Средневековая история 5. Граф и его графиня

Он не красавец, нет. Джерисон был намного красивее, да и Ричард, и Гардвейг даже сейчас...

И все же это неважно.

Красота — это фантик. Но едим-то мы конфету...

— Согласится ли король, — Лиля с трудом узнала свой голос. Такой ломкий. Такой... неуверенный. Она ли это? Или это — именно она?

— Вы согласны, Лилиан?

— Ты.

— простите...

— Называй меня Лиля, Ганц...

И в темных глазах вспыхивает надежда, сменяясь искренней и шальной радостью.

* * *

Ложась спать, Лиля размышляла о самых разных вещах.

Вот честно — никогда она о Ганце даже не думала в таком контексте...

Хотя... она вообще ни о ком не думала, чего уж там. Хватало и переживаний, и проблем, и головной боли — еще о мужиках размышлять! Вот — некогда! И хоть убивайте.

Вместе они договорились до того, что пока не будут предпринимать решительных действий. Траур — штука обязывающая. Длится примерно три года. До этого времени ее замуж выдать просто нельзя. Разве что король сильно надавит на альдона — и тот даст личное разрешение. Но именно, что разрешение должно быть от альдона.

Графиня, чай. Не хвост кошачий...

Кто может вырвать такое — Лиля даже и не знала. То есть пока можно было чувствовать себя спокойно. Но — до решения Эдоарда.

А тот ведь решать будет.

Вот смотрим и видим.

Вдова.

Симпатичная, умная, с заездами, ну так кто ж без них? Важнее другое.

Через нее на Ативерну завязан Август. И она сама уже не последняя фигура.

Строго говоря, пока у них с Ганцем есть две проблемы. Вот в том, что они споются, Лиля не сомневалась. Уже сработались. Работают вместе, уважают друг друга... если уж кому из мужчин она и может доверять — это Ганцу. Потому как вирмане — они молодцы. Но они — вирмане. А сколько там завязано на клановую систему... даже думать не хочется. Такой вот скромный вопрос. Лучше налаживать отношения с Эдоардом — одна штука или с двумя десятками мелких корольков на Вирме? Ладно, ярлов, но суть-то не меняется!

Нет, на фиг. Ибо не фиг. И точка.

Другое государство тоже не выход. Лиля это и сама понимала, без молчаливого подтверждения Ганца. Или отравят, или зарежут, или еще что... но невыездной ей быть долго и печально. Эту систему ой не в советские времена придумали. И спасибо Эдоарду за то, что она до сих пор не под замком.

А вот Ричард...

Да, та ночь навсегда останется между ними. Но вот ребенок...

Сказать или не сказать?

Молчать, однозначно.

После такого аврала, который случился из-за Амалии и ее заездов — молчать! Можно стимулировать роды, чтобы они прошли раньше. Можно. И списать все на Джерисона.

А почему нет?

Они с Ричардом оба — блондины. Он сероглазый, она зеленоглазая, но это как раз пустяк. Спишем. На ту же Алисию. Проявилось, вот!

До Менделя тут еще долго не дорастут. А она никого просвещать по генетике, кроме Ганца не собирается. Перебьются все.

Это ребенок от Джерисона Иртона. И точка.

Резать будут, на куски рвать будут — все равно. Ребенок от мужа. И никаких!

Это единственный способ выжить. А Ричард, даже если будет подозревать, все равно промолчит. Убедит себя, что Джес мог не сказать всего, что сроки, что...

Да плевать!

Убедит! Куда он денется!

Миранда тихо сопела под теплым одеялом. М-да, вот еще проблема.

Вот честно — отдавать Мири в Ханганат не хотелось. Ведь отравят малявку. Но и как разрулить эту ситуацию, Лиля пока не знала. Оставалось положиться на мудрость Ходжи Насреддина и требовать времени побольше. А там — либо я, либо падишах, либо ишак. И разбирайся, кто лучше знал богословие.

Смириться надо нам для вида, но тянуть. Кто время выиграл — все выиграл в итоге...*

* 'Тартюф', Мольер. Прим. авт.

