Отрок Книга 04

— Наверняка не знаю ничего, только догадываюсь, а вот тебе, я думаю, об этом человеке известно много.

— И о чем же ты догадываешься? — Нинея вторично пропустила мимо ушей мишкин намек. — И почему ты раньше мне о своих догадках ничего не говорил?

— Ты не спрашивала, а я без спросу в чужие дела не лезу. — Мишка, вроде бы равнодушно, пожал плечами, хотя и понимал, что Нинея его заинтересованность чувствует.

— Опять юлишь! Думаешь, если не врать, а только недоговаривать, то я не замечу? Говори, о чем умолчал?

— Стерв с сыном за болото ходили. Пленного привели, но толку мало — того, что нам нужно, он не знает. А опасность, уверен, от боярина Журавля нам грозит. Если хочешь, расспроси его сама, может быть больше, чем я выведаешь.

— Значит имя узнал... что еще?

— Я же говорю: толком не узнал ничего. А ты, баба Нинея, и сейчас о нем мне ничего говорить не хочешь, только у меня выведать пытаешься, что мне известно. Но зимой, когда болото промерзнет, воевода Корзень на ту сторону наведается. Где этого человека искать, он примерно знает — в молодости в тех местах бывал. И я с ним пойду, и ребят своих поведу, тогда все, что нам нужно и вызнаем. — Мишка сделал паузу и с нажимом произнес: — В Погорынском воеводстве от нас тайн быть не должно!

— Верно, Мишаня. — Нинея снова превратилась в добрую улыбчивую бабушку. — Вот станете настоящими хозяевами Погорынья, и не будет здесь от вас тайн, а пока... — Нинея развела руками. — ...Пока вы хозяевами только становитесь, и не известно: станете ли?

— Но ты же можешь помочь?

— В чем? — Нинея продолжала ласково улыбаться, но голос ее стал таким, как тогда, когда она объясняла Мишке процесс познания незнакомого человека, вытаскивая одну матрешку из другой. — Вот ты, Мишаня, крепость свою стал не в том месте ставить, где воевода Корзень указал. Почему?

— Место плохое оказалось, там водяная жила проходит.

— Сам обнаружил?

— Нет. Плотники — Гвоздь и Нил.

— Новое место ты сам нашел?

— Нет, они нашли. — Мишка никак не мог понять, к чему клонит волхва. — Я про тот остров и не слыхал никогда.

— А почему ты ко мне не пришел, чтобы попрекнуть, что я тебя о водяной жиле не предупредила? Ведь догадывался же, что я о ней знала? Почему не спросил меня про лучшее место для крепости?

"Вообще-то, могла бы и сама предупредить. Но к чему она ведет-то?".

— За что ж мне тебя было упрекать? Ты мне то место не советовала, это мой дед придумал на том берегу строиться. И про новое место не у тебя надо было спрашивать, ты же не зодчий, не мастер крепостного строения.

— Ага! — Нинея насмешливо сощурилась и слегка склонила голову набок. — Со строительными делами, значит, к зодчему обращаться надо? Так?

— Так. — Подтвердил Мишка, чувствуя, что его вот-вот, как щенка ткнут носом в собственную лужу. — К зодчему. Не к вышивальщице же!

— Правильно, Мишаня! А с воинскими делами к кому обращаться? Ты у меня кто?

— Кто? — Вопрос оказался неожиданным, хотя Мишка и ждал какого-нибудь подвоха — Кто я?

— Ты — воевода моей боярской дружины! — Нинея обличающе выставила в мишкину сторону указательный палец. — Людей, которые должны были попасть ко мне, переняли и увели, на мою землю засылают соглядатаев, меня грозятся убить. Кто к кому должен с этим делом идти — я к тебе или ты ко мне? Какой ты воевода, если свою боярыню защитить не можешь, а приходишь ко мне с какими-то догадками и ждешь, когда я тебе что-то расскажу? Это ты должен мне объяснить, что происходит, предложить, что надо делать, а я уже соглашусь или не соглашусь!

