— Полагаю, мы пришли в идеальное место, чтобы найти новый. Или, я бы сказал, поновее.
Она натянуто улыбнулась. — Да, нужно будет кое-что купить. Не только череп. — Намеренно меняя тему, она добавила: — Мы пройдем весь путь, если не будет возражений. Если не будет веской причины для отказа, то выберем ближайший из этих двух причальных комплексов. Заходите, как хотите, но оставьте нам достаточно места, чтобы мы могли отплыть, если прием будет не таким теплым, как нам хотелось бы. — Она захлопнула крышку телескопа, довольная тем, что может без посторонней помощи охватить взглядом весь пункт их назначения. — Хорошенькая безделушка, не так ли? Напоминает мне об украшении, которое когда-то подарили нам с Фурой. Я почти чувствую, что могу протянуть руку и встряхнуть его, и внутри начнется снежная буря.
— Никогда не видел снега.
— Я тоже, — сказала Адрана. — Но видела картинки. Паладин часто показывал нам рисунки, когда рассказывал истории. Он всегда был очень хорош в рассказывании историй. Кроме того, снег — это не просто что-то из сказок. В некоторых мирах бывает снег, не так ли?
— Насколько понимаю, так оно и есть, особенно на более холодных орбитах. Сам я таких мест не видел и сомневаюсь, что когда-нибудь увижу.
— Время всегда найдется, Ласлинг.
— Боюсь, не для меня. Просто всего слишком много, а меня слишком мало. От меня ушла шестая часть, я прошел две трети своего естественного пути, но не видел и тысячной доли Сообщества. — Он кашлянул, и это прозвучало так, словно ему хотелось говорить менее сентиментально. — И все же, как вы говорите, это симпатичная безделушка.
— Говорят, миры-веретена — редкость.
— Они редки, потому что очень легко ломаются, поэтому, даже если когда-то их было больше, и это не доказанный факт, до наших дней дошло не так уж много.
— Как вы думаете, почему этот экземпляр выдержал испытание временем?
— Это все равно что спрашивать, почему этот красивый бокал для вина не разбился вдребезги, в то время как все остальные разбились. Нет никакой причины, кроме того, что остальным не так повезло. И когда остается немного чего-нибудь, я полагаю, о том, что осталось, заботятся лучше.
Мир-веретено был в длину в три с лишним раза больше, чем в ширину, и широким он был только в самой толстой своей части, точно посередине. Он сужался от середины к концам, на расстояние пяти лиг в каждую сторону. В сужающихся частях были прорезаны длинные треугольные окна: по шесть в каждой половине, проходящие почти от середины до конца, с полосами сплошной оболочки между каждым окном. Внутри он был почти полностью покрыт городом: многочисленные переплетенные и обглоданные районы простирались вдоль оболочки и даже выплескивались за окна, цепляясь за самые толстые части своих стен. У нее был хороший телескоп, но ей приходилось смотреть через стекло иллюминатора, которое было не таким превосходным и чистым, хотя из-за этой размытости мир казался еще более заманчивым, более полным жизни и возможностей. Все сооружение вращалось вокруг своей самой длинной оси с масштабной, неторопливой величавостью, так что по мере того, как один ряд окон исчезал из виду, в поле зрения появлялся другой, словно заводная диорама из замысловатых картин.
Было три возможных места стыковки: кольцеобразный комплекс посередине, который, поскольку он вращался, подходил только для ракетных кораблей, и два аналогичных сооружения на острых концах. Там, конечно, мир тоже вращался, но места стыковки находились почти на оси вращения и, следовательно, были настолько близки к невесомости, что это не имело никакого значения, и даже солнечный парусник мог причалить там без особых трудностей [это не так: для стыковки солнечных парусников приосевые причалы относительно удобнее только из-за меньших линейных скоростей, а угловая скорость вращения жесткого веретена одинакова в середине и на концах, и, например, для стыковки по направлению вдоль его оси парусник должен крутиться с такой же скоростью, и попробуйте это сделать с такелажем и громадными парусами!].
