71 Subrahmanyam, Portuguese Empire in Asia, p. 113; Lach, Asia in the Making of Europe, vol. 1, bk 1.
72 Sousa Pinto, Portuguses e Malaios: Malaca, e os sultanatos de Johor e Ach"m 1575-1619, pp. 30-3.
73 Francesco Carletti, My Voyage Round the World, ed. H.Weinstock (Methuen, London, 1965).
74 Sousa Pinto, Portugueses e Maldaios: Malaca e os sultanatos de Johor eAch"m 1575-1619, p. 34.
75 О финансовой и торговой ситуации в Малакке в это время см. Godinho, Les finances de l'"tat portugais des Indes Orientales (1517-1635), pp. 112-16.
76 Villiers, `Aceh, Melaka and the Hystoria dos Cercos de Malaca of Jorge de Lemos', pp. 77-81.
77 Sousa Pinto, Portugueses e Malaios, pp. 87-9.
78 Sousa Pinto, Portugueses e Malaios, pp. 43-4.
79 Sousa Pinto, Portugueses e Malaios, pp. 41-2.
80 Sousa Pinto, Portugueses e Malaios, pp. 77-8.
81 Subrahmanyam, Portuguese Empire in Asia pp. 134-5.
82 Subrahmanyam, Com"rcio e conflito: a presen"a Portuguesa, no Golfo de Bengala 1500-1700, p. 56.
83 Thomas Cohen, The Fire of Tongues: Ant"nio Vieira and the Missionary Church in Brazil and Portugal (Stanford University Press, Stanford, 1998), p. 45.
84 Hemming, Red Gold, pp. 140-4.
85 Thomas, The Slave Trade, p. 133.
86 Cohen, The Fire of Tongues: Ant"nio Vieira and the Missionary Church in Brazil and Portugal, p. 14.
87 Ограниченное обсуждение этого см. C.R.Boxer, Salvador da S" and the Struggle for Brazil and Angola 1602-1686 (Athlone Press, London, 1952), pp. 122-40.
6
Вызов и ответ
Португальская империя, 1580-1620 гг.
Португалия при Филиппе
Филипп II Испанский был провозглашен королем Португалии (под именем Филиппа I) кортесами в Томаре в 1581 г. и постоянно жил в Португалии до 1583 г. Привилегии, которые он предоставил своим новым подданным, были настолько обширными и щедрыми, что мало кому было трудно принять кастильского короля, тогда как из заморских территорий только остров Терсейра на Азорских островах оказал ему какое-либо сопротивление. И у дворянства, и у городов были веские экономические причины приветствовать союз корон. Филипп предложил выкуп за членов виднейших дворянских семей, взятых в плен в Алькасар-эль-Кебире в 1578 г., но, помимо этого немедленного преимущества, дворянство рассчитывало на прибыльную работу во всемирных владениях Испании и вскоре было вознаграждено титулами, губернаторскими постами и командными должностями. Купечество и горожане стремились к расширению торговли с Кастилией и, в частности, надеялись получить доступ к американским рынкам через Севилью, удобно расположенную недалеко от португальской границы. Небольшая группа богатых банкиров, располагавших капиталом для инвестирования, и без того весьма интернациональная по своим взглядам, безусловно, приветствовала союз с Кастилией и вскоре установила прочные финансовые связи с Севильей. Народная неприязнь и недоверие к кастильцам, вспыхнувшие в порыве патриотизма в 1383-1385 гг., к 1580 г. в значительной степени утратили свою остроту. Из простого народа и низшего духовенства сравнительно немногие поддержали претендента Антониу, приора Крату, или кого-либо из лже-Себастьянов, которые начали появляться в 1590-х гг.1
Поражение в Марокко и захват власти Испанией произошли в то время, когда Португалия была опустошена двумя вспышками чумы. В 1569 г. от peste grande (великой чумы (португ.)) в Лиссабоне погибло так много людей, что на улицах пришлось рыть братские могилы. Чума вернулась в 1579 г., когда в Лиссабоне погибло около 35 000 человек, что стало мрачной увертюрой победы армии Альбы, разграбления пригородов Лиссабона и испанской оккупации города в следующем году. Не может быть никаких сомнений в том, что эти катастрофы серьезно ослабили волю и способность горожан к сопротивлению 2.
По соглашению, достигнутому с кортесами, Филипп гарантировал, что обе заморские империи останутся полностью раздельными, что кастильцы не будут назначаться на должности в Португалии (хотя португальцы смогут назначаться на должности в других владениях Филиппа) и что границы между Португалией и Кастилией будут открыты для торговли. Это было соглашение, очень благоприятное для интересов Португалии, но Португалия должна была получить дополнительные и неожиданные выгоды от правительства Филиппа. Тот факт, что личное правление монарха теперь было менее прямым, привел к укреплению коллективных институтов португальского государства и к предварительной модернизации его государственного аппарата. В центре правительства был создан Совет Португалии, а в 1591 г. "Concelho da Fazenda" (Казначейский совет) привел "Casa da India" и другие органы сбора доходов под единое управление 3. Кульминацией этих изменений должна была стать крупная реформа португальского правового кодекса с изданием "Ordena""es Filipinas" в 1606 г.
