— Что поделать. Когда приходит весна, даже удалой воин танцует любовную пляску.
Охотник поднял маску с лица и посмотрел на него исподлобья. Чего он хочет? То сам толкает дочь ему в объятия, то намекает на что-то опасное и постыдное. А меж тем время подходит к концу. Скоро последние штрихи на татуировке будут закончены, и Николасу придётся уйти, ведь зеркало он так и не добыл.
Настоятель принялся читать молитву возвышенным голосом:
— Северному Ветру, чтобы оставили наш край засухи и ненастья, мы приносим в жертву наше богатство.
— ...наше богатство... — вторили люди, выкладывая на небольшой столик деньги, ткани и посуду.
— Южному Ветру, чтобы послал нам урожайный год, мы приносим в жертву непорочную деву.
— ... непорочную деву... — Юки опустилась на колени и склонила голову.
— Восточному Ветру, чтобы не насылал на нас врагов лютых, мы приносим в жертву наше оружие.
-... наше оружие... — рядом со столиком мужчины складывали свои ножи, кинжалы, луки со стрелами и мечи.
— Да прибудет с нами Западный Ветер!
— Брат наш, Ветер, защити! — они взывали особенно громко, но не оставляли никаких подношений.
Западному Ветру приносили только клятву верности Сумеречники перед тем, как вступить в орден. Иных подношений он ни от кого не требовал.
"Только ваши души", — усмехнулся про себя Николас.
Когда всё закончилось, гости разделились на пары и направились в сад.
— Раньше жертвы были куда как более щедрыми, — рассказывал Кадзума, изучая пожертвования. — Их сбрасывали в колодец под святилищем. Если боги принимали жертву, она исчезала.
Николас оглянулся на Юки, которая собирала с мостовой монеты.
— Меня всегда волновало, что происходило с девушками. Их тоже бросали в колодец?
— Конечно. Они год ублажали богов, а когда возвращались благословлёнными, становились самыми желанными невестами.
— Отличный способ развлекаться за чужой счёт без каких-либо обязательств. Ах, ну да, благословение!
— Ты порицаешь богов? — усмехнулся Кадзума.
— Я порицаю дурацкие традиции и предрассудки, — в тон ему ответил Николас.
— Сейчас всё по-другому. Древние храмы ветшают. Служителей и прихожан становится всё меньше. А жертвоприношение превратилось в пустой ритуал, нужный чтобы избавляться от лишнего хлама. Твоя задача — разобрать, что пойдёт на выброс, а что ещё может послужить.
Эглаборг отвлёк Кадзуму на долгую и скучную беседу об уникальных свойствах местной флоры и о полезных свойствах чая. Йоси с едва слышным хлопком обернулся енотом и юркнул прочь, пока его тоже куда-нибудь не приспособили.
Николас принялся за работу. С посудой и тряпками разобраться удалось довольно легко. С оружием вышло немного сложней. Затупленные, покрытые ржавчиной клинки с зазубринами, никудышным балансом и неудобными эфесами составляли большую часть пожертвований. Иногда попадались славные на вид вещицы, но после тщательно осмотра обнаруживалась плохая ковка или некачественный сплав.
* * *
Едва закончив, Охотник увидел, что Юки направляется на вишнёвую аллею.
— Ты куда? — метнулся он к ней, не желая упускать последний шанс.
— К Тёплому озеру, где растёт белый лотос. Там ещё остались непроросшие семена лотоса с прошлого года. Нужно их собрать для украшений и чёток.
— Можно с тобой?
Юки добродушно кивнула.
В вишнёвом саду пары сидели на циновках под цветущими деревьями и пили чай со сластями. Ветер кружил в воздухе розовые лепестки и устилал землю пышным ковром. Они оседали на чёрных волосах Юки, делая её ещё более красивой. Сладкий аромат пьянил.
Ближе к выходу из сада людей становилось всё меньше, пока они и вовсе не скрылись из виду. Николас с Юки заговорили одновременно.
— Извини. Дамы первые, наша традиция, — сказал он.
Юки улыбнулась одними глазами.
