— Именем данной мне силы приказываю: повинуйся!
Он вскинул ладони, и чаша ожила. Вырвалась из рук пажа, взмыла в воздух.
Шелест удивления пронесся над толпой и стих. Чаша парила в воздухе, повинуясь приказам Магистра. Он выкрикнул несколько диких, странных, неразборчивых слов. Чаша опустилась к самой земле и снова взлетела вверх. Выглянувшее из-за облака солнце отразилось в ее боках.
На поле сгустилась тишина. И тут веселый, звонкий женский голос крикнул:
— Браво, Шорк! Отличный фокус!
Магистр дернулся всем телом, словно его ударили. Золотая чаша опрокинулась и покатилась по песку.
* *
*
— Шорк! Где я слышал это имя? — Артур переступил порог своей комнаты, скинул алую куртку, обернулся к Драйму. — Где?
Драйм оглянулся на дверь.
— Там никого нет, — нетерпеливо воскликнул Артур.
— Вы узнали голос? — вопросом на вопрос ответил Драйм. — Это она кричала.
— Она? — и снова в ушах зазвенел девчоночий смех. "Браво, Шорк! Отличный фокус!" — Плясунья?
— Да.
— Она! — в коротком возгласе слились радость и облегчение оттого, что девушка жива, опасные странствия по разоренному краю окончены, она здесь, рядом, в городе. — Шорк?
Артур вспомнил. Таверна, увлеченные разговором музыканты, Стрелок, Менестрель... Огненная головка Плясуньи, склонившаяся к его плечу... Вдруг девушка выпрямляется, восклицает: "Шорк, дрянь такая! Он был в нашей труппе, старый Дейл обучил его кое-каким фокусам. Ничего нового Шорк придумать не мог и скоро наскучил публике".
Артур издевательски расхохотался.
— Шорк, комедиант, неудачливый фокусник — Глава Королевского Совета. До чего я глуп. Дать власть, признать над собой какого-то... Поверишь ли, Драйм, я его боялся...
Драйм мрачно посмотрел на побратима.
— Шорк был фокусником, — Драйм сделал ударение на слове "был". — Вы возвеличили его. Он не ничтожен — страшен.
— Шорк? — оскалился Артур. — Король и в рубище пребудет королем. Шорк и в венце останется просто Шорком.
Артур словно выплюнул это имя. Он стоял посреди комнаты. Губы дергались от резкого, злого смеха. Не над Шорком издевался — над собой. Жаждал венца, мечтал править богатой, процветающей страной, возвести соборы, выстроить новые города, прославиться. А что сделал? Дал стране Магистра — подлость, уродство, разорение. Все случилось, как предсказывала Аннабел.
— Довольно.
Еще не поздно. Он изгонит Магистра, помирится с Аннабел. Вдвоем они сумеют возродить королевство... Стрелок... Что ж, сойдутся в поединке один на один, решат, кому быть королем.
Драйм смотрел на побратима и качал головой.
Юркий паж проскользнул в двери.
— Господин Магистр...
— Господин Великий Магистр, — почти пропел Артур. — Я его жду.
Магистр вошел. Он успел снять "драгоценную броню" и явился в менее раздражающем глаза обычном черном одеянии.
Артур разглядывал его плотную фигуру, круглую голову с седыми редеющими волосами и чуть не кривился — как, как мог приписать этому человеку чудодейственную силу?
— Извольте, Ваше Величество, заметить, — с порога начал Магистр, — что неблагоразумно отменять указы, вами же подписанные. Это вызовет недоумение и недовольство подданных. Кроме того, мы неплохо пополнили казну за счет комедиантов. Благо государства...
Артур вспомнил, как сам, пытаясь натравить Драйма на Стрелка, рассуждал о благе государства. Что за страсть — оправдывать собственную подлость выгодой государства. Как он прежде, слыша подобные речи из уст Магистра, не разобрался, с кем имеет дело?
— Боитесь, как бы настоящие актеры не узнали неудавшегося фокусника, Шорк?
Страшно изменилось лицо Магистра. Одутловатые щеки полиловели от прихлынувшей к ним крови, губы почернели и как-то провалились. Магистр опустил веки, и лицо его стало похоже на лицо безглазой статуи.
