Это действительно очень походило на смерть. Тихую и ласковую смерть во сне, волной дрожи прокатившуюся по измученному телу и принёсшую освобождение. Верда последний раз шумно вздохнул — в этом выдохе единственному наблюдателю послышалось облегчение — и замер. А доктор Ивит проверил пульс, который не прощупывался, и подумал, что, даже если это в самом деле смерть, а не обещанная Авиро летаргия, она всё равно лучше прежнего состояния бедолаги.
Но Первый арр окончательно затих, а Плира не спешил никуда уходить. Всё так же сидел, разглядывая медленно светлеющее за окном небо, и ждал. Ожидание продлилось недолго, ещё до рассвета в комнату вошла сиделка. Не заметив затихшего в углу старика, шумно вздохнула и подошла к окну, чтобы открыть его и немного проветрить.
— Ну что, мальчик, просыпайся. Пойдём-ка, разомнём ноги, — тихо проговорила женщина. Голос звучал устало и глухо — она тоже не верила в выздоровление Первого арра.
— Не стоит и пытаться, — спокойно проговорил Плира, когда сиделка, озадаченная неподвижностью пациента, подошла ближе, чтобы потрясти его за плечо. Женщина испуганно вздрогнула, подслеповато сощурилась и ахнула:
— Доктор! И давно вы здесь сидите? И как сюда попали?! Что-то я вас не припомню!
— Я говорю, не трудитесь его будить, не получится, — проигнорировав вопрос, повторил патологоанатом.
— Что с ним?! — боясь дотронуться до открытой холодной кожи пациента и убедиться в справедливости возникшего подозрения, женщина впилась взглядом в доктора. С испугом и... надеждой?
— Всё хорошо. Он умер, — успокаивающе улыбнулся патологоанатом.
Больнице хватило получаса, чтобы вскипеть. О смерти Первого арра к этому моменту знали не только все сотрудники вплоть до наёмных рабочих, чинивших водопровод в одном из крыльев огромного здания, но каждый пациент, включая лежачих и буйно помешанных. Весть облетела Госпиталь, обрастая по дороге душещипательными или зловещими подробностями, и к тому моменту, когда на место событий прибыли представители власти в лице управляющего островом и начальника местных борцов, существовало порядка полутора десятков основных и без счёта побочных версий.
Скройся Плира с места преступления, и поиски причастных здорово затянулись бы. В конечном итоге, разумеется, вычислили бы, и сиделка бы его вспомнила, и опрошенные свидетели опознали — доктора Ивита в больнице знали многие — но главный злодей спокойно дожидался людей, желающих задавать вопросы, всё в том же кресле у постели высокопоставленного "покойника". Не самое худшее соседство на взгляд патологоанатома со стажем.
И когда его спросили, как он вообще здесь оказался и что знает о смерти Первого арра, Плира с той же невозмутимостью честно сказал, что лично отравил бедолагу, дабы прервать его мучения, потому что сам на его месте предпочёл бы смерть. Опытному специалисту не составило труда назвать хороший надёжный яд, своим действием напоминающий выпитое Вердой средство, а из его собеседников никто не усомнился в возможности медика со стажем такой яд достать, хотя доктор Ивит и пожелал скрыть источник.
Может, патологоанатом был весьма убедителен, а может, говорящие с ним люди где-то в глубине души не просто понимали действия и точку зрения этого убийцы, но даже разделяли, неизвестно. Главное, действия окружающих старик просчитал правильно: никому даже в голову не пришло усомниться в его словах и вердикте. А сонное царство в морге и длинная непечатная тирада разбуженной доктора Авиро Агат по поводу деятельности некоторых старших коллег окончательно убедили следователей в отсутствии какого-либо сговора. Картина событий представала настолько ясной, что дело можно было закрывать, не открывая. И тело Первого арра не стали везти через пол-острова, а спустили в больничный морг — чего, собственно, Плира и добивался. Самого же отравителя под символическим конвоем — еле ходящего старика охранять толпой как-то несолидно — отправили в логово борцов.
