— Итак, дети мои, — произнес Ватанабэ, оглядев своих замарашек-подопечных. — На повестке дня обнаружение подходящего транспортного средства.
— Может, ты просто своим позвонишь? — Эрика устало и безуспешно отжимала край брючины. — Черепом...
— Ага, в такси я вам позвоню, — цыкнул на нее Сэм. — Учись, мелюзга, трупы обшаривать.
Он показал ей руку с болтающимся на пальце кольцом от связки ключей.
— У нашего бородатого мертвого знакомого тут стоит свой транспорт. Судя по ключу, это...
Сэм огляделся, крутя головой. Взгляд его упал на неказистый темно-серый седан. Номера у машины были незапоминающимися ровно настолько, чтобы можно было пользоваться для дел, требующих соблюдения инкогнито. Под лобовым стеклом не наблюдалось украшений. И модель замка... Он вгляделся сильнее. Услужливое окошко информации, всплывшее на дисплее очков, подтвердило ожидания.
— ... Это вот эта вот машинка.
Ключ нашелся сразу. Отперев водительскую дверь, Ватанабэ проворно забрался в салон и разблокировал замки. Учики, поддерживавший едва плетущуюся Инори, открыл заднюю дверцу и принялся осторожно усаживать девушку в середину. Забравшаяся с другой стороны Эрика аккуратно тянула Кимико на себя, удерживая ее сидящей. Канзаки бесшумно юркнула на переднее сиденье. Когда молодежь уселась и закрыла двери, Сэм вставил ключ зажигания и включил автомобиль. То был довольно старый электрокар-циммер, а потому завелся он медленно. К счастью, все пятеро никуда не спешили.
— Сидеть тихо, не обжиматься, не хихикать, — с притворной строгостью пробурчал толстяк. — Я не знаю, есть ли в бардачке презервативы, так что держите себя в руках там, коварные подростки.
Не обращая более внимания на застывших соляными столпами "коварных подростков", толстяк тронул машину с места. Выбравшись из пустого ряда, седан добрался до шлагбаума, возле которого как раз располагалась будка со спящим охранником. Помахав камере наблюдения, уставившейся черным зрачком объектива, Сэм подождал, пока шлагбаум автоматически поднимется, и двинулся к выезду на улицу. Сторож вдохновенно зевнул, поворочавшись на стуле. Посторонние шумы мешали разглядывать сновидения.
С неба все еще падал дождь, правда, заметно притихший и обещавший сойти на нет. Когда капли забарабанили по крыше, в салоне само по себе почувствовалось странное умиротворение. Каждый из сидевших на потертых кожаных сиденьях вдруг осознал, что стрельба, угроза гибели и взрывов, страшные битвы на ножах и пистолетах в подземельях — все позади. Близость смерти и запах крови ушли, разве что накапавшее из ран Учики с Эрикой немного пачкалось. Андерсен перестала слышать едва слышный напряженный гул, что звучал в ушах с самой первой минуты захвата. Завязавшийся узел под сердцем расслаблялся. Теперь можно.
Инори с зарытыми глазами полусидела-полулежала, откинувшись на спинку. Дыхание девушки было ровным, но неглубоким, ладонь шарила по сиденью, как будто в поисках чего-то. Учики почувствовал эти движения и, не зная, что делать, застыл. На юношу напало непонятное отупение, не давшее произнести ни слова, да и вообще не издать ни звука с той самой секунды, когда прервалось большое сияние. Он двигался и действовал почти на автомате, повинуясь словам Сэма. Оказавшись на улице, молодой человек почувствовал себя лучше, но от ступора избавиться никак не мог.
Больше всего сознания сохранилось у Эрики. Выглянув в окно, она задумчиво хмыкнула и, пробегаясь глазами по окрестностям, заключила:
— Знакомый район.
— А то, — вглядываясь в оперативно всплывшую мини-карту, подал голос Сэм, крутивший руль, чтобы повернуть. Машина въехала в жилой квартал, заставленный высокими многоэтажками. Прохожих загнал в квартиры дождь, а может, и разворачивавшаяся где-то рядом трагедия. Чисто умытые пролившейся с неба водой тротуары и почти пустая проезжая часть выглядели приятно и умиротворяли. Только одна легковушка, посветившая фарами на встречной полосе, резковато залила салон ненужным светом.
