— Ну, слегка потолстеть тебе не помешает. Но целиком гардероб тебе менять тоже смысла нет, поэтому я тебе предложу на выбор две задачки. Причем могу гарантировать, что этого никто никогда и нигде раньше не делал. То есть делал конечно, и я даже знаю кто — но как неизвестно. А без тебя и известно уже не будет.
— Это приятель твоего отца, который сгорел в лаборатории? Он, конечно, был гением — но если он придумал, то повторить-то я смогу. А что?
— Что — что?
— Что синтезировать?
Я вышел в спальню и вернулся с небольшим флакончиком из своей аптечки:
— Значит так. Задача первая: вот тут четыре пилюли. Сразу скажу: синтезировать это вещество невозможно. Но очень желательно придумать способ однозначно определять наличие этого вещества во всяких органических материалах. То есть определять, есть ли оно или нет. Потому что оно вырабатывается некоторыми плесенями, но только некоторыми. И вроде бы выделить его из плесени нетрудно — но для этого нужно точно знать что оно там есть и еще желательно знать — сколько его там.
— А зачем? То есть вещество это зачем нужно? Опять яд?
— Нет, на этот раз — снова лекарство. В сто раз сильнее, чем стрептоцид, и излечивает даже такие болезни, которые считаются неизлечимыми. Я слышал, что даже чуму лечит, хотя и не уверен.
— Понятно — придумать качественный и количественный анализ.
— Только учти — нагревать вещество нельзя, оно разлагается. Сильно нагревать — то есть даже кипятить... я точно не знаю, но уверен лишь в том, что при сорока градусах оно вроде еще не портится.
— Учту. Это все?
— С первой задачкой — все, я просто ничего больше про вещество не знаю... то есть вот что еще знаю: его вырабатывают плесени пеницилловой группы, поэтому называется вещество пенициллин. Только вот плесеней таких — сотни, а вырабатывает лишь несколько, или вообще одна. Теперь — точно все, но есть и вторая задачка. Относительно флакона. Он не стеклянный — возьми, потрогай — это такой же полимер, как, например, и каучук искусственный. Но, в отличие от каучука, в природе он не встречается. Зато из него можно делать хоть посуду, хоть искусственное волокно для изготовления ниток и тканей, хоть пленки... все можно делать. Называется эта штука полиэтилентерафталат, сокращенно — ПЭТ, и если ты придумаешь как его синтезировать, то золотой монумент женщине-химику будет стоять на платиновом постаменте высотой с твою лабораторию.
— Ну если высотой с лабораторию, то я, пожалуй, попробую. У тебя таких пилюль много еще?
— Камилла, в этом флаконе лежит сейчас жизнь одного заболевшего пневмонией человека. Если будет нужно — ты получишь еще несколько жизней, но у меня их очень немного. Еще вопросы есть?
— Я поняла. Сегодня я буду думать... попроси Дарью мне домой пирожков принести. С мясом и с капустой. И зайди в лабораторию, скажи что я сегодня не приду, пусть сами делают — они знают что. Впрочем, они и так знают, что я не приду...
Да, похоже загрузил я Камиллу всерьез. А теперь можно и позавтракать.
Но позавтракать опять не сложилось: едва я сунул в зубы первый пирожок, как раздался звонок и в кухню зашла уже Мышка. Причем в сопровождении какого-то старичка:
— Александр Владимирович, разрешите представить Сергея Игнатьича. Он — очень хороший счетовод и большой специалист по финансовым проверкам.
Старичку было где-то около шестидесяти, и выглядел он, прямо скажем, неважно. Впрочем и я выглядел неважно, потому что проголодался всерьез. Поэтому я очень настойчива пригласил всех к столу (благо, пирожков у Дарьи всегда было достаточно — для любого числа потребителей), и выслушал последующую информацию в процессе насыщения.
Господин Водянинов в более молодые годы состоял на службе в армии, где дослужился до капитана. Вот только никакими войсками он не командовал, поскольку звание свое он заслужил в финансовых подразделениях. Последние семь лет службы он провел в Польше, инспектируя польских подрядчиков — и инспектировал он их настолько качественно, что практически каждый второй из его клиентов оказывался под судом, а потом — и в тюрьме, так как результаты проверок штабс-капитана Водянинова ни один адвокат оспорить не смог. Ну а покинул он Польшу (да и армию заодно) после того, как кто-то из родственников очередного подследственного решил, что в отсутствие "главного свидетеля обвинения" подследственному можно будет избежать каторги — и уже капитан в отставке Водянинов больше года мотался по госпиталям. Каторги подследственный не избежал, правда на нее он отбыл уже с родственником — но это Водянинова утешило мало и к дочери в Царицын он приехал с лютой ненавистью ко всем полякам.
К счастью, поляков в городе было мало, а пенсию по ранению заслуженному воину платили немаленькую (чему в немалой степени поспособствовало финансовое управление армии), так что лет уже десять Сергей Игнатьевич вел размеренную жизнь хорошо обеспеченного пенсионера. И все бы было хорошо, но с каждым днем такая жизнь навевала на борца с коррупцией все большую скуку, и постепенно бывший капитан полностью замкнулся в своем крошечном мирке воспоминаний. Когда его дочь пришла к Мышке с просьбой взять старика хоть на какую-то работу (причем она была готова и сама оплачивать ее, втайне от отца), тот уже и из комнаты своей выходил разве что по нужде, а из дому не выходил месяцами.
