— Пожалуй, мне пора, — встал Каренин.
— Но, постойте, — с отчаяньем воскликнула Долли, — я вам не рассказала о себе, как я преодолела свои обиды. Ведь я тоже знаю, что значит быть обманутой, Степан Аркадьевич не ангел и не один и не два раза заставлял меня страдать.
— Оставьте, Дарья Александровна, — лицо Каренина пошло красными пятнами, — измена мужчины и измена женщины не идут ни в какое сравнение. Я даже слышать не хочу ни о чем подобном. Все это вздор и пустая трата времени. Я принял решение и не изменю его. Я вам бесконечно благодарен за ваше участие в моем горе. Все это говорит лишь о том, какой широкой души вы человек. Жаль, что Анна и рядом не стоит с вами. Будь в ней хотя бы сотая частичка вашей доброты, я бы ее простил, но она не достойна прощения. И хватит об этом. Мне действительно пора в гостиницу. — Каренин слегка поклонился и вышел.
Долли некоторое время оставалась сидеть в кресле, бессильно уронив руки на колени. Все ее благие намерения разбились, как волны, о неприступную скалу упрямства Каренина. Долли обвела глазами свои картины, развешанные на стенах комнаты. Одну из них она хотела подарить Каренину, как самый веский аргумент своей правоты. Да, видно, не судьба.
VII.
В этот вечер не только Долли уединились с Карениным, но еще одна пара в этом доме общалась с глазу на глаз. Когда все встали из-за стола после обеда, Долли быстро увела Каренина в свою комнату. Ее примеру последовала и Кити. Она взяла инициативу в свои руки и позвала Левина за собой под предлогом важного разговора.
Левин даже не догадывался, о чем Кити хотела говорить с ним, но ее приглашение сильно взволновало ее. Отчего-то ему показалось, что сейчас между ними произойдет что-то очень важное и значительное, что-то такое, что ни разу еще не происходило между ними. Левин, конечно, догадывался, о чем могла пойти речь. В то же время он был уверен, что именно это грандиозное событие, как раз настолько нереально и неосуществимо, что даже в мыслях не называл его своим именем.
Кити же, в отличие от Левина, предельно ясно представляла себе, что она хотела и собиралась сообщить ему о своем желании. Поездка на Лазурный берег и знакомство с Варенькой не прошли для Кити бесследно. Напротив, она так повлияла на нее, что произвела полный переворот в душе девушки. Как будто перед ней, до сих пор блуждающей в полной темноте, кто-то взял и зажег яркий факел. Его лучи выхватили из окружающего пространства, очертания предметов доселе не знакомые Кити. Они ее заинтересовали настолько, что она совершенно точно определила для себя, что хочет посвятить свою жизнь чему-то более значительному и полезному, чем просто коптить небо в свое удовольствие, чем занималась до сих пор. Жизнь, не одухотворенная никакой высокой идеей, стала казаться ей полной бессмыслицей, серой, пустой и неинтересной. Кити хотела для себя другого, но что именно это должно было быть, представляла весьма смутно. Конечно, опыт Вареньки послужил для нее отправной точкой, стал началом отсчета, от которого она постаралась прочертить траекторию своего дальнейшего жизненного пути. Постепенно идея служения нуждающимся и обездоленным, захватывала ее все больше и больше. Правда, как реализовать ее на практике, она пока не представляла. Однако насколько сильно она погрузилась в это настроение, ей показал недавний случай.
