— Соберись, тряпка! — рявкнул мучитель, когда от нехватки воздуха и усталости, было, опустил руки. После этой фразы поединок протекал только под аранжировку все возрастающего сопения кровящих ноздрей. Техника никогда не была моей сильной стороной в искусстве бокса, поэтому пришлось стиснуть зубы и время от времени брыкаясь, терпеть трепку, с одной единственной надеждой, что она скоро закончится. Внезапно чудом не добившись нокаута, ничуть не вспотевший Арагорн отпихнул меня на канаты и крикнул:
— Довольно с тебя! — затем в мгновение ока сменил свою пафосную спортивку на деловой костюм строгого покроя. С чем и был таков.
Фух-х, достоял до финала, вместо гонга несколько секунд в ушах звенело его 'довольно'. Вот и поговорили. Заодно отношения выяснили. В принципе все ясно, чего хотел сказать великий и ужасный мастер ролевок: он здесь главный, а мне надо поучиться держать удар и не раскисать.
Дыхание пришло в норму и соленая влага перестала сочиться из носа, а уши, кожа на лбу и губах только 'разгорались'. При помощи зубов стащил правую перчатку, затем левую и бросил их на пол к камзолу. Вытер юшку пальцами, а те в свою очередь простецки обтер о штаны. Не столько накидал, сколько измотал, гад.
Назад в пещерную гауптвахту туман не отпускал. Упругие канаты бесследно истаяли, но бродить по молочной пелене желание отсутствовало. Резкое убытие Арагорна по делам оставило впечатление незаконченности нашей своеобразной беседы в духе мистера Холмса и мистера Ватсона. Опыт подсказывал, ждать возвращения этого непростого, но весьма могучего персонажа лучше не сходя с места. Неизвестно как он отреагирует на мое исчезновение. Показывать характер следовало чуть раньше, теперь совершенно ясно, кто здесь главный. Ну и сущая мелочь. По прошлому разу хорошо уяснил, что туман не то место, где можно невозбранно шарахаться без оружия и доспехов. Мне при аресте благодаря необычайному свойству Ральфовых сапог удалось утаить только ножик. Он хоть и чудесный, но в сравнении с арсеналом шастающих в тумане 'глюков' совсем короткий. И от браслета в бою по-прежнему толку чуть. В итоге, сидим на попе ровно, ждем-с.
Пародия на бокс взбодрила, спать расхотелось. Из-за голенища достал давно и прочно прописавшийся там подарок Буяна. Однако, какая занятная цепь событий получилась: первый встреченный в этом мире 'свой', мастер-стрелок Буян подарил мне перед памятным штурмом Длани заурядный, довольно грубый боевой нож. Который я протаскал с собой без всякой пользы, пока не очутился в странном царстве тумана, призраков и видений. Где не придумал ничего лучше, чем окунуть клинок в пламя необычного костра. А во время недавнего поединка с прислужницей Хаоса он внезапно пришелся весьма кстати, поскольку под влиянием пламени приобрел полезный эффект — эту самую Скверну уничтожать. Причем свою способность артефакт проявил в момент убийства, до того измененный пламенем клинок словно 'дремал' и ничего необычного сидящий в своем 'смертнике' Ральф не чувствовал.
Рукоять из мореного дерева перелетала из ладони в ладонь. Темная гладкая сталь клинка порхала перед глазами, легко гипнотизируя усталый разум.
Смертельное получилось трио — я, Ральф и нож. Именно мы баронессу Тотенкопф на ноль помножили. Да-да, вскрытие показало, что передо мной не фрик полоумный кривлялся, а магичка-истеричка скандалить пыталась. Сама, между прочим, на поединок вызвала, понимая, что битва для нее безнадежно проиграна. Кичась мощью, даже место расчистила, раскидав тела павших сквернавцев колдовским образом. Но дружину свою пережила не надолго.
Не знаю, о чем она думала, может, и не думала вовсе, глядя, как ее воины и гхолы под ливнем свинца и в клубах гранатных разрывов бездарно устилают собой русло ручья, виснут на пиках древичей, падают под ударами штыков и клинков моих отчаянно-озверелых бойцов — жажда мести ей разум застила. Будем снисходительны к павшей и, предположим, все-таки думала. Оценив ход и итог битвы, ожидала, что на бой выйдет прямой как древко солдафон, увешанный защитными амулетами снаружи и набитый кодексами служителя света внутри. А жизнь преподнесла Черной баронессе большой сюрприз в виде гоповатого попаданца с мертвым магом— помощником и артефактным клинком в придачу. Трое против одной — никаких шансов у бедняжки.
