Дары ледяного неба

— Разомну-ка я мантию, — сказал Роланд. — Не сопровождайте меня, мне нужно поплавать в одиночестве.

Он боялся, что его голос дрогнет и непроизвольно отразит ту бурю чувств, что бушевала в его мозге. Но голос прозвучал спокойно и уверенно, как будто все происшедшее в последние часы не оставило следа в мозгу того, кого называют героем. Так и подобает говорить и действовать настоящему правителю, суровому и справедливому, никогда и никому не показывающего ни страха, ни тоски, ни внутренних колебаний. Пусть его считают безжалостным и бесчеловечным, так даже удобнее. Воля Джа исполнится в любом случае, но, Джа свидетель, Роланд никогда не желал, чтобы она исполнилась именно так.

Размышляя таким образом, Роланд поднялся на вершину большой рыцарской скалы и отыскал расщелину, в которой он прятался, раненый, в ожидании неминуемой смерти. Забрался в нее, убедился, что никто не видит его, и дал волю своим чувствам. Но очень осторожно, без громких воплей, чтобы никто не узнал, что безжалостный властитель тоже умеет плакать.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. ПОСЛЕДНЕЕ ИСПЫТАНИЕ

1

В далеких-далеких водах, у далекого-далекого вулкана испокон веков жили другие люди, очень похожие на настоящих. Были среди этих людей рыцари и травоеды. Рыцари охотились на тунцов и кефалей, а травоеды собирали пленку и веревки в своих травоедских садах. Те другие люди тоже чтили память предков и заветы Джа, и жизнь их текла плавно и размеренно, и на протяжении многих поколений не происходило в их жизни ничего интересного.

Правил тем племенем король по имени Дуайт, и был у него брат по имени Роланд. Дуайт был мудр и справедлив, а Роланд — силен, храбр и удачлив. Однажды ехал Роланд по своим делам на акуле по имени Росинант, и заметил протосфирену, хищно рассекающую холодные воды. Не убоялся Роланд протосфирены, а направил акула в ее сторону, зашел с хвоста, прыгнул ей на спину и распорол жабры каменным ножом. И срезал Роланд с протосфирены оба костяных меча, и один взял себе, а второй вручил своему брату Дуайту. Первый из этих мечей ныне принадлежит мне, а второй Роланд подарил рыцарю Ахмеду.

Дейкстра сделал паузу в рассказе и продемонстрировал зрителям свой меч.

— А я свой меч с собой не взял, — виновато произнес Ахмед. — Однако он хранится в пещере и любой желающий может осмотреть его, пощупать...

Дейкстра остановил его повелительным жестом и продолжил:

— И случилось так, что подвиг Роланда привлек внимание самого Джа, наблюдавшего за океаном из небесного дворца Импала. И сказал тогда Джа:

— Воистину, этот рыцарь особенно храбр и заслуживает особого дара.

И ударил Джа рукой в небо, и пробил в небе дыру, и взволновался океан, и прошла по нему волна, и ударила она в землю, и размыла часть травоедских полей, и убила некоторых травоедов. И бросил Джа в дыру удивительный небесный меч, тверже которого нет ничего во всей вселенной. Этот меч рубит даже камни, и никто, кроме Джа, не знает, из какой кости какой рыбы этот меч изготовлен. Также Джа бросил в дыру несколько других небесных предметов, некоторые из них похожи на камни, а другие вообще ни на что не похожи. Возможно, впрочем, что он не сознательно бросил их, а просто нечаянно уронил.

И упали предметы на землю, и подобрали их люди, и очень удивились. А особенно они удивились чудесному мечу. Юный рыцарь по имени Говард попытался схватить его своей рукой, но сказал ему меч человеческим голосом:

— Не тяни ко мне руки, юный рыцарь! Не тебе предназначено владеть мной и применять меня на охоте и в других обстоятельствах! Только один человек в океане вправе брать меня в руку и сжимать меня присосками! Это великий рыцарь по имени Роланд!

И сказал тогда Говард:

— Странные, однако, вещи мне мерещатся.