Эти и другие административные реформы могли бы стать спасением Португалии. Можно себе представить, как кастильская бюрократия перестраивает архаичные португальские институты, реорганизует ее вооруженные силы в терции, заменяет нау сarreira da India галеонами, укомплектовывает империю обученными священнослужителями и юристами. Можно также представить, как впечатляющие государственные деятели, занимающие посты вице-королей, такие как Мендоса или Толедо, берут под свой контроль все более ветшающее Эстадо да Индия. Однако этого не произошло. Филипп настолько стремился обрести португальскую корону и получить доступ к порту Лиссабона, что на кортесах в Томаре согласился на ряд условий, которые в значительной степени изолировали Португалию от кастильцев. Португалия и ее империя должны были оставаться отдельными, чтобы прямое влияние Кастилии было сведено к минимуму.
Растущая потребность Филиппа в деньгах для финансирования своих европейских войн также привела к более терпимому отношению к "новым христианам". Были проведены переговоры об амнистии и наложены ограничения на деятельность инквизиции, чтобы можно было распространить защиту на влиятельные семьи "новых христиан", такие как Хименес де Арагао, которые были одними из самых важных инвесторов в сarreira da India 4. Финансовые сети, базировавшиеся в Лиссабоне, Антверпене и Севилье, должны были иметь решающее значение как для Кастилии, так и для Португалии. После 1580 г. контракты на поставку рабов в Испанскую Америку регулярно предоставлялись португальским "новым христианам", в то время как частная торговля сarreira da India также находилась в основном в руках небольшой группы купеческих семей из числа "новых христиан"5. Уже к 1575 г. они начали инвестировать средства в asientos — контракты на поставку серебра испанским армиям в Нидерландах — и в течение следующих двух десятилетий они все в большей степени вовлекались в финансирование испанской Короны. Хотя это означало, что португальская новохристианская община теперь несла все большую долю риска, связанного с поддержкой европейских операций Филиппа, участие в asientos означало прямой доступ к запасам кастильского серебра, которое могло свободно течь в артерии португальской торговли 6. Несмотря на то, что экспорт серебра из Японии начал обеспечивать столь необходимый источник слитков, поиск дополнительных поставок серебра побудил Корону приступить к осуществлению своих амбициозных планов по завоеванию серебряных рудников, которые, как она предполагала, существовали в Восточной Африке и Анголе. Однако теперь серебро, добытое в Перу и Мексике, также стало доступным и позволило Португалии впервые с начала века преодолеть нехватку слитков и таким образом решить одну из главных проблем, ограничивавших процветание ее заморской империи.
Союз с Испанией продолжал приносить пользу "новым христианам". В 1604-1605 гг. им удалось договориться об амнистии, согласно которой 6000 семей получили индульгенции в обмен на пожертвование в размере 1 860 000 дукатов 7. Затем в 1607 году испанская Корона снова объявила об отказе платить по своим долгам, что привело к банкротству многих генуэзских asientistas. Это предоставило дополнительную возможность португальским новым христианам, которые теперь присоединились к синдикатам asiento в качестве полноправных партнеров и на короткое время наслаждались беспрецедентной свободой не только инвестировать, но и путешествовать, куда пожелают. Союз Корон обещал дать беспрецедентный и совершенно неожиданный толчок росту португальской буржуазии.
Распространение "новохристианских" банковских сетей от Пиренейского полуострова и Нидерландов до Америки и крупных центров восточной торговли, таких как Гоа и Малакка, следует рассматривать как одно из главных последствий союза Корон. Улучшение финансовых механизмов, которое произошло в результате этого, означало, что Эстадо да Индия смогло не только отразить первоначальный вызов, брошенный ему голландцами и англичанами, но и достичь ранее недостижимого уровня коммерческой деятельности. В то же время Филипп находил способы обойти соглашение в Томаре, в котором говорилось, что обе империи должны оставаться полностью отдельными, и мог получать прямую прибыль от своего нового королевства путем выпуска juros (облигаций), обеспеченных индийскими таможенными пошлинами 8. В результате казначейство Португалии пострадало от девальвации, инфляции и частых государственных банкротств, которые усугубляли финансовые дела Кастилии.
Союз принес с собой некоторые серьезные недостатки. Португалия, которая мудро сохраняла нейтралитет в европейских делах в течение ста лет, теперь была втянута в масштабные европейские амбиции Филиппа и была вынуждена все чаще выбирать между экономикой, связанной с Нидерландами, Германией и странами Балтии, и экономикой, связанной с Кастилией и Южной Америкой. Филипп и его советники всегда понимали, что контроль над портом Лиссабона значительно укрепит стратегическое положение Кастилии в Северной Европе, и во время его пребывания в Лиссабоне была начата разработка планов великого проекта вторжения в Англию. По мере того, как эти планы созревали, Лиссабон стал играть центральную роль в стратегическом мышлении Филиппа, и именно в Лиссабоне в 1588 г. собралась великая армада. Тридцать два португальских корабля (включая двенадцать галеонов) отплыли в составе злополучной экспедиции Медина-Сидонии. В 1589 г. Португалия подверглась вторжению, а Лиссабон был осажден английской армией, которая с опозданием поддерживала уже проигранное дело дона Антониу. Англичане потерпели поражение, но нападения на португальские корабли и поселения только начались. Впервые со времен Столетней войны в XIV в. Португалия была втянута в общеевропейский конфликт и должна была оценить мудрость королей Ависской династии, которые, каким бы безумствам они ни предавались, держались подальше от европейских проблем.