Ее подруга Нордстон позвонила и пригласила Кити на развеселую вечеринку, одну из тех, на которой она последний раз так постыдно напилась и опозорилась перед собственным отцом. Раньше Кити, не задумываясь отправилась бы туда и, как следует, оторвалась бы там по полной программе, но теперь такое времяпрепровождение навевало на нее скуку и отвращение. Более того, Кити вдруг совершенно четко осознала, что она не очень хочет видеть саму Нордстон. Кити поняла, что перестала нуждаться в ее обществе, что в том деле, которому она хочет себя посвятить, Нордстон ей не помощница, а скорее всего тормоз. А раз так, то ей нужен новый человек, который бы стал для нее крепкой опорой. Пробиваться одной на этом пути, Кити не хотелось. Она была из тех женщин, которая сильно нуждалась в одобрении и поддержке. Она перебрала всех из своего окружения и не увидела ни в ком себе соратника. И все же был один человек, который мог бы обеспечить ей такую поддержку. Это был Левин. Ведь, если вдуматься, то Левин по своей сути волонтер, хотя может быть и весьма своеобразный. Он уже давно живет той жизнью, о которой она только мечтает. Он оставил город с его соблазнами и перебрался в деревню, чтобы служить ее возрождению.
При мыслях о нем в груди у Кити потеплело. Как будто комок горячей энергии сосредоточился в районе ее сердца и постепенно стал поливать приятным летним солнышком все ее тело. Кити наслаждалась этим удивительным, совершенно новым для себя ощущением, и в ней постепенно стала созревать мысль, что Левин и есть тот самый человек, которого она тщетно разыскивает среди своего окружения. Какое-то время Кити прислушивалась к своему организму, и так и эдак проверяла свою реакцию на образ Левина, который она то и дело стала вызывать в своей памяти. Каждый раз она сталкивалась с одним и тем же результатом: ей становилось хорошо.
А может это и есть любовь? Как-то спросила себя Кити и сама ответила на этот вопрос утвердительно. Да, она любит Левина, любит уже давно, еще до встречи с Вронским. Конечно любовь к Левину не такая, которую она могла бы пережить вместе с Вронским. Но ведь любовь, как погода, бывает разная. С одним мужчиной она яркая и страстная, как шквальный ураган, сокрушающий все на своем пути, с другим спокойная и ровная, как течение полноводной реки у своих истоков.
Кити задумалась, а какому из этих чувств она бы отдала предпочтение? И уже через несколько секунд в ее голове возник ответ. Конечно, страстная любовь это здорово, но ураган чувств не может длиться вечно. Он внезапно налетает и так же неожиданно затихает, оставляя после себя одни разрушения. Ведь то, что было у нее с Вронским, можно было отнести именно к этому типу любви. Повторения подобного в своей жизни Кити не хотела. Вот и Анна оказалась втянутой в пучину таких взаимоотношений и оказалась у разбитого корыта. Кити слышала, что Каренины на грани развода. Такого финала своей семейной жизни Кити никак не желала и потому решила, что вторая форма любви, ей подходит гораздо больше. Для нее куда приятней расти самой вместе со своей любовью и постепенно плыть к полноводию своего постоянно возрастающего чувства к партнеру. И такого партнера ей даже искать не нужно. Он давно уже присутствует в ее жизни.
Все чаще и чаще мысли Кити останавливались на Левине, как на человеке, способным быть не только другом, но и верным и надежным спутником в плавании по реке жизни. Кити хоть и была молода, но чувствовала в себе желание начать вести взрослое и полное смысла существование. Она стала задумываться о браке. Однако такого брака, как у ее сестры или Карениной Кити не желала. Обе они и Долли и Анна потерпели в своем замужестве полное фиаско, и теперь вынуждены мучительно искать выход из создавшегося положения. Долли, нашла точку опоры в себе, занялась творчеством и обрела спокойствие, только надолго ли? Анна бежит из семьи, потому что нашла внутренние ресурсы не в себе, а во Вронском. Кити смотрела на них и понимала, что не желает для своей судьбы ничего подобного. Ей хотелось найти для себя новую концепцию жизни женщины в браке. А для этого нужен был подходящий партнер. Эти поиски заставляли ее раз за разом останавливать свое пристальное внимание на Левине. В нем Кити чувствовала единомышленника, родственную душу. Они оба реформаторы. Левин в сфере хозяйства, Кити в сфере семьи. Она надеялась, что Левин не будет препятствовать ее поискам и всегда поддержит ее в любом начинании. А если даже поначалу не примет какие-то из ее идей, она всегда сумеет ему их разъяснить. И он поймет, потому что любит ее.