Вот пока и будем тянуть.

А вот что дальше?

Ну, вирмане ее решение примут. Они как раз Ганца уважают. Будь возможность — еще бы и почетным вирманином приняли бы. За изворотливость и жестокость.

М-да...

А не боишься, что станет мужем, да попробует навести в доме порядок? Со средневековой точки зрения?

А вот не боюсь, — огрызнулась Лиля на внутренний голос. — Ни капельки. И отвали. Вот что нам с Александром делать?

Фалион ведь приезжал. И за руку брал, и в глаза смотрел... и сил не было его оттолкнуть. А придется.

Нельзя теперь никак.

В одном они с Ганцем были солидарны. Супружеская верность — это серьезный вопрос. Сама Лиля подвигов на стороне совершать не собиралась. Насчет Ганца она не знала, но в одном-то точно была уверена. Если что-то и произойдет, то в обстановке такой строжайшей конспирации, что дальше некуда. Она точно ни о чем не узнает. А что еще надо?

Уважение у них будет, готовность работать вместе будет, любовь...?

Вот с любовью проблема. Не с физической стороной, нет. Тут как раз Ганца можно было только похвалить. От графини Иртон он благополучно нахватался любви к чистоте, регулярно менял белье и мылся минимум — раз в два дня. По здешним меркам — чистюля.

А с духовной...

Лиля печально посмотрела в окно.

Сердцу ведь не прикажешь. Но и ставить все на кон... легко говорить романтикам! А ей-то жить хочется! Жить!

Да, ее тянет к Фалиону. Но... нельзя. Просто нельзя. А значит — надо смириться и обо всем забыть.

И сказать все Александру при следующем визите.

Так честнее...

* * *

О чем думал Ганц Тримейн никто так и не узнал. Дневника мужчина не вел, и делиться душевными терзаниями ни с кем не собирался.

Но пружина была спущена и события понеслись вскачь.

* * *

Время шло.

Приехала невеста Ричарда. По слухам — симпатичная. Лиля пока еще с ней не общалась. Гардвейг торжественно подписал договор, отметил это дело балом — и уехал на родину.

Дела не ждали, а нога почти не болела.

Язва таки зарастала.

Тахир надавал его докторусу кучу советов и мазей. Мужчина с благоговением принял их и попросил разршения переписываться. Был одарен почтовым голубем...

Да и Гардвейг уверял, что обеспечит всем письмам графини по Уэльстеру 'зеленый коридор'. Он чувствовал себя намного лучше, так что... жить собирался еще лет десять.

Из Уэльстера написал граф Лорт. Обещал свою вечную благодарность за его величество. И вообще, графиня, у вас есть друг в Уэльстере. Если что — то...

Лиля написала ответное благодарственное письмо. Но что-что, а ехать в Уэльстер она не собиралась. Ей и тут неплохо живется.

Вот еще бы с личной жизнью разобраться... нет, ну черти ее дернули то вино пить!

Сухой закон!

И никаких поблажек!!!

* * *

Следующего визита долго ждать не пришлось. Фалион явился буквально через два дня после отъезда уэльстерцев. Подарил роскошный букет цветов — якобы Миранде. Поцеловал Лилиан руку. И предложил прогуляться по саду.

— Вы грустны, Лилиан...

Лиля опустила глаза.

— У меня есть причины и грустить и радоваться.

— И вы мне их откроете?

А зачем бы я еще про них заговорила, — с раздражением подумала Лиля. М-да, беременность началась — и пошел гормональный бунт. Радостей...

Следи теперь за собой, чтобы чего-то не ляпнуть.

— разумеется, — Лиля чуть грустно улыбнулась. — Даже раньше, чем своему патеру...

— Заслуживаю ли я такой чести?

Игривый тон Лиля тоже не приняла.

— Откровенности вы во всяком случае заслуживаете. Я жду ребенка.

Фалион замер на месте, как изваяние.

— Н-но...

— Мы с моим покойным мужем были близки. Не по моей воле и один раз, но этого, как оказалось, достаточно.

