К черту! ( том 1)

— Нож, который мне подарила Дуана, у тебя?

— Вилла, ведьма не сказала тебе одной важной детали...

— У тебя? — повторила с нажимом, и ладонь ощутила прохладу стали.

До этой минуты она мало представляла, как осуществит задуманное, полагалась на потоки силы, капризно ноющие внутри. Но пока они ей практически не подчинялись, и если бы сорвали попытку, кто знает, хватило бы у нее духу на вторую?

Глаза не могли оторваться от ножа, который принесет свободу тому, кто ее достоин. Она почему-то знала: все получится, Дон освободится от сущности, станет самим собой.

Любая форма, любая, только бы она означала волю!

Крылья, встряхнув влагу, зонтом раскрылись над головой. Перышки на кончиках, подрагивая от ветра, тянулись к горизонту.

Скоро! Скоро!

— Спасибо.

Шаг к черту.

— Вилла, твоя подруга...

— ... Которую ты выслал из Ристет...

— Твоя подруга, которую я выслал из Ристет, тебе вовсе не подруга и не сказала тебе одной важной детали.

— Это хочешь сделать ты?

— В этом мире и за его гранями ничего не бывает просто так, — спокойно, не обращая внимания на колкость и желание скорее покинуть его, сказал император. — Иными словами, делая что-то для тебя, у тебя что-то забирают. Бумеранг, равновесие, иначе начнется хаос. Ты понимаешь, что я имею в виду?

— Что я заплачу за то, что все равно сделаю.

— Причем цену, которую даже я не знаю. Ты можешь попытаться, — подчеркнул последнее слово, — сделать Дона прежним. У тебя даже может, — тоже подчеркнул вероятность, но не факт, — получиться. Но сама ты прежней не будешь.

Сердце Виллы остановилось и забилось быстрее, так, будто она, пробежав длинный марафон, наконец, приблизилась к цели.

— Я... что изменится? Я... не буду помнить его? — выдала худший вариант. — Или не буду испытывать то, что сейчас? Или он забудет меня?

Император на секунду скрыл взгляд за черными ресницами, раздумывая, взвешивая каждое слово. Стряхнул с лысины капли.

— У меня нет волос.

— Я заметила.

Император зеркально вернул улыбку.

— Я не брею голову и моя лысина — не дань моды и не мое желание.

— Ты болен?! — сердце кольнуло, рука в утешающем жесте прикоснулась к его лицу. — Папа?

Император положил свою теплую большую ладонь поверх ее, и Вилла, поежившись, поняла, что продрогла. Крылья сомкнулись вокруг тела плотнее.

— Это моя плата за некоторые вмешательства, — пояснил с мягкой улыбкой, той же, что очаровала ее в самом начале их непродолжительного знакомства. И почти без упрека Вилла спросила:

— Экспериментальная комната?

— Комната, — согласился, — воскрешение Дона...

— Но разве... — она запнулась и перефразировала вопрос под внимательным взглядом. — Ты знаешь, почему он умер?

— Упал с обрыва.

— Сам?

— Помогли.

— Ты?

— Нет.

— По твоему приказу?

— Нет.

Облегченно выдохнула.

— Я могу солгать даже после фэйри-вина, Вилла. Ты снова забываешь, кто я. — Насладившись ее смущением, император добавил: — Но я не лгал. Он умер из-за того, что оказался не в том месте и не в то время. Но умер не из-за меня.

Да, конечно, он умер из-за нее...

И император из-за нее светит, как солнышко, лысиной, и не оправдание, что ему идет. Все беды из-за нее...

— Чтобы добиться такого эффекта, я совершал много чего другого, — император легонько сжал ее ладонь, но чувство вины только усилилось. Она все делает не то и не так, и самое скверное, что те, кто ей дорог — знают об этом и прощают. Дон десять лет делит свое мертвое тело с неизвестной сущностью, потом встречает причину своих несчастий, а она как раз после страстных поцелуев с чертом. И в его халате. Адэр, вернувшись за ней (поставила мысленно галочку: "уточнить, наконец, почему он меня сбросил с обрыва?", знает о поцелуях с Доном и снова целует.

