— Мы возьмем этот город, Кассий, — проконсул взлетел в седло, отказавшись от помощи декуриона.
Куда только делась вся его грузность? Будто снова тот юноша, собравший свой первый легион в Иберии и бивший там марианцев, Красс положил руку на меч и с вызовом посмотрел на стены Немауза.
— Рим всегда побеждает. Не так ли, бойцы?
— Да здравствует Красс! — дружно откликнулась турма.
Развернув коней, они понеслись к лагерю.
Несмолкаемый стрекот цикад заполнял ночной воздух, вплетаясь в обычный шум большого военного лагеря. Потрескивало пламя костров, слышались шаги и оклики часовых, из палаток доносился мерных храп воинов. Римский лагерь спал, набираясь сил перед намеченным на утро штурмом Немауза.
В палатке Вилимера тускло горела свеча. Ее мерцающий свет выхватывал из темноты могучую фигуру вождя. Вилимер не спал, расхаживал из угла в угол, меряя палатку шагами. Гигантская тень прыгала туда и сюда под ее пологом. Вождь остготов словно кого-то ждал. Наконец полог палатки откинулся, и внутрь скользнули двое: седобородый гот в кольчуге с мечом у пояса и юноша в римском плаще с капюшоном.
— Где тебя носит, Фретила? — бросил Вилимер, тут же прервав свое хождение и остановившись у ложа. — Почему я должен полночи ждать твоего человека? Это он?
Оба почтительно поклонились вождю, юноша откинул с лица скрывавший его капюшон, а старый гот развел руками:
— Да, это Эвердинг, о котором я тебе говорил. А задержались мы потому, что ему надо было пройти сюда неузнанным.
— Приветствую тебя.., — начал было Эвердинг, но Вилимер недовольно махнул рукой и потянулся к оставленному на столе большому жбану с пивом.
— Не знаю, зачем ты хотел, Фретила, чтобы я встретился с ним. Из того, что ты мне рассказал, я понял одно — Эвердинг служит Эвриху, а значит он наш враг. Зачем мне говорить с врагом?
— Я не враг тебе, Вилимер, — Фретила открыл было рот, но Эвердинг опередил его. — И Эврих тебе не враг. Скорее даже друг. И даже родич по крови королей готов.
— Видали мы родичей.., — Вилимер разом отхлебнул половину большой деревянной кружки и грохнул ею об стол. — Ты говоришь от его имени, римлянин?
— Я римлянин только по матери, — усмехнулся Эвердинг. — Но отец мой был готом. Так что я не чужой вам.
— Выслушай его, вождь, — сказал Фретила. — Он говорит правильно.
— Если бы не ты, я бы слушать его не стал. Но раз уж вы здесь, пусть говорит. Вилимер опустился на ложе, слегка откинувшись на волчьи шкуры. Глядя на Эврединга, он вынул кинжал и принялся подбрасывать его, ловко ловя за рукоятку.
— Говори, я слушаю.
— Завтра Красс пошлет твоих готов на стены Немауза. Ты был на военном совете и знаешь это. Но знаешь ли ты, что вам придется убивать своих братьев? Немауз защищают такие же готы, как твои воины.
— Ну и что? Мы уже убивали их.
— Я знаю. Знаю и то, что твоим воинам это не нравится.
Вилимер с силой вогнал кинжал в ножны.
— Мои воины верны мне и будут драться с тем, с кем прикажу я!
— Это так. Но скажи мне, вождь, что обещал тебе Красс?
— Какое тебе дело до этого?
— Я хочу знать, ради чего ты забыл голос крови? Хочу знать, что же стоит того, чтобы пойти против своего народа? Хочу знать, какова цена предательства?
Вилимер с рычанием вскочил на ноги и выхватил меч. Острая сталь замерла на волосок от горла Эвердинга, но юноша даже не шелохнулся. Фретила тяжело дышал, переводя взгляд с одного на другого.
— Убей меня, если хочешь, — спокойно сказал Эвердинг. — Но я сказал правду. Когда готы идут против готов — это братоубийство, а тот, кто заставляет братьев по крови биться друг с другом — предатель.