И обхватил рукоять меча своей рукой, и сжал ее своими присоски. И сказал ему меч:

— Я предупреждал тебя, глупый мальчишка! Зря ты не внял моему голосу!

И вывернулся меч из руки Говарда, и отсек руку у самого основания. И завопил Говард горестно, и истек кровью, и умер. И поняли все, что никто, кроме Роланда, не должен брать в руку небесный меч и сжимать его своими присосками.

И сказал Роланд:

— Воистину великую милость явил Джа, великую честь он мне оказал! Воистину должен я оправдать доверие создателя!

Прошло несколько дней, и отправились рыцари на охоту. Встретили они большой косяк трески, развернули охотничий строй и приготовились начать атаку. И тут посмотрел Роланд наверх и воскликнул:

— Глядите! Там, наверху, много длинноруких великанов! Они тоже развернули охотничий строй и вот-вот на нас нападут!

Испугались рыцари и впали в оцепенение, потому что обычному человеку длиннорукого великана не победить. Но не испугался Роланд, он достал из чехла свой чудесный меч и закричал:

— Не паникуйте, братья и племянники! Я вас всех спасу!

И ринулся в бой, сидя на спине Росинанта и размахивая мечом. И удивились великаны, потому что никогда раньше не бывало, чтобы не они нападали на человека, а человек нападал на них. И началась битва, и рубил и кромсал Роланд великанские тела, и много великанской крови вылилось в воду, и куски великанской плоти всплывали к небу, и так продолжалось, пока не испугались великаны и не обратились в бегство. Так Роланд в одиночку победил целое племя великанов и спас своих братьев и племянников от бесславной гибели. Роланд лично убил пятерых великанов, а остальные уплыли в ужасе, такова была эта победа.

А потом пришло время великой беды. Рядом с вулканом стал вылупляться еще один вулкан, другой. Земля затрепетала и засверкала багровым светом, и всем стало ясно, что скоро случится ужасное извержение. Позвали рыцари акул и стали привязывать к ним яйценесущих матерей, маленьких детей, не умеющих самостоятельно держаться в седле, а также всякие припасы: съестные и прочие. Но не успели рыцари собрать все необходимое и покинуть опасные воды. Вылупилось у вулкана новое жерло, вспыхнул и прогремел страшный взрыв, и поднялась великая волна, и смыла она рыцарскую скалу и разбила на куски, и погибли почти все рыцари и дамы. Только два акула спаслись — Росинант и Зорька, и только пять человек они вынесли на себе из бушующих вод — двух рыцарей и трех матерей. Матерей этих зовут Джейн, Яна и Кристина, а рыцарями были Роланд и я. Все остальные погибли.

Кто-то удивленно спросил:

— А как же Сантьяга?

Дейкстра сморщил кожу на голове в неприязненной гримасе и сказал:

— Ах да, Сантьяга. Травоеду Сантьяге будет посвящено отдельное предание, тоже важное и поучительное. Впрочем... Пожалуй, его можно кратко изложить прямо сейчас, потому что судьба Сантьяги тесно переплелась с судьбой Роланда. Начну я рассказ о Сантьяге с того, что он был удивительным травоедом, Джа одарил его выдающимися способностями. Руки Сантьяги были длиннее, чем обычно бывает у травоедов, а его мантия была не просто жалким кусочком кожи, а содержала почти нормальные мускулы, не такие сильные, как у рыцарей, но достаточные, чтобы Сантьяга выучился плавать. Плавал он, конечно, очень плохо, быстро утомлялся и не умел чувствовать течения, но при необходимости мог непрерывно плыть несколько минут и когда он это делал, обычно он приплывал примерно туда, куда хотел приплыть. Также он был весьма разумен для травоеда, он умел размышлять и делать выводы. Если бы он не поддался искушению, его судьба была бы замечательна и стала бы примером для всех травоедов.

