— Всё даже хуже, чем ты думаешь. Своей властью Один фактически ввёл в Занадане рабство. Пусть пока это и незаметно, но пройдут годы, и маги ощутят свою силу, а со временем привыкнут к власти и вседозволенности. Мир уже раскололся на господ и слуг, а там уже недалеко до хозяев и рабов.
— Ну так живи и радуйся, что ты в лагере господ. Могло бы быть и хуже... Кстати, не по этой ли причине посольство Шанары тоже желает видеть в составе нашей делегации магов? Вдруг слухи о последних событиях уже успели докатиться и до них? Ведь мы в последнее время говорим только о Занадане, а Один утверждал, что вводит свои законы на всей территории Натаны.
— Всё возможно... Но об этом мы узнаем, только когда приедем в Гану. Извини, мне нужно идти — в группе моих студентов начинаются занятия. Давай все вопросы отложим до завтра — если нам удастся поговорить с Одином, то большая их часть решится. Если же нет — будем думать, что нам делать дальше.
— А что будем делать с Саем? Оставим его ректором?
— Сай — предатель, даром что маг. Его нужно выгнать из академии и даже близко не подпускать к власти. Ты не забыл, как он стелился под Симуса?
— Сай — родственник Илия. Если в результате действия новых законов Одина власть в герцогстве возьмут маги, то Сай — первый кандидат на трон.
— Этого допустить нельзя. Если вместо Симуса на трон взойдёт Сай, всё станет ещё хуже. На троне окажется маг, лояльный ныне правящей семье. Тогда после смерти Илия страной фактически будет править Симус, а что он за человек, ты прекрасно знаешь.
— И кого тогда нам сажать в кресло правителя? Если этот вопрос не решим мы — то его решат за нас. И вовсе не так, как нам бы того хотелось.
— Соберём совет магов, на нём и решим. Но всё потом — сначала разговор с Одином...
* * *
Король Шанары, его величество Вериан Третий Светозарный, уже вторую неделю сидел в своём дворце, никуда не выходя, и все свои государственные дела решал или в тронном зале, где по причине плотно завешенных окон царил полумрак, не пропускавший жарких солнечных лучей, или в винном погребе, где в благословенной прохладе можно было насладиться изысканным вкусом редких дорогих сортов вин.
Шанару постигла небывалая, никогда не виданная доселе жара. Казалось, под лучами горячего летнего солнца плавился камень, не говоря уже о населявших столицу людях. После обеда жизнь в столице замирала, и люди прятались по своим домам, под дающими прохладу крышами или в тени деревьев переживая летний зной. Однако и под деревьями скоро прятаться будет невозможно — листва на них от жары начинала желтеть и сохнуть, а кое-где уже и облетать. Посохла и немногочисленная трава в садах и на лужайках королевского дворца, тихим шелестом шурша под ногами в те редкие вечера, когда король в сопровождении своей свиты вдруг решал погулять по некогда великолепному королевскому парку. Не работали и фонтаны в королевском саду — уровень грунтовых вод резко упал, и большинство колодцев в столице опустело, пересохнув. Этим сразу же воспользовались предприимчивые люди, быстро организовавшие доставку питьевой воды из реки. Однако и река, протекающая мимо холма, на котором была выстроена Гана, тоже обмелела, и с каждым днём уровень её вод понижался. Королю уже докладывали, что урожай, посеянный весной, скорее всего, погибнет — зерно в колосьях, завязавшись, не успело налиться силой, а теперь уже и не нальётся, засохнув под палящими лучами солнца. А высохшую солому плохо едят даже коровы, обычно неприхотливые в еде. Из-за засухи, ранее никогда в Шанаре не случавшейся, на страну надвигался голод, и, в свете предстоящих нерадужных перспектив, с посольством Занадана, которое должно прибыть в Гану в ближайшее время, необходимо будет договариваться, наплевав на рекомендации королевских советников. Да и священники, спевшиеся с королевской тайной канцелярией и так активно в последнее время действующие совместно, вдруг неожиданно исчезли, как сквозь землю провалившись. Непорядок...
