Я люблю Вас, мистер V!

— Козел? — вслух обозначил свою догадку портье.

— От козла слышу, — выхватив из ближайшего букета колючий цветок, странное существо начало методичного его пережевывать, — хотя нет... не совсем... — и бросив на гостя хитрый взгляд, встал с ложа.

Обернутый в шелковую простыню, на манер римской тоги, к Теду приближался очень высокий человек. Густо поросшее козлиной шерстью, с задними конечностями этого же парнокопытного, существо умело лавировало между частоколом ваз. Голову его венчали закрученные рога, под которыми чутко трепетали козлиные уши. Лукавое выражение не предвещало вампиру ничего хорошего.

— Здрас-сте, я портье, — почему-то ляпнул Тед.

— О, таких у меня еще не было, — обойдя гостя по кругу, владелец будуара принюхался, — как интересно.

Козлоногий остановился напротив оторопевшего вампира. Тед все еще продолжал сидеть на полу, и его лицо оказалось на уровне скрытой шелком промежности. Его взгляд непроизвольно уперся в поднявшийся бугор, не трудно было догадаться, по чьему образцу делались дверные ручки.

— Так, я... это... я покормить...

Звонкий блеющий хохот не дал напуганному портье продолжить его лепет.

— Святая невинность, — приподняв голову Теда за подбородок, козлоногий наклонился к своему гостью, — пища сатиров — это страсть ими же порожденная. Ты конечно не девственник, но это с какой стороны посмотреть, — и легонько чмокнул вампира в холодные губы.

— А-а-а-а-а-а-а! — пришедшие в упадок силы тут же возросли. Оттолкнув мифическое существо, наш герой побежал, не разбирая дороги. Ему вдогонку несся веселый смех сатира.

— О, Каге, но это уже ни в какие ворота не лезет! Этот всеми забытый козел может домогаться кого угодно, но не моего последнего лакомства. Тедди-бой нужен мне! — Даккен соскочил с кровати и возмущенно заметался по комнате. — Нужно что-то делать, Каге, разве ты не видишь?

— Этажи с тринадцатого по шестнадцатый для нас закрыты, господин, — равнодушно сообщила кукла.

— Этажи? Кто говорит про этажи? — юноша брезгливо передернул плечами. — Мне не престало бегать за своей жертвой.

— Охота? На это ничтожество? — в бездушном голосе слуги появились нотки удивления.

— Каге! — демон ощерился. — Не нервируй меня! — В капризном тоне проскакивали первые нотки раздражения. — Прекрати делать вид, что не понимаешь, о чем я! Нам нужно сделать так, чтобы вампиреныш покинул зверинец. Это так сложно?

— Напугать его, господин?

— Каге! — стороннему слушателю могло показаться, что в бархатном голосе отплясывают залихватский танец лики смерти. — Он нужен мне живым и адекватным. Он еще должен пробудить девочку.

— Я понял, господин, — деревянное тельце скрипнуло в низком поклоне.

— Делай, что хочешь, — лед смертоносной стали все больше проступал в голосе и заставлял звучать глубокое контральто железом по стеклу. — Пусть все эти обломки былого величия озаботятся сохранностью собственных шкур на территории отдельно взятой богадельни, — легкий смех быстрым стаккато пробежал в горле демона, меняя ужас на хохот. — А я позабочусь о том, чтобы Тедди-бой встретился с моей девочкой.

— Как скажете, мой повелитель, — кукла снова приняла вертикальное положение.

— Большая игра на подходе. Бэлле пора стать той, кем суждено. Время пришло! — скользнув мимолетным взглядом по помощнику, Даккен обиженно надул губы. — Пришло, пришло, Каге, и не надо так на меня смотреть. Дети растут и однажды становятся взрослыми, — склонив голову набок, демон пару мгновений наблюдал за ничего не выражающим лицом куклы, потом звонко расхохотался. — Каге, ты паникер! Нагони страху на зверинец Монсеньера. А я напугаю его самого. Скоро мы повеселимся!