— Знаешь, где мы? — спросила Андерсен, не переставая вглядываться в уличную темноту, разгоняемую желтыми фонарями.
— Знаю-знаю, — Сэм сбавил скорость. — Мы в паре минут езды от твоего дома. Поэтому, мелкая, слушай сюда. Даю установку: тащишь этих двоих к себе домой, отмываешь, кормишь, поишь, спать укладываешь. Вас с завтрашнего дня будут таскать и дергать.
— Не маленькая, знаю, — угрюмо отозвалась Эрика. — Вечно ты так: напихаешь кого попало ко мне в дом... Э, Ким-тян, я не тебя имела в виду!
Девушка проворно обернулась к начавшей подавать признаки жизни Инори. Та приоткрыла глаза и попыталась оглядеться.
— Эрика-тян... А где мы? — слабым голосом спросила Кимико.
— Мы в машине, — заботливо произнесла Андерсен. — Нас этот, Сэм-сан фигов, везет ко мне домой. Все хорошо.
— А где... — Инори приподняла голову со спинки сиденья. — Где Чики-кун?
— Тут он, куда ж... — начала было Эрика, мгновенно прищурившись и приобретя не самое доброжелательное выражение лица. Но тут неожиданно подал голос вечный фикус собственной персоной.
— Инори-тян, — сказал он. И как-то само собой так вышло, что ладонь юноши успокаивающе накрыла ладошку девушки. — Я здесь.
— Чики-кун, — она попыталась слабо улыбнуться. — Как хорошо... Я думала, тебя застрелили...
— Все в порядке, — тихо сказал Отоко.
Инори вновь закрыла глаза, не произнеся ни слова. Юноша тоже молчал. Они просто сидели — два истощенных молодых Наследника — и держались за руки. Вряд ли хотя бы один из двоих понимал, что происходит. Странным образом такое единение оказалось совершенно естественным. Настолько естественным, что Эрика почувствовала себя неуютно, сидя рядом, как третья лишняя. Она видела, как в воздухе между двумя соседями творится ни на что не похожая химия. В прямом смысле — Наследница различала крохотные капельки света в воздухе, невидимые простому глазу.
Сэм глядел в зеркало заднего вида с физиономией, которую можно было бы назвать перекосившейся, если бы не уравновешивающая все и вся чернота очков. Похоже, эпитет "фигов" ему не слишком понравился.
— Мелкая, — страшным голосом произнес толстяк. — Иногда мне кажется, что тебе не помешала бы целебная порка.
Эрика отозвалась мгновенно. Похоже, сказывался опыт.
— Я всегда знала, что ты тайный педофил-извращенец! — нарочито громко ответила девушка, старательно отворачиваясь от Инори. От зоркого глаза Сэма не укрылась та неловкость, с которой Андерсен сторонилась взглядом соседей. Злобность ухмылки могла бы заставить зеркало треснуть.
— Педофил-извращенец — это в твоем случае даже не тавтология, — надтреснутым басом загудел Ватанабэ. — Только очень извращенный педофил прельстится твоей неразвитой плотью. К тому же очень и очень грязной.
— То-то, я смотрю, ты не спешил показаться, — Эрика сдаваться не собиралась. Даже не догадываясь о том, как ширятся глаза у слушавшей их перепалку Канзаки, девушка поправила испачканные волосы и заявила: — Подглядывал, небось, как нас режут и стреляют?
— Не тебе жаловаться, — фыркнул по-кошачьи Ватанабэ. — Рука зажила?
— Зажила, — Андерсен показала предплечье с разводами грязи, в которых уже не угадывалось ни следа пореза.
Пока толстяк и вздорная девица обменивались любезностями, Учики лениво перевел взгляд на окно. Проплывающий мимо притихший город несколько убаюкивал, и голоса невольно начали звучать тише. Он понимал, что находится в шаге от позорной дремы. Веки становились тяжелее, глаза слегка ныли, прося закрыть их поскорее. И только вытянутая девичья рука привлекла внимание.
