— В самом деле? — заинтересовался Андре. — Почему?
— Справиться с таким делом вдвоём, не имея ни малейшей подмоги, — почти нереально, — заметила я. — Можно было бы, конечно, нанять каких-нибудь беспринципных личностей, которым абсолютно всё равно, кому помогать, лишь бы платили как следует. Но это рискованно: что, если бы они с целью наживы сообщили о нас тому, кто даст больше?
— И что же, — сощурил глаза Андре, — ты считаешь, что теперь нам есть к кому обратиться за содействием?
Я широко улыбнулась.
— Как ты относишься к тому, чтобы познакомиться с риннолийской оппозицией?
В моих глазах заиграл озорной огонёк.
— С оппозицией? — не без удивления переспросил Андре. — У тебя там есть связи? Я полагал, что ты служила королю.
— Ну, служила-то я королю, — легкомысленно протянула я, — но ведь одно другому не мешает.
И хитро подмигнула.
— А поподробнее нельзя? — оживился Андре.
— На самом деле я имела дело с оппозицией именно по делам службы, — призналась я. — В период моего пребывания при дворе оппозиция особых проблем королю не доставляла. Она не обладала реальной сильной и в основном ограничивалась довольно-таки мелкими акциями. Филипп не пытался править железной рукой, и имидж короля, допускающего некоторую — ограниченную — свободу, был ему на пользу. Поэтому следовало всего лишь негласно следить за тем, чтобы оппозиционеры не переступали определённые рамки. А для этого Филиппу нужен был человек, который время от времени контактировал бы с ними и в мягкой форме, но доходчиво предупреждал о том, где именно проходят границы дозволенного. Я идеально подходила для этой роли.
— С какой стати? — поинтересовался Андре. — Причём тут королевский маг?
— Магия действительно ни при чём, — согласилась я. — Тут дело не в профессии. Просто, во-первых, я по чистой случайности была знакома кое с кем из этих людей. А во-вторых, в отличие от большинства придворных, вроде того же альт Ратгора, я была вполне в состоянии поговорить с оппозиционерами на их языке, не вызывая негативной реакции высокомерием и демонстративным проявлением чувства собственного превосходства. Я очень коммуникабельна — если этого захочу. И могла спокойно поболтать с некоторыми из них за бутылкой вина, рассказывая анекдоты про дворцовых обитателей. А параллельно протранслировать, что если они не хотят крупных неприятностей, определённых вещей им делать не следует.
Андре прошёлся по комнате — к окну и обратно.
— Что ж, это начинает мне нравиться, — признался он. — Такие знакомства действительно могут оказаться полезными. Вот только вопрос, как обстоит дело с оппозицией сейчас. Обстановка в стране изменилась. Судя по слухам, начиная ещё с рассказа Мирты, теперь Филипп властвует куда как более жёстко. Точнее, даже не Филипп, а альт Ратгор, но либо по указанию Филиппа, либо по меньшей мере с его молчаливого согласия.
Я кивнула, сразу же вспомнив перепуганное лицо хозяина книжной лавки.
— С одной стороны, при таком раскладе оппозиция могла подвергнуться настоящей травле, а её влияние — полностью сойти на нет, — продолжил рассуждать Андре. — Но с другой, в нынешней ситуации, когда многие непоследние, скажем так, люди внезапно оказались в опале, силы сопротивления вполне могли возрасти.
— Тем более и судьба мигдальской тюрьмы это подтверждает, — привела дополнительный аргумент я. — В моё время оппозиционеры уж точно не наглели настолько, чтобы взрывать тюрьму.
— Ну что ж, — усмехнулся Андре, — вот и дополнительный повод заскочить к ним на огонёк. Надо же сказать людям спасибо. Но возникает ещё один вопрос. Если альт Ратгор взялся за оппозицию всерьёз, может статься, что из тех, с кем ты была лично знакома, на свободе никого не осталось. Сможем ли мы в этом случае выйти на оппозиционеров?
