Особое задание.

Оказалось, что лучше всего получилось 'лежать на воздухе' у Татьяны, — многолетние занятия танцами сделали свое дело. Довольно неплохо справились с заданием и Люда с Мигелито. А вот Юльку надо погонять еще. Но, в целом неплохо. Потом Энди захвалил наши новые парашюты, и признался, что о такой интересной работе и не мечтал. Вскоре мы приземлились у себя на аэродроме, и нам пришлось перетаскивать спящих девушек в лимузин. Мигелито уехал сам, но и у него в глаза надо было вставлять спички.

Попрощавшись с довольным проведенным днем пилотом, тут же рванувшим с места на новом 'Мицубиси', которые с недавних пор начал поставлять Тераучи в мой новый автосалон, я тоже влез в машину, и мы поехали домой.

Как ни странно, утром мне не пришлось никого будить: девочки вскочили ни свет ни заря, и, морщась от боли в мышцах, приготовили завтрак. Так что в девять утра вся компания снова сидела в самолете.

За день мы успели прыгнуть раз по пять. Вернее, я и Энди прыгнули по семь, Винни умудрился аж девять, Юлька — только четыре, а остальные — по пять. Свой 'крайний', как говорят парашютисты, прыжок Татьяна совершила сама, без посторонней помощи: отделилась от самолета, пропадала до тысячи метров и открылась. И даже приземление ее не закончилось падением. Единственное, что у нее пока не получалось, — это смотреть на альтиметр, не теряя при этом нормального положения в воздухе. И открываться ей приходилось по писку приборчика в шлеме, 'пищалки' на жаргоне профессионалов, выставленного на высоту тысяча сто метров. И по моей команде. Но это были мелочи. Кроме того, укладку парашютов я бы ей не доверил.

По нашим с Энди прикидкам, к концу следующих выходных и все остальные должны были начать прыгать самостоятельно. Под присмотром, конечно, но все-таки самостоятельно. И это меня порадовало: у меня была одна небольшая идейка, для которой было важно, чтобы у них это получалось.

Отметив первый прыжок Татьяны в ресторанчике, мы еще половину ночи гоняли на скутерах и катере, нервируя Бармалея и соседей. Потом Мигелито пригласил Винни и Энди продолжить гулянку в каком-то баре, и они откланялись, оставив меня на растерзание довольным собой дамам. И мне снова пришлось сдаться. Увы, не один раз...

Глава 37.

Планы на следующие выходные дожили лишь до прилета Вована: сияющий, как новая десятицентовая монетка мужик после десяти дней отдыха у родителей вместе со своей благоверной кипел планами и идеями, как прохудившийся паровой котел древнего паровоза. И нам пришлось под эти планы подстраиваться: Вован мечтал поучаствовать в родео. Только не на муляже, как в моем клубе, а в настоящем, с живыми быками. Его просто плющило от нетерпения. И я, покопавшись в Интернете, нашел, где проводится ближайший турнир. Поэтому в субботу мы всей компанией веселились на борту 'Фалькона', подначивая начинающего ковбоя: девочки втихаря купили ему соответствующий прикид, и теперь уговаривали его надеть. Вован сопротивлялся, как один из трехсот спартанцев царя Леонида, но против последнего нашего аргумента, — поцелуя Мицуко, — устоять не смог. И удалился в туалет, то и дело цепляя головой потолок салона. И через две минуты самолет чуть не развалился от дикого хохота, встретившего его появление в костюме 'а ля ковбой'. Даже Винни, испуганно заглянув в салон, присоединился к общему веселью: Вован был просто неподражаем! Особенно хорошо смотрелись игрушечные револьверы в кобурах на бедрах и огромные шпоры на сапогах со скошенными каблуками.

— Тобой можно пугать детей! — почти сквозь слезы выдавил я. — Вылитый бандит с большой дороги!

— Кошелек или жизнь? — грозно сдвинув брови, выхватив оба револьвера и приставив их к прелестной головке своей невесты, пробасил он.

— А жизнь с кем? — наивно хлопая ресницами, поинтересовалась девушка. — Если с тобой, то подумаю, а с другими я не согласна!