— Я устала от притворства и хотела поговорить напрямик. Спасибо, что догадались сопроводить меня. У нас женщинам запрещается просить. Ваши ухаживания... Право, не стоит. Я недостойна любви. И когда вы узнаете, то даже смотреть в мою сторону не захотите. Я...
— Настоятель мне всё рассказал, — оборвал её Николас, чтобы избежать ненужных объяснений. — Про то, что ты дочь куртизанки и не можешь стать уважаемой женой. Но мне до этого дела нет.
— Он так сказал? — глаза Юки удивлённо расширились. — Я проклята. Никому нельзя...
— Мою семью казнили как колдунов. Мой дом сожгли. У меня на родине на каждом столбе красуется табличка с моим лицом и обещанием огромной награды за поимку живым или мёртвым. Моего деда проклинают за предательство и враги, и друзья. Сам Белый Палач мечтает отомстить мне непонятно за что. Думаешь, ты проклята больше меня?
Юки сокрушённо потупилась. Дальше они брели молча.
Вулкан Кадзеямы потух много веков назад, но магма до сих пор нагревала подземные источники у подножия горы. Самый большой из них назывался Тёплым озером. У берега густым лесом рос тростник. Николасу и Юки пришлось долго шагать вдоль него, чтобы найти просвет, ведущий к открытой воде.
— О, нет! Семена уже кто-то собрал! Похоже, придётся искать в другом месте, — Юки печально вздохнула, избегая его взгляда, как избегала всю дорогу после их разговора.
— На середине ещё что-то осталось, — Николас указал на торчавшую из воды сухую коробочку с семенами.
— Далеко, до них не доплыть. К тому же, воздух холодный. И там могут водиться демоны. Пожалуйста, не надо! Если с вами что-то случится, виноватой буду я. Лучше уйдём, я придумаю что-нибудь другое.
— Нет! Если что-то произойдёт, виноват буду только я, моя слабость и глупость.
Николас снял халат и шаровары, оставшись в одном исподнем. Юки стыдливо отвернулась, кусая губы в волнении. С высокого берега он нырнул в зелёную от водорослей воду. Холодно здесь отнюдь не было — затхлая стоячая вода.
Озёрная растительность неприятно заскользила по телу. Из-за телорезов Николас не решался нырять глубже. Он подплыл к одной из коробочек и уже протянул руку, чтобы сорвать её, но ногу оплёл стебель и дёрнул вниз. Вокруг головы обернулся воздушный шар, чтобы можно было дышать чуть дольше.
Всё-таки демон. Почему в этой стране цветов и ив его чутьё вдруг отказало? Вначале оно предупреждало об опасности, которая так и не случилась, а потом и вовсе притупилось, словно разум привык и не реагировал, даже когда Николас нос к носу сталкивался с демонами, как сейчас.
Он коснулся дна и увидел перед собой пупырчатую зеленокожую тварь. Она походила на помесь черепахи и лягушки: морда плоская, на спине большой жёлтый панцирь. Ростом Николасу по грудь, водяной протягивал к нему свои перепончатые руки.
"Отпусти меня, и я не причиню тебе вреда", — мысленно позвал его Николас.
"Нет, это моё озеро! Живо говори, что тебе здесь понадобилось!" — зазвучал в ушах булькающий голос.
"Семена лотоса".
"Это мои семена, не отдам, — упрямо булькнул водяной. — Если тебе нужны, то и мне сгодятся. Так зачем они тебе?"
"Для жрицы из храма", — чистосердечно признался Николас.
Опыт общения с подводными жителями подсказывал, что драться с ними на их территории равносильно самоубийству. А вот зубы заговорить можно попробовать.
"Ох, для прекрасной девы, чьи волосы чернее земли, кожа белее снега, губы алее роз и голос поёт как тростник? — его бульканье стало куда более мелодичным и мечтательным. — Я всё время жду её прихода, чтобы любоваться ею".
"А познакомиться с ней ты не пробовал?"
"Нет. Это как? Разве можно?" — залепетал он смущённо.
"Собери побольше семян, подари ей и заслужишь её счастливую улыбку", — подсказал Николас.