— Неужели вы полагали, что, потерпев неудачу на подмостках, добьетесь успеха, управляя королевством? — пренебрежительно продолжал Артур.
Магистр попятился к дверям. На пороге обернулся и бросил на короля один-единственный взгляд.
Тяжелый занавес упал за ушедшим, но был вновь приподнят рукой пажа.
— Ваше Величество, гости собрались в пиршественном зале.
Артур хлопнул в ладоши, призывая слуг: он не успел еще переодеться к пиршеству.
— Заметили, как Магистр на вас посмотрел? — спросил Драйм.
Артур отмахнулся.
— Магистр опасен, — твердил Драйм.
— Опасен? Шорк? Он не осмелится.
* *
*
— Натерпелись мы из-за тебя страха, — говорил Оружейник Менестрелю, когда они возвращались домой по заполненным народом улочкам.
Менестрель нес туго скатанный и завернутый в простую холщовую куртку королевский плащ. Сзади спешили Гильда, Плясунья, музыканты и почти все актеры Овайля, негодующе обсуждавшие представление.
— Просто сердце упало, когда ты на площадку рванулся. Никак не ждал, что король...
— Да, — пробасил рядом Овайль, не подозревавший о злоключениях Менестреля. — Король сыт по горло пакостными зрелищами. Рано или поздно они и остальным наскучат.
Флейтист в сомнении покачал головой — слишком многие не знают иного и слишком многим по вкусу именно непотребство, потому что оно оправдывает их собственные пороки.
Плясунья молчала, улыбалась, поглядывала на сверток в руках певца. На него же поглядывал и Овайль. "Будет в чем играть короля. Наконец-то появилось достойное облачение".
Менестрель хмурился.
— А дружину король распустил, — ответил он невпопад.
Оружейник нахмурился и оставшуюся дорогу сосредоточенно молчал.
Актеры Овайля простились с друзьями и разошлись по домам гостеприимных зятьев Оружейника. Войдя в двери, Менестрель обернулся к хозяину.
— Надо разыскать Стрелка.
— Как же его найти? — изумился Оружейник.
Плясунья с Гильдой, уже поднимавшиеся по лестнице, остановились, прислушиваясь к разговору.
— Он, наверное, заночует в заброшенном храме — дом его Артур сжег, а на земле спать холодно... А вы держите двери на запоре.
Наступила тишина. Потом заскрипели ступеньки: Плясунья медленно спускалась к мужчинам.
— Думаешь, сегодня ночью начнется? — негромко спросил Оружейник.
— Не знаю. Мне и в голову не приходило, что Артур распустит дружину. Если Магистр решится, ни Артура, ни тем более королеву никто не защитит.
— Ты хочешь сказать, — не веря себе, промолвила Плясунья, — Артур обречен?
— Я никак не ждал, что он отошлет воинов, — только и ответил Менестрель.
Плясунья широко раскрытыми глазами смотрела то на одного, то на другого, и каждый невольно отводил взгляд.
— Я пойду в замок! — воскликнула она. — Предупрежу Артура. Мне он поверит.
Оружейник рванулся к двери, словно желая силой преградить Плясунье путь.
— Да тебе не то, что в замке — на улице нельзя показаться! Если ты не ошиблась, и человек этот действительно Шорк, он отдаст полкоролевства, лишь бы до вас добраться.
Музыканты переглянулись. Плясунья нашарила перила, ухватилась за них, присела на ступеньку.
— Магистр, — простонала она. — Сколько раз слышали раньше: "Магистр, Магистр..." Если бы знать, что речь идет об этой подлой твари — Шорке! Если бы знать...
Снова вскочила. Кинулась к Менестрелю, схватила его за руки.
— Придумай, сделай что-нибудь!
— Я пытался. Эта песня... Хотел предостеречь.
— Но не можем же мы сидеть и ждать, пока его убьют! — с отчаянием воскликнула Плясунья.
— А королевство отдадут каралдорцам, — подхватила Гильда.
— Я разыщу Стрелка. Попробуем пробиться в замок через подземный ход, — сказал Менестрель.