Компания опять закатилась, глядя на ошарашенное лицо разбойника.

— С кем поведешься, так тебе и надо! — удивленно опустив револьверы констатировал он. — Эти клюшки тебя хорошему не научат!

— Точно! — радостно подхватили девчонки. — Запомни! 'Хорошо там, где нам — Да!' Поняла?

— Ага! — кивнула Мицуко. — Значит, Вован должен быть всегда готов! Правильно?

— Это к чему это? — напрягся он.

— А ко всему, что мне в голову взбредет! — рассмеялась японочка. — А учителя у меня в этом плане хорошие! Так что готовься!

Турнир был в самом разгаре, когда мы добрались до него. Импровизированные трибуны вокруг загона, где бесновался разъяренный бык с седоком, бешено размахивающим свободной рукой, чтобы удержать равновесие, были забиты до отказа. Зрители пили пиво, подбадривали участников, делали ставки. В общем, развлекались, как могли. Мы тоже посмотрели несколько заездов: Вовану был интересен 'принцип'. А когда, по его мнению, все стало понятно, мы все вместе направились к месту, откуда выпускали быков с седоками.

Безусловно, деньги решают все: стоило распорядителям увидеть достаточно большую сумму, чтобы они забыли про все, что им мешало еще минуту назад. Про то, что Вован — новичок. Про то, что нет подходящего быка. Про то, что все заезды распланированы до позднего вечера. Увы, лишь костюма, подходящего по размерам нашему богатырю, они найти не смогли. Пришлось ему довольствоваться тем шутовским нарядом, в котором он до сих пор рассекал, благо, что он был пошит по ковбойским канонам. Потом нам всем еще раз объяснили правила соревнований, как запрыгивать на быка, как от него убегать и все, что могло пригодиться на площадке. И повели к узенькому проходу, где, зажатый стенами, дрожал от нетерпения и злости здоровенный рыжий бык.

Вован радостно загикал, разбежался, подпрыгнул, и, не касаясь стенок прохода, всей своей чудовищной массой обрушился на быка. У бедного животного тут же подогнулись ноги и оно воткнулось мордой в землю. Разгоряченный предчувствием схватки, Вован обиженно заорал:

— Эй, ты чо, в натуре! Кататься будем, или как? Ты чо, соскочить вздумал? А ну, вставай, падла! — и рванул быка за рог. Тот жалобно замычал и вообще перестал делать какие бы то ни было попытки встать. Озверевший от обиды Вован, матерясь, как портовый грузчик, дернул за рог еще раз, и рог отломался!

— Ни фига себе! Вы мне что за левого быка подсунули! Он разваливается на ходу! — возмущенно размахивая рогом, во внезапно наступившей тишине орал он. — На фига мне эта дохлятина! Не держите меня за лоха!

Обалдевший распорядитель тупо смотрел то на содрогающегося в конвульсиях быка, то на окровавленный рог в руке сумасшедшего русского, и молчал. До тех пор, пока его не схватил за грудки обиженный ковбой и не начал трясти похлеще, чем быки на площадке:

— Что молчишь, подлюка? Бабки брал? Давай мне быка! Быстро! И поздоровее! А то катаетесь на инвалидах! Ну, что, язык проглотил?

Бедный мужик, проорав, что согласен, еще долго не мог восстановить равновесие, чтобы вообще сдвинуться с места. Держась за стену, он, сжимая зубы, тряс головой и тщетно пытался нормально вздохнуть. Наконец, ему это удалось, и он, клятвенно пообещав найти самого здорового, унесся от нас подальше.

Бык нашелся не скоро: то ли владельцы, испуганные предыдущим 'заездом' отказывались выставлять своих животных, то ли еще по какой причине, но за час ожидания и Вован, и трибуны, лишенные ожидаемого зрелища, порядком озверели. Наконец, поняв, что свою очередь 'кататься' ненормальный русский никому не уступит, а, значит, соревнования можно отменять, ему все-таки выделили быка. Как потом оказалось, самого буйного и здорового. Пока его вели к проходу на площадку, откуда уже утащили предыдущую жертву, Люда еще раз проверила камеру, заняла место получше и приготовилась к съемке: о том, что и эти, и предыдущие кадры станут хитом сезона и в Москве, и в Лос-Анджелесе, сомнений не было никаких.