Водяной разжал руки. Охотник, оттолкнувшись ногами от дна, всплыл на поверхность.
— Мастер Стигс! Возвращайтесь, молю! — заламывая руки, кричала Юки с берега.
Николас мощными гребками направился к ней, но водяной его опередил. Демон с опаской выглянул из камышей и, не смея поднять свои жёлтые глаза, протянул Юки четыре коробочки с семенами лотоса.
— Это всё, что есть, но как поспеют новые, обещаю, соберу всё и не дам пропасть ни одной штучке! — проквакал водяной.
— Спа-спасибо, — изумлённо ответила Юки, принимая подарок.
— Вы... вы такая красивая! — он восхищённо вздохнул, оглядывая её с головы до ног.
Николас выбрался на берег и накинул на себя халат, чтобы не замёрзнуть на холодном ветру.
— Это водяной. Он давно наблюдает за тобой, но до сих пор боялся заговорить.
— Каппа! — поправил его демон.
Юки непонимающе глянула на Николаса. Тот ободряюще улыбнулся и кивнул. Она сложила ладони вместе и вежливо поклонилась.
— Это ты приносишь лилии на порог моей комнаты каждый день с тех пор, как отец привёз меня сюда?
Если бы кожа каппы могла менять цвет, то точно бы стала пунцовой.
— Ночью я покидаю озеро и брожу среди людей неузнанным. Однажды я пришёл в храм на праздник и увидел вас там. Вы выглядели такой грустной, и я подумал... — Юки посмотрела на него так, что он осёкся на полуслове. — Люди злы и жестокосердны. Если они когда-нибудь обидят вас, приходите ко мне. Я укрою вас в своём озере от всего.
— Благодарю. Теперь семян точно хватит на украшения. Хочешь, я подарю тебе чётки?
Она сняла с запястья нитку из засушенных семян, на которых были вырезаны священные знаки, и вложила их в перепончатую ладонь.
— Вы настолько же добры, как и красивы! — просиял каппа.
— Вот видишь. Главное — не бояться заговорить, — подмигнул ему Николас.
— Благодарю вас, добрый мастер, — поклонился ему демон. — Защитите её! Защитите её от этого злого человека!
Юки пожала губы, и каппа с несчастным видом нырнул в озеро.
— О каком человеке речь? — спросил Николас, натягивая на себя шаровары.
— Не знаю. Наверное, об отце. Он многих демонов убил, естественно, его не любят.
Николас задумчиво хмыкнул. Вытряхнув семена из коробочек, они направились в храм.
— Весна-весна, что же она с нами делает? Даже бедный водяной, и тот без памяти влюбился, — шутил Охотник, наблюдая, как в воздухе кружится вихрь лепестков.
Они оба рассмеялись, но Юки вдруг посерьёзнела:
— Вы были так добры с ним несмотря на то, что он — демон.
— У меня дома люди и нас, одарённых, считают демонами. В детстве я даже выдумал, что я подкидыш и мучаю своих родителей. Но потом наставник объяснил мне, что это не так. Не рождение и не сила определяют, добро ты или зло, достоин или нет, а лишь твой собственный выбор, твои собственные поступки. Пока каппа не причинил никому вреда, обижать его незачем.
— Вы удивительны! — выдохнула Юки.
На неуловимое мгновение в уголках её глаз мелькнули слёзы. Почему? Он же всего-навсего хотел её развеселить!
* * *
Наступил последний день отведённого ему срока. Настоятель пригласил Николаса в святилище и нанёс последние штрихи татуировки.
— Я так понимаю, зеркала ты не достал? — спросил Кадзума с едва заметным сожалением в голосе.
— Ваша дочь столь же несгибаема, сколь прекрасна, — ответил Николас. — Не перемените задание?
— Это было бы неправильно. Слово твёрже камня. Если один раз погрешить против него, вся жизнь под откос пойдёт. Завтра на рассвете ты должен покинуть храм.