Несколько минут двое просто стояли, давай друг другу прийти в себя. Потом Фалион тряхнул головой.

— Это замечательно. Вас можно только поздравить!

— Да, наверное...

Лиля едва не усмехнулась над такой иронией. Когда-то Эдоард подбросил своих бастардов Джайсу. Теперь Рик подбросил своей крови в род Иртонов... красота! Еще пара поколений с такими наклонностями — и королевской крови в роду Иртон будет побольше, чем в королевской семье.

— И что вы теперь намерены делать?

— Родить ребенка. Дождаться окончания траура. Выйти замуж.

Фалион чуть вздрогнул.

— И... вы уже определились за кого?

Лиля чуть опустила ресницы.

— И его величество согласился?

— Надеюсь на это...

— Имя...

Лиля покачала головой.

— простите, Александр. Пока все не определено...

Сильные руки легли женщине на плечи и развернули лицом к разъяренному маркизу.

— Имя, Лилиан!!!

Лиля даже не шевельнулась. Из кустов раздалось громкое 'Кхе!'.

Вирмане свою графиню оставлять одну с какими-то там маркизами не собирались. И ненавязчиво предупреждали о своей присутствии. Да, слов они не слышали, но жестов хватило.

Фалион несколько моментов стоял, замерев. Потом пальцы медленно разжались. Лицо стало опять каменным. Куда-то исчезли все эмоции, словно их водой смыли.

— Простите, Лилиан.

Бог простит.

— У меня вряд ли будет другой выход. Вы сами понимаете...

— не понимаю. И н пойму никогда! Мне казалось, что вы и я, что мы...

— казалось?!

И Лилю все-таки сорвало.

— Александр, а что мы можем предложить друг другу? Не говорите мне о любви, скажите, какое место я займу в вашей жизни?! Почетной любовницы? Спасибо... перебьюсь! Несмотря на психические проблемы, ваша жена вполне жива. И собирается жить.

Фалион сверкнул глазами.

— И вы готовы предугадать все на три года вперед? Так?

— не так. Но и уверенности в том, что король согласится на наш брак, у меня нет.

Фалион как-то быстро успокоился.

— Верно. Не согласится. А вы?

— А что — я? В моей воле только мечтать...

Фалион криво усмехнулся.

— да неужели?

Лиля пожала плечами.

— Александр, я не могу себе позволить рисковать.

— и готовы лечь под кого угодно, чтобы сохранить имеющееся?

Щеки Лили вспыхнули. Но достоинство взяло свое. Ты можешь внутри хоть взвыть. Но внешне — ты графиня!

— я не давала вам права разговаривать со мной подобным образом, — отчеканила женщина.

— Когда вы блевали у меня на руках — вы о правах не думали, — Фалион сверкал глазами. Но руки не распускал. Понимал, что вирмане ему голову оторвут.

Лиля резко развернулась.

— Полагаю, ваш визит окончен, — тихо сказала она.

Вот оно — то, о чем тебя тоже предупреждали.

Ты можешь быть какой угодно, но не показывай своей слабости. Именно в нее тебя и ударят. Именно в нее....

Больно?

Нет. Просто противно.

Почему прекрасный принц оборачивается такой стороной? И что тогда ждать от Ганца?

Лилиной выдержки хватило, чтобы дойти до дома и пройти к себе в покои с истинно королевским достоинством.

Разревелась она, только закрыв дверь на все замки.

Чертовы гормоны!!! И вовсе это не любовь! И мне не больно!!

Я сказала — ГОРМОНЫ!!!

* * *

Спустя еще два дня доклад лег на стол Эдоарду. Тот пробежал его глазами — и посмотрел на Ганца.

— Вот даже как...

— Да, ваше величество.

— и вы уверены?

— Более чем.

— Тогда пригласите графиню Иртон ко мне во дворец.

— Сроки, ваше величество?

— Сколько потребуется времени на подготовку?

— Хотя бы три дня.

— Значит — завтра. И учти. Не справишься — казню...

Ганц криво усмехнулся.

— Если я не справлюсь — и так умру, ваше величество.