Авиро, конечно, план коллеги поняла. Не одобрила, но поняла и поддержала, хотя и ругалась на него тихонько сквозь зубы, пытаясь с помощью краски (порой перед выдачей тела родным для сожжения работникам морга приходилось работать гримёрами) и прочих полезных средств вроде ватных тампонов придать лицу наскоро вскрытого и зашитого трупа сходство с Первым арром. Ругалась и пыталась вспомнить, какое наказание полагается за убийство правителя, и можно ли с полной уверенностью считать деяние, в котором признался Плира, убийством?
Ничего хорошего не вспомнилось, и икаться начало Тринде. Доктору Агат очень хотелось верить, что мужчина отдаёт себе отчёт в собственных действиях, Верду Аото действительно быстро вернут к жизни, и старый патологоанатом надолго в застенках не задержится. Авиро очень хотела самостоятельно высказать учителю всё, что думала о его самодеятельности, а для откровенного разговора его необходимо было освободить.
На фоне охватившей Госпиталь, а следом за ним — и всю Светлую сторону суеты обратная подмена машината и исчезновение одного-единственного тела прошли незамеченными. Кроме того, доктор Агат сделала всё, от неё зависящее, чтобы обитающая в морге молодёжь и не вспомнила, что труп вообще был. Для начала в авральном режиме заставила самостоятельно по полной программе вскрыть несколько удачно прибывших утром трупов, а потом всё-таки достала из ящика вчерашнего бродягу.
Было немного неловко перед господином, занявшим место Первого арра, но Авиро решила, что он не стал бы возражать. Человек, завещавший своё тело науке, наверняка не пожалел бы его и на куда более полезное дело — спасение чужой жизни.
А Тринда тем временем отогнал фургон на заранее присмотренный пустырь неподалёку от свалки. Там они с Мириширом (который больше мешался, чем помогал) тщательно замаскировали неучтённого пассажира под машината и добавили в ящик утяжелителей. При внимательном осмотре выявить подмену не составило бы труда, но доктор Арат полагался на человеческую лень.
После, оставив Муха караулить фургон и ценное тело, Тринда вернулся в дом к невесте, чтобы встретить её утром и спокойно поговорить. Он очень надеялся, что тенс не проспит Первого арра, а Авиро с пониманием отнесётся к намерению хирурга оставить её на Чёрном острове и не брать с собой. И если первая надежда имела шансы оправдаться, то вторая даже самому доктору казалась смешной.
Патологоанатом вернулась вовремя, вымотанная и уставшая — это хорошо читалось в её глазах, да и во всех движениях.
— Замучили совсем? — сочувственно поинтересовался мужчина, встречавший невесту на пороге. — Может, не стоит тебе сейчас так изводить себя и на износ работать?
— Не говори ерунды, — отмахнулась Авиро после поцелуя. — Я в последнее время в принципе постоянно уставшая, это нормально. Как у вас всё прошло?
— Строго по плану, за ним сейчас Миришир наблюдает. Что это за слухи ходят о старике, отравившем Верду из жалости? — полюбопытствовал мужчина, пока хозяйка дома разувалась. Спокойно поговорить при передаче тела они не успели, и Тринда пока оставался не в курсе подробностей.
— Плира Ивит, мой коллега, — поморщилась женщина, — да ты с ним знаком. Он опознал в Мухе живого человека, я рассказала о наших планах в надежде привлечь на свою сторону. Привлекла. Он решил погеройствовать, усыпил нас и сам всё сделал. Хотя... честно говоря, я не уверена, что без него бы получилось так гладко, и эта мысль меня удручает, — тяжело вздохнула она, позволила мужчине себя обнять и уткнулась лбом в его плечо. Чрезвычайно сильная и самостоятельная, Авиро относилась к числу тех женщин, которые с трудом принимают заботу и ласку. Это ещё в последний оборот доктор Арат её более-менее приучил. Или приручил?