— Сможем, — заверила я. — У меня есть несколько каналов связи. С ведомством альт Ратгора я этой информацией не делилась; к чему? Так что хотя бы один из этих каналов сработать должен.
— Ну хорошо, — принял мои доводы Андре. — В таком случае, как я понимаю, мы первым делом направляемся в столицу?
— Да, — подтвердила я. — Круг небольшой, но он может оказаться очень полезен. Заодно узнаем много нового. Если получше разберёмся в ситуации, это тоже нам пригодится.
— Ну что ж, — заключил Андре, — в таком случае не будем медлить. Выезжаем завтра с утра. Я знаю, где купить лошадей.
Глава 21.
Мы вне закона. Что ж такого?
Мы везде и нигде.
Мы словно тени на дорогах,
Мы — круги на воде.
Канцлер Ги, "Гимн клана Брэган Д'Эрт"
Выехали на рассвете, когда медлительный солнечный диск ещё не поднялся над восточной горной грядой, но уже успел исподволь разогнать ночную темень. Ехать старались быстро, однако во весь опор коней не гнали, чтобы излишне их не утомить. Как-никак нам предстояло несколько дней пути.
Когда могли, останавливались на ночь в гостиницах. Но если проезжали через населённый пункт за пару часов до заката, то там не задерживались. Скакали до тех пор, пока кони могли хоть как-то видеть перед собой дорогу, а затем устраивались на ночлег где придётся. Благо весна потихоньку вступала в свои права, и ночи уже не были чересчур холодными. Да и магольков у нас было теперь в избытке.
Если дорога была широкая, мы зачастую скакали бок о бок. Тогда, повернув голову, я могла увидеть высокого шатена с тёмно-синими глазами, лет двадцати-двадцати двух на вид, с тонкой полоской франтоватых усов и ямочками на щеках. Когда перед выездом я спросила у Андре, какую ему сделать внешность, он ответил:
— На твой вкус.
Заклинание теперь давалось мне легко, поскольку мне доводилось прибегать к нему прежде, в прошлой жизни. Так что вернувшиеся воспоминания существенно облегчили задачу. Поэтому через несколько секунд Андре, взглянув в зеркало, встретился со своим новым образом.
Он долго критически рассматривал своё отражение и, наконец, не отрываясь от зеркала, спросил:
— И что, тебе, стало быть, нравятся ТАКИЕ?
— Какие "такие"? — наивно осведомилась я. — По-моему, весьма симпатичный молодой человек получился.
Я вовсе не кривила душой, хотя поддразнить Андре и хотела. Он же продолжил смотреть в зеркало с чрезвычайно брезгливым выражением лица. Стоит ли уточнять, что молодой человек с той стороны стекла отвечал ему тем же?
— Такие вот приторно-смазливые, — скривился Андре.
— Дорогой, — я кокетливо положила руку ему на плечо, — ты — первый на свете мужчина, который ревнует свою женщину к собственному отражению в зеркале.
Я поцеловала его в щёку и отошла, напоследок игриво проведя пальцем по колючим усам.
— Доиграешься! — мрачно предупредил Андре.
— А вот угрожать слабой женщине — недостойно, — нравоучительно заметила я. — Тем более, что она может и отомстить.
— Это как же? — скептически поинтересовался он.
Было очень забавно наблюдать за тем, как совершенно незнакомый парень столь знакомо изогнул бровь, сопроводив это движение столь же привычным ироничным взглядом.
— Например, могу не снимать заклинание, — расплылась в улыбке я. — И ты так и останешься... как ты сказал? Приторно-смазливым молодым человеком. Или другой вариант. Хочешь, я сделаю тебе крючковатый нос и шрам через всё лицо?
— Прекрасная идея, — похвалил Андре. — Особенно для тех, кто хочет путешествовать, не привлекая к себе внимания. И вообще, будешь много возникать, я тоже займусь твоей внешностью. Хочешь, к примеру, сделаем тебя лысой?
— И каким же образом? — насмешливо осведомилась я. — Ты же не обладаешь магическими способностями.