Оружейник покачал головой. Ясно было, что на подобный план можно решиться только с отчаяния.
— Артур поставил там стражу. Да и Магистру наверняка о подземном ходе известно: позаботится, чтобы король этой дорогой не ушел.
— Откуда у Магистра столько прислужников? Неужели вся замковая стража подкуплена? — спросила Гильда, опустив руку на плечо Плясуньи.
— Даже если и не вся... Можно не сомневаться, в замке большинство слушается Магистра. И я уверен: он держит поблизости от города вооруженный отряд, чтобы призвать в нужную минуту, — ответил Менестрель
Плясунья схватилась за голову.
— Должен же быть какой-то выход!
— Отряд? У Магистра? — у Оружейника даже голос сел. — Они же перережут дружинников в Турге! В крепости все нынче будут пьяны.
Менестрель вскинул голову. Взглянув ему в лицо, Плясунья затаила дыхание и молитвенно сложила руки.
— Пойду в Тург, — решил Менестрель, — предупрежу капитана крепости.
— Так тебе и поверят, — взвился Оружейник.
Плясунья посмотрела на него с яростью — на все изыщет возражения!
— Ральд меня знает еще по прошлому походу на каралдорцев, — объяснил певец. — Человек он верный и, что еще важнее, честный. Постараюсь убедить.
— Скорее, скорее, — повторяла Плясунья, чуть не подталкивая Менестреля к двери.
Оружейник, видя, что певец отступать не намерен, кинулся седлать коня. Плясунью на крыльцо не выпустили, она провожала Менестреля, глядя в дверное окошечко.
* *
*
Мужчина в черном одеянии отчаянно колотил в дверь маленького, неприметного дома. Когда дверь отворилась, стремительно ворвался внутрь, едва не сбив с ног хозяина. Оказавшись в передней, гость откинул капюшон, обнажив лысеющую голову и отечное лицо привыкшего к обильным возлияниям человека. Задыхаясь, выпалил:
— Они едут! Дорогой на Можжевеловую пустошь, оттуда через Серебристые луга на Росянку и прямиком к Урочью, где стоит отряд.
Известие было настолько важным, что хозяин, забыв поблагодарить, кинулся в комнату.
— Я возвращаюсь в замок! — крикнул гость.
Пока он возился с засовом, хозяин уже вернулся — при мече, в кольчуге; бросил гостю увесистый кошель, который тот поймал с неожиданным для его сложения проворством.
— Как давно они выехали?
— Вот только. Я кинулся следом.
— Значит, уже за городскими воротами, — пробормотал хозяин, обращаясь к самому себе.
Гость вновь закутался в плащ и опрометью выбежал за дверь. В тот же миг из комнаты выскочили еще два человека, вооруженных мечами и луками.
— Живее, Мелп! — крикнул один из них, зеленоглазый, хозяину, запиравшему дверь.
Оседланные лошади ждали во дворе. Рыжий паренек первым взлетел в седло. Его спутники тоже не стали медлить.
По запруженным народом улицам нельзя было пуститься вскачь, и по лицам всадников стало заметно, насколько мучительна для них задержка. Когда проезжали через площадь, Плут, взглянув на дом Оружейника, пробормотал:
— Они воображают, что мы на зайцев охотимся...
Выбравшись из ворот, все трое разом хлестнули коней. Замелькали копыта, низенькие заборчики, тянувшиеся вдоль дороги, слились в одну сплошную черту.
Стремительно темнело. Полная, белая выходила из-за облаков луна. Черной стеной вставал впереди лес. Всадники свернули на дорогу, ведшую к Можжевеловой пустоши. Теперь луна светила им в спину. Длинные уродливые тени летели впереди по дороге, гасили лунное отражение в лужах.
— Гонцы опередили нас на добрых полчаса! — крикнул Стрелок. — И мчатся во всю прыть.
Мелп упрямо сжал губы и пришпорил коня.
Дорога разветвлялась. Широкая, ровная вилась вдоль опушки; узкая, почти заросшая травой, уходила в глубину леса.