Рана действительно исчезла. Как и дыры от пуль в его животе, груди, руках... Как пропала боль в ноге, на которую минут десять назад нельзя было встать. Лицо даже не опухло после ударов, которые должны были изуродовать его лицо безвозвратно. Скосив присыпанные песком сонливости глаза на грудь, видневшуюся в скривившемся вороте, Отоко не увидел за потеками крови ни синяков, ни ссадин, ни даже звездообразных шрамов, что остаются у переживших пулевые ранения. Ни следа.
Он помнил первую волну боли. Волну, исчезнувшую за голосом. Намеком на голос, тот самый, говоривший с ним в пустоте. Этот голос, тот, кто стоял за ним, уберегал Учики от смерти, от увечий, от самих следов чужой жестокости. Но что это такое? Впервые после того, как попал в водоворот сверхъестественных событий, юноша по-настоящему, всерьез задался вопросом, который должен был мучить его каждодневно, не давая заснуть. Что же такое Наследники? Что за силы таятся в глубинах его тела и тела Инори? Почему он постоянно вспоминает об отрезанных крыльях и говорит с кем-то, кого нет? Почему, в конце концов, это состояние кажется таким естественным?
Посмотрев на сжимавшийся кулак, лежащий на сиденье автомобиля, Учики мысленно запнулся. А ведь о том, что они собой представляют, он не думал по одной только причине. Причина эта сейчас беззвучно дремала, вложив тонкую ладошку в его вторую руку. С самого первого дня, с первых минут после выхода из двухнедельного карантина, она как будто заслонила сюрреализм случившегося. Столь легким было настроение Кимико, столь просто вошла девушка в новую жизнь, ведя его за собой... Тогда он не заметил, насколько странной была эта легкость и простота. Инори, казалось, не придавала никакого значения отлучению от родного дома и превращению в объект исследований. Отсутствие пояснений, которые обещали дать в академии, прошло для девушка незамеченным. И, не видя правды о себе и окружающих, она слепила и его. Глядя на беззаботную Кимико, радостно встречавшую его на крыльце общежития, Учики переставал задумываться, в нем умолкало сосавшее под ложечкой беспокойство. Зато просыпалось, мотая головой, запуганное чудовище первой любви.
Незнание и нехватка стремления узнать едва не стоила ему жизни и свободы. Непонимание сделало из него почти зомби в те минуты, когда Отоко преследовал террориста с Инори в заложницах. Недоумение вбило его в канализационную грязь. Там Учики и оставался до сих пор.
Кулак невольно сжался, царапнув ногтями обивку.
— В... — произнес юноша неожиданно. Неожиданно в первую очередь для себя. — Ватанабэ-сан.
— А? — отвлекшись от свирепо-состязательной физиономии Эрики в зеркале заднего вида, спросил Сэм. — Чего такое?
— Ватанабэ-сан, — повторил Учики. — Вот насчет заживающих ран... Почему мы так можем? Как? Когда в меня попадали и били... Я даже боли почти не чувствовал.
Дивясь собственному порыву, молодой человек резко замолк.
— С болью все более или менее просто, — приподняв бровь, ответил Сэм. — Твой организм вырабатывает огромные количества белка, сильно напоминающего GIRK2. У мужчин этот белок отвечает за блокирование и глушение сигналов боли. Только твой белок сильнее и способен почти мгновенно заглушить даже такую боль, шок от которой обычно убивает. Причем у женщин-Наследников он тоже есть, в отличие от GIRK2, которого они лишены. Это одна из ваших особенностей.
— А их много?
Правое ухо Ватанабэ едва заметно дрогнуло. Говорила Канзаки, подавшая голос впервые с тех пор, как полезла в канализацию. Девушка, развернувшись к водителю, глядела решительно и вопрошающе.
— Ты ведь мне так и не рассказал всего, хотя мы и договаривались, — сказала Мегуми, буравя суровым взглядом пухлую щеку Сэма. — Да и ребятам наверняка интересно.