Мышка пожалела старика и навестила его "с предложением о работе". А через два часа разговора решила упросить меня взять его на должность главного финансового контролера всей моей... компании? организации? ну, в общем, всех моих заведений. Собственно, Мышка и пришла с этим вопросом ко мне лишь потому, что старика она теперь мечтала взять не в бухгалтерию, а на позицию "рядом с бухгалтерией", и позицию не менее важную (и, главное, оплачиваемую), чем ее должность главного бухгалтера. Ну а поскольку ей я платил уже по тысяче рублей в месяц...
Мне идея понравилась — а больше всего понравилось то, что Мышка нашла действительно очень профессионального помощника. Ведь в любом случае финансовый контроль идет после финансового планирования — так что в моей иерархии Мышка все рано будет главнее. Ну а кто сколько получает... При моем уровне прибыли тысяча в месяц не нанесет непоправимого ущерба.
— У меня нет ни малейших возражений. Тем более что и зарплату Сергею Игнатьевичу начислять тебе придется, а не мне. Так что все нужные бумаги ты и подготовь, а сейчас прошу извинить — уже опаздываю, очень срочные дела. Да, кстати, ты-то не забыла?
Время уже приближалось к десяти — иногда утренние беседы получаются весьма длительными. Главное, чтобы польза от них была — но я действительно почти опаздывал: ведь чтобы праздник начался, как я и обещал, в полдень, мне нужно было Архангельских забрать не позднее одиннадцати. Так что я, даже не дожидаясь, пока Мышка и Водянинов уйдут, побежал в "секретную комнату".
Когда-то, в той, еще "прежней" жизни, я искренне думал, что шоссе еще до Великой отечественной именовались "шоссированными дорогами", да и появились они уже при Советской власти. Но оказалось, что никогда они так не назывались, а с самого начала именовались либо просто "шоссе", либо — сильно реже — шоссейными все же дорогами. Правда от привычных мне шоссе нынешние были одеты в щебенку, а не в асфальт или бетон, но были очень даже приличными. По сравнению с проселочными, конечно же.
В своем городке я все дороги сделал именно "шоссейными". Причем даже особо на это не потратился: щебень у меня для бетона выделывался в изобилии, так что все расходы свелись к приобретению стапятидесятипудового конного катка. Точнее, двух катков, которые, после установки на общую раму с мотором, стали уже именно одним дорожным катком. Одна из "внутренних" шоссейных дорог шла от завода к пристани и, чтобы не пришлось потом грузы перетаскивать с обрывистого берега, она плавно спускалась от завода у берегу фактически по дну небольшого оврага. Так как навигация уже закончилась, дорога эта была пуста, и по ней, ниоткуда не наблюдаемой, за последнюю неделю "Коровка" набегала с полторы сотни километров. Вчера же машину тщательно проверили, вычистили, вылизали все что можно было вылизать — и в половине одиннадцатого я отправился на ней в город.
Не могу сказать, что машина произвела в городе какой-то фурор. Фурор — это когда экзальтированные толпы народа бегают суетливо, кричат восторженно... Тут никаким фурором и не пахло: город просто в очередной раз проявил спокойный, вежливый интерес к очередной придумке этого "австралийского", но уже "своего" и вполне привычного, инженера. Из первой гимназии привычно, соблюдая дисциплину и не роняя строй, вышли по-классно учащиеся во главе с учителями, полиция так же привычно выставила оцепление вокруг дома железной дороги, к которому я подъехал, мужики столь же привычно заняли наблюдательные посты у входа второго класса вокзала.
Такие мероприятия происходили тут примерно раз в месяц-два, иногда затягиваясь на несколько дней: если первая отправка тракторов во Францию была ширнармассами практически пропущена, то вторая — когда на станцию своим ходом пришла почти сотня машин, народ проторчал у вокзала два дня, а самые любопытные ушли лишь на четвертый день, после отправки эшелона в Ростов. Затем царицынцы подобным образом встречали и провожали "газонокосилки" — так как они своим ходом шли на завод Барро, где на них ставились собственно косилки. Потом — мои старые, но новые для городского населения отправляемые за океан трактора Т-40 со "стеклянными" кабинами. А вот сейчас по улицам проехало ещё одно, но вполне себе очередное изобретение. Ничего экстраординарного... но ведь интересно же!
К моему некоторому удивлению Елену Андреевну не пришлось ждать еще минимум полчаса, но я просто недооценил женское любопытство: мне Илья шепнул, что его жена была уже полностью готова к выезду еще до десяти утра.
И не только она. Девчонки из вокзальной "Пончиковой", которые вынесли мне большую корзину свежих пончиков, шепнули, что половина местных "дам света" уже с половины десятого собрались в зале первого класса. Их, конечно, тоже пригласили на праздник — но лишь в субботу, в ресторан "Национальных номеров": все же четвертьвековой юбилей единственной в городе княжны не отметить было нельзя. Но как они узнали о том, что я субботы ждать не буду, для меня осталось загадкой.