Она не хотела, чтобы Ласлинг подвел их как можно ближе, это не входило в ее намерения, но, и тогда они смогли бы выпустить ракетный катер на лигу или две дальше, что обошлось бы дороже по времени снаряжения, чем по стоимости полета или расходам, и все же позволило бы оставить некоторые паруса поднятыми — наружу, отвернувшись зеркальными сторонами.
— Где-то в этом мире, Ласлинг, есть человек по имени Хэспер Куэлл. Сейчас это кажется совершенно невероятным, но я надеюсь, что у нас не возникнет особых проблем с его поисками.
— Вы знаете этого джентльмена?
— Не напрямую. Щелкунчик упомянул его как потенциального контактера, человека, который помогал таким же беглецам, как он сам. Я думала, что это имя что-то значит для меня, но я никогда не была в Тревензе. Это озадачило меня на некоторое время, пока я не вспомнила, что моя сестра бывала здесь раньше.
— И капитан Фура рассказала вам об этом человеке?
— В своей книге. Она написала рассказ о своих приключениях, и в нем она познакомилась с Хэспером Куэллом, вот почему это имя было мне знакомо. Это, по крайней мере, подтверждает, что он реален, и с ним можно связаться. Это только начало. Но у меня есть опасения.
— Как же так?
— Этот человек предал Фуру. Или сам был предан — в любом случае, когда она обратилась к нему за помощью, все закончилось тем, что ее схватили и отвезли обратно в Мазарил. Я не могу быть уверена, то ли Хэспер Куэлл старался изо всех сил, но был поставлен в безвыходное положение, то ли ему вообще нельзя доверять.
— И что же говорит щелкунчик?
— Слишком поздно спрашивать, Ласлинг. Мы с Лагганвором поместили его обратно в контейнер, и теперь он не выходит на связь. К тому времени, как я вспомнила запись в книге моей сестры, он уже был в коробке.
— Тогда разбудите его и расспросите о Хэспере Куэлле.
— Я не осмелюсь сделать это. Его ящик ненадежен, а нам нужно, чтобы он продолжал функционировать, пока мы не окажемся в безопасности внутри Тревензы. Использование живого щелкунчика вызвало бы слишком много вопросов. Я не говорю, что все таможенники будут искать Тэйзакнэйкака, но достаточно одного тухлого яблока, чтобы наши планы рухнули.
— Тогда, простите за прямоту, вы окажетесь в затруднительном положении. Вы должны довериться этому человеку, который может вас выдать.
— Лагганвор пойдет впереди нас и установит контакт. У него это хорошо получается. Как только он меня убедит, я почувствую себя лучше.
— Раз или два, капитан, — и вы извините меня, если я говорю не в свою очередь, — но раз или два я задавался вопросом, нет ли у вас с мистером Лагом каких-то дел между собой. Каких-то дел, которые могут означать, что ваше доверие к нему не так непоколебимо, как должно быть.
Она обдумала свой ответ. — Вы правы и не высказались без предупреждения. Между мной и Лагганвором были... трудности. Но теперь это, скорее всего, в прошлом. На самом деле, мистер Лагганвор намерен поговорить с вами обо всем этом, прежде чем мы отправимся в путь. Я думаю, вы найдете это интересным... и поучительным.
— То, о чем вы меня просите, будет очень трудным, — сказал Паладин. — Мне нужно будет почти постоянно регулировать такелаж, чтобы в нас не задувало парусами из улавливающей ткани, а обычные паруса не бросали отсвет на наших противников. Тогда возникает вопрос о том, как в первую очередь мы начнем этот ход. Существует множество возможностей, но у каждой есть свои недостатки, и...
— Я никогда не думала, что это будет так просто, Паладин, — сказала Фура. — Просто ответьте на мой вопрос: это осуществимо?
— Я верю, что это осуществимо.
— Хорошо, это все, о чем я прошу. — Она снова потянулась к коммуникатору. — Проз, у меня есть идея, чтобы мы пустили кому-нибудь кровь из носу, раз уж они так хотят пустить кровь нам, но, поскольку мы будем сильно нагружать корабль, я хочу, чтобы ты зашла внутрь, прежде чем мы попытаемся это сделать. Как далеко ты находишься от шлюза?