Легкомысленно с ее стороны. Ну, да, она — легкомысленный эксперимент номер три. И ужасно упрямый.

— Я не знаю, что вселенная возьмет с тебя, — сказал император. — Но если тебе понадобится моя помощь, я хочу, чтобы ты помнила: я буду рад быть использованным тобой.

— Зачем?

Прижал к себе, резко и сильно, чтобы не вздумала сопротивляться.

— Ты — моя дочь, что бы ты там себе не думала.

— Спасибо, — поблагодарила непослушными губами, и чтобы не расплакаться при нем, оттолкнула и пошла прочь. Сквозь пелену белесого дождя, строй воинов и окружающие со всех сторон, взгляды. К Адэру. Чтобы еще раз его использовать.

Судя по хмурому взгляду и болезненно застывшей на мохнатом лице гримасе, он не заблуждался относительно ее намерений.

Воины расступились — значит, мысленно император приказал не останавливать ее, значит, отпускает, несмотря на уничижительное происхождение — всего лишь эксперимент — позволяет жить по-своему. Хорошо это или плохо? Однозначно и точно одно: на улице холодно, мокро, душе ее страшно, а телу так больно, что нет лишней энергии и времени на рефлексирование.

Остановилась напротив черта. Один рог сломан, второй с отметинами, будто его кто ножом скреб, как пригоревшую сковородку. Копытца короче, чем ей запомнились — были бы они туфлями, можно было предположить, что кто-то урезал каблук. Шерсть дыбом, как у кота, свисающего задом с балкона. А глаза воспаленно-красные, без люминисцентного света.

— Тебе плохо?

— Ты себя видела?

И голос чуть хриплый, как во время простуды. Потрогала его лоб — горит.

— Тебе нужно прилечь.

— Это приглашение?

— У тебя жар.

— Всегда. Когда я смотрю на тебя. И не там, где ты по девственной наивности предполагаешь.

Вилла почувствовала, как ее щеки обернулись горячими угольками.

— Хм, похоже, у нас это взаимно, — самодовольно заключил Адэр, и угольки на щеках Виллы раскалились.

— Ты — заносчивый, невыносимый, грубый...

— И все это тебе во мне нравится, — лукавая улыбка. — Поспоришь?

Неа, покачала головой, но не потому, что он прав. Просто когда собираешься что-то взять или просить, спорить — последнее дело. Это удовольствие не утратит своего вкуса после.

— Мне нужна твоя помощь.

Сложил на груди руки, вопросительно изогнул бровь, и тут же ладонь Виллы ласково прошлась по его шерсти. Раньше срабатывало, правда, с тех пор столько воды утекло, и если он не отреагирует, это нормально. Да, она поймет.

Но рука почувствовала ускоренное сердцебиение под мягкой рыжевато-коричневой шерстью, а глаза, наконец, загорелись как светофоры.

— И что мне за это будет, котеночек?

И обращение — такое же, как тогда, до ее посещения ГЗЖ, до ее поцелуев с Доном, до падения с обрыва. И взгляд пристальный, жаркий, напоминающий о вольностях, что позволила, и волна тепла, разлившаяся по ее телу и требующая продолжения! Одно крыло самовольно потянулось к его лицу, прошлось по скулам.

— Человеческий облик тебе больше к лицу.

— Но тебя все равно ко мне тянет.

— Хм, похоже, у нас это взаимно.

Он когтем, осторожно, чтобы не поцарапать, убрал с ее лица длинную влажную прядь.

— Почему ты сбросил меня тогда? — не выдержала, спросила, и прикусила язык. Не время для выяснений, но если не сейчас, то когда?

— Это была просто моя оболочка, но не я.

— То есть... и то, что... а с кем я целовалась?

Усмехнулся дерзко, прочертил линию до подбородка, по шее, коготь остановился у выреза платья.

— Со мной, котеночек. Только со мной.

Вилла знала как минимум одного, кто бы не согласился с такой категоричностью, но другой бы спорил — она не стала.

— Ты можешь телепортировать меня в Город Забытых Желаний?

— Как только мы утрясем вопрос, что я за это получу.