— Канзаки, — скрытые очками глаза устремились к ней. — Оно тебе надо?
— Надо, — не задумываясь, ответила Мегуми. — Я насмотрелась такого, что лучше не спать от понимания, чем от незнания.
— Не скажи, — криво дернул ухмылкой толстяк. — Эй, Учики! Тебе тоже рассказать?
— Да, — тихо произнес юноша.
— Лектор, — фыркнула Эрика.
— Двоечница, — ядовито парировал ремарку Ватанабэ. Поворачивая руль, он цыкнул в пустоту. — Ну, как знаете.
Наследники. Считалось, что они начали активно проявлять себя после Явления. Но задолго до того, как была предотвращена гибель человечества в ядерной войне, люди с нечеловеческими силами жили на Земле. Их было не очень много, но очень многое они могли. Вывод, к которому пришли исследователи, был жуткой крамолой, но Иисус Христос как историческая фигура негласно считался одним из Наследников. Такие люди способны были повелевать материей там, где законы физики, химии, биологии и логики всегда главенствовали безраздельно. Их тела представляли собой ничто иное, как оформившиеся телесно концентрированные сгустки энергии. Природа энергии до сих пор оставалась загадкой, а воздействие ее на мир поражало воображение. Тело всякого Наследника было прочным, долговечным, сильным, быстрым, заживляющим почти смертельные раны. Когда-то Сэм был знаком с парочкой Наследников, живших за счет постоянного донорства органов на черном рынке. Оба продали по паре десятков печеней прежде, чем организованная преступность посадила их в подвал, чтобы брать все бесплатно. Преступность горько пожалела о собственной жадности, когда подпольная клиника взорвалась. Взорвала ее та самая энергия, что таилась внутри таинственных существ.
Ученые, конечно, старались извлечь выгоду из непосредственной физической неуязвимости Наследников. Были попытки выработать вакцину против рака на основе их клеток. Исследование все еще шло, и результаты подавали надежды. Способности к заживлению ран и иммунитет ко всем известным науке болезням позволяли надеяться на будущее трансгуманистам. Собственно говоря, именно благодаря сыворотками экспериментальным данным, полученным от Наследников, кое-кто заполучил в череп имплантат, дававший возможность выйти на связь с ближайшим обладателем такого же без помощи внешних устройств. Протезирование, излечение инвалидности, восстановление после парализующих травм — перспективы имелись немалые. Тот же белок, останавливающий боль, был сенсацией. Сенсацией вообще были любые подробности биологии Наследников. Но все же, самым главным приобретением человечества стали не сами тела, а заключенная в них мощь.
— Ты когда-нибудь задумывался, Учики, о том, откуда взялись генераторы нового типа, заменившие умершую атомную энергетику? Каким образом с нефтепродуктов люди безболезненно перепрыгнули на альтернативное топливо и ток? Приготовься вздрогнуть. Энергию, питающую большую часть земного шара, дают такие, как ты. Ты помнишь, что сделалось в Токио, когда вы с Инори целовались? Огромнейшая мощь, заключенная в твоей худосочной тушке, вырвалась во внешний мир. Самым краешком. Умные и циничные головы своевременно додумались превратить вас, ребятишки, в ходячие батарейки. Исполинские такие батарейки. Того, что ты можешь дать, хватит, чтобы несколько десятков лет обеспечивать теплом, светом, транспортом и черт знает, чем еще, все человечество. Вот такие вы мощные, дорогие дети.
Сэм видел их. Огромные закрытые станции, внутри которых жили, не выходя наружу и не имея контакта с миром, Наследники. Не так уж много, около дюжины в разных частях континентов. Единственной целью существования тех, кто был отправлен на станции, являлась непрерывная генерация энергии. Они работали посменно, поддерживая жизнь и цивилизацию. Как их энергия перерабатывалась и распределялась, он не знал. Зато процесс создания искусственных материалов, получаемых непрямым воздействием энергетического потока, Сэм знал прекрасно.