Решив для себя, что разберётся и со священниками, и с капитаном Литисом, и со своим советником по экономике и налогам сразу же, как только Гану покинет делегация занаданских послов, его величество Вериан Третий Светозарный спустился в подвал своего дворца, где его уже дожидался накрытый стол с воистину царским обедом и стоящими в ведёрке со льдом несколькими бутылочками старого коллекционного вина.
* * *
Эмир Тон-хо, наследный правитель благословенной Ривии, с тоской наблюдал из-за откинутого полога своего походного шатра за буйствующей в небе над Ривией вакханалией. Того, что сейчас творилось в Ривийском эмирате, не могли припомнить за свою достаточно долгую жизнь ни сам эмир, ни ещё оставшиеся в живых старожилы — вот уже больше недели страну заливали непрекращающиеся проливные дожди. Вода лилась с неба сплошным потоком, и не было ей, казалось, конца и края. Песчаные барханы, веками не видевшие ни одной капли дождя, сейчас буквально пропитались влагой. Дороги, некогда пыльные и сухие, сейчас размокли, покрылись лужами и стали непроходимыми — скрепляющая песок глина намокла и превратилась в ловушку. Старые солончаки наполнились водой и превратились в озёра. Правда, воду из них пить было нельзя — соль, толстым слоем покрывавшая дно солончаков, уже успела раствориться в хлынувшей туда воде. Немногочисленные оазисы, сосредоточия цивилизации Ривийского эмирата, были погребены водой, стекающей в низины со склонов окрестных барханов. Стоило скрыться под водой крышам последних домов, и жизнь ушла из оазисов. Люди, собрав немногочисленные пожитки, оскальзываясь на глинистой почве, взбирались на вершины барханов и устанавливали там свои шатры, спасаясь от ненастья. Но от бедствия это не спасало — вода не задерживалась на склонах барханов, стекая вниз или быстро впитываясь в песчаную почву, но, спустившись в низины, оставалась там, заполняя все впадины и овраги, делая непроходимыми старые дороги. Страна быстро превращалась в глинистое болото... Народ роптал, но до открытого бунта дело пока не доходило — никто не испытывал недостатка в воде, бывшей повсюду, да и еда у людей пока была. Однако, и эмир это понимал — так будет продолжаться недолго. Пастбища, где паслись верблюды, погибли, скрывшись под покровом воды, новая трава вырасти ещё не успела. На страну надвигался голод, суливший в будущем большие бедствия. Возможно, придётся, смирив гордыню, просить помощи у своего восточного соседа — король Шанары не так давно, ввязавшись в войну с Занаданом, направил в Ривийский эмират делегацию послов с предложением заключить против своего извечного врага военный союз. Что ж, видимо, придётся в обмен на продовольствие вступить с союзником в войну с Занаданом...
* * *
Эмир Тон-хо, погруженный в нерадостные думы о будущем своей страны, не мог подозревать о том, что аналогичные думы преследуют и другого его восточного соседа — короля Веронии Марка Люциуса Вериона. Дождь, сплошной стеной накрывший Ривию, пошёл на восток, гонимый ураганным ветром. Тяжёлые дождевые тучи, перевалившие через западную горную гряду, были выкинуты возникшим в предгорье воздушным подпором в верхние слои атмосферы, где, продолжив своё стремительное движение на восток, охладились и пролились на землю Веронии уже не дождём, а градом. Крупные градины, достигавшие величиной размеров детского кулака, выкосили все посевы вплоть до южной горной гряды, являющейся естественной границей между королевством Верония и загорной империей Сентия. Основой экономического могущества страны испокон веков было сельское хозяйство — не менее плодородные, чем у своего южного соседа, королевства Ливадии, поля давали под жарким солнцем Натаны по два урожая в год. Зерно из Веронии экспортировалось и в Ривийский эмират, и в славящуюся своими скакунами Ливадию, и даже к своему восточному соседу, в империю. Хлеб и продукты, изготовленные из зерна, составляли основу пищевого рациона жителей Веронии. Далеко за пределами страны была известна также знаменитая хлебная водка, караваны с которой уходили во все стороны Натаны. Марк Люциус не был дураком и понимал, что на одной рыбе, выловленной из срединного озера, да на прошлогодних запасах зерна до следующего урожая страна может и не дожить. А, значит, настало время формировать посольства и просить помощи у своих богатых соседей, отложив все войны на потом...
