— Возможно, вы пожелаете перенести свадьбу на другой день, — продолжала тем временем принцесса, — и мы поддержим такое решение. В сложившихся обстоятельствах...
— Обсудив этот вопрос, мы пришли к выводу, что в этом нет нужды, — ответил Тома, открывая двери перед невестой. — Мой покойный отец сам назначил этот день, и, последовав его воле, мы наилучшим образом почтим его память...
За ничего не значащей беседой принц проводил невесту к ее апартаментам, сообщил, что с нетерпением ожидает ее на приватном завтраке через два часа и оставил на попечении служанок — коронация должна была начаться в полдень, и времени категорически не хватало.
Ровно в полдень суета стихла и над городом поплыл размеренный колокольный звон. Распахнулись ворота дворца, и на мостовую ступили четверо рыцарей королевской гвардии, за ними — двое пажей, разбрасывавших крокусы, а следом за ними — сам король, в полном облачении, с непокрытой головой и с мечом в руках. Еще один паж держал край королевской мантии, а замыкала процессию вторая четверка гвардейцев.
Десятью шагами дальше шла толпа придворных, разодетых еще пышнее, чем обычно, под присмотром оруженосцев гвардии. По краям площади, за двумя цепочками городской стражи, зашевелились простые горожане, стараясь протиснуться в первые ряды и как можно лучше рассмотреть шествие, но ни придворные, ни король не обращали на них внимания. Придворные предвкушали обязательно следующую за коронацию раздачу милостей и наград, король же откровенно скучал и мечтал о том, чтобы церемония поскорее кончилась.
Достигнув собора, процессия остановилась. Рыцари гвардии замерли у дверей, король отсалютовал им мечом, а затем отдал его храмовому стражнику — даже монарх не мог войти в церковь вооруженным.
— Храни его пуще своей жизни, ибо это — Меч Державы, — произнес Тома, и стражник преклонил колено со словами:
— Да, о мой король.
Епископ ждал у алтаря, преклонив колени перед лежащей на нем короной, но едва король вошел в собор, он поднялся.
— Я приветствую тебя, Тома Е Фиор, первый этого имени, именем Зентопии и во благо народа!
— Я приветствую тебя, святой отец, именем народа и Фиора!
Король остановился в шаге от алтаря, поклонился и произнес:
— За тем, что принадлежит мне по праву, закону и обычаю, пришел я ныне, чтобы принять долг и честь отцов моих.
— Прими же их, как велит закон человеческий и закон небесный, — ответил епископ, взял корону с алтаря и поднял над головой. — Перед ликом Зентопии, на глазах у народа, я, Хранитель Короны, отдаю тебе, Тома Е Фиор, корону, дабы утвердилась твоя власть во всем Фиоре!
Подняв руки, король принял из рук Хранителя корону и ответил:
— Перед ликом Зентопии, на глазах у народа я, Тома Е Фиор, первый этого имени, принимаю у тебя, Хранитель, корону, дабы утвердилась моя власть во всем Фиоре! Да будет так!
— Да будет так! — отозвался священник, и корона увенчала короля.
Тома Е Фиор, окончательно вошедший в свои права, повернулся к толпе, собравшейся в соборе, и поднял руку в приветствии.
И сотни людей всех возрастов и сословий в едином порыве закричали:
— Да здравствует король!
Переждав крики, Тома снова поднял руку и объявил:
— Радуйтесь, люди Фиора, и разделите радость короля, ибо сочетается он ныне браком с прекраснейшей из дев ради блага королевства и любви человеческой!
Толпа разразилась прямо-таки экстатическими воплями. Толпа знала: королевская свадьба — это бесплатная выпивка во всех столичных кабаках.
Начало церемонии было назначено на шесть часов вечера, так что времени на подготовку хватило — правда, в обрез...
