Ну же, еще!!!
Серые облака постепенно сгущались, опускались все ниже и превращались в черные тучи. Подул холодный ветер...
Ба-бах!!! Совершенно неожиданно раздался оглушительный, сотрясающий башню до основания гром.
И одновременно с громом, даже чуть раньше, из центра получившейся грозовой воронки с треском низверглась ослепительно-яркая ветвистая молния, ударив куда-то в пределы кузни.
Запахло озоном, так сильно, что резко защипало в носу.
О духи! Там же занимаются Кэррэл с вампиршей! Да и демоны с этой вампиршей, даже порадуюсь, если ее поджарит, но только бы не пострадал Кэррэл!!!
Я подскочила к краю крыши и с тревогой посмотрела вниз.
Слава духам! С Кэррэлом все в порядке! Вон стоит, смотрит на разгорающуюся кузницу.
— Олграна!!! Чтоб тебя!.. — раздался снизу рык Кэррэла, посмотревшего наверх.
— Извини... — пискнула я в смущении, глупо улыбаясь, и как дура помахала ладошкой.
А через несколько секунд на нас обрушился водный поток. Хорошо, кузницу хоть потушит, и мне не придется напрягаться, а то воздействие на облака меня изрядно опустошило.
Кирилл, барон на тренировке
Увлекшись тренировкой с вампирессой, тем более что она позволяла себя атаковать, без ответных выпадов и только защищалась, я, да и она тоже, совершенно отрешились от окружающего мира и не заметили его стремительного изменения, причем над самыми нашими головами.
А потом как жахнуло! А потом как грохнуло!
Японский городовой!!!
Что удивительно, до момента удара молнией и грохота грома стоял я возле кузни, а когда очнулся, обнаружил себя в дальнем от нее конце двора, медленно приходя в себя.
Всегда боялся молний... особенно после рассказа об одном неудачливом чудаке, которого молния оприходовала четыре раза. В первые два раза он, бедолага, выжил, в третий раз она его убила, а в четвертый раз молния ударила в его могилу... Прямо проклятие какое-то.
— Олграна!!! Чтоб тебя!.. — в сердцах выпалил я чуть ли не в истерике, когда до меня наконец дошло, чьих это рук дело.
А чьих еще? Вон и она сама, ладошкой машет...
Кузня весело занялась огнем. Но тут полил дождь, гася вспыхнувший огонь. Ну и нас заодно полил, погнав со двора в замок.
— Нет худа без добра, — выдала как-то услышанную от меня сентенцию Ссашшиллесса.
— Ты сейчас про что? — не въехал я. — Что кузню надо было все равно перестраивать?
— Ну и это тоже... — усмехнулась вампирша. — Но вообще я о другом.
— О чем?
— Ты понял, что случилось?
— Конечно! Эта, блин... дошаманилась... на нашу голову! Чуть не угробила! Но я уверен, однажды это ей непременно удастся! Она талантливая, все у нее впереди!!!
— Да забудь ты об этих мелочах! — в раздражении от моей непонятливости отмахнулась вампиресса. — Я сейчас про тебя говорю!
— В смысле?
— В прямом. Вспоминай, где ты стоял до удара молнии и где оказался.
Вампиресса требовательно посмотрела на меня.
— Ну, вспомнил... — пожал я плечами. — Чего тут такого?
— А того, что из точки "А" в точку "Б" ты попал меньше чем за секунду!
— Э-э...
Я даже встал столбом.
— Серьезно?
— Зачем мне врать? — удивилась вампирша.
— То есть я перешел на... вампирскую сверхскорость?!
— Не то чтобы на вампирскую, но похоже, — кивнула Ссашшиллесса.
— Вот же... — выдал я потрясенно.
— И теперь это надо тренировать. Закрепить результат и развить способность.
— Как?
— Ну, для начала с повторения причины, вызвавшей сверхскорость...
— Ни за что?! — выпалил я категорично. — Однажды молния нас реально может приголубить, так что мало не покажется!