Пиратство и разрушение островной экономики
К 1580 г. политика, проводимая Филиппом в Северной Европе, привела не только к фактической независимости северных Нидерландов, но и к открытой враждебности с Англией и Францией. Обнаружив, что они неспособны победить испанскую армию или прервать поток людей и снаряжения по "Испанской дороге" из Италии на поля сражений в Северной Европе, морские страны атаковали более слабые цели, предлагаемые иберийскими прибрежными городами и судоходством. Американские поселения Кастилии уже показали свою чрезвычайную уязвимость. Французские пираты разграбили Кубу и Эспаньолу в 1550-х гг., в последние годы Итальянских войн, а английские пираты последовали за Хокинсом и Дрейком в Западную Африку и Карибский бассейн. Кульминацией подвигов Дрейка стал его эпический пиратский рейд на тихоокеанское побережье Перу во время его кругосветного путешествия между 1577 и 1580 гг. Эти набеги убедили кастильцев серьезно отнестись к защите своей империи. Под стратегическим влиянием Менендеса де Авилеса вооруженные военные корабли охотились на пиратов в Карибском море, в то время как американское серебро перевозилось на быстроходных, тяжеловооруженных галеонах, плававших в составе конвоев. Тем временем испанские поселенцы эвакуировали большую часть прибрежных районов Центральной Америки, за исключением хорошо защищенных портов Картахены, Гаваны и Номбре-де-Дьос. К 1580 г. пиратских успехов против испанцев становилось все меньше, и разгром французской экспедиции, отправленной на Азорские острова в поддержку дона Антониу в 1583 г., и захват флагманского корабля Гренвилля "Месть" в 1591 г. показали растущую эффективность морской обороны Испании.
Однако Португалия все еще оставалась уязвимой. Как ни примечательно, до 1580 г. европейские соперники почти не беспокоили разрозненные заморские португальские поселения. Правда, французы пытались торговать на побережье Бразилии, но их удалось изгнать, а набеги на португальские корабли в Ла-Манше практически прекратились после закрытия антверпенской фактории в 1549 г. Теперь все должно было измениться, и пиратство должно было стать на данное время для португальцев самой серьезной проблемой. Португальская экспансия была прежде всего морской. Вдоль африканского побережья протянулась цепочка торговых постов, по большей части лишенных какой-либо защиты. На островах Атлантического океана поселения были построены недалеко от побережья, и такие города, как Фуншал на Мадейре и Рибейра-Гранде на Кабо-Верде, были полностью открыты со стороны моря. На Сан-Томе нападению подвергся не только город, но и сахарные плантации, расположенные на пологом склоне на севере острова, в пределах легкой досягаемости морских разбойников. Небольшие торговые суда, а также большие нау, направлявшиеся в Индию, курсировали по сети маршрутов между островами и материковой частью Африки, и португальская торговля зависела от островных портов, которые снабжали корабли свежими продуктами и водой, экспортировали сахар, золото, вино и пшеницу обратно в Португалию и торговали на местном уровне тканью, медью, бусами, солью, лошадьми, рабами, орхиллой и многими другими товарами.
По большей части эта обширная морская империя была незащищена или защищалась лишь самым элементарным образом — исключение составлял великий форт Эльмина, построенный в 1480-х гг. Мало того, что укреплений было мало, так еще не было системы охранных кораблей, конвоев, гарнизонов, а местные ополчения были плохо вооружены и обучены.
По мере того как война между Испанией и североевропейскими государствами обострялась, пираты, деятельность которых теперь часто узаконивалась получением патентов от одной или другой из воюющих сторон, начали охотиться на легкие цели, предлагаемые португальцами. Мануэль де Андрада Кастеллобранко в письме Филиппу в 1590 г. объяснял, как французские "лютеране из Ла-Рошели, Бордо, Гавра-де-Грас и всей Бретани, а также другие пираты из провинции Галлии, и ее судоходные флоты входят в порт и заходят сюда [Безегиш], и никто их не останавливает. Они увозят во Францию много золота, амбры, слоновой кости, шкур и различных видов ценного мускуса в больших количествах. Они оставляют после себя иалофосам [волофам], приверженцам секты Магомета, множество орудий войны". Затем он рассказал, как одни пираты совершили набег на побережье Венесуэлы, в то время как "другие снова повернули на юг, чтобы разграбить все побережье Гвинеи, то есть они разграбили Casa de Contratacion Вашего Величества, расположенный на Рио-де-Санто-Доминго [Кашеу], и ограбили даже сам Рио-Гранде... и проследовали вдоль всего побережья Мины"9.