Послышалось жужжание помех, один или два треска, но ответа не последовало.
Она снова взяла коммуникатор.
— Проз? Где ты?
— Я у шлюза, — сказал Тиндуф, переключаясь на тот же канал. — И могу смотреть в иллюминатор, но не вижу никаких признаков Прозор.
— Ей было сказано прекратить посылать этот сигнал, — сказал Фура, сердитая и обеспокоенная одновременно. — Паладин, будьте готовы к моей команде, но не начинайте поворачивать нас, пока я не скажу.
Она отошла от консоли и локатора и стала пробираться через лабиринт коридоров и проходов, которые вели к главному шлюзу. Она была почти у цели, когда из-за угла коридора появился Эддралдер и преградил ей путь.
— Сейчас подходящее время? — мягко спросил он.
— Вам не кажется, что это неподходящее время?
— Откуда мне знать. У вас обиженный вид. С другой стороны, в последнее время вы выглядите обиженной почти при любых обстоятельствах.
— Что ж, позвольте мне объяснить обстоятельства так, как они складываются на данный момент, — раздраженно ответила она. — По нам стреляют. Они попали в наши внешние паруса и, возможно, скоро добьются большего успеха. У меня есть план, но... — Она сделала паузу, глубоко вздохнула, собираясь с духом. — Если по нам начнут стрелять, могут быть жертвы. Вам придется что-то сделать с телом Стрэмбли, если вы хотите, чтобы в каюте милосердия была свободная зона для операций.
— Так получилось, что я пришел поговорить с вами о теле Стрэмбли.
Она в этом не нуждалась. — Вам с Меррикс просто придется на время куда-нибудь ее спрятать. Знаю, что вы предпочли бы осмотреть ее, а не перевозить, но...
— Ее тело уже увезли, — сказал Эддралдер. — Проблема в том, что не мы сдвинули его с места.
— Пожалуйста, объясните.
— Мне бы самому хотелось. — Он посмотрел на нее своими большими светлыми глазами, полностью передавая смысл своих слов, чтобы убедиться, что она точно поняла, что произошло. — Мы с Меррикс оставили каюту милосердия без присмотра, пока вы вызывали нас в рубку. Когда мы вернулись, тела уже не было.
— Это, должно быть, ошибка. Трансформация призрака, очевидно, дошла до такой степени, что вы просто не видите его, хотя он все еще присутствует. Вот как это работает с призрачным габбинсом. Доспехи, оружие... если вы слишком стараетесь их разглядеть, они ускользают из поля вашего зрения.
— Мы с Меррикс узнаем пустую кровать, когда видим ее, капитан. Вопрос не в том, чтобы приглядываться. Тела там нет.
— Так кто же его передвинул?
— Никто. Серт в комнате наблюдения, Тиндуф и Разер были с нами в рубке, а Прозор вышла наружу. Она все еще снаружи, не так ли?
— Да, и это... — Фура покачала головой, пытаясь прояснить хотя бы малую часть происходящего. — Тела не двигаются, Эддралдер. Произошла ошибка.
— Если только Стрэмбли с самого начала не имела на это права, капитан. Она, похоже, знала, что происходит, лучше любого из нас.
— Найдите это... ее, — сказала Фура.
— И что потом? Посадите ее на цепь? Загоните ее в угол?
— Возможно, именно это вам и следовало сделать с самого начала. — Ее охватило раздражение. — Прозор все еще где-то там. Я хочу повернуть корабль, но не могу рисковать, пока кто-то из наших остается снаружи.
— Что-то, чего мы не понимаем, что-то, что мы едва можем разглядеть, двигается по этому кораблю.
— И корабля не будет, если я не поверну нас.
Эддралдер медленно кивнул. — Меррикс обыскивает кормовые отсеки, насколько это в ее силах. Я сделаю то же самое с передними. И... доложу соответствующим образом.
— Делайте, что должны, — твердо сказала она. — Берегите себя. Но помните, что я сказала: нам может понадобиться каюта милосердия.
