Землю. Вот. Это ваше "А-10" было предсказано очень умными людьми, которым было дозволено общаться с Ангелами.

— Предсказано. Значит, мой отец...

— Погоди, не отвлекайся. Дойдем до отца. Так. Словом, воля ангела разлетелась по земле, а здесь после небывалого взрыва начался сущий ад. Вся ненависть, вся боль, все, что тут варилось — выплеснулось на целый континент. Мир невозможного плюс жалкая твердь... Впрочем, ты этого коктейля вдоволь хлебнул.

Рей села. Ее силы возвращались с небывалой болезненной скоростью: тело словно торопилось успеть что-то, а потому испариной выступил остановленный яд, в глазах прояснилось, и девушка замерла, прислушиваясь к дорогому человеку. Синдзи был пуст — его тело курило на берегу, но даже смотрел на мир он глазами бронированного чудовища, которое горой нависало над берегом. Разум человека тонкой нитью протянулся между громадой и хлипкой фигуркой с окровавленным лицом, само естество Икари дрожало, будто струна, соединяющая невозможное.

— ...останки Первого Ангела — чистая жизнь — решили отречься от воли и создали Ангелов — титанов, призванных убивать таких, как ты. Чтобы уже никогда не воссоединилось разорванное. Последнего титана слепили из некоего сержанта, чей стратоплан влетел в крыло свечения.

— Но ты решил...

— Конечно. Я сделал выбор и пообещал, что приведу к Сиянию волю. Ох, как же меня ломало... Думал, весь разум назад вернется.

Аска лежала совсем рядом, и Рей поняла, что рыжая еще дышит. Возле девушки лежал пустой шприц, ампула, еще какие-то медикаменты... Рей дрожала, чувствуя, что Синдзи все дальше. Она еще не умирала, как Аска, но уже едва могла назвать себя живой.

— Твой отец очень хитро сыграл со мной, Синдзи-кун. Обещание связало меня по рукам и ногам. И вот я здесь.

— Как ты вообще можешь находиться рядом с этим... Сиянием?

— Тошнит. Вот-вот мозг блеванет. Твоей красавице, правда, подозреваю, еще хуже.

Рей увидела, что Синдзи повернул к ней покрытое запекшейся кровью лицо, но настоящий взгляд жег ее сверху — от камер и дальномеров "Типа-01". Раздвоенность, исчезающая сущность Икари крючьями раздирали ее, а пение сияющего моря подстегивало распад.

— Видал? У нее в голове — "А-10", по твоему образу и подобию, тело — чистое Сияние, и слеплено все это таким грубым неумехой... Да, кстати, что я? Ты ж его знаешь. И только твоя воля удерживает ее от распада. Так что вы в прямом смысле умрете в один день. Здорово, да?

Рей поняла, что ждет ответа Синдзи, и не менее отчетливо осознавала, что ответа не будет.

— Ну, я пойду, пожалуй, Синдзи-кун.

— Стой.

— Еще не решил?

— Решил, это моя судьба, только моя, но хочу уточнить. Что будет, если они умрут и оживут в Сиянии?

— Ты сам ответил. Они оживут, а Рей-тян так вообще станет нормальным человеком. Но вошедшего туда живым это не касается.

Сквозь вернувшуюся пелену Рей увидела, что Синдзи кивнул. Каору встал и не прощаясь пошел вниз по берегу светящегося озера, заложив руки за спину. Слабеющие глаза девушки потеряли его из виду прежде, чем должна была сгуститься мгла.

— Рей.

— Да, Икари.

"Тяжело... Как..."

— Я хочу, чтобы ты жила. В мире, которого ты заслуживаешь... Нет, в мире, который заслуживает тебя. В мире без войны. Передай это, пожалуйста, и Аске.

— В мире... Без тебя.

Синдзи кивнул и выбросил сигарету, снял с себя ремень с кобурой, куртку и подошел поближе, сел на землю между ней и Аской.

— Тот, кто войдет в Сияние, восстановит Ангела Мира. Но это — моя смерть, а значит — твоя, поэтому мне нужно, чтобы ты умерла и ожила. Уже там.

Он махнул рукой в сторону поющего света. Рей почувствовало, как ее вывернуло наизнанку от скупого жеста, а еще было очень больно, и она поняла, что эта боль не только от слабеющей жизни.

— А ты... Меня...

— Рей... Я люблю тебя, именно тебя, и потому...

Отстраненный, хоть и искренний тон его голоса неожиданно придал ей сил.

— Я не о том. Ты меня спросил?

"Мир — без тебя. Мир без создавшего меня человека, мир одиночества. Ты спросил, нужен ли он мне?"

— Я хочу умереть, — твердо сказала она. — Навсегда.

— Рей...

Они оба встали. Рей чувствовала, что его решение неизменно, что этот ее бунт он может подавить простым "пожалуйста".

— Икари... Я человек только потому, что люблю тебя.

— А я хочу исполнить этот приказ только потому...

Сухо треснул выстрел, и Синдзи начал оседать. Рей остолбенела, когда за упавшим Икари обнаружилась Аска. Приподнявшаяся на локте Сорью опустила "вальтер" Синдзи и хрипло спросила:

— Я его не прикончила?