Поглядев на замысловатые пассы руками, на манер Индианы Джонса совершенно бесхитростно пальнул вражине в живот из револьвера. Мое 'здрасте' баронессу согнуло пополам, но спустя секунду-другую она лишь нагло рассмеялась каркающим смехом. При первом ощущении подвоха, оформил добавку, разрядив весь барабан во вражью тушку, затянутую в доспех из масляно блестящей антрацитовой чешуи. Никакого эффекта. Оно и понятно: злодейка находилась где-то на полпути между жизнью и не жизнью, поэтому банальная пуля в ливер особыми осложнениями ей не грозила. Ответный удар показался пушечным выстрелом. Только вместо снаряда или картечи в мои жизненно важные органы по кривым траекториям полетели черные щупальца с острейшими иглами наконечников. И в тот же миг сапоги чуть не опутало непроницаемое облако, одним своим видом сулившее адские муки. Ральф отразил оба выпада при помощи Слезы Асеня, за миг до атаки построив вокруг меня защитный кокон. Мы действовали без предварительной договоренности, но как единое целое — я успел взметнуть руку с браслетом и револьвером в останавливающем жесте. Щит мой интеллектуально подкованный подселенец сплел естественно не простой. Вся мощь вражьей атаки без вреда утекла в гамион пулезащитного амулета на моей груди. Пользуясь тем, что баронесса не отсекла от атакующих заклинаний проводящие силу каналы, видимо не надеялась сразу преодолеть мою защиту, имперский маг ловко украл львиную долю ее запасов. Скоростная перекачка энергии едва не лишила баронессу сознания — черная фигура покачнулась. 'Домашние заготовки' у паникующей колдуньи закончились вместе с 'маной'. Тут подоспел я собственной персоной, швырнув разряженное оружие ей в забрало шлема. Растерянная сквернавка отшатнулась, теряя решающие мгновения и устойчивость — легкий толчок в грудь опрокинул ее на спину. Не дав подняться, навалился сверху, выхватывая нож из-за голенища, и парой сильных ударов в лишенную брони подмышку решил дело. Нож входил в плоть как в масло, пробивая ребра, а ее жуткий предсмертный крик из-под личины шлема заглушил победный рев уцелевших русинов. Третий удар, направленный в горло под шлем оборвал существование Черной баронессы в этой реальности. По словам Ральфа, я успел вовремя. Балансируя на грани, злодейка инстинктивно потянулась за мощью Хаоса, то ли собираясь перевоплотиться в нежить окончательно, то ли в попытке 'уйти красиво', превратив место поединка в пятно Скверны, а меня в неприкаянного стража этой мерзости. Клинок с первого удара 'отключил' тварь от 'розетки', вместе с телесной оболочкой разрушил и сложную связь между гамионами, поддерживавшими в ней подобие жизни.
Когда сквернавку стошнило летучей чернотой, браслет был наготове и Слеза испустила поток очищающего света.
Движимый любопытством, сорвал с ее головы шлем и ... оторопел. Выделялся черный провал рта — более похожий на сфинктер, хаотически обсаженный острыми желтыми зубами. Высокий лоб, выбритый для лучшего контакта кожи с гамионами в шлеме. Полуседые сальные пучки безжизненных волос, обрамляющие череп. Хищное, искаженное агрессией лицо, бледную кожу которого испещряли синие вены и розовые рубцы искусственных шрамов. Пришло знание, это не следы пыток. Поклоняясь Хаосу, колдунья уродовала сама себя, многократно стимулируя выход силы собственными страданиями. Достигни своей цели хоть десятая часть заряда ее 'кровавых гамионов' и моя нервная система 'выгорела' бы в считанные секунды.
Жалость? Сожаление? Ничуть не бывало! Не женщину я убил, а отвратительный гибрид нежити и киборга, жестокого врага, питавшего свои силы болью и жизненными силами несчастных жертв. Туда и дорога.
Я неуклюже отвалился в сторону, стремясь разорвать с мерзкими останками физический контакт и ощущая себя нырнувшим в городскую канализацию. Ральф же, напротив, не успокоился, а продолжал свои чародейские экзерсисы. Поглотив остатки энергии из накопителей павшей, он сотворил хитрый фокус, без помощи моих рук выдрав частью из ее снаряжения, а частью из бездыханного тела разнокалиберные гамионы. Трофейные камни притянулись к пулезащитному амулету на моей груди, покрасневшему от проглоченной негативной энергии, и в яркой вспышке слились в уродливый артефакт. Когда моим глазам вернулась способность видеть, они узрели эдакий кочан цветной капусты бардового окраса размером с два мужских кулака, с блуждающими внутри искорками и крайне нехорошей аурой. Я аккуратно снял с шеи цепочку с тяжеленным и отталкивающим результатом ральфова опыта. Внезапно маг признался, что работал с таким количеством гамионов впервые. В числе 'добытых' из баронессы 'стекляшек' оказалось немало так называемых 'кровавых', созданных в результате жертвоприношений и далеко 'не безобидных, но любопытных конструкций'. На этой характеристике маг захлебнулся от восторга, категорически запретил мне прикасаться руками к 'кочану', транспортируя его исключительно за цепь, и сразу же заперся в своем смертнике, неведомым образом собираясь изучать то, якобы за чем и прибыл в Скверну.