Так что, когда я поставил пончики в багажник и только повернулся в сторону дома, супруги Архангельские уже выходили. Я пригласил их занять места в машине:
— Елена Андреевна, вас, как виновницу торжества, прошу занять почетное место рядом со мной. А супруг ваш сядет сзади и будет охранять корзину с цветами.
Усадив пассажиров, я уселся на водительское кресло и "начал напропалую хвастаться":
— Посмотрите, Елена Андреевна, как выгодно отличается этот автомобиль от мотоцикла. Чтобы его завести, нужно всего лишь вставить этот ключик вот сюда и повернуть его, а затем — вот мотор уже и завелся — просто отпустить его. Теперь переключаем скорость двигая вот эту ручку — и машина уже едет. А если нужно ехать быстрее — просто, вам тут не видно, но это важно — я нажимаю на педаль сцепления, переключаю этой ручкой на другую передачу, отпускаю сцепление — и вот мы уже едем со скоростью тридцать верст в час. Причем — обратите внимание — тряски никакой нет, разве что машина немного покачивается на ухабах...
В общем-то машину трясло изрядно, но по сравнению с нынешними каретами и прочим конно-приводным транспортом тряска была небольшой.
— Вообще машина может ехать со скоростью и в восемьдесят, а может и в сто верст в час — но нам сейчас это просто не нужно. Вам нравится автомобиль?
— Очень — совершенно искренне ответила Елена Андреевна. — У вас получился просто замечательный автомобиль. Я видела картинки автомобилей во французских журналах, но там они какие-то... как недоделанные экипажи. А у вас это получилось так необычно. И краска на ней — автомобиль так красиво сверкает, как жемчужина. И, действительно, похож на божью коровку.
— Я очень рад, что вам понравилось.
— Саша, — Елена Андреевна погрозила мне пальчиком, — я знаю, что вы безбожно хвастаетесь. Но вы вправе хвастаться, потому что вы выделываете замечательные вещи и машины. И вы знаете, что я знаю что вы хвастаетесь, поэтому вы можете и поумерить свой пыл: я все равно знаю, что вы гениальный инженер и восхищаюсь вами. А еще я знаю, что вы все же хвастаетесь не просто так, и потому спрошу прямо: мы сможем когда-нибудь купить у вас подобный автомобиль? И сможет ли Илья научиться управлять им? Ведь вы не напрасно показываете мне, что управление автомобилем довольно простое...
— Я, право слово, не знаю, как и ответить. Вот, кстати, мы и приехали. Давайте пройдем, и уже в доме я постараюсь ответить на все ваши вопросы.
Дом для торжества я приготовил сильно заранее, он был полностью готов еще в сентябре. Правда, оставалась внутренняя отделка, но Федя Чернов тут превзошел самого себя.
— А вот тут мы, надеюсь, и отпразднуем ваш день рождения в относительно узком кругу. Я счел возможным пригласить нескольких человек, возможно вам незнакомых, но имеющих к этому празднику самое непосредственное отношение — и я распахнул дверь из обширной прихожей в гостиную. Она и сама по себе была немаленькой, около шестидесяти метров — но выглядела она еще больше, поскольку широкие стеклянные двери в зимний сад были открыты настежь.
— Елена Андреевна, позвольте представить вам Федора Ивановича Чернова — человека, который придумал и построил этот дом.
— Ну, Федора Ивановича весь город знает, очень приятно встретиться с вами снова...
— Познакомьтесь с Марией Петровной Векшиной. Эта юная особа сделала дом этот таким светлым и радостным. Она — наша добрая волшебница стеклоделия, творец окон и фонарей: и окна домов, и стекла машин — это ее рук дело.
— Очень приятно — Елена Андреевна была просто сама вежливость. Вот что значит дворянская кровь: ни жестом, ни мимикой, ни интонацией не показала мне, что представлять княжне в качестве гостей каких-то работяг — это, вообще-то, хамство...
— А это — Камилла Григорьевна Синицына, не побоюсь этого слова, величайший ученый-химик нашей Империи. Я сейчас срочно коплю деньги за золотую статую этой девушке — но этого все равно будет несравнимо с ее заслугами перед наукой.
— Очень приятно познакомиться с вами — княжна проявила уже неподдельный интерес. — Если уж Саша вас так описывает, то я не сомневаюсь, что знакомство с вами — огромная честь для нас.
Илья, как всего лишь "сопровождающий супругу", молча кланялся и целовал девушкам руки. Все же "работа с людьми" делает людей более душевными — Машке Илья тоже руку поцеловал.
— Ну и наконец, позвольте представить Марию Иннокентьевну Соколову, благодаря которой все у меня делается вовремя. И благодаря которой у меня все и делается собственно.
— Очень приятно.
— А теперь давайте перейдем к столу и приступим к торжественной части нашего собрания. А поскольку у хозяйки дома сегодня день рождения, то, по традиции, начнем с подарков.