Увидев быка, Вован подошел к нему поближе и пару раз отвесил ему оплеуху:

— Проверка на трусливость! Ну, че, мешок с травой, тормозить будем? Учти, не люблю всяких козлов! Сказали 'Катай', значит, катай! И не фиг выкобениваться! — приговаривал он, забираясь на стенку.

Наконец, он рухнул на загривок быка, вцепился в веревку, намотал ее на правый кулак и вынесся на арену. Первые несколько прыжков черного зверя дались ему очень трудно: он каждый раз чудом удерживался на его спине. На вздувшихся от напряжения руках и спине полопались и рубашка и куртка, и в этот момент прыжки быка стали все медленнее, ниже, неувереннее. А Вован, довольный тем, что удержался, все тянул и тянул за свою веревку. Наконец, по недовольному реву трибун поняв, что опять происходит что-то не то, он спрыгнул с еле стоящего на ногах животного и, поняв, что опять немного перестарался, виновато опустил взгляд и грустно побрел к нам, задумчиво почесывая в затылке. Было с чего: с его помощью ремень, продетый под грудью быка, сломал бедному животному ребра...

Трибуны выли от восторга, хозяин быка — от злости, а мы смотрели на расстроившегося друга и думали каждый о своем. Я — о том, что если бы у Вована не хватило сил поломать быка, он бы наверняка поломал Вована. Вован, по-моему, — о том, что нормально покататься не удалось. И наверняка больше не удастся, так как эти животные на него не рассчитаны. Мицуко, судя по выражению ее лица, радовалась, что ее любимый жив, здоров и все уже закончилось. А Мигелито и Винни до сих пор пялились на вмятые ребра лежащего в пыли животного и уважительно посматривали на автора композиции 'Допрыгался!'.

Наконец, просто так стоять нам надоело, и мы загрузились в машины, чтобы вернуться к 'Фалькону'...

На обратном пути за штурвалом самолета сидел расстроенный Вован, которому проникшийся беспредельным уважением Винни доверил свое место без всякого внутреннего сопротивления. Самолет, в отличие от быка, Вовану очень понравился. Он даже попросил Людмилу 'сделать для него такой же, только 'цвета моего Ламборджини, ладно?'. Естественно, Людмила пообещала, что выполнит просьбу.

— Правда, не обещаю, что сделаю сама! — заявила она. — А куда его перегнать?

— В Москву. Я улечу завтра. Там еще дел навалом... — грустно сообщил нам он. — Я ведь только Мицуко привез и еще хотел покататься на быках! А они такие дохлые!

— Да, я заметил! — съязвил я. — Причем оба! Тебе надо кататься на носороге! — и тут же прикусил язык. Но было поздно:

— Точно! — обрадовался Вован. — Мы же собирались на них поохотиться! А кто нам мешает сначала как следует покататься?

Я и Мицуко тут же скривились, поняв, что эта идея слишком прочно засела в его голове. И вытащить ее оттуда уже не удастся...

Глава 38.

С понедельника я вплотную занялся приготовлениями к дням рождения Татьяны и Людмилы: разослал пригласительные всем, кого счел необходимым видеть на этом мероприятии; проверил, как идет строительство всех объектов на острове, слетав туда с Винни; помотался по городу в поисках подарков для девушек, и т.д. Кроме того, я обрадовал Мигелито, что его идея выгодна, и он может подъехать в офис получить приблизительную смету, проект комплекса, рекомендации по рекламной кампании и тому подобную дребедень.

Мигелито приехал почти сразу, долго читал сопроводительные листы и, закончив, посмотрел на меня:

— Джонни! Здесь написано, что реализация отдельных частей проекта представляет интерес и для вас. Это как?