— Да, ты прав. Отец тоже говорил, что за все нужно платить, вот только...

Что могло бы привлечь черта настолько, чтобы он добровольно сунулся туда, где не горел желанием появляться?

Запах миндаля и розы усилился — времени на торг не осталось. Если император передумал ее отпускать...

— Вилла! — скорее догадалась, чем услышала голос матери. Спешит к ней, по скользким ступеням, но второй раз прощаться — слишком, даже для такой эгоистки, как она. Не вынесет, рассыплется на кусочки, вырвет свои крылья с корнем.

Безумие накрывает или обычная реакция после обращения?

Посмотрела на воина, который, по словам императора, подвергался такому же желанию. Подмигнула, вкусила его пораженный взгляд. Повернулась к черту.

— Пожалуйста, перенеси меня к Дону.

— Пожалуйста? — переспросил вкрадчиво. — И это все?

Вилла смело встретила его взгляд, обвила шею, заставив Адэра опустить голову, и шепнула в приоткрытые губы:

— Тебя устроит, если я скажу... спасибо?

Непродолжительная пауза поджарилась усмешкой черта.

— Вполне, — его губы накрыли ее за секунду до телепортации, под крик Алиши, разорвавший дождливую тишину Ристет.

* * *

Император стоял на том месте, где только что была его дочь. Невозмутимый, холодный, властный, и ничего не сделавший, чтобы остановить Виллу! Материнское сердце твердило, что не на романтическую прогулку черт взял ее, и потом нож, который ей дал император — зачем ей нож?

— Что она задумала?! — схватила любовника за рукав. — Где она?! Ты знаешь?!

— Возвращайся в замок, Алиша, ты промокла.

Взгляд — и ее рука соскользнула.

— Иди, Алиша, простудишься.

Ливень усилился, но император вместо того, чтобы последовать своему совету, повернулся и пошел к озеру. Ему нужно несколько минут, чтобы вернуться к себе прежнему, несколько минут, чтобы зная, что, скорее всего, произойдет с его дочерью, опутать себя невидимыми цепями, и не вмешиваться.

Это только одна из вероятностей, вовсе не факт, повторял себе. В будущем, в которое он заглядывал — Вилла приняла пояс и на церемонии была в его платье. Но, похоже, дар просыпается, и она выстраивает свое будущее сама.

— Ваше императорское высочество, — голос мага нарушил уединение. — Я нашел это в комнате. Если не ошибаюсь, это принадлежит ее императорскому высочеству.

Ант в мокрой рясе выглядел смешнее своих лягушек. Император вскользь глянул на жемчужный пояс, который маг посчитал нужным притащить сюда, сейчас, под ливень, будто на полу ему что-то угрожало.

— Выбрось его.

— Но...

— Выбрось!

— Но это очень дорого! Я специально принес его вам, чтобы никого не искушать. Это роскошь, это в конце концов духовная близость с вами!

Император выхватил пояс, броском отправил его в булькнувшее озеро.

— Кому нужна духовная близость со мной? — усмехнулся, увидев шок на лице мага. — Тебе нужна, Ант?

Маг поспешно покачал головой.

Невесело рассмеявшись, император телепортировался в замок. К многочисленным и полезным гостям, к своему долгу, но в первую очередь — к всевидящим глазам на ковре, чтобы узнать что, черт подери, в этой империи происходит?!

* * *

Дождливый ветреный день сменился сумеречным покоем, мягким светом сгорбленных фонарей, далеким воплем пойманных ромашек, победным ревом бестелесных и давящей обреченностью. Лужа под шатким мостиком плюнула презрительно смогом, окутав ступни ее и черта. Казалось, город знал, зачем Вилла здесь и, сострадая, наблюдал, не вмешиваясь.

Вот дом Дона, вот парадное, вот открытая лопасть ржавой двери, и всего-то от задуманного отделяет шаг. Но войти без разрешения хозяина не получится, а сам он и не думал спускаться. Чувствовал, знал для чего пришла или просто не желал ее видеть?

Его слова на прощанье, его попытка стереть ее память...