— Мы защитимся...
— Ну... если только защитимся...
От сверхскорости мне отказываться все же не хотелось. Подтвердилась причина, чего от меня добивалась Ссашшиллесса, всячески выводя меня из себя, чтобы я разозлился и перешел в гневе на сверхскорость. И я перешел-таки, правда, по другой причине. Но это уже не суть важно. Дело осталось за малым — тренировками заставить переходить себя в режим вампирского ускорения по собственной воле, а не от страха, едва не портя портки с внутренней стороны.
Оказавшись в замке, поспешил к Зеленоглазке и детям. Не мешало также проверить компьютер. Рядом прошло столько энергии, что его могло контузить, а то и вовсе накрыть медным тазом. Лишь бы Зеленоглазка не пользовалась им в момент, когда ударила молния... Любит она книжку почитать. Их там у меня есть. Штук пятьсот.
Олграна оказалась в комнате Зеленоглазки гораздо раньше — оно и понятно, ей с крыши спуститься быстрее — и била в бубен, успокаивая перепугавшихся грохота детей. Представляю, какой здесь был ор после раздавшегося прямо над головой грома.
— Прости меня, Кэррэл... — повинилась Олграна. — Этого больше не повторится.
— Ничего... — отмахнулся я, уже придя в себя. — Тем более что этот удар молнии мне несколько поспособствовал.
Я подхватил на руки потянушихся ко мне Рому и Риту — это те, что с большей примесью гоблинской крови. Гоблинская составляющая взяла свое, и они развивались намного быстрее братьев и сестер. Уже давно ползали и даже пытались ходить. Скоро бегать начнут, еще неделька-другая...
Что касается компьютера, то он, слава богу, стоял выключенным. Надо бы и его как-то магией законсервировать...
— Это чем же?
— Ксиррел перешел на сверхскорость, от испуга конечно же, но это уже прогресс, который следует закрепить, — ответила вампирша, не удержавшись от маленькой шпильки в мой адрес.
— Ты только во время исполнения супружеских обязанностей на сверхскорость не переходи, — улыбаясь, заметила Зеленоглазка, нахватавшись от меня шуток.
Три мои гражданские жены заржали в голос.
Ч-черт, подумал я, так и подкаблучником недолго стать...
Я тут владетель-властелин вообще или где?!
"Или где..." — хохотнуло мое второе "я".
Предатель...
Надо отсюда сваливать. Но разве от них свалишь? Особенно от Олграны с Ссашшиллессой? Фига с два! Следом ведь попрутся. Я для них как батарейка, куда они меня отпустят?
"И вот так просто возьмешь и бросишь своих детей?!" — спросило мое второе "я", переключившись в режим "совесть".
Ну...
Я посмотрел на Рому и Риту, коих держал на руках, и дергавших меня за бородку, а также тех, что лежали в кроватках.
Западло, конечно... но я их всех обеспечу...
"Звучит не шибко убедительно".
Да иди ты!
— Кстати, Олграна, надо эти твои эксперименты с погодой в рабочее русло направить, — заметил я, когда они отсмеялись, вспомнив про "обеспечение".
— Это как? Да и что можно сделать?
— Молния — это электричество. В сезон дождей его будет до фига, и грех не воспользоваться таким практически дармовым ресурсом.
— Это понятно, но что с ним можно сделать?
— Будем добывать мифрил...
Даже Зеленоглазка застыла пораженная. Она уже прекрасно понимала ценность алюминиевых бабочек на своих руках, что я ей сделал в свое время из, казалось бы, никчемной алюминиевой проволоки.
— Ты знаешь, как добывать мифрил?! — потрясенно прошипела вампиресса.
— В теории. Олграна мне хорошо прошила память, так что я вспомнил несколько моментов из этого процесса. Почему бы и не попробовать? Предстоит много экспериментов, но если долго мучиться, то что-нибудь обязательно да получится.
— Что для этого нужно?! — буквально нависла надо мной орчанка.