— Надеюсь, у нас всё получится, и старика удастся освободить, — попытался подбодрить её Тринда.
— И я надеюсь. Когда вы отправляетесь?
— Вы? — растерянно переспросил мужчина и слегка отстранился. — То есть, мне даже не придётся уговаривать тебя остаться?
— Мне конечно хочется полететь с вами, но я всё-таки не совсем дура, — с ироничной улыбкой проговорила она. — Моё исчезновение сейчас вызовет массу вопросов. Те, кто тебе угрожал, пребывают в уверенности, что ты остался на другой стороне Диска и не можешь вернуться. А если я вдруг сорвусь с места, они непременно насторожатся; не думаю, что за мной пристально следят, но наверняка приглядывают. Не говоря уже о том, что моим исчезновением могут заинтересоваться люди, расследующие гибель Верды. Могут, конечно, и не заинтересоваться, но рисковать из-за такой мелочи глупо.
— Я постараюсь управиться побыстрее.
— Главное, постарайся управиться аккуратнее и сохранить жизнь и здоровье, — усмехнулась она. — Мертвецов я конечно не боюсь, но тебя предпочитаю видеть среди живых.
— Я, честно говоря, тоже, — иронично согласился Тринда.
Поскольку вылет планировался вскоре после полудня, некоторое время на прощание у влюблённых оставалось, и потратили они его с пользой. Мух, дождавшийся товарища без приключений, комментировать неторопливость свела не стал, хотя смотрел очень выразительно.
Обратный путь, несмотря на беспокойство бодрствующих его участников, прошёл также без осложнений. При погрузке ящик даже не стали открывать, руководящего процессом типа интересовал исключительно вес, квитанция об оплате и целостность упаковки. Если Мух-машинат проходил по человеческому билету под ответственностью своего хозяина, то за груз отвечал уже экипаж дирижабля, и проблем им не хотелось.
Больше всего беспокойства вызывал брошенный фургон с бовером, но тут Тринда надеялся на местных жуликов, которые не заставят оставленное без пригляда имущество страдать от скуки.
Отступая в сторону, надо сказать, что надежды мужчины вновь оправдались: дирижабль ещё не отошёл от причала, когда у повозки нашёлся новый владелец.
— Чего?! — потрясённо пробормотала я, разглядывая передовицу газеты. Сегодня ежедневное издание принесли на два часа позже обычного, и, кажется, я начала понимать, почему.
— Что-то случилось? — полюбопытствовал Леста, сидевший со мной за столом.
— Мягко говоря! Пишут, что некий престарелый патологоанатом отравил Первого арра. То ли из жалости, то ли рехнулся на старости лет, то ли наследнички решили ускорить процедуру передачи власти. О пропаже покойного правителя не говорят, наоборот, сообщают, что в последний путь его проводят из той же больницы послезавтра. О знаменитом хирурге и странном тенсе ни слова, — конспективно пересказала я и пробормотала, подняв взгляд на собеседника: — Ничего не понимаю... Это наши сотворили, или это форс-мажор, и наши не успели?! И что это вообще за патологоанатом, добровольно сознавшийся в убийстве? Если там всё-таки Тринда орудовал, чем он старика прижал?!
— Я бы подождал с выводами, — отмахнулся бывший библиотекарь. — В конце концов, это всего лишь пресса, и все сенсации стоит делить на десять. Не удивлюсь, если к вечеру выяснится, что Верда вообще жив-здоров. Или убийцу приплели для красного словца. Или ещё что-то в этом духе. Раз о твоих друзьях там не сказано, они скорее всего не попались. В любом случае, их это дело, или Первый арр действительно умер, имеет смысл ждать возвращения твоих друзей не позже вечера.