Он любит ее, даже если видеть не хочет, даже если не простит еще одного поцелуя с чертом. Не ее воля, и не Адэра заставляла сближаться, ибо души, вопреки телам, порознь. И вот сейчас — черт сжал ее плечи, давая понять, что только слово, и унесет из города, но она хотела другого: остаться, любить, видеть, надеяться...

Плечи дрогнули от теплых ладоней Адэра — быстро мех его высох, а она до сих пор ощущала капли дождя, стекающие с влажных волос к шее. Пока крылья сообразили, что хоть для чего-то пригодны, пока сложились над головой в зонтик — медлительные, непокорные, чужеродные; выдерни их кто-то сейчас, Вилла ничего не потеряет. Уж лучше теплый мех, нервный хвост, и половина рога, чем такая красивая бесполезность на плечи.

И даже когда они обретут силу, что может быть худшим наказанием, чем летать, одной? Ей нужны были крылья, чтобы жить в городе демонов на равных, чтобы не в тягость Дону, чтобы не приходилось, как пешку по шахматной доске, бесконечно ее телепортировать. А теперь? Теперь зачем они ей?!

Дыхание Адэра коснулось уха, и тело ее отозвалось дрожью. Такая вот прихоть Богов: любить одного, и при этом желать другого. Вилла почти увидела, как оборачивается, расстегивает его рубашку цвета весеннего неба, просит принять второй облик и, потерявшись в светло-кофейных глазах, требует у губ поцелуя. Шантажом, отступлением, если попробует ускользнуть сам — атакой.

Тихий голос, подобный афродизиаку, закрывал глаза на приличия:

— Его может не быть в городе.

Подняла голову вверх, на темные окна с выбитыми стеклами. Она никогда не была в комнате Дона, и только сейчас удивилась этому. Почему? И кто удерживал ее? Дон или она сама? Женская интуиция подсказывала: переступи она порог его комнаты, обратного пути не было бы, и куда там его отмазкам с пожирающей сущностью, внешностью, и вожделением только лучшего для нее. Их отношения стали бы выбором, их выбором, лучшим, для них двоих.

Вилла не могла видеть при таком скудном освещении, тем более что комната не освещалась вовсе, но чувства, обострившись, подсказывали:

— Он здесь. Дома.

Потоки силы, уловив родственную стихию, качнулись из стороны в сторону, высунули любопытную мордочку и ласково попросили их отпустить. Недалеко. Ненадолго. Пожалуйста, а? Не получив желаемого, капризно поджали губы и, подобравшись, ударили изнутри. Пусти! Нас! Крушить! Давить! Подавлять! Владеть! Брать!

Утихомирились, сменили тактику.

— Мы хорошие, — оскалили ядовитые зубки, — да-да, не веришь?

— Тихо! — шикнула Вилла, и потоки и руки черта оставили ее в покое.

Сделала шаг к дому, подняла лицо к нависшему над головой сумраку, закрыла глаза, расправила крылья. Оттолкнулась от неба, и...

Не вышло взлететь! Снова!

Несколько перьев, кружась, затерялись в сером облаке неба; плечи заныли, живот скрутило от взбунтовавшихся неудачей потоков силы. Пусти! Пусти нас! Пусти! Мы почти ничего плохого не сделаем! Веришь?

— Нет, — вытерла выступивший на лбу пот, покачала головой, отгоняя чужое требование.

— Я должен был раньше догадаться. — Адэр, не спрашивая позволения, принялся разминать ее ноющую шею и спину. — Обряд не завершен?

Положил руку ей на грудь, уловил суматошное сердцебиение.

— Черт! — выругался и дернул хвостом при упоминании своей сути. Его рука предупреждающе напряглась. — Я верну тебя в Ристет.

— Я туда не вернусь.

Адэр пропустил слабое сопротивление мимо ушей. Сам он надолго задерживаться здесь не собирался, Вилла вряд ли в таком состоянии осуществит задуманное, с минуты на минуту может рухнуть на небо безвольной куклой на крылышках. Одно дело — прихоть, которую утолить несложно, кратковременная прогулка, эффектный взмах коротким ножичком, и совсем другое — зависнуть в городе мертвых в таком беспомощном состоянии. Нет, для забав монстра он ее не оставит.