Ей мифрил нужен. Да он всем нужен. И мне тоже, в первую очередь для деревянной армии.
В строю уже находится сотня големов плюс Буратино — мой первый образец, телохранитель и знаменосец в одном лице.
Но хотелось бы больше. Намного больше!
Угроза орков из степи никуда не делась. Даже возрастает. После того как малая орда ушла от нас побитой, в мое владение прямо-таки начался массовый исход полукровок-янычар и беглых рабов. Типа я доказал им, что не пальцем деланный, могу за себя постоять, своих подданных защитить, а значит, можно под мою руку попроситься.
Нас спасает только начавшийся сезон дождей да политические свары среди вождей — они там из-за похода на меня тоже чего-то интригуют друг с другом, друг против друга. Богатства мои несуществующие делят... Но рано или поздно договорятся, и как подсохнет, припрутся, приходи кума любоваться.
— Да как ни странно, ничего особенного. С твоей стороны — приручение молний, чтобы они били в одно место: в железный громоотвод.
— Это легко.
— А также куча глины и кислоты.
— Глины много, а вот с кислотой беда.
— Да, — согласился я. — И мне придется хорошо покопаться в своей тыковке, чтобы вспомнить, как и из чего ее делают. Вроде читал я об этом... Ути-муси-пуси, — переключился я на детей, начав играть с ними разными игрушками — как тряпочными, так и деревянными.
Детям нужно уделять внимание. Мне как рассару особенно — воздействую на них своей аурой, даю им здоровье, и хочется верить, так же, как изменил Зеленоглазку и Олграну, передаю им уже полученные мной свойства вроде физической силы, и если Ссашшиллесса не врет — только что инициированную сверхскорость.
Делал также шахматы из глины разных цветов. Олграна их потом подшаманивала до каменного состояния. Игра всем полюбилась и хорошо шла вечерами под бокал вина у камина. Так что я пытался вспомнить еще какие-то игры, в том числе и развивающие, а не только карточного "дурака". Вечным дураком мне быть не хотелось...
Глава 2
Кирилл, алюминиево-мифриловый король
С кислотой как-то не заладилось. Ну не мог я вспомнить, как ее делать, хоть убей. Никогда не любил химию, просто не понимал значения всех этих буковок с циферками, соединенных между собой черточками. Все, что помню об этом, это то, что во время сильных пожаров, а также извержений вулканов в атмосфере образуются сернистые облака, а потом на землю проливается дождь из серной кислоты.
Можно было бы еще поэкспериментировать с серой. Да только где ее взять?
В общем, основную подготовительную работу проделали быстро, гремлины натаскали различных видов глин, что имелась в округе, — красная, белая, голубая и привычная желтая, — просушили и размельчили. Осталось только залить все это дело кислотой и прожарить электричеством, через все эти катоды, электроды и аноды (лишнее вычеркнуть), и выявить, какая глина самая производительная на алюминий-мифрил.
— Очередные переселенцы на горизонте, — предупредила Олграна, как всегда, время от времени присматривающая за окрестностями через кружащих в небесах орлов.
Да, переселенцы в мои владения тянулись постоянным, я бы даже сказал, набирающим силу ручейком. Сейчас в основном ко мне в горы переселялись полукровки с топей на западе. Жить в болотах, особенно в сезон дождей, когда уровень воды поднимается, в окружении гнуса, всяких отвратного вида насекомых, жаб и змей, — удовольствие совсем никакое.
Ко мне, как правило, приходили лишь старосты деревень, пока основная масса переселенцев еще двигалась со своим скарбом, узнавали, что да как, получали разрешение на основание деревни в присмотренной долинке и приносили присягу. Я утверждал выбор, если раньше эту долину не зарезервировали для себя другие поселенцы.