— Кто это говорит?! — прохрипел Вилимер, не отводя меча. — Не ты ли здесь первый предатель?!
Эвердинг слегка помотал головой.
— Я никого не предавал. Я — гот по крови и служу своему народу и королю. Но я пришел не для того, чтобы бросать тебе в лицо обвинения. Прости, если мои слова больно ранят, я не хотел оскорбить тебя, Вилимер. Я знаю, что ты искренне заблуждался. И хочу предложить тебе честное дело, достойное такого великого вождя, как ты.
Вилимер медленно убрал меч от горла Эвердинга, но не спешил вложить его в ножны. Эвердинг утер со лба выступившие капли пота.
— Можешь не говорить, я и так знаю, чем соблазнил тебя Красс.
Вилимер метнул свирепый взгляд на Фретилу, старый гот опустил глаза.
— Красс предложил тебе стать королем визиготов, — продолжал Эвердинг. — Но подумай сам, выполнимо ли его обещание? Если даже римляне смогут сокрушить королевство Эвриха, — а этого никогда не будет, — готы станут видеть в тебе врага и предателя. Они никогда не покорятся тебе. Тебе никогда не стать королем Толосы. Ты должен и сам это видеть, не может быть, чтобы такая мысль не посещала тебя. Да и что останется от твоей армии после этой войны? Сейчас ты ведешь за собой семь тысяч мечей. Сколько их останется завтра? Сколько ляжет под стены Немауза, сражаясь за чужое дело и чужие знамена? Сколько останется после битвы за Толосу7 После похода в Испанию?
Вилимер молчал.
— Ты потеряешь всю армию. Поля Аквитании покроются трупами твоих воинов и воинов Эвриха. А торжествовать будет Красс и его римляне. Ты думаешь, после этого Красс выполнит свое обещание?
— Что ты предлагаешь?
Вождь вложил меч в ножны и вновь взялся за кружку. Знаком указал Фретиле на стол, и тот взялся за жбан.
— Эврих моими устами предлагает тебе союз. Союз равных вождей. Союз доблестных готов, пусть и разделенных волею судьбы на два народа, но оставшихся братьями. Послушай голоса крови, не иди против совести. Стань плечом к плечу с нами, и Эврих не забудет этого.
— Он дело говорит, вождь, — вставил Фретила, разливая пиво по кружкам.
— А ты помолчи! — Бросил Вилимер и вновь посмотрел в глаза Эвердингу. — Что еще можешь сказать?
— Ты достоин быть королем, Вилимер. Эврих признаёт это. После нашей общей победы, когда римляне будут отброшены за Родан, ты сможешь увести своих воинов в Испанию. Вы получите обширные и богатые земли. Ты из рода Амалов, по крови и происхождению ты можешь быть королем. Ты им станешь. Король Вилимер, владыка Испании!
Фретила подал кружку Эвердингу и взял свою. Но вождь не спешил пить.
— Допустим.., — сказал он. — Допустим, я думал, что Красс может не сдержать обещания. Но почему я должен поверить, что его сдержит Эврих?
— Эврих не может тебя обмануть. Даже если бы он захотел, это будет изменой в глазах его собственных воинов. Но Эврих уважает тебя, как равного. Он никогда не пойдет на обман. Да и зачем? Земель у нас много, даже слишком. Вестготы рады своим братьям! Вместе нам будет легче править римлянами. Земель и добычи хватит на всех. И помни, вождь Вилимер, Крассу никогда не победить. Против него поднимется не только вся сила готов, но и вандалы и саксы и даже римляне Аквитании и Испании. Его легионы будут раздавлены с твоей помощью или нет. Но Эврих хочет, чтобы ты, его брат, был рядом с ним в этом бою. Готы не должны поднимать меч друг на друга! Или нет у нас общих врагов? Римляне презирают нас, они никогда не согласятся признать в тебе равного им. Для них ты всегда был и останешься грязным варваром. Тогда как для своих братьев-готов, ты — король из священного рода Амалов. Что скажешь ты мне, Вилимер?