В этот раз процессий было две — жених и невеста добирались до собора разными дорогами, что вылилось в поездку по разным сторонам площади. Короля окружали придворные — исключительно женатые мужчины, тогда как неженатые юноши держались чуть позади, принцессу точно в таком же порядке сопровождали придворные дамы. Перед процессией жениха шла девочка лет шести, перед невестой и ее спутницами — ее ровесник, и оба с умильными лицами создавали с помощью трещоток оглушительный шум. Собравшаяся за ограждением толпа кричала и громыхала, то и дело находились желающие плеснуть в молодоженов вином — на счастье, звонили колокола собора...
У дверей собора обе процессии встретились, руки невесты и жениха связали белой лентой и только после этого позволили войти. Епископ, стоявший у алтаря, приветствовал вошедших поднятыми руками, и тотчас обе процессии смешались, разбиваясь на пары.
Дождавшись, когда собравшиеся успокоятся, епископ провозгласил:
— Всякой вещи сообщает движение любовь — и пути ее привели ныне к свету Зентопии мужчину и женщину, дабы уж не порознь совершалось их движение, но совместно! Ответствуй, Тома, воистину ли нет у тебя иной жены или же нареченной?
— Нет, отче!
— Ответствуй, Арли, воистину ли нет у тебя иного мужа или нареченного?
— Нет, отче!
— Готовы ли вы идти отныне одной дорогой. Есть один хлеб, пить одну воду и сойти в одну могилу?
— Готовы, отче!
— Внемлите же, люди, и знайте, что ныне объявляю я перед ликом Зентопии сего мужчину по имени Тома и сию женщину по имени Арли мужем и женой отныне и присно, покуда не исполнится их судьба, и да будет так!
— Да будет так! — подхватили собравшиеся.
Обратно вся процессия шла, разбившись на пары — сперва юноши и девушки, за ними — семейные пары, и только за ними — новобрачные. Стража сдвинулась, подпуская горожан ближе, и теперь в толпу летели монеты, в ответ же бросали пригоршни пшеницы, старались окатить вином и выкрикивали здравицы. С первого удара колокола и до полуночи спиртное в столице было бесплатным, так что многие горожане уже были навеселе — и королевская свадьба их совершенно не интересовала. Да и тех, кто еще был трезв, куда больше волновал этот недостаток, а не причина щедрости казны...
— Слава мимолетна, — заметил король, бросив короткий взгляд на толпу. — Завтра они будут помнить только праздник, а не повод к нему...
— Но разве это плохо, мой дорогой супруг?.. — отозвалась королева. — Ведь лучше так, чем слишком долгая память...
Арли поежилась — младшая дочь безумного Тайвина из Боско, родившаяся уже после его смерти знала об этом лучше, чем кто-либо другой.
Пятое марта пятьсот сорок девятого года
Несмотря на ранний час, тронный зал быстро наполнялся людьми. Придворные, лорды, старшины гильдий, купцы, генералы, выборные от ремесленников и крестьян, председатель Совета магов... Все ждали традиционной речи монарха на первой официальной аудиенции, ждали с нетерпением и опаской — по сути дела, король этой речью возвещал свои планы на царствование. Всем хотелось знать, чего ждать от нового короля, но многие были заранее уверены, что ничего хорошего они не услышат. Особенно глубоко в этом был убежден примчавшийся в столицу маркиз Аррен — в особой аудиенции ему было отказано, а в то, что Хираока передал королю их пожелания, он не верил. На то они и пожелания...
Большинство же прочих посетителей таких проблем не испытывали — конечно, многим из них было, о чем беспокоиться, но их опасения были куда проще... Люди бродили по залу, заводили разговоры ни о чем, брали с подносов проскальзывающих тут и там слуг чашечки с кофе или чаем, разглядывали интерьер — и ждали.
Распахнувшиеся резные двери разом оборвали все разговоры. Первыми в зал вошли четверо гвардейцев, вставшие у трона, за ними — секретарь и хранитель печати, офицеры свиты, два трубача и, наконец, под звуки фанфар — король и королева. Замыкала процессию вторая четверка гвардейцев, разошедшаяся по углам зала.