Левая-правая, левая-правая, бросок в верх и увесистый шлепок рукояти о ладонь. Левая-правая. Наконец, поднял взгляд и вздрогнул, столкнувшись почти нос к носу с Арагорном, наблюдавшим за кульбитами ножа в моих руках. Выдохом погасил набухший на языке матерок.
— Хватит в игры играть, дело есть, — голос его не источал недовольства.
Дело так дело, развел руками я и... закончил движение уже в новой локации. На миг показалось, что мучитель вернул меня в пещерную гауптвахту. Оказалось, нет. Мы стояли на куче щебня у подножия скалистой гряды, поднимавшейся вверх на высоту двух десятков метров. Прямо перед нами скальный массив рассекал идеально ровный проход, пол которого устилали мелкие камешки и крупные песчинки. Потолком ему служило серое небо.
— Уф-х! — фантомная боль в груди резко выбила из меня дух, бросила коленями на острое крошево.
За считанные секунды пронеслась перед глазами сцена: вот конвой выводит меня из пещеры и буквально тут же ставит спиной к скале в Ущелье Рока. Подслеповато щурюсь на ласковое утреннее солнышко, стараясь не глядеть на шеренгу синемундирных усачей с ружьями в человеческий рост. Думать в позитивном русле как советуют психологи, отчего-то никак не получается, плакать и биться в истерике тоже, хотя совершенно ясно — вот он, конец жизненного пути. Лиц в толпе не видно, одни светлые пятна, источники галдежа и неприятного любопытства. Офицер скороговоркой читает приговор, отчаявшись перекричать напирающее многолюдье. Сержант зычно командует, что особенно неприятно, тоже на русинском: 'Товсь! Целься! Бей!' — черные зрачки стволов расцветают тусклыми вспышками и полдюжины тяжелых пуль проламывают мне грудь и выворачивают спину бордовой изнанкой с сахарными пятнами костей. Тело неуклюже оседает и падает на живот, демонстрируя пышно одетым зевакам кровавое месиво и мускульные судороги.
— Боишься смерти? — насмешливо поинтересовался Арагорн.
Сердце в который раз уже за день оборвалось, трепыхнулось и вернулось к норме.
— Глумишься, да? А вот фиг тебе! Ну, сдохну завтра, ну очнусь в мягком офисном кресле, смахну со лба испарину и продолжу бумажки перекладывать, — храбрился я.
Лицо собеседника перекосила брезгливо снисходительная усмешка.
— Нет. Пора бы понять, что ты не в сказку попал, не в 'стрелялку'. Смерть это навсегда.
— Чего-чего? Этого пункта в договоре не было!
— Как и самого договора, — хмыкнул мне в лицо негодяй. — Я помог тебе, чтобы ты помог мне.
— Как-то хреново помог. Давай, лучше помогай! А то мне завтра высшая мера корячится. И твои далеко идущие планы далеко и пойдут!
-... — мужик отвернулся, внимательно разглядывая, чем заканчивается коридор, пробитый в скалах.
— Ну, чего молчишь, мастер-хренастер? Ты ж меня в одних трусах сюда десантировал! Людей вон годами готовят к операциям на чужой территории и то они не застрахованы от провала! Устроил мне тут хардкорное прохождение и сейв-лоад похерил, блин.
— ... — Арагорн продолжал хранить молчание.
— А что, если меня обменяют на какого-нибудь из этого мира? Наверняка в главной Омской психушке здешних засланцев к нам солидный запас! Арагорн Батькович, мы ж это, в одной лодке! Уж посодействуй... те, а?!
— Скучно с вами, с землянами. Каждый мнит себя умнее других. Наезды, истерики, под... колки ослоумные. — по-стариковски посетовал он.
— Так я не один такой 'избранный'? — мое нахмуренное чело озарило догадка. Следом в памяти всплыли смутные образы людей, мелькавших в клубах тумана и у костра.
— Всему свое время.
Пришлось изобразить недоумение, развести руками еще раз, правда, клинок к этому времени занял свое место за голенищем.
— Теперь по пунктам. То, что ты, Богдан, оказался в своем мире голый и босый, сам виноват. Ты на МОЮ ИГРУ приехал не готовым! Ни костюма, ни роли, ни хрена! И не надо мне мычать отмазки! Не готов и точка!
— Лады, — согласился я с доводами только для того, чтобы сохранить лицо. А ведь действительно по привычке собирался озвучить заведомо