Голос Эвердинга звенел от вложенной в последние слова страсти и внезапно умолк. В палатке повисло молчание. Слышно было только, как стрекочут цикады. Огонек свечи прыгал по стенам.
Вилимер долго смотрел в глаза Эвердингу, но тот не отводил взгляда. Рука вождя легла на рукоять кинжала, пальцы сжимались и разжимались. Мгновенье текло за мгновением. Вождь первым опустил глаза. Затем хмыкнул и поднял кружку:
— Выпьем, — глухо сказал он. — Выпьем за вечный союз двух народов. Мы — готы, и мы должны биться плечом к плечу. Как в старые времена! Против трусливого и подлого Рима!
— За короля!
Кружки со стуком сдвинулись. Вилимер отер усы и, приняв решение, хлопнул Фретилу по плечу:
— Поднимай людей!
— Вон там деревушка какая-то вроде, — сказал Утер, пытаясь разглядеть подножье горы сквозь утренний туман. — Если глаза меня не обманывают, конечно.
— Ну и что? — спросил Фульциний, присаживаясь на один из многочисленных валунов. — Нам-то что до того?
— Да ты, я погляжу, совсем отупел, — бывший король с сочувствием посмотрел на него. — От голода, верно. Там мы достанем припасов! И сможем о девушке расспросить.
Марк устало помотал головой. Два дня, что они убили на поиски, почти лишили его надежды. Отыскать Ливию и негодяя, который ее увел, в этих местах казалось невыполнимым делом.
Вокруг расстилалась совершенно дикая местность, а ведь они были не более чем в двадцати милях от Эбуродуна. Однако дорога, ведущая к Вьенне и Лугдуну, давно свернула на север, к западу же от нее раскинулись почти не освоенные человеком края, где все оставалось так, как было с незапамятных времен еще до прихода римлян. Вокруг поднимались южные отроги Котских Альп. Невысокие, но крутые горные склоны густо заросли лесом, во многих местах выходили на поверхность пласты известняка, окрашивая свободные от растительности вершины в белый цвет. То и дело попадались древние дольмены, сложенные когда-то предками галлов, а однажды они наткнулись на поросший мхом алтарь, и Утер сказал, что то было место поклонения мрачным подземным богам, где друиды приносили в жертву людей.
Никаких следов Ливии и ее похитителя они не нашли. Фульциний, совершенно не ориентирующийся в здешних краях, волей неволей вынужден был предоставить руководство поисками Утеру, и теперь они постепенно двигались к западу. Марк смирился с таким выбором направления, все равно он не мог предложить ничего лучшего, Утер же считал, что разбойник пойдет именно этим путем.
— По южной дороге вот-вот пройдет римская армия, — говорил он. — Путь на восток отдаляет его от готов, на север ушли Петрей и священник. Остается только запад. К тому же, двигаясь туда, он приближается к армии Эвриха.
Доверившись Утеру, Марк шел теперь туда, куда вел его бывший король.
Утер тщательно затоптал остатки костра и подобрал свой почти опустевший мешок.
— Вставай и пошли, — сказал он, направляясь к едва заметной тропке, спускавшейся к подножию горы и петляющей между огромными мшистыми валунами.
Фульциний поднялся и поплелся за ним.
Вскоре деревню уже можно было хорошо разглядеть. Два десятка бедных домов, крытых соломой, засеянные пшеницей поля, огороженные выгоны для скота — обычная галльская деревушка, на какие Фульциний вдоволь насмотрелся за время службы в легионах Цезаря. За пять сотен лет, казалось, не поменялось ровным счетом ничего. Однако Утер оказался более наблюдателен.
— Что-то людей там многовато, — сказал он, когда они почти закончили спуск. — И я не я буду, если вон там не стрелки тренируются.
— Свернем?
— Поздно. Нас уже заметили, мы ж не таились совсем. Вон те парни в нашу сторону поглядывают. Ладно, в случае чего отобьемся. Что нам разогнать пару десятков крестьян?
Когда они шли через выгон, навстречу им от ближайших домов выдвинулись три оборванца, вооруженные копьями. Утер презрительно посмотрел на них, но остановился. Фульциний застыл рядом, положив руку на меч.