Дейкстра сделал драматическую паузу перед тем, как перейти к следующей части рассказа. Он оглядел внимающих ему рыцарей и вдруг заметил, что они смотрят вовсе не на него. Оказывается, среди рыцарей сидел Роланд, он слушал рассказ Дейкстры, и на лице его было добродушное и благосклонное выражение.

— Продолжай, Дейкстра, — сказал он. — Ты очень интересно рассказываешь. Джа наделил тебя талантом волновать сердца людей, не произнося при этом ни единого слова неправды.

По рядам рыцарей пробежала волна тихого шепота, и интонация этого шепота была испуганно-благоговейной. Роланд сидел один, вокруг него на три размаха рук простиралось пустое пространство, никто не решился приблизиться к великому королю вплотную. Они боятся его, но это не тот страх, который человек испытывает, случайно встретив в холодных водах хищную протосфирену. Страх при виде протосфирены смешан с отвращением, а страх при виде Роланда смешан с почтением и восхищением. Наверное, если бы на месте Роланда сидел сам Джа, рыцари смотрели бы на повелителя вселенной примерно так же.

Дейкстра собрался с мыслями и продолжил:

— Искушение, которому поддался травоед Сантьяга, заключалось в следующем...

2

— Ну как? — спросил Дейкстра. — Понравилась тебе моя версия?

— Неплохо, — ответил Роланд. — У тебя великий талант, я бы ни за что не смог бы придумать такую гладкую историю. А почему ты не стал рассказывать про наше путешествие на небо?

— Я думал об этом, но эта часть истории выбивается из общей канвы, — сказал Дейкстра. — У слушателей возникнут вопросы, на которые нет хороших ответов. Почему мы не увидели дыру в небесах, через которую Джа вбросил меч в океан? Почему Джа не захотел лично пообщаться с таким великим героем, каким я тебя изобразил? Может, ты на самом деле не такой уж великий герой?

Роланд нахмурился.

— Ты на что намекаешь? — грозно спросил он.

— Ни на что, — быстро ответил Дейкстра. — Ну, то есть, я имею в виду, что такая мысль могла возникнуть у того, кто слушал бы это предание. Я-то не сомневаюсь в твоем героизме, честное слово!

— Не сомневаешься — это хорошо, — сказал Роланд и задумался.

Он думал о том, что теперь его панически боятся не только обычные рыцари, но и сам Дейкстра. А он-то надеялся, что из ужасного правила найдется хотя бы одно исключение, что великий мудрец Дейкстра найдет в себе силы не поддаться стадному чувству, что у Роланда останется хотя бы один друг. Дейкстра ведь знает или, по крайней мере, догадывается, чего на самом деле стоят подвиги Роланда. Дейкстра должен понимать, что жестокость Роланда — просто маска, без которой Роланд не дожил бы до сегодняшнего дня. Но Дейкстра отказался это понимать, он предпочел тоже надеть маску, но не жестокого убийцы, а бесстрастного мудреца, отрешенного от обычных человеческих дел. Его можно понять — ему так удобнее. Но как же тяжело понимать, что последний твой друг отказался от твоей дружбы, что теперь он тоже боится тебя. Что ты стал для него таким же страшным зверем, как и для других, которых ты уже привык считать дураками. Джа не счел нужным смягчить испытание, Роланду предстоит полное, беспредельное одиночество, какого прежде не испытывал ни один человек. Наверное, так необходимо, чтобы могло свершиться то, что открылось Роланду вчера.

— Вот что, Дейкстра, — сказал Роланд. — Вчера, когда я готовился ко сну, Джа послал мне интересную и многообещающую мысль.

Произнося эти слова, Роланд не отрывал от лица Дейкстры пытливого взгляда. Роланд ждал, что мудрец ехидно ухмыльнется, дескать, да, конечно, Джа послал мысль, мы оба понимаем, что означают эти слова. Но мудрец не ухмыльнулся, он слушал короля спокойно и серьезно, кажется, он действительно верит, что Роланд — просто усилитель для антенны Джа, каменный нож в его руке. Нож, которым Джа вознамерился перекроить положение дел в океане.