* * *
Разбушевавшаяся стихия, пролившаяся дождём в Ривийском эмирате и покрывшая градом землю Веронии, была остановлена южной горной грядой. Но восточную империю это не спасло — на Сентию обрушился небывалой силы ураган, пришедший с моря. Если бы у Сулл-паши, императора Сентии, в штате придворных был опытный метеоролог, он смог бы объяснить императору, что и ураганы, и наводнения, и цунами, практически уничтожившие всё восточное побережье империи, возникли по причине прокатившегося по всей планете мощного атмосферного фронта, затопившего Ривию и уничтожившего урожай Веронии, а южные горы, не давшие граду дойти до Сентии, лишь усугубили буйство разбушевавшейся над страной воздушной стихии. То, что творилось ещё несколько дней назад в Ривии, показалось бы жителям Сентии всего лишь лёгким дождиком. За несколько дней ураганы, несущие с собой проливные дожди и практически уничтожившие побережье империи, пронеслись через все земли империи вплоть до южной горной гряды, где вызвали многочисленные оползни. Всего несколько дней — и страна лежала в руинах. Разрушенные города, уничтоженные посевы, размытые дороги и мосты. Не уцелела ни развитая рыбная отрасль, ни многочисленные тучные стада коров, ни засеянные рисом и ячменём и любовно возделываемые поля. Загорную империю Сентия постигла небывалая катастрофа...
* * *
Прокатившиеся по Натане стихийные бедствия не оставили в стороне и Ливадию. Страна, в первую очередь знаменитая своим животноводством, являлась крупным поставщиком мяса, шерсти и прекрасно выделанных кож. Разведение лошадей, коров и овец являлось основой экономики этой страны. В отличие от севера Натаны, где рельеф изобиловал горами, горными хребтами и целыми горными массивами, юг континента представлял собой низменную равнину, плодородную, с большим количеством текущих с севера на юг полноводных рек, постоянно орошаемую дождями, которые приносили с омывающего материк океана под завязку наполненные водой облака. Зима в Ливадии была мягкая, снег шёл редко и трава на лугах не успевала замёрзнуть. Лето же по причине частых дождей было тёплым, но нежарким — как раз то, что идеально для стремительного роста растений. Буйно заросшие высокой сочной травой поля и луга являлись идеальным природным пастбищем для скота, многотысячные стада которого заполонили всю территорию государства.
Тем ужаснее оказалось нашествие на Ливадию саранчи, никогда ранее не размножавшейся в таких количествах. Плотным ковром из летающих насекомых покрылись все пастбища страны, и с мириадами прожорливых едоков, стремительно уничтожавших всё, до чего они смогли дотянуться, местные жители ничего поделать не могли. На место раздавленного насекомого тут же прилетали сотни, тысячи других. Причём с помощью крыльев саранча смогла дотянуться практически до любого растения — будь то низкая трава или высокое дерево. Буквально за неделю полчищами голодных насекомых трава на обширных пастбищах Ливадии была уничтожена, и на горизонте замаячила реальная перспектива массового падёжа скота. Жители, понимая, что спасти скот уже не удастся, забивали его, разделывая туши и запасая мясо впрок. Поголовье лошадей и коров стремительно сокращалось. Овцы продержались дольше, но и они не могли долго прожить без еды, поэтому также пошли под нож. По всей стране воздух пропитался запахом коптящегося мяса и вонью выделываемых шкур. Кожа в этом году подешевеет... Да и запасов мяса местным жителям тоже хватит как минимум на год. Зато уже в следующем году в стране начнётся голод — ведь пущенные под нож стада не восстановить ни за год, ни за два.
Король Ливадии Дайрони Непобедимый уже понимал последствия постигшей его страну катастрофы — сначала он лишится прозвища Непобедимого, ведь конница, составляющая основу его армии, скоро потеряет всех своих лошадей, забитых на мясо, а безлошадные всадники со своими длинными пиками будут представлять в бою жалкое зрелище. Потом, скорее всего, король лишится и короны — просто некем станет править. Дайрони не был глупцом, и уже принял единственно верное решение — смирив гордыню, идти на поклон к своим соседям, направив в Ривию, Веронию и Сентию посольства с просьбой о помощи. Возможно, в уплату за помощь придётся пойти на некоторые территориальные уступки. Ничего страшного, самое главное — это пережить голод и сохранить население страны. Король ещё не знал, что помощи он не получит — беда пришла не только в Ливадию, в том же бедственном положении оказались все люди Натаны...