— Кто такие? — спросил заросший бородою крепкий мужик. — Чего тут надо?
— Шпионы Гирция, не иначе, — с ненавистью бросил юнец в бесформенной шапке. — На копья их поднять, и делов!
— Рот закрой, я тебе позволения болтать не давал, — остудил его бородач. — Так кто вы такие?
— Мы путники, — ответил Утер. — Припасы у нас закончились, хотим узнать, не продадут ли нам здесь еды?
Бородач сплюнул и растер плевок пяткой.
— А мне сдается, шли вы не покупать, а за так взять. Рожи у вас не больно-то добрые. И оружие вон болтается. Не ожидали нас тут увидеть?
— Не ожидали, — согласился Утер. — Но мы не разбойники, если ты это имеешь в виду. За все, что берем, мы честно платим. Не сомневайся, мы честные люди.
— Посмотрим, какие вы честные... Отдайте мечи и идите за нами.
— Вот еще выдумал, — не выдержал Фульциний, которого это пререкание с крестьянами начало раздражать. — Не хотите торговать, обойдемся. Дайте-ка лучше пройти по-хорошему.
— Сам видишь, добрый человек, — сказал Утер. — Если мы захотим, вы нас не остановите. Так что...
— А против пяти десятков тоже такой смелый будешь?! Живо давай сюда меч!
Бородач протянул руку к поясу Утера, но в тот же момент его рука оказалась зажата в тисках. Утер крутнулся на месте, и бородач каким-то непостижимым образом оказался на земле, шипя и прижимая к груди вывернутую кисть. Двое других среагировали на удивление быстро. Тотчас взятые на изготовку копья ударили разом, но Фульциний оказался быстрее. Ловко уйдя от нацеленного в живот копья, он перехватил древко и вырвал его из рук опешившего юнца. В следующую секунду, получив тупым концом копья под дых, юнец свалился на землю, хватая ртом воздух. Его товарищ также лишился копья и, внезапно споткнувшись об ногу Утера, присоединился к двум своим незадачливым товарищам.
— Для таких как вы меч не нужен, — наставительно сказал Утер и невозмутимо зашагал к деревне.
— Что-то они там о пяти десятках болтали...
— Если они такие же вояки, не страшно.
Но даже его уверенности поубавилось, когда у ближайших домов дорогу им перегородили с дюжину крепких парней. В руках у них было разнообразное оружие: вилы, топоры, копья и даже два-три настоящих меча. На хмурых лицах читалась отчаянная решимость. Путники остановились шагах в десяти от замершей толпы.
— Что-то не похожи они на мирных поселенцев, — сказал Утер. — Но не хотелось бы их убивать.
— Как бы они нас сами... не того, — негромко ответил Фульциний, вынимая меч.
— Спрячь оружие. Драться будем только в крайнем случае, — бросил Утер.
— Эй! Есть тут кто, с кем я могу поговорить? — сказал он, обратившись к "крестьянам".
Через толпу протолкался совсем юный паренек. На вид Фульциний дал бы ему лет семнадцать, не больше. Аккуратно подстриженные темные волосы и тонкие черты лица выдавали в нем аристократа. Он был бы очень красив, если бы не ужасный шрам, пересекавший правую щеку. По одежде паренек также отличался от прочих — чистая белая туника и алый плащ с поблекшим золотым тиснением свидетельствовали о более высоком статусе их обладателя.
— Я — Гай Минуций, — сказал он звонким голосом. — Эта деревня находится под моей защитой. Что вам здесь надо?
— Мы просто хотели купить съестного, — ответил Утер. — Но твои люди напали на нас. Мы не хотим драки и взять у нас нечего, но если придется, будем защищаться. Если я правильно понял, нас приняли за шпионов какого-то Гирция. Мы даже не слыхали этого имени, так что вы можете нас не опасаться.
— Мы никого не опасаемся! — гордо сказал юный Минуций. — Мы свободные люди, и если вы действительно честные путники, вас здесь не тронут. Только еды вам продать мы не сможем, нам самим не хватает.
— Что ж, поищем в другом месте, — Утер пожал плечами. — Если ты не против, мы пойдем.