На открытой террасе, утонувшей а алых розах, почти скрывших вид на необъятную гавань, стоял ротанговый столик, сервированный на двоих для легкого чаепития. Мягкий свет масляных светильников разгонял ночную мглу. В их неверных тенях благоухающие бутоны приобретали почти черный оттенок. Белокурый юноша в элегантном костюме наполнил тонкие фарфоровые чашки. Устроившись в удобном плетеном кресле, Даккен взял блюдце, двумя пальцами придерживая хрупкую чашку. Второй набор для чаепития остался нетронутым — близнец уже занятого кресла был пуст.

— Ну что, начнем разговор? — сделав аккуратный глоток, демон обратился к незримому собеседнику. — Я так понимаю, ты уже догадываешься, раз пригласил меня на столь милое чаепитие.

В центре стола появилась квадратная ваза. Вместо фруктов емкость была заполнена горой свежесорваных алых бутонов.

— Да, ты прав, — взяв цветок, юноша небрежно раскрошил его в горстку измятых лепестков, — возможно, полетит много голов, — поставив чашку, демон начал демонстративно осматривать стол. — А где же угощение?

Поняв, что поиски тщетны, трансвестит надул губы и капризно сложил на груди руки:

— Я знал, что так будет, — злая улыбка исказила красивое лицо, словно дрогнула рука художника, смазав облик ангела в демоническую маску, — поэтому пришел со своим.

Даккен наклонился, заглянув под матовую столешницу. От резкого движения светлый водопад ухоженных волос соскользнул с плеч, закрывая довольное лицо демона: на плетеной полке лежала коробка любимого печенья. Достав сладости, юноша начал нетерпеливо срывать упаковку:

— Как думаешь, какое съесть первым? — в коробке на темно-фиолетовом пергаменте лежало печенье в форме знаков зодиака.

Демон, проткнув тонкую кожу перчатки острыми зубами, потянул ее с руки, освобождая узкую кисть из белого плена. Блюдце под чашечкой с нетронутым чаем мелко задребезжало.

— Что? — стирая шоколадную глазурь со змеиного тельца, острый с красным маникюром ноготь переломил печенюшку пополам. — Нет? Не это? — маска скорби на миг сменила хищный оскал. — Что же ты раньше не сказал? Теперь ее не починить, — последовал грустный вздох, — игрушки так быстро приходят в негодность... Ты не согласен? — удивился неслышимому. — Ах, ну конечно, как я мог ляпнуть такую глупость? — жеманно прикрыв рот рукой, и стрельнув на угощение глазами, Даккен продолжил. — Совсем забыл, ты же предпочитаешь коллекционировать живые игрушки, — сделав еще один глоток чая, делано расхохотался. — Ну да, — воскликнул, подняв вверх указательный палец, — я снова ошибся! Ты даешь приют всем обездоленным, и как ни прискорбно, я в том же списке. Но знаешь, я тут подумал, — красавец задумчиво покрутил обломком змеи, — а что если я всех сразу? — с маниакальным блеском в провалах глаз, наклонился к коробке и принюхался. — Чувствуешь запах? По-моему несет гнилью и затхлостью, — одним выверенным движением он опрокинул свой чай в сладости. — Надобно вычистить закрома от плесени, — расхохотавшись, демон откинулся на спинку.

Тед споткнулся обо что-то и, пропахав носом, рухнул в смягчивший удар стог сена. Сел, отплевываясь, пытаясь понять, к какому монстру его на этот раз занесло. Было тихо и пахло обычным хлевом.

— Эгей! — тихо позвал вампир. — Кто-нибудь дома?

— Уже ухожу, дорогой, так что ты не вовремя, — отозвался игривый голос, подозрительно напомнивший портье одну знакомую блондинку.

— Э-э-э... Бэлла, это ты? — зачем-то шепотом поинтересовался Тед.

— О, нет, милый, я эту теневую крылатую ипостась терпеть не могу! — игриво ответила хозяйка апартаментов. — Ты же понимаешь, я — огонь, мой неутомимый! — и прежде, чем Теодор успел что-нибудь понять, откуда-то из полумрака появилась сияющая пламенем Лошадь, с завитой гривой и заплетенным косичками хвостом. — Прости, дорогой, но я удаляюсь! — пропела она. — Чего и тебе желаю. Нет смысла искать здесь кого-то, если все сейчас в одном месте.