Мишка почувствовал, что у него начинают гореть уши. Про боярскую дружину он, по правде говоря, ляпнул, в свое время, ради красного словца, ну какая из мальчишек дружина? Однако, слово не воробей — обгадит не отчистишься.

"Блин, ну и ситуация! Бабка, конечно, права на все сто! Как все должно быть, если "по уму"? Эксперты докладывают первому лицу свое мнение по проблеме, оценивая ее, каждый "со своей колокольни". Первое лицо их мнения принимает к сведению, но управленческое решение выбирает с учетом общего положения дел, зачастую, известного только ему одному, и сообразуясь с преследуемой целью. И вот — картина в стиле "сюр": приходит некто, по идее отвечающий за безопасность, и на голубом глазу заявляет: "Я ничего толком не знаю, только догадываюсь, а меры будут приняты месяцев через пять". Все поставлено с ног на голову — эксперт запрашивает у первого лица информацию, а решение собирается принимать сам, да еще, ко всему прочему, не имея достоверных сведений, уже назначил срок начала практических мероприятий! И долго такого, с позволения сказать, эксперта первое лицо будет терпеть? Блин, но должна же она знать про этого типа хоть что-нибудь! Нельзя же требовать от четырнадцатилетнего пацана...".

Мишка уже открыл было рот для возражений, но желание что-то объяснять, оправдываться или спрашивать мгновенно пропало под пристальным взглядом волхвы. Нинея смотрела на него выжидающе, словно прикидывала: выдержит ли Мишка какой-то, непонятный и неожиданный экзамен или с позором провалится? Чего она ждала? Что он, по ее мнению должен был сейчас сказать или сделать?

Избегая, на протяжении всего времени разговора, встречаться взглядом с волхвой, Мишка теперь, наоборот, сам впился глазами в Нинею, на какое-то мгновение почувствовал привычное ощущение того, что тонет в ее глазах и вдруг совершенно отчетливо вспомнил слова, сказанные ему волхвой в апреле — после возвращения из похода на Кунье городище:

"Ощути себя наследником древнего рода, продолжателем дел славных предков, частицей великого народа славянского, внуком божьим! Возгордись этим и тут же смирись. Смирись с тем, что ты не волен ни в своих поступках, ни в поведении, ни в речах, ни во внешнем виде. Смирись с тем, что всегда и во всем, даже в мелочах, даже в самое краткое время, даже тогда, когда тебя никто не видит, ты должен быть достоин своего места в жизни, как бы трудно это ни было. В любых бедах: болезнях, поражениях, скудости, отчаянии — сумей соблюсти достоинство".

"Не оправдываться, не просить, не объяснять! Будь тем, кем ты должен быть! Делай, что должен делать!".

Мишка вскочил с лавки, резким движением расправил рубаху под поясом, коротко склонил голову.

— Прости светлая боярыня Гредислава Всеславна, винюсь в небрежении исполнением своей службы и сделаю все, чтобы упущения исправить. Дозоры вокруг твоей веси стоят, а о том, как добыть сведения о вороге твоем, посмевшим тебе угрожать, подумаю и с опытными людьми посоветуюсь. После обо всем тебе доложу.

— Добро, старшина. — Нинея благосклонно кивнула. — Правильно меня понял.

* * *

Теперь, сидя в избушке на болоте, Мишка слушал Алексея и терзался сомнениями. Смысла в нападении полусотней на хутор, где было всего четверо мужчин — один в годах и трое молодых — особого не было. Кое-какую добычу, конечно можно было взять, но она не стоила не только того, чтоб вызвать непредсказуемую реакцию боярина Журавля, но даже и перехода через это проклятущее болото. На четырех же безоружных людях, не ожидающих нападения, никакого боевого опыта "курсанты" не приобретут.

Сейчас ситуация коренным образом изменилась. Тридцать вооруженных, хотя и бездоспешных, да еще поддатых стражников, для первой практики боевых действий — риск немалый, но если выгорит... Ребята попробуют крови, узнают вкус победи и горечь потерь. Плюс, почти полсотни коней со сбруей, тридцать комплектов оружия и амуниции, прочее имущество стражников — добыча очень и очень неплохая.

"Циник вы, сэр, пробы негде ставить — потери в учебных целях! Креста на вас нет! Забыли собственные рассуждения по поводу "маленькой победоносной войны"? Но не поворачивать же обратно, никто и слушать не станет, все уже настроились на атаку".

— ... В дома и постройки не лезть, под выстрелы из окон и дверей не подставляться! — продолжал инструктаж старший наставник. — Помните: ваша сила и ваша безопасность в сохранении расстояния до противника, опричники это на себе один раз уже попробовали. Если и придется схватиться грудь в грудь, то для этого есть мы. — Алексей поочередно указал на Немого, Глеба и Анисима. — Примем на себя, а вы самострелами поможете, только смотрите в кого-нибудь из нас болт не всадите. Как только опричники отворят ворота, мы вчетвером въедем верхом и взденем на копья любого, кто мечом махать вздумает

Все! Илья, корми людей и лошадей. Урядники, промокших ведите на ту сторону избушки, там Стерв сушняка припас, можно бездымный костерок развести, рубахи высушить. Ну... и ждем знака от Стерва.

* * *

От опушки леса, где укрылись два десятка опричников, до ворот было метров пятьдесят-шестьдесят. Большую часть расстояния предстояло бежать по отросшей после первого укоса траве, а последние метров десять — по дороге, значит, секунд пятнадцать, может, чуть больше — в доспехе изображать из себя спринтера затруднительно. Можно было бы проскакать это расстояние верхом и спешиться у ворот, но выигрыша во времени это почти не дало бы, а опасность выдать себя раньше времени увеличивало — конь мог заржать, через подлесок бесшумно не проскачешь...

Мишка всматривался в острия тына левой от ворот стороны ограды. С той стороны, от леса, должен был подойти десяток Демьяна, приставить к тыну сучковатые бревнышки и, поднявшись по ним, как по лестницам, начать стрелять во двор. Да, лучники такого сделать не могут — им нужна опора для ног, расставленных на ширину плеч, им нужно стоять, минимум в метре от ограды, чтобы нижнее плечо лука за нее не задевало, им, наконец, требовалось подняться над тыном до середины груди, чтобы ничто не мешало стрелять.

Стрелкам же достаточно выставить над оградой только голову и плечи, да и опора для ног им требовалась гораздо скромнее, в конце концов, выстрелить можно было и стоя на одной ноге. Это-то и предстояло сейчас доказать Младшей страже на практике. Анисим Мишке, кажется, так и не поверил, а Алексей, хоть и видел уже такое на тренировках, никак не мог перебороть в себе привычек лучника.

А еще оставалась проблема Первака. Мать тогда сказала: "В первом же бою", а Нинея чуть позже одобрила ее решение, но добавила: "Только не своими руками". Первый бой — вот он, сейчас начнется, а "не своих рук" у Мишки не было. Сначала он хотел воспользоваться "анонимным" болтом — без метки, указывающей на хозяина, но это, что называется, было "шито белыми" нитками. Потом Мишка попробовал стрелять из самострела стрелой для лука, ничего путного не вышло. В конце концов удалось изготовить болт с наконечником от стрелы и тонкий, как стрела. Баллистика у него получилась неважной, но с близкого расстояния попасть было можно.

Этот болт сейчас лежал у Мишки в подсумке, но в то, что им удастся воспользоваться, веры было мало — требовалось, ведь, не только попасть, а еще и обломить хвостовик так, чтобы все выглядело, как сломанная стрела, выпущенная кем-то из лука. Сделать это возможно только в том случае, если Первак на некоторое время окажется вне зоны видимости других отроков, что в случае с урядником выглядело весьма маловероятным.

Обдумывал Мишка и другие варианты, но все было ненадежно и непредсказуемо, единственный неоспоримый вывод, к которому удалось прийти — киллер из Мишки выходил совершенно никудышный. О моральном аспекте преднамеренного убийства, пусть даже и с достаточно добротной мотивацией, думать и вообще не хотелось — смотреть на мир глазами человека XII столетия он так и не выучился, воспитание, полученное при Советской власти, тут ничем помочь не могло, а от воспоминаний о практике "решения проблем" в стиле "лихих 90-х" вообще воротило с души. Вот, если бы Первак сам напал, но об этом можно было только мечтать.

Плюс ко всему — профессиональное самолюбие. Во-первых, столь грубый метод, как банальное убийство из-за угла, выглядел сущим примитивом, во-вторых, Мишка отчетливо понимал, что, если он намерен руководить серьезными структурами и решать серьезные вопросы, то Первак — первая, но не последняя проблема подобного рода. Начиная с определенного уровня, управленец не может нормально осуществлять свои функции, не имея под рукой человека (а то и организации), предназначенного для исполнения "деликатных поручений". Это было справедливо и для конца второго тысячелетия, а уж для начала, так и подавно.

"Разведка, контрразведка, внутренняя безопасность...Нэ лубите вы органы, товарищ Лисовинов, ох, нэ лубите! Да, не люблю! Да и зачем их любить? Ими пользоваться надо, умело и эффективно, и не из врожденной кровожадности, а по необходимости — государство без спецслужб или крупная структура без СБ не выживают.

Исполнителя или группу исполнителей, рано или поздно придется заводить, и нечего изображать из себя гибрид прыщавой девственницы с козлобородым либерастом. Жизнь есть жизнь и, как клопов можно вывести только химией, так и некоторые особи homo sapiens можно привести в разум, только вышибив им мозги.

Дед, кстати, эту проблему решает вполне успешно, как тогда Юлька сказала: "Корней, ведь, ратников друг на друга натравливать не станет, для этого у него теперь Младшая стража есть". М-да, не отнять, не прибавить, а для "сольных выступлений" у него Бурей имеется. Сапожник без сапог вы, сэр Майкл, возглавляете структуру подавления, а собственную "деликатную проблему" решить не в состоянии. Поучились бы у лорда Корнея...".

Есть! Над тыном, как чертики из шкатулки выскочили головы и плечи отроков четвертого десятка, и тут же во двор полетели болты из самострелов. В ответ раздался короткий человеческий вскрик и истошный визг собаки. У Мишки аж сердце захолонуло — вспомнился Чиф. Сглотнув комок в горле, он скомандовал:

— Вперед!

Самым быстроногим оказался Филипп из первого десятка, подбежав к приоткрытой калитке, он распахнул ее, давая дорогу прибежавшему вторым Роське. Следом за Роськой на двор хутора вбежал Мишка, подался в сторону, освобождая проход и огляделся, настороженно поводя самострелом.

Возле костра, на котором, видимо, жарили кабана, лежали два трупа стражников, еще один — на ступеньках крыльца, справа, возле самой калитки бился в предсмертных судорогах здоровенный пес, еще один неподвижно лежал чуть дальше. Еще дальше в раскрытых дверях погреба застыла столбом женщина с большим глиняным горшком в руках, рот ее был раскрыт, но, по всей видимости она находилась в состоянии, которое сами женщины описывают словами "голоса не стало".

Краем глаза Мишка уловил какое-то движение слева, там, где находился загон для лошадей, резко развернулся и увидел сидящего на корточках возле задней ноги коня молодого парня. Роська уже навел на него самострел, но парень ловко перекатившись вглубь загона, скрылся за частоколом конских ног.