— Вот о чем я подумал, — продолжал Роланд. — Раньше, когда наш старый вулкан еще не извергся и наш великий поход еще не состоялся, мы полагали, что во всем океане нет других людей, кроме нашего племени. Но теперь мы знаем, что в океане есть не менее двух вулканов, рядом с которыми одновременно обитало не менее двух различных племен. И вот вчера Джа послал мне такую мысль: а почему мы считаем, что вулканов в океане ровно два?

— Думаю, их больше, — сказал Дейкстра. — Более того, я полагаю, что их число бесконечно. Это легко обосновать: океан бесконечен, и потому...

— Не надо обосновывать, я тебе верю, — перебил его Роланд. — Лучше послушай меня. Вулканов в океане много, и около многих из них живут какие-то человеческие племена. Раньше мы считали другие вулканы недосягаемыми, но великий поход показал, что это мнение ошибочно. Здоровый и сильный акул вполне способен преодолеть путь от одного вулкана до другого даже с двумя всадниками на спине.

— А зачем? — удивился Дейкстра. — Зачем отправляться к другим вулканам и другим людям? Этот вулкан вроде пока не собирается взрываться.

— Ты еще не понял самое главное, — сказал Роланд. — Я долго думал, в чем окончательный смысл тех испытаний, которым Джа подвергает меня и, отчасти, тебя. И вчера я понял, в чем состоит воля создателя. Мы должны объединить все население океана в единый народ, который будет управляться одним королем, и жизнь этого народа будет строиться на основе одних и тех же преданий и заветов. Один Джа, одна вера, один король, один народ.

Дейкстра долго молчал, осознавая услышанное. А затем осторожно спросил:

— А эта воля Джа, как она тебе открылась? Джа явился тебе во сне?

Роланд опечалился. Зря он подумал, что Дейкстра ему верит, нет, он просто боится показывать свое неверие. Он не понимает, что происходит, отказывается воспринимать мощь и величие замысла создателя вселенной. Но ему придется понять и поверить, иначе...

— Нет, — сказал Роланд. — Все было не так. Просто в какой-то момент я вдруг понял, с какой целью Джа избрал меня своим орудием. Все, что с нами случилось, не было случайным, все было предначертано, все служило единой цели. И теперь ты знаешь, в чем она состоит.

Дейкстра ничего не отвечал и смотрел в сторону. Роланд немного подождал, а затем спросил:

— Может, ты полагаешь, что у меня началось раздвоение личности?

Мудрец ничего не ответил, но вздрогнул. Роланд почувствовал, как в глубине души подземным огнем разгорается ярость.

— Если ты думаешь, что сможешь отмолчаться — ты зря так думаешь! — воскликнул Роланд. — Решай, мудрец, со мной ты или против меня? Готов ли ты поддержать всей душой великий замысел творца океана или ты вздумал ему воспротивиться? Отвечай немедленно и помни, что твоя судьба зависит от твоего выбора!

Закончив эту речь, Роланд мрачно усмехнулся, и эта усмешка повергла Дейкстру в ужас. Мудрец не понял, что король иронизирует над самим собой, над собственной наивностью. Роланд, дурак, думал, что не будет испытания тяжелее, чем захватить власть в чужом племени, убить множество людей и заставить остальных склониться перед волей пришельца. Дать нерушимое обещание яйценесущей матери и сразу же нарушить его, потому что ни одно обещание не может быть соблюдено, когда дерзкий травоед бросает вызов заветам Джа. Ради великой цели Роланд отринул все правила поведения, отринул собственную честь, и сейчас он отвергает последнее, что связывает его с миром людей — дружбу. Что бы ни ответил Дейкстра на последние слова Роланда, этот ответ оборвет последнюю нить, привязывающую героя к миру обычных людей. Роланд больше не человек, отныне он каменный нож в руке повелителя всего сущего. Помнится, Джейн кричала в своем пророчестве, что Роланд — господь. Нет, не господь Роланд, но орудие господа, направляющее бытие тварного мира согласно воле всевышнего.