Настоятель поднялся с циновки и ушёл. Николас же остался сидеть, пригвождённый к месту. Краем глаза он заметил шевеление в зеркале с левой стороны, в котором отражался младший из Братьев-Ветров. Опираясь руками о края из него вылез Безликий, в маске и холщовом балахоне, такой же, каким Николас его видел в Долине Агарти. Внутренности болезненно стягивались, но пошевелиться не получалось.
— Чего ты ждёшь? Бери меч!
Николас поднял взгляд на звёздный клинок на стене. Может, стоило попытаться? С чудесным оружием у него появилась бы цель — месть Предвестникам. А если нет... бессмысленное существование прервалось бы в один миг. Но что-то удерживало от решительного шага.
— Тебе кажется, что ты нашёл здесь дом и близких, но это обман. В глубине души ты это понимаешь. Твоё проклятье куда страшнее того, что лежит на жрице. Ты — последний из священного рода Комри. Ты должен отыскать меня и возвести на Небесный престол, иначе Мрак погубит весь мир!
— Нет! — упрямо мотнул головой Николас.
— Что "нет"? — воскликнула Юки.
Охотник перевёл на неё ошарашенный взгляд. Безликий растаял в воздухе.
— С кем вы разговаривали
Она держала в руках метлу, видимо, хотела подмести в святилище.
— Извини. Твой отец отказался брать меня в ученики, поэтому завтра мне придётся уехать. Я немного... расстроен, но... переживу как-нибудь.
Николас накинул на себя халат и поднялся с циновки.
— Вы и так гораздо лучше его: мудрее и сильнее, пускай даже не такой опытный и важный, — с горячностью заявила Юки.
— Он говорит, что у меня слишком много внутренних демонов из прошлых жизней. Наверное, он прав. Иногда я чувствую, как что-то грызёт меня изнутри, и я теряю рассудок.
— Хотите, погадаю на ваши прошлые жизни? Это особенность моего мертвошёпта.
— Чтобы хотя бы этот последний из дней мы провели вместе?
Юки улыбнулась и кивнула. Забыв об уборке, она повела его в свою комнату.
За матерчатыми перегородками было светло и просторно. На полу лежали циновки и одеяла с подушками. На противоположной стене висело вожделенное бронзовое зеркало. Оно выглядело куда причудливей зеркал в святилище, словно изукрашенное инистыми узорами. Взглянув в его матовую поверхность, Николас отчётливо разглядел недобрые глаза Безликого, будто разводы туч на грозовом небе. Вот почему оно такое особенное!
Юки усадила Николаса на циновку, приготовила чай и налила его в чашку. На полу рядом стояло большое яшмовое блюдо.
— Остудите и выпейте. Думайте о том, что вас беспокоит, а потом выложите заварку на блюдо.
— Хорошо. В награду я сделаю всё, что ты ни пожелаешь.
От горячего напитка вился дымок. Юки теребила кулон-ловушку для призрака. Николас грел ладони об чашку и смаковал тонкий аромат мелкими глотками. Спешить некуда. Плевать на гадание! Но как же здорово оказаться в запретной девичьей комнате. Возможно, он видит лицо Юки в последний раз, в последний раз слышит её журчащий соловьиными трелями голос. А дальше любоваться он сможет только рисунками в своём альбоме.
Напиток закончился слишком быстро. Николас вертел чашку в руках, принюхиваясь к запаху раскрывшихся листочков. Только после этого он выложил заварку на блюдо, стараясь ничего не запачкать.
Юки подалась вперёд, растопырив пальцы. Её аура вспыхнула переливами изумруда и сердолика.
— Дай мне руку, — сказала она грудным голосом и зажмурила глаза.
Гладя шелковистую кожу тыльной стороны ладони жрицы, Николас мягко сжал её.
Юки морщилась, сосредотачиваясь всё сильнее. Аура полыхала ярче, окутывала приятным теплом, пробуждавшим волнение и голод глубоко внутри. Думать о тревожном не получалось, как и вообще... думать о чём-либо, кроме её податливой мягкости и нежности.
— Это так странно, — её ресницы затрепетали. Юки притянула к себе другую его ладонь и посмотрела на него своими упоительно вишнёвыми глазами. Никогда они ещё не были так близки, даже в танце. — У вас разорваны все родственные связи.