— Сюда! — скомандовал Стрелок, сворачивая в лес.
— Зачем? — крикнул Мелп, следуя за ним. — В лесу коней галопом не пустишь!
Стрелок не ответил. Лишь когда деревья расступились и впереди побежала по воде лунная дорожка, сказал:
— Им придется скакать до моста, а я знаю брод. Выиграем время.
Разбился в воде лунный диск, разлетелись во все стороны брызги. Миновав реку, всадники снова взяли в галоп.
В лунном свете бока коней блестели от пота. Задыхались и всадники. По левую руку промелькнули крохотные домишки Росянки, затем, на холме, два огромных, выросших меньше чем за месяц, дома. Залаяли собаки.
Снова придвинулся лес, показался поворот на Урочье, и Стрелок осадил коня. Некоторое время никто не мог вымолвить ни слова, только жадно глотали воздух. Стрелок перехватил у Плута повод.
— Ступай на холм, оглядись. И смотри, чтобы тебя не заметили.
Плут, скользя по размокшей земле, заторопился к вершине холма.
— Мелп... — Стрелок торопливо оглядывался. — Встретим их здесь. Удобное место для засады — как раз за поворотом. Кусты вплотную к дороге подступают, в поле не ускакать... Спешиваться не будем, сражаться конными...
— Алб утверждает, будто в Урочье у Магистра стоит две с половиной тысячи пеших и пятьсот всадников... Конников дал лорд Гиром, перешедший на сторону Магистра.
Плут огромными скачками несся вниз по склону, размахивая руками.
— Едут! Едут!
— Сколько их?
— Трое!
Перестук копыт ближе, ближе. Друзья обнажили клинки. Мелп из-под насупленных бровей кинул взгляд на Стрелка, на Плута. Три месяца учил их, не давая роздыха, но как покажут себя против воинов, побывавших не в одной схватке?
Худшие подозрения Мелпа оправдались: магистр отрядил со столь важным поручением не случайных людей. Наткнувшись на засаду, гонцы не подумали повернуть назад, искать спасения в бегстве. Увидев, что нападавших лишь трое, схватились за оружие. Всадники сшиблись. Бой шел в полном молчании. Лязгали, скрещиваясь, мечи, звякали, принимая удар, щиты.
У гонцов и кони оказались обученными, поворачивались, чтобы всадникам сподручнее было ударить.
Первым из схватки выбыл Плут. Удар чудовищной силы вышиб его из седла. Перекувырнувшись, Плут упал так неудачно, что сломал висевший за спиной лук. Лопнувшая тетива хлестнула по руке, пальцы мгновенно онемели. Плут только и успел, что, спасаясь из-под копыт, скатиться в придорожную канаву.
На Мелпа насели сразу двое. Отбиваясь, он успел взглянуть на Стрелка. Тот стоял твердо, прорваться мимо него к Урочью было невозможно.
Мелп совершил обманное движение, показывая, будто целит в коня. Воин, защищая скакуна, развернулся, и Мелп точным ударом выбил у него меч. Клинок отлетел на несколько шагов и воткнулся в землю. Воин нагнулся с седла, пытаясь подхватить оружие, и Мелп одним ударом перерубил подпругу. Гонец грянулся оземь и попал под копыта своего же коня. Закричал. Конь метнулся в сторону. Человек со стоном перевернулся на бок и остался лежать. В эту минуту что-то просвистело мимо уха Мелпа, и здоровенный камень угодил в голову второго его противника. Не будь на воине шлема, этот день стал бы последним в его жизни. Но и шлем не смог вполне смягчить удар, и оглушенный вояка рухнул на землю. Плут, стоявший на коленях в канаве, издал ликующий вопль. Левая рука его висела плетью, правой он потрясал в воздухе.
Теперь уже третьему гонцу пришлось отбиваться в одиночку от двоих нападавших. Он сам бросил оружие, получив рану в бедро. Гонца крепко связали; воин, потерявший сознание, очнулся в путах. Мелп склонился над третьим, пытаясь понять, насколько серьезно тот покалечен. Когда стаскивал с него кольчугу, обнаружил свиток. Подал Стрелку. Тот развернул.