Когда Долли позвонила ей и пригласила на обед, намекнув, что Левин будет одним из приглашенных, Кити сразу решила, что пришло время решительных действий. Этого требовал дух перемен, который будоражил ее ум и сердце все последние месяцы.
VIII.
Кити прошла в комнату и села на небольшой диванчик, стоящий у окна. Погода стояла теплая и Долли оставила все окна раскрытыми. Левин, последовавший за Кити, остановился в нерешительности, не зная какое место ему занять. Немного постояв в раздумии, он опустился на плетеное кресло напротив Кити. Сесть рядом с ней на диван он не осмелился, опасаясь, что Кити это может не понравиться. Он помнил, как получил от нее от ворот поворот и не хотел повторения подобного. Тогда он сильно расстроился и даже был сердит на нее. Ему казалось, что обида, нанесенная ее отказом, все еще не изжита и до сих пор сидит занозой в его сердце. Но, как бы он не хотел быть сердитым на Кити, у него это никак не получалось. Стоило ему увидеть ее и все обиды растаяли вмиг, как снег под жаркими лучами солнца. Тем более, от него не укрылась радость, с которой Кити встретила его сегодня, когда он вошел в дом Облонских. Это дало ему надежду, что она переменила к нему свое отношение и чем черт не шутит, на этот раз все может завершиться по-другому. Впрочем, он в который раз резко осадил сам себя на этом месте своих размышлений. Все это слишком неправдоподобно, чтобы быть правдой. А, впрочем, не стоит торопить события...
Левин молчал, ожидая, что Кити сама начнет разговор, для которого она его пригласила. Кити же медлила и не спешила приступать к нему. Она наслаждалась моментом, стараясь запомнить его в мельчайших подробностях. Она прекрасно осознавала его важность. Ее всегда чрезвычайно интересовали такие минуты перехода из одного состояния в другое. Сейчас они с Левиным еще чужие друг другу люди, просто знакомые — и ничего больше. Но, то, что она собиралась сказать ему, должно изменить положение вещей прямо на противоположное. И если все пойдет так, как она задумала, они станут самыми близкими людьми на свете и дороже друг друга у них никого не будет. Кити знала, что сейчас они стоят у черты, которая поделит их жизни на два больших периода: до и после. И между этими двумя состояниями ее прошлого и будущего есть маленькая связующая их точка, попадая в которую она становится по— настоящему счастлива.
— Костя, — улыбнулась Кити Левину, — я пригласила тебя сюда, чтобы сказать, что была не права во время нашего последнего разговора с тобой. Я раскаиваюсь в содеянном и забираю свои слова обратно.
Слова Кити застали Левина врасплох. Ведь именно их он мечтал услышать, он бредил ими, как больной исцелением — и вот они произнесены. Неужели это правда? Неужели он не ослышался?
— Значит ли это, Екатерина Александровна, что вы не ответили мне отказом на мое предложение связать с вами жизнь свою, — дрожащими губами и отчего-то на вы, произнес Левин.
— Да это так. Будем считать, что я не говорила: "нет".
— Но ты и не сказала: "да". — Левину казалось, что это всего лишь сон.
— А ты спроси меня снова. Ведь ты, надеюсь, не забыл, о чем просил меня год назад. — Кити задорно улыбнулась ему.
Левин вскочил с кресла. Ему с большим трудом стоило удержаться на том месте, где он стоял.
— Екатерина Александровна, Кити, — Левин путался в словах, горло его перехватывали спазмы, — Я помню все, что сказал тебе год назад слово в слово.
— Я хочу снова это услышать, — тихо, но настойчиво произнесла Кити.
— Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Будь моей женой и матерью наших детей. — Левин думал, что никогда в жизни больше не произнесет этих слов, но оказалось, что это не так.
— Я согласна, — снова тихо ответила Кити и, встав с дивана, сделала движение по направлению к Левину.
Однако он опередил ее. Левин сорвался с места и, подбежав к Кити, схватил ее в охапку и стал целовать девушку в лицо, в глаза, в губы, как одержимый. Кити отвечала ему взаимностью. Левин не верил, что это происходит на самом деле. Иногда он отрывался от Кити и несколько мгновений смотрел в ее глаза, чтобы убедиться, что это не сон, что это все правда, и она Кити, на самом деле сейчас в его объятиях.
— Когда же наша свадьба, Кити? — не выпуская ее из своих рук, произнес Левин.
— Приходи к нам в четверг. Родители будут дома, там все и обговорим.
— Ты не представляешь, как я счастлив, Кити. Я не верю, что это происходит со мной, — произнес Левин, нежно целуя ее в губы.
— Почему? — удивилась Кити. — Разве ты не достойнейший из мужчин, разве ты не заслужил быть счастливым?
— Я и сам не знаю, чего я достоин. Но если бы ты только знала, Кити, если бы ты знала. — Левин вдруг расцепил свои руки и, выпустив Кити из своих объятий, опустил голову.
— Что такое? — забеспокоилась Кити.
— Ты на самом деле хочешь быть моей женой, Кити? -снова спросил ее Левин.
— Я же ответила согласием, что еще, — недоумевала Кити.
— Это потому что ты не достаточно знаешь меня, — мрачно произнес Левин.
— Ничего не понимаю, — растерянно произнесла Кити, — что ты хочешь этим сказать? У тебя есть страшный секрет? Однажды ты случайно задавил котенка?
Левин какое-то время молчал.
— Я хочу, чтобы между нами не было никаких недомолвок, — собравшись с духом произнес Левин. — Поэтому я тебе привезу завтра свой дневник. Прочитав его, ты узнаешь меня такого, какого еще не знала и может быть тогда ...
— Что тогда? — Кити все больше овладевала тревога.
— Не знаю, — уныло произнес Левин, — тебе решать, быть со мной или нет?
— Костя, все это глупости, — улыбнулась Кити, — я тебе сказала, да, чего ж еще. И потом читать чужой дневник, просто неприлично.
— И все-таки, я хочу, чтобы ты прочла.
— Хорошо. Я прочту, привози дневник. А сейчас мне уже пора. — Кити посмотрела на маленькие часики на ее запястье. — Поцелуй меня на прощанье.
Они долго не могли оторваться друг от друга, пока Кити мягко не расцепила его объятия и не пошла одеваться.
IX.
Кити уехала, Левин вернулся к гостям. Он не знал, ни что делать, ни что говорить. Счастье рвалось из груди, как птица из клетки. Оно было тем сильней, что все произошло совершенно неожиданно. Идя на обед, ничего подобного он не предвидел, наоборот, возможная встреча с Кити скорей пугала его. Он боялся, что то хрупкое душевное равновесие, которое установилось внутри него, разобьется как фарфоровая ваза. А он этого не хотел, нынешнее состояние далось ему слишком большой ценой. Рана затянулась, и нет никакого смысла снова ее бередить. Что поделать, если уж он такой человек. Быть однолюбом уже само по себе несчастье. А если к тому же он любит без взаимности, то это несчастье вдвойне, или даже втройне.
Но все эти мысли и чувства относились теперь к прошлому, сейчас же внутри него все пело. Ему было крайне трудно удерживать это пение в себе, неудержимо хотелось поделиться с кем-нибудь тем, чем он был полон до краев. Левин окинул глазами комнату, его взгляд выхватил Облонского. Левин вспомнил, что тот должен был ехать по каким-то своим делам, но несколько минут для общения с ним у него еще имелось.