Стремительно обернувшиеся посетители кланялись, посыпались славословия и обязательные непристойные шутки, которыми приветствовали молодоженов на следующий день после свадьбы, невесть откуда выскочивший шут вылил горячий кофе за воротник Аррену, и король под гул голосов и тихие смешки усадил королеву и опустился на трон сам.
— Я рад видеть всех вас, — начал он, — и понимаю, что некоторые из вас с опасением смотрят в будущее. Но я говорю вами — эти опасения напрасны. Из рук моего отца я принял мирную и процветающую державу, и таковую же — с вашей помощью — я оставлю своему наследнику. Я намерен неуклонно продолжать дело моего отца, приумножая благосостояние страны, и я призываю вас всех соединиться в этом великом труде на благо всех и каждого, дабы все мы, кода придет наш час пересечь Грань, с честью взглянули бы в глаза отцам нашим и сказали: "Смотрите — ваше дело живет!"
На мгновение за словами короля последовала тишина — а затем кто-то хлопнул в ладоши, и несколько секунд спустя тронный зал взорвался аплодисментами. Не аплодировал только один человек — но кому было дело до амбициозного и не слишком умного пограничного маркиза из рода с дурной репутацией? Только мастеру лазутчиков, обменявшемуся взглядами с королем и тихо растворившемуся в толпе придворных...
* * *
Десятое сентября пятьсот девяносто девятого года
Торговая гильдия "Золотая лоза" существовала в Магнолии больше двадцати лет. Все эти годы она враждовала с гильдией "Свинья и свисток", причем с таким упорством, что исчезновение первопричины их вражды — одноименных трактиров, стоявших через улицу, в коих гильдии и были основаны — не волновало никого. Молодежь так и вовсе не знала, с чего все началось, принимая вражду как нечто само собой разумеющееся... И если до сих пор эта вражда выражалась лишь в жестокой и не всегда честной конкуренции, то сегодня она явно начала новый виток.
— Что?! — Фрид Эшли вскочил из-за стола, топорща густые усы. — Вас избила охрана "Свиньи и свистка"?
— Да, старшина, — потупился старший из курьеров, — избили и хотели ограбить... Но у нас не было никаких писем, поэтому они выбросили наши сумки и снова избили нас.
— Юрий, видно, окончательно поехал крышей, если думает, что ему это сойдет с рук! — Эшли снова уселся. — Я этого так не оставлю, пусть даже и не мечтает! Ладно, вы двое идите к лекарю, да скажите ему, пусть не скупится, а все счета шлет в гильдию, а по пути велите этой ленивой заднице Юки зайти ко мне!
— Звал? — эффектная шатенка в обтягивающем зеленом платье опустилась в кресло.
— Звал, — — кивнул Эшли. — И прекрати задницей вертеть — на меня один хрен не действует. Слышала про сегодняшний случай?
— А как же... И даже меры приняла — часа через два придет драгунская рота из "Вторых сыновей", тогда и вышвырнем этих горе-охранничков, за кое-каким исключением.
— Это каким же?
— Ты, видимо, еще не знаешь, но нападения было два — просто второе отбили. Ребята только что вернулись, злые, но довольные. Записали на счет пару свернутых челюстей и сломанную руку, так что готовься — свиньи визжать будут...
— Молодец, — оценил действия своего советника Эшли. — А теперь отправляйся и собирай союз против свиней. Даю тебе неделю времени и без результатов не вздумай возвращаться!
— Я — и без результатов?.. — Юки потянулась. — Пожалуй, я пойду...
— И этих дятлов пришли! — крикнул ей вслед Эшли.
Как старшина и ожидал, отличились близнецы Хибики — Горо и Рокуро — и их приятель Джок Хартфилия. Эта троица была бы прекрасной иллюстрацией к присказке "три дебила — это сила", если бы не одна деталь — дураками он только прикидывались...