* * *
Тиара, храм Одина...
— Создатель, наконец-то вы снова с нами. Мы уже несколько дней пытаемся воззвать к вам, вознося свои молитвы и преклоняя перед алтарём колени свои...
— Орив, откуда столько патетики? Совсем недавно ты был намного проще. И говори короче.
— Я буду краток, Создатель. Магам нужна ваша помощь, поэтому мы уже давно пытаемся вызвать вас. Безрезультатно.
— Я слышал вас, но был слишком занят, чтобы ответить. Теперь основные проблемы решены, враг повержен, предупреждения разосланы, доставлены адресатам и я готов слушать. Говори. Постараюсь вам помочь.
— Сначала вопрос — что за проблемы могли возникнуть в нашем мире у его Создателя, причём такие, что он даже не смог ответить на вызов?
— Я получал новый для себя опыт — опыт борьбы с богами.
— Но вы же сами говорили, что богов в этом мире нет.
— Говорил, и от своих слов не отказываюсь. Однако я сильно недооценил своих потомков. Для вас ведь не секрет, что маги остались не только в Занадане?
— Да, мы знаем, что часть магов до сих пор скрывается от инквизиции в глухих уголках Натаны.
— А ещё часть магов благополучно живут и не знают, что они маги. Ведь для того, чтобы маг осознал себя магом, его нужно инициировать — это как разорвать пуповину при родах. Очень тяжело в первый раз зачерпнуть энергию из своего энергетического резерва, особенно, если не знаешь, как это делается. Умение выделять вовне свою внутреннюю энергию сродни умению ходить — человек, пока научится ходить, тысячи раз будет подниматься, падать и снова подниматься. Тысячи раз человек будет пытаться зачерпнуть в себе энергию и вывести её за пределы своего тела, пока у него это наконец-то начнёт хоть немного получаться. И только в момент сильных потрясений, когда энергетика человека подвергается экстремальным перегрузкам, подобное иногда случается самопроизвольно. Поэтому по Натане до сих пор спокойно разгуливают не обнаруженные вами неинициированные, или латентные, маги. Они такие же маги, как и вы, но выплёскивать из себя силу ещё не умеют. Хотя и могут. Теоретически... Могут, кстати, в любой момент — для этого им необходим лишь внешний толчок.
— Мы это знаем, и именно так находим новых магов.
— А вот чего вы не знаете, так это того, что в руководстве существующего на Натане религиозного культа оказалось несколько магов. Культ формально проповедует веру в Дироя, но этот укрепившийся в сознании церковников Дирой не имеет ко мне никакого отношения. Это вымышленный образ некоего бородатого старца, проповедующего своей пастве идеи рабской покорности хозяевам и нетерпимости к инакомыслию, которые я ни за что не принял бы. К тому же официальная церковь проповедует ненависть к магам, приписывая им всё зло на земле и призывая свою паству к их геноциду. Недавно руководство церкви провело массовую литургию, и во время этой литургии в мир был выплеснут буквально океан энергии. Причём самой неудобной для меня — энергии веры. Эта энергия уже изначально была модулирована мыслеобразами церковных иерархов, активно противостояла моим попыткам её трансформировать, а её плотность была настолько высока, что приблизилась к своему материальному воплощению. К тому же миллионы прихожан, вознося одновременные молитвы под руководством священников, держали перед своим взором образ, изображённый на алтаре. В результате массового выплеска энергии веры она сгустилась, приобрела личностные черты, скопированные из представлений церковников о боге, и создала новую сущность. Родилось божество. Я, как создатель и творец этого мира, почувствовал приход в свой мир божественной сущности, но не придал этому значения, посчитав, что это невозможно и мне просто показалось. В будущем я не повторю подобной ошибки и стану больше доверять своим ощущениям.