Эдоард тоже усмехнулся.

— Ладно. Иди. И дернул за шнурок колокольчика.

— Где его высочество?

— У принцесс, — тут же отчитался секретарь.

— Немедленно ко мне!

* * *

Ричард сначала даже не понял, почему отец изволит гневаться. А Гардвейг насмешливо рассмотрел отпрыска.

— Ее сиятельство графиня Иртон беременна.

Как ни владел собой принц — но тут он себя выдал. Дернулся, чуть побледнел — Эдоарду этого оказалось довольно.

— Рик... ты...

Принц поспешно схватил кувшин, плеснул отцу вина...

— Выпей.

Эдоард сделал несколько глотков — и посмотрел на сына.

— Рассказывай.

Рик вздохнул.

— Ну... я даже не знал, что она...

— У вас — было?

Рик опустил голову.

— Один раз.

— когда?

— В ночь после смерти Джеса. Мы напились, ну и...

Эдоард выругался.

— Ты понимаешь, что это может быть твой ребенок?

— Полагаю, об этом надо спросить у графини, — ушел от ответа Рик.

Эдоард задумался. В принципе...

Лилиан Иртон не дура. Да, со странностями, но далеко не дура. Вполне возможно, что это ребенок Рика. Но если она об этом скажет...

Ребенок лишится всего, она сама станет изгоем... если она умна — она будет утверждать, что это ребенок Джерисона Иртона. И в определенном смысле этот малыш будет родней Джесу. Да, не сын. Но племянник.

Какая жестокая ирония...

— Прочти, — он подтолкнул к Рику доклад Ганца.

Принц пробежал его глазами. Посуровел.

— Вот это да.... Когда?

— Завтра вечером. И ни днем позже.

— Тогда девочки...

— Девочки будут на твоей совести. Сам понимаешь, если что-то пойдет не так...

— А другого выхода у нас нет?

— Если бы... Лучше разрубить этот узел сразу, чем ждать невесть сколько с неизвестно каким результатом.

Рик выругался.

— Тогда у нас очень мало времени. Я пойду?

— Да. И постарайся действовать как можно тише. Сам понимаешь.

Рик понимал. Да еще как...

Как же жестоко складывается жизнь... Альдонай, неужели это доля всех королей?

* * *

Письмо ее сиятельству Лилиан Элизабетте Мариэле графине Иртон.

Ваше сиятельство, прошу Вас сегодня приехать во дворец для приватной беседы.

Я буду ждать Вас в своем кабинете после захода солнца.

Эдоард VIII, милостью Альдоная, король Ативерны.

Лиля прикусила губу. М-да, грустно. Три строчки, а сколько в них всего. Тут и нервы, и силы, и...

— Лэйр Ганц не появлялся?

Секретарь покачал головой. Вот так.

Отказывать королям не принято. Ехать?

Обязательно. А ведь страшно.

Рука женщины машинально скользнула на живот, словно бы оберегая от окружающего мира.

Никому не отдам. Лучше сама сдохну.

Мой ребенок. Моя частичка...

Хотя сдохнуть — это и не исключается. Если его величество догадается...

Нет!

Ребенок — Джерисона! Все. Обсуждение закрыто.

— Как только появится лэйр Ганц — пусть зайдет ко мне, — приказала Лиля.

Но куда там! Закон подлости работал в любом мире — и безукоризненно. Лэйр Ганц не появился до вечера — и графине Иртон пришлось ехать во дворец, даже не посоветовавшись ни с кем.

Алисия тоже не могла помочь. Она сейчас была с Августом у моря. Кажется, у старичков начался медовый месяц. Ну и счастья им.

А мне-то расхлебывать...

Сама намешала — сама и расхлебаю.

* * *

Дворец встретил графиню тишиной и спокойствием. И единственным лакеем, который подал даме руку и ответил на ее вопрос.

— Король приказал собираться. Двор переезжает в зимнюю резиденцию, в Лироталь.

Лиля поежилась. Часть придворных, определенно, уже там. А его величество... выйдет ли она из кабинета после этого разговора? Не под конвоем?