— Ну, братцы-кролики, — Фрид задумчиво разглядывал стоявших перед ним охранников, — излагайте.
— Ну, мы, значит, идем себе, — начал Рокуро, — а тут свиньи навстречу, четверо. И вожак ихний и говорит: а покажите-ка, что вы там за бумаги несете, да лучше по-хорошему, а то ведь можно и по-плохому. А я ему и ответил: показать, дескать, могу — у меня все одно больше, а по-плохому и сам умею. И заделал ему в челюсть с левой — он аж взлетел! Ну, дальше они на нас кинулись, да только трое на трое — это ж не для свиней, положили мы их враз...
— Все с вами ясно... — вздохнул Эшли. — Ладно, идите отдыхайте, к казначею после обеда зайдете. А я пока подумаю, куда вас девать — остальных-то всех выгнали...
— Могу быть вашим личным курьером для особых поручений, — спокойно сказал Джок. — Охрана имеется.
Секунд двадцать Эшли изучал замершего блондина, а затем кивнул.
— Пожалуй, так и сделаем, — ответил он. — Только дурака валять перестаньте...
После короткой беседы с капитаном наемников Эшли пришел к выводу, что эти ребята стоят каждого заплаченного им драгоценного и попытался расслабиться. Не тут-то было — явились ожидаемые "свиньи" — люди из "Свиньи и свистка". Очень недовольные люди из "Свиньи и свистка"... Правда, два драгунских капрала, стоящие за спиной старшины , их недовольство несколько поубавили...
— Господин Эшли, — начал глава делегации — невысокий толстячок в пестром халате степняка, — гильдия "Свинья и свисток" чрезвычайно возмущена действиями ваших людей. Чрезвычайно! Они избили наших людей, сломали руку одному из охранников, другому выбили половину зубов — мы решительно настаиваем на компенсации! Решительно!
— Настаивать следует на травах, а не на компенсации, — наставительным тоном сообщил Эшли. — И тогда я, так уж и быть, спущу на тормозах два нападения на моих курьеров, двое из которых были избиты, а третий вместе с охраной оказал сопротивление, которое вы тут пытаетесь изобразить нападением. А теперь потрудитесь покинуть гильдию, пока вы еще можете проделать это самостоятельно!
— Это возмутительно! — подпрыгнул возмущенный толстячок. — Совершенно возмутительно! Совершенно!
— Да мне как-то наплевать, — флегматично сообщил Эшли. — Так вы уйдете сами?
Толстячок хотел было сказать что-то еще, но посмотрел на драгунов, демонстративно взявшихся за пистолеты, и решил закончить разговор.
— Я еще вернусь! — заявил он с порога.
Эшли на это только презрительно фыркнул.
Двенадцатое сентября пятьсот девяносто девятого года
Юки устроилась в кресле и с интересом поглядывала из-под приопущенных ресниц на собеседника. Разумеется, старшину торговой гильдии таким было не пронять... Но он тоже мужчина, а мужчинами Юки почти всегда вертела, как заблагорассудится. К тому же у нее деловое предложение...
— Значит, "Свинья и свисток"... — протянул старшина, поглаживая гладко выбритый подбородок. — Ну, мне они тоже мешают, так что почему бы и не помочь? Есть конкретные предложения?
Предложения, разумеется, были. Вполне конкретные — идей у Юки хватало всегда. А идей, как подложить свинью конкурентам — особенно... Беседа не затянулась надолго — часа полтора спустя Юки, оставив тонкую пачку документов, покинула гильдию. Времени было не так уж много, а в городе обосновались еще две гильдии, которые она планировала перетянуть на свою сторону.
Следующей по списку числилась "Золотая лихорадка", но ее Юки решила отложить напоследок — сперва надо было разобраться с более простой работой. Все-таки, "Лихорадка" занималась не вполне легальным бизнесом, да и возглавляла ее женщина... И потому Юки, на миг задержавшись на перекрестке, свернула направо, направляясь к "Счастливой звезде".