Она протиснулась мимо Эддралдера, один раз оглянувшись, чтобы посмотреть, как он уходит, а затем вздрогнула про себя, подумав о стекловидном трупе Стрэмбли, каким-то образом ожившем и самоуправляющемся, укрывшемся где-то в многочисленных укромных уголках ее корабля. Чего этот труп хотел от них? Чего Стрэмбли хотела от них, если от нее осталась хоть какая-то часть? И как странно, что это любопытное и тревожное дело в настоящее время не занимает ее больше всего.
Когда она нашла Тиндуфа, он как раз заканчивал надевать последние детали своего скафандра, громоздкий, как медведь, во всей этой коже и металле. Он стоял у двери в главный шлюз: боковой шлюз правого борта, и смотрел в иллюминатор справа от себя.
— Есть какие-нибудь признаки ее присутствия? — прямо спросила она.
— Пока нет, мисс Несс. Я только что разговаривал с доктором Эддралдером, и он был очень занят. Кто-нибудь пострадал?
— Не совсем, Тиндуф, но если мы не будем действовать быстро, то есть все шансы на это. — Она втиснулась рядом с ним, прижавшись лицом к углублению за иллюминатором. В нем было куполообразное окно, позволявшее видеть корпус корабля во всех направлениях, а также четко видеть, что происходит прямо за бортом. Было трудно что-либо разглядеть, кроме сплошной темноты. — Черт бы побрал эту светолозу, — пробормотала она, потому что она светилась у нее за спиной, из-за чего было еще труднее смотреть сквозь стекло. — Нам следовало убрать ее несколько месяцев назад. Ты ее видел или слышал?
— Ничего, и я должен был бы уже услышать топот ее ботинок, если бы она входила.
— У нее неприятности, Тиндуф. Должно быть, с ней что-то случилось.
Тиндуф опустил забрало, закрепив его колесиками по обе стороны от подбородка, затем повернулся к ней спиной, чтобы она могла еще раз проверить соединения. — Я беспокоюсь, — сказал он, и его голос был приглушен стеклом.
— Я тоже. Но, возможно, у нее просто проблемы с радиоречью. Ей пришлось в спешке надевать скафандр, не так ли? Возможно, что-то заело, или аккумулятор не был заряжен должным образом.
— Я надеюсь, что так оно и есть, — сказал Тиндуф не слишком убедительно. — Я быстро, и, думаю, мы можем позволить себе потерять еще немного дыхали — доберемся до Тревенза-Рич прежде, чем закончатся запасы, и...
— Я что-то вижу.
Ее глаза все еще пытались уловить разницу между корпусом и фоном за ним, но теперь что-то начало вырисовываться, медленно приближаясь. Оно было темным, но не таким темным, как вокруг, и, когда оно поворачивалось, его поверхности улавливали и отражали слабую часть света Сообщества, так что Фура смогла разглядеть то одну грань, то другую, то жалюзи, то ставни на петлях. Она еще мгновение смотрела на него, не совсем узнавая, пока ее разум не установил необходимую связь. Это была телеграфная будка, громоздкая и прямоугольная, двигавшаяся своим собственным ленивым курсом.
Что-то в ней было не совсем правильное.
— Тиндуф, — сказала она. — Иди сюда.
Он прижал шлем как можно ближе к иллюминатору, пытаясь проследить за ее взглядом.
— Что это, мисс Несс?
— Не знаю. Я думала, что понимаю, на что смотрю, но теперь...
Она смотрела и смотрела. Она знала, как должна выглядеть телеграфная будка; достаточно часто выходила наружу, чтобы ознакомиться с ее работой, даже если никогда не пользовалась ею по-настоящему. Спереди были откидные створки, защищающие хрупкую оптику, а внутри них — отдельный быстродействующий затворный механизм, который можно было открывать и закрывать с помощью встроенных в рукоятки элементов управления, выступающих из другого конца коробки подобно паре бычьих рогов. Теперь появилось и кое-что еще: продолжение ручек, как будто они были утолщены и удлинены. Это была вовсе не телеграфная будка, решила она, а просто какая-то часть корабля такого же размера, которая таинственным образом отвалилась. Вот что это было. Так и должно было быть.