— А я обойдусь без всякой магии, — с садистской улыбочкой пообещал Андре, после чего резко выбросил вперёд руку, хватая меня за волосы.
В общем, дело кончилось миром. Себя я на скорую руку превратила в рыжеволосую девушку с большими глазами и бледной кожей, украшенной россыпью веснушек.
К слову сказать, первая проведённая в гостинице ночь прошла весьма бурно. Снимать заклятие я не стала. А оказаться в постели вроде бы и со своим мужчиной, знающим тебя и твои предпочтения, а вроде бы — с непривычно выглядящим незнакомцем, — это добавляет немало острых ощущений. Судя по реакции Андре, его восприятие было аналогичным.
Спустя несколько дней мы въехали в Катринг, столицу Риннолии. Город на первый взгляд выглядел, как обычно. Спешащие по своим делам прохожие, невысокие дома с покатыми кирпичными крышами, купола храмов и квадратные крыши прилегавших к ним башен. Все изменения, успевшие произойти чуть более, чем за год, скрывались более глубоко.
— Будь очень осторожен, если увидишь кого-нибудь знакомого, — негромко предупредила я. — У заклинания изменения внешности — как, впрочем, и у любого другого, — есть своя особенность. Если заколдованного кто-нибудь узнает — не считая, конечно, его самого и наложившего заклинания мага, — то чары развеиваются, и человек снова обретает свою подлинную внешность.
— Что ж ты меня раньше не предупредила? — поразился неприятному сюрпризу Андре.
— Забыла, — призналась я. — Кажется, то, что творилось с моей памятью, сделало меня несколько рассеянной. Но без тесного общения узнавание маловероятно, так что беспокоиться не стоит. Просто соблюдай осторожность.
— Почему так происходит? — нахмурился Андре.
— Видишь ли, на самом деле заклинание не меняет внешность, — пояснила я. — Оно воздействует не на физическую составляющую, а на восприятие — как и очень многое в магии. Зачастую результат бывает один и тот же. Так вот, человек, который тебя узнаёт, перестаёт воспринимать, к примеру, как синеглазого шатена. Он снова видит в тебе прежнего брюнета, Андре Дельмонде, — и чары от этого рассеиваются.
Мы остановились, пропуская запряжённую парой лошадей карету, и замолчали, чтобы случайно не быть услышанными.
— Постой, а как же гадалка в Тонгуте? — припомнил Андре, когда мы продолжили путь по городской улице. — Она ведь узнала нас, когда мы вышли из её шатра в новом обличье. Почему же тогда нам не вернулась прежняя внешность?
— Потому что я вплела её в заклинание, — улыбнулась я. — Поскольку точно знала, что с ней нам сразу же придётся общаться. К тому же тот факт, что она лишь незадолго до этого вышла из шатра, существенно облегчал задачу.
Мои каналы связи сработали. Выйти на членов оппозиции оказалось легко. Столь же легко оказалось выяснить, кто именно возглавлял столичное подполье на сегодняшний день. Не могу сказать, чтобы я сильно удивилась, хоть эта информация и оказалась для меня неожиданной. Оппозицией руководил, ни больше, ни меньше, граф Артелен Воронте, хорошо знакомый мне по жизни при дворе. Правда, в те времена он верно служил королю, но ведь то же самое можно сказать и обо мне. А если учитывать, что, по словам Ролена, мигдальскую тюрьму в своё время взорвали ради освобождения виконта Делиньон (полное имя Стюарт Воронте, виконт Делиньон), приходившегося Артелену младшим братом, ситуация и вовсе переставала удивлять. Видимо, это семейство одно из первых оказалось в опале после того, как политика Филиппа претерпела резкие изменения.