В общем, за три месяца количество поселений увеличилось с двенадцати до тридцати, да и сами эти двенадцать первоначальных деревушек увеличились в размерах раза в два за счет переселенцев-одиночек. Плюс произошло увеличение казачьих станиц с трех до десяти, и у меня под рукой уже стояло казачье войско в пять сотен ятаганов. Эти так называемые казаки надежно контролировали границу со Степью, принимая оттуда новых беглецов и отлавливая оркских разведчиков.
Основной поток беженцев ожидался после сезона дождей. Еще более сильный после войны с орками. Хотя все зависит от того, отобьемся мы от орды или нет. Отобьемся — переселенцы пойдут сплошняком. Не отобьемся — не пойдут, а, наоборот, разбегутся уже имеющиеся. Сейчас же шли те, кому жизнь в болотах стала совсем невмоготу, на авось, в надежде, что все будет хорошо. Или же, наоборот, самые умные и рисковые, подбирающие для себя самые лучшие места для проживания, считая, что, если что, всегда успеют сдернуть на прежнее место жительства.
А вот из степей как раз наплыв переселенцев в последнее время резко упал. Приходят лишь одиночки. Орки лютуют, усилив пресс на полукровок и рабов, так что те шагу не могут сделать без разрешения.
— Много?
— Под сотню.
— Немало, — кивнул я. — Целая деревня. И чего они ко мне всей толпой прутся?
— Так, может, узнаем? — хмыкнула орчанка в своей-моей манере.
Все от меня перенимают...
Я тоже лишь усмехнулся в ответ.
Через два с небольшим часа весь табор уже парковался у подножия горы, на которой стоял мой замок Гарем с развевающимся красным знаменем и золотым фениксом на нем.
— О! Какие лю... в смысле разумные! — чуть дурашливо воскликнул я, выходя навстречу пришедшему ко мне на поклон старосте. — Ну, здравствуй-здравствуй, Гонглир.
Передо мной стоял гном-квартерон, которого я освободил вместе с прочими пленниками из замка, когда брал его в свою собственность. Гонглир обещался прибыть обратно, но уже с семьей. Вот и прибыл.
Мне очень сильно не хватало этого коротышки как специалиста, если он, конечно, не врал, что является хорошим кузнецом. А любой кузнец — это ведь еще и инженер, кто мне требовался больше всего. У меня ведь до сих пор огры в рабстве заточены, работают лифтерами, поднимая и опуская платформы.
А я хоть и ярый противник рабства, но все никак не могу сменить их на что-то иное. С прибытием Гонглира на это появилась надежда. Сделаем механизмы с заточкой их под работу элементалей — и этих шерстистых громил можно отпускать. Тем более что Олграна уже добилась определенных успехов в их лечении и осталась последняя серия реабилитационных процедур. Огров ведь некромант изрядно оболванил — мозги закомпостировал, чтобы не буйствовали.
— И вам здравствовать, господин... Не передумала ли ваша милость взять меня на службу в замок с семьей?
— Не передумала... тьфу ты... не передумал. А где твоя семья, Гонглир?
— Внизу, господин.
— А чего с собой не прихватил?
— Дык, господин, тут такое дело...
— Говори уже.
— Все, что там внизу, и есть моя семья.
— Хренасе... — в изумлении выдал я.
Для меня, как для нормального человека, семья — это "семь я". Ну то есть я, жена и дети. Ну еще родители, ну плюс бабушка с дедушкой. Все.
Не учел я гномского кланового менталитета, а Гонглир на три четверти гном. Для них семья — это все, кто состоят в родстве, в том числе седьмая вода на киселе типа племянника двоюродного брата по какой-то там линии. Так что, если подумать, сотня этих полукровок, что стала под стенами, — это еще небольшая такая семейка. Кланчик.
— Господин? — явно занервничал Гонглир.
— Хм... в принципе проблемы я большой не вижу, — ответил я. — Ты непосредственно с семьей — женой и детьми — заезжаешь в замок... Дети-то большие, и сколько?
— Пятнадцать, семнадцать и девятнадцать лет, господин. Это сыновья. Еще три дочери...