— Э-э-э-э? — растерянно протянул портье.

— Но тебя ведь не приглашали, не так ли? — Лошадь кокетливо похлопала ресницами.

— Н-н-нет, кажется, — нерешительно ответил вампир.

— Ну так иди домой, милый! Встретимся в другой раз!

С этими словами она взбрыкнула лоснящимся крупом и куда-то галопом ускакала.

— Эй, а где здесь выход?! — закричал Тед вслед беглянке, но ответа, разумеется, не получил. Тот пришел сам, распахнувшейся в стене дверью лифта.

Ввалившись в предательское подъемное устройство, вампир принялся искать кнопку первого этажа. Ее не было. Зато любая другая, к которой он подносил палец, тут же начинала многообещающе подмигивать цифрой 3.

— Это судьба! — пробормотал Тед и, смирившись, направил стопы в номер для новобрачных.

В большом зале, он же — Драконья пещера, было шумно. Пространство наполняли рычание, кукарекание, хрюканье, лай, писк и прочие звериные звуки.

— Всем встать в соответствии с пентаграммой У-Син, — зычно проревел Буйвол, для убедительности притопнув копытом. Эхо, отразившись от сводов, прогремело на весь зал, еще немного побродило от стены к стене и растаяло без следа.

Животные разбрелись по кучкам. Если очень-очень приглядеться, то под толстым слоем грязи и пепла на полу можно было разглядеть тонкую пятиконечную звезду, каждый луч которой заканчивался символом элемента года: земля, дерево, огонь, металл и вода.

Каждая кучка расположилась возле своего символа, согласно окрасу. Звонко заржала и взбрыкнула копытами темпераментная огненная Лошадь.

— Тихо!

Буйвол председательствовал, взобравшись на груду человечьих костей, как на трибуну. Он имел на это право, ибо был вторым животным, облагодетельствованным Буддой, и не столь умным, как крыса, которая хоть и была первой, но выставляться напоказ не любила, считая это весьма недальновидным. Однако пьедестал был слишком ненадежным для такого массивного существа. Буйвол дорого отдал бы за возможность пребывать в своей теневой ипостаси, но где-то над головами почтенного собрания мелькал силуэт вездесущего Муна — бессменного прихвостня Монсеньера. Буйвол прочистил горло.

— Граждане восточного гороскопа. На повестке дня обсуждение грядущих событий. За наши заслуги нам дали немалую власть влиять на время и события. Однако знаки говорят — грядет нечто страшное. Наш покровитель отвернулся от нас, он занят чем-то странным, там, наверху в отеле творятся загадочные дела.

Аудитория согласно зашумела, но из ответвления коридора, ведущего в лагуну, стали доносится подозрительные звуки, заглушившие овации оратору. Звери забеспокоились. По мере приближения незваных гостей, стало понятно, что звучит разухабистая удалая пиратская песня. Вскоре в зал цепочкой по одному стали входить утопленники. Возглавлял шеренгу капитан пиратской шхуны, потонувшей в 17 веке где-то в Карибском море. На лохмотьях утопленника все еще виднелось импозантное золотое шитье, на плече сидела печальная обезьянка. В руках он нес видавший виды черный флаг с черепом и скрещенными берцовыми костями. Как никогда Веселый Роджер смотрелся в этой компании на своем месте. Вслед за ним шагал широко известный оркестр Титаника. Они яростно терзали свои инструменты, извлекая из них все, на что те были способны, и даже больше. Дирижировал этой какофонией Сэм. Пираты и просто моряки, вошедшие в пещеру, закончили на самой жизнерадостной ноте, исполнив заключительный куплет оптимистичной строчкой: "и сомкнулись темные воды над ним".

Животные недоуменно молчали.

Капитан вышел вперед. Снял облезлую шляпу с видавшим виды страусиным пером и согнулся в изысканном полупоклоне, шаркнув ножкой. Это с головой выдало его благородное происхождение.