Рей чувствовала боль Икари, но его разум вдруг собрался в одном — человеческом — теле, и она четко ощущала, что ранение тяжелое, но он жив.

— Сорью. Что ты...

— Он идиот, еще хуже этого полоумного Нагисы. Решил, что я захочу его дебильного мира. Подними меня, будь так добра.

Подойдя к лежащей девушке, Рей с трудом понимала себя: очень хотелось убить Аску за причиненную Синдзи боль, но вместе с тем она чувствовала, что благодарна рыжей.

— Я не хочу жить за его счет. Представляешь, какой из него Ангел Мира?

Рей кивнула в ответ, придерживая шатающуюся Аску.

— Так, — сказала рыжая. — Перебинтовываем этого придурка, лезем в "Тип" и валим. Подальше отсюда.

— Нет.

Аска недоуменно смотрела на нее, но Рей чувствовала, что решение правильное.

— Нет? — переспросила Сорью. — И почему это?

— Тебе стало лучше из-за стимуляторов. Ты умрешь.

— А ты нет?

— Пока он не умрет — нет.

Видя, что рыжая обескуражено кивнула, Рей наклонилась и обхватила Синдзи, поднимая его.

— Держись рядом.

Поющий свет был совсем близко, обрыв нависал как раз над плотью погибшего Ангела, и Рей дотащила Икари до края, оставила там и помогла добраться Аске.

— Что ты...

— Один живой человек не выдержит. Три — возможно.

— Да о чем ты говоришь?..

— Просто держись за него. И за меня.

Рей чувствовала, как ее пронизывает звенящий низкий гул, как песнь убитого людьми Ангела вливается в жилы, даря новые ощущения. "Прости, Икари". Она чувствовала колебания Аски, чувствовала, как возвращается сознание к Синдзи... "Аска... Прислушайся к тому, что у тебя в голове... Пожалуйста... Или хотя бы к тому, что в сердце..." Пальцы рыжей сомкнулись на ее рукаве, и Рей облегченно качнулась вперед, в жаркое дыхание чистейшей жизни.

* * *

Каору Нагиса сидел на небольшом камне и смотрел, как сияющая гладь, подергиваясь волнами, втягивается под едва различимый во мгле обрыв. Гул взлетел высокой нотой, и в его дрожи уже угадывалась мелодия — мощная, величественная. Вспышка распорола горизонт, и пустоши облегченно вздохнули, превращаясь в нечто иное. Атомные земли в корчах умирали, а беловолосый парень, сидевший посреди чудовищного катаклизма, встал и отряхнул штаны.

— Больше ли три трети, чем одно целое? Поиграем в уравнение с жизнью?

Горизонт тряхнуло еще раз. Из сердца Каору выдернуло длинную острую иглу, и он улыбнулся.

— Так поиграем, а, война?

Эпилог

Сотрудники "Асахира Ваффенверке" этим теплым летним утром были весьма озадачены поздним появлением на работе майора Видельманн. Госпожа начальник службы безопасности изволила опаздывать в день поистине судьбоносный — через несколько часов должно было состояться торжественное собрание, на котором немецко-японский оружейный концерн объявлял о своем вхождении в "Мицубиси".

Хмурая Эрика Видельманн шагала по оживленным коридорам компании, отмахивалась от дежурных, изредка кивая знакомым, и все написанное у нее на лице настроение разительно противоречило праздничному духу, царящему в главном офисе. Впрочем, улыбчивая и довольная жизнью фрау Эрика многим показалась бы еще менее естественной. Госпожа майор открыла дверь своего офиса, услала прочь секретаря и села в кресло.

До небольшой встречи, предваряющей торжественное заседание, оставалось несколько минут. Видельманн с интересом провела рукой по пачке докладов, посмотрела в выпуклый экран телевизора, как в зеркало, потерла щеки.

— Tausend Teufel, старая кляча... — произнесла она и пошла к двери.

Малый конференц-зал уже был наполнен, на повестке дня — всего один вопрос: развертывание производства стратегического вооружения в нужных для "Мицубиси" направлениях. Совет директоров не спеша рассаживался, обсуждая новые мощности госзаказа, возрастающие возможности экспорта оружия в готовую к пожару Африку...

Майор задержалась в дверях, вздохнула и уверенным шагом пошла к центру помещения, ловя изумленные взгляды.

— Госпожа... Видельманн, прошу прощения, что...

Остановившись у стола президиума, женщина сложила руки перед грудью и вспыхнула. Помещение, стремительно налившееся красным светом, взорвалось криками ужаса: мгновенно подскочившая температура съеживала бумагу и пластик, расплавленная синтетика липла к телам людей, и прежде чем поглотить зал целиком, огонь обнажил сияющий силуэт рыжеволосой девушки.

Верхний этаж "Асахира Ваффенверке" прекратил свое существование.

* * *

Рей оторвалась от книжки и прислушалась. Теплый треск дров в камине, поскрипывание старых балок, громкий стук больших часов — и над всем этим нарастающий свист. У входных дверей звонко ахнуло, и в невидимых горах за окном ожило эхо. Рей вернулась к чтению.