Слова мужчины звучали справедливо и убедительно, но успокоиться не помогли. Увлечённая переживаниями и построением версий происходящего, я даже едва не забыла о назначенной встрече.
Мастер Бинда Олем не просто так жил на этом острове. При всей редкости независимых мастеров искр, они не настолько уникальны, чтобы ради встречи с ними потенциальные клиенты летели через половину Светлой стороны, поэтому подобные специалисты старались селиться там, где их способности будут востребованы с большей вероятностью. На Дырчатом располагалось несколько горнодобывающих комплексов и ремонтных артелей, специализировавшихся на машинатах и им подобной технике. Собственно, с последними Бинда и сотрудничал, именно они служили основным источником дохода и позволяли в свободное время в волю экспериментировать.
И диаспора тенсов образовалась здесь отнюдь не из-за климата и желания сородичей сменить сторону Диска, а главным образом по служебной надобности. Большинство из них являлись работниками всё тех же предприятий, зачастую направляемыми собственным начальством по договору с местными промышленниками. Меньшинство... Отдельные представители действительно стремились сменить обстановку и с удовольствием любовались высоким синим небом, но в основном с Тёмной стороны на Светлую (как и наоборот) уезжали не без весомой причины. Иногда с насиженного места сгоняли внешние обстоятельства, как случилось с тем же Триндой, но, как правило, в эмиграцию ударялись не самые законопослушные граждане. Аферисты, мошенники всех мастей и прочие преступники недостаточно крупного масштаба, чтобы тратить время на возвращение их в руки правосудия. Другая сторона Диска — отличное место, чтобы залечь на дно и пересидеть какие-то неприятности.
С местными тенсами я познакомилась поближе вчера. Жили они не то чтобы сплочённой группой, но все друг друга знали и знали, кто по какой причине здесь находится и как попал, своих не выдавали и своим не пакостили. Эти люди меня и убедили, что связываться с особенно отпетыми, обитающими ниже "приличных" пещер, не стоит, а укрыться можно и в более приличном месте, со всем доступным комфортом.
Один из основных тенских работодателей владел доброй сотней подземных домов, в которые селились их сотрудники. Несколько домов всегда пустовало, и местный представитель компании вполне легально сдавал отдельные из них в наём. Собственно, именно с ним и именно по этому вопросу я намеревалась встретиться.
Много времени разговор не занял, а когда я вернулась в дом — у Лесты уже были гости. Точнее, гость, один.
— Ну? Что? — требовательно спросила я, подавшись вперёд.
— Всё в порядке, — подтвердил доктор. — Тело у нас, его Мух охраняет. Мы решили не мелькать здесь и не привлекать внимание.
— Правильно решили, — похвалила его, не удержавшись от шумного облечённого вздоха. — Что там произошло? О каком убийце писали газеты?!
— Долгая история, — отмахнулся свел. — Как у тебя?
— Всё готово. Во всяком случае, я очень на это надеюсь.
Дальше мы развили бурную деятельность, серьёзно осложнённую необходимостью не привлекать к себе внимания. Ладно, мы с Триндой; а вот Муха с продолговатым ящиком сложно назвать незаметным.
Но нам продолжало везти, и вечером со всеми предосторожностями команда заговорщиков собралась в небольшом подземном жилище, уютном на тенский манер, то есть — в несколько отдельных комнат. Правда, за последние дни я уже успела привыкнуть к местным просторам, поэтому поначалу чувствовала себя неловко.
Бинда принёс с собой аппарат, состоящий из нескольких ящиков непонятного вида, соединённых проводами, и устройства, больше всего похожего на попорченный временем лётный шлем. Эффект потрёпанности и старости создавали дыры и дырки, прихотливо и на первый взгляд беспорядочно разбросанные по материалу. Хотелось спросить, а точно ли мастер Олем уверен в работоспособности оборудования, но я сдержалась: надо доверять профессионалу. Сама ведь не люблю, когда лезут под руку с дурацкими вопросами и советами.