— Строительство здания можно поручить нашей строительной кампании. Рекламу, — рекламному отделу. Да там десятка два моментов, которые нам интересны. В бумагах должен быть список... И твоя экономия при обращении к нам. Кроме того, стоимость проекта довольно велика. Я бы мог в нем поучаствовать и как инвестор...

— Для меня большая честь иметь в партнерах друга! Какую долю акций ты бы хотел получить?

— Не полоскай мне мозги! — ухмыльнулся я. — Ты знаешь свои активы! Ты — автор идеи и хозяин будущего дела. Думай, считай! Решишь, — позвони! Или подъезжай! Денег у меня сейчас хватает, чтобы построить все одному. Так что решение за тобой! Начать мы можем хоть завтра, — мне надо только дать команду!

— Спасибо, я твой должник! — Мигелито пожал мою руку и, довольно насвистывая какую-то смутно знакомую мелодию, направился к дверям.

Дождавшись, пока он выйдет, я забросил ноги на стол и решил подремать. Не тут-то было: в комнату вошла Татьяна и закрыла за собой дверь на ключ.

— Дорогой! Я тут читала какой-то женский журнал, и вычитала там чертовски интересную вещь! Оказывается, каждый шеф хочет свою секретаршу прямо на рабочем месте!

— Только, если она симпатичная! — уточнил я, начиная понимать, к чему она ведет.

— А я — симпатичная? — кокетливо спросила она и приспустила одно плечо у и без того очень открытой маечки. — А так? И вообще, я тебе секретарь или где? Ты меня не хочешь? У тебя есть другая секретарша? — вдруг притворно обиделась она.

— Конечно! — задумчиво глядя в потолок, ответил я.

— Что значит 'конечно'? — Не хочешь? Симпатичная? Или есть другая?

— Есть другая! Сейчас она постучит в дверь и попробует войти! — отшутился я, представляя себе аппетитное содержимое ее блузки и понемногу приходя в 'приподнятое' настроение.

Но, к нашему удивлению, в дверь действительно постучали, и Татьяна, поправив бретельку, открыла дверь перед мифической конкуренткой. И тут же сползла на пол от хохота: за дверью стояла Люда.

— Что вы ржете? — удивленно спросила она у нас, войдя в кабинет и положив на стол папку с документами. — На мне что-то не так?

— Я все поняла! — сквозь слезы прохихикала Татьяна. — Ты отбиваешь у меня мой хлеб! В тихую подрабатываешь секретарем!

— Это с чего это вдруг? — спросила Людмила.

— Джонни только что признался! И за это ты у меня получишь! — Татьяна шлепнула подружку по упругой заднице и понимающе посмотрела на меня: — Да, такая попка — это достаточный аргумент!

— У меня есть и другие! — довольно повела бюстом Людмила, довольная комплиментом. — Но для чего?

— Я предлагала ему подомогаться ко мне прямо на рабочем месте! — смеясь, пояснила Татьяна. Ну и спросила, нет ли у него другой секретарши! А он показал мне на дверь и сказал, что она вот-вот появится! Я так и знала!

— Ни фига себе? — возмутилась Люда. — Дома все поровну, а на работе ты к нему в тайне от всех клинья подбиваешь? Я тоже хочу! Там нет никакой вакантной должности? К которой шеф тоже должен домогаться?

— Должен? — уточнил я.

— Ты прямо как первый раз замужем! — возмутилась Людмила. — Есть правила, которые ни один Босс не должен игнорировать! Например, 'Шеф обязан иметь секретаря и других сотрудниц!'. Или 'Шеф обязан периодически проверять рабочее место сотрудниц!'.

— А я знаю кое-какие обязанности сотрудниц! — ехидно ухмыльнулась Татьяна. — 'Рабочее место сотрудницы должно быть ухожено и готово к работе!', — и они обе начали снимать свои маечки, не забыв, правда, закрыть входную дверь.

— 'Каждый вызов на ковер к Шефу сотрудницы должны воспринимать буквально!' — Людмила сняла с себя юбку и в одном белье уселась у моих ног.

— 'В рабочее время сотрудницы могут принимать на грудь исключительно Шефа!'. — Татьяна сняла лифчик и тоже придвинулась ко мне поближе.