— Джон Миддоуз, по прозвищу Подбитый глаз, — представился пират. Свинья хрюкнула, неуместно хихикнула и спросила:

— Почему именно Подбитый глаз? Потому что с синяком умер?

— Нет, — спокойно и с достоинством ответил утопленник. — Всю жизнь ставил синяки другим.

— Я выражу общее мнение, если спрошу, что вы здесь делаете? — Буйвол неуклюже спустился с импровизированной трибуны и подошел поближе к вновь прибывшим. Звери отозвались одобрительным ревом. Они знали, что подводный мир щедр на сюрпризы, но к такому не были готовы.

— Перед собой вы видите делегацию от всех обитателей пучины морской. И мы тоже имеем право знать, что происходит! — решительно заявил Подбитый глаз.

Буйвол воспрял духом, обозрел разросшуюся аудиторию, ругнулся себе под нос, снова переведя взгляд на "трибуну", и принялся карабкаться на осыпающуюся гору костей.

— Темная сила набрала небывалую мощь, и пересечение всех ее потоков произойдет здесь, в этом здании, в этой точке мироздания. Если не предпринять хоть что-нибудь, каких-нибудь действий, перекресток темных сущностей станет настоящей угрозой, мир может перестать существовать... — Буйвол сверился со шпаргалкой, прокашлялся и смущенно поправился: — Ну, или там новый образуется... Не суть... Мы — волшебные звери, наделенные властью влиять на причинно-следственные связи всего происходящего. Нам просто нельзя стоять в стороне. Это будет неконструктивно. Нужен системный подход, иначе равновесие будет нарушено.

— Ну, положим, не все с тобой согласны, — никто поначалу не заметил небольшого зеленого Дракона, вставшего между капитаном Миддоузом и Буйволом. — Лично я считаю, что мы вообще ничего не должны предпринимать. Всем известна гибкость реальности, она подобно памяти металла — как не согни гибкую сталь, она выпрямится и примет заданную при отливке форму. Реальность в состоянии исправить недостатки самостоятельно. Мы не можем вмешаться, даже если это грозит гибелью всему существующему.

— Недостатки? — гневно взревел Буйвол. И тут его неожиданно поддержал извечный соперник — Тигр. Он покрутил головой, мотнул гибким полосатым хвостом и назидательно изрек:

— Делай, что должно, и будет, что суждено. Ты знаешь, кто это сказал.

— Знаю, — парировал ящер, — но все равно предлагаю проголосовать.

— В своем ли ты уме? — возразил Тигр. — О каком голосование может идти речь?

Капитан утопленников деликатно закашлялся, даже слишком деликатно для предводителя пиратов.

— Здесь не место для дебатов! Голосования не будет потому, что нас больше, чем вас, и, что бы вы не решили, наша община за вмешательство. Если это поможет.

Буйвол приосанился, поднял голову выше и ответил:

— Чтобы мир не скатился в тартарары, мы сегодня хором прочитаем заветную мантру.

— Ом мани падме хум? — с робкой надеждой спросил один из утопленников — бритоголовый парень в желтых лохмотьях.

— Нет, другую... — речь прервал Крыс, он проворно взобрался по длинной, до самого пола, шерсти второго собрата. Добравшись до головы, грызун-переросток схватился когтистой лапкой за витой рог, согнулся к уху коллеги и стал что-то нашептывать. Председатель прислушался.

— Хотя вы тоже можете помочь! — радостно сообщил Буйвол.

Спустя два часа в зале стало тесно от вновь прибывших. Здесь были: водяной — повелитель придорожных канав, старая ведьма, группа представителей с кладбища и даже мохнатое зубастое создание.

Как дирижер симфонического оркестра, Сэм деловито возвышался над всеми. Наконец, Буйвол взмахнул рогатой головой и возвестил:

— На счет три. Раз, два, три!

Все присутствующие одновременно изо всех сил хыхнули, хрюкнули, гикнули, завыли, залаяли, зарычали, музыканты ударили по струнам и задудели в трубы. Звуки складывались в протяжное "Хххху-у-у-у-у"... Мощность этой какофонии достигла самой высокой ноты, самого большого децибела.