В целом положение оппозиционеров было не слишком хорошим, но в то же время и не плачевным. Как мы с Андре и предполагали, альт Ратгор старался пресечь данное явление на корню, однако не преуспел, хоть и обеспечил противникам власти нелёгкую жизнь. Они, впрочем, отвечали ему тем же, то и дело проводя пусть не слишком масштабные, зато болезненные для власти акции. Срывали переговоры, перехватывая карету посла, освобождали из тюрем государственных преступников, похищали важные документы, поджигали или взрывали стратегические объекты. Невзирая на ответные удары, которые регулярно и жёстко наносил альт Ратгор, сравнительно немногочисленные оппозиционеры умудрялись вновь и вновь напоминать ему о своём существовании, не позволяя расслабиться ни на минуту. Полагаю, своим относительным успехом нынешняя оппозиция была обязана именно тому факту, что в её ряды влились такие люди, как граф Воронте. Коих, заметим между делом, сама власть к этому шагу и подтолкнула.
На улицах города уже начинало темнеть, когда мы с Андре приблизились к двухэтажному дому, огороженному, как и все здания в этом районе, высоким частоколом, и, спешившись, принялись сосредоточенно разглядывать землю. Долговязый паренёк, сидевший, привалившись спиной к забору, какое-то время наблюдал за нами, лениво лузгая семечки. Потом, кряхтя, поднялся и неожиданно мягкой походкой приблизился к нам.
— Эй, вы чего здесь делаете? — враждебно спросил он, окидывая нас подозрительным взглядом. — Это частный дом. Здесь так околачиваться не положено.
— Мы ищем монету, — капризно ответила я, подняв голову.
— Какую ещё монету? — опешил парень.
— Квадратную, старинную, с дырочкой для цепочки, — принялась перечислять особые приметы пропажи я. — Я её где-то здесь обронила, вот, теперь ищу. Потерять жалко.
— Эй, Якоб, чего там? — крикнул какой-то мужчина из-за частокола.
— Да вот, девчонка какая-то и мужчина с ней, монету потерянную ищут, — пояснил Якоб. — Ну ладно, проходите, — сменив гнев на милость, обратился он к нам. — Вдруг между кольями во двор закатилась? Только смотрите без фокусов, будете под присмотром.
— Спасибо вам огромное! — воспрянув духом, поблагодарила я.
И нам с Андре распахнули калитку. Которую благополучно заперли, едва мы втроём, включая Якоба, оказались во дворе.
— Пароль звучит убедительно, но его придётся сменить, — жёстко сказала я, обращаясь одновременно и к Якобу, и ко второму мужчине, имевшему более взрослый и суровый вид. — Будет выглядеть мягко говоря странно, если в ближайшее время ещё несколько человек станут рыскать здесь в поисках потерявшейся монеты.
— И как бы мы только без такого ценного совета обошлись! — фыркнул Якоб, в очередной раз смерив взглядом мои рыжие волосы и веснушчатое лицо.
Я равнодушно передёрнула плечами. Мол, твоя жизнь поставлена на кон, тебе и решать. А вот Андре промолчать не мог.
— Манеры растерял, когда уносил ноги от солдат, или их просто в помине не было? — осведомился он со злым сарказмом.
Якоб, которому было на вид не больше двадцатника, а вернее всего, даже меньше, сильно покраснел.
— Да будет тебе известно: я никогда ни от кого не уносил ноги, — отчеканил он.
— Стало быть, ты просто не в курсе, как надо разговаривать с незнакомыми людьми, тем более с женщинами, — сделал логический вывод Андре.
Якоб устремил на него гневный взор. Андре встретил его вполне спокойным, но принимающим вызов взглядом. Длился этот бессловесный поединок недолго. Андре хоть и выглядел сейчас лет на шесть моложе своих лет, но возраст и опыт проявляются и в иных сферах, чем чисто внешние данные. В частности переиграть Андре в гляделки юному мальчику не удалось. Он очень быстро отвёл взгляд.
— Пришли для чего? — буркнул он, глядя в сторону. — Советы давать?
— Упасите боги! — искренне воскликнула я. — Отведи нас к графу.
— К какому графу? — со смесью подозрительности и наигранного удивления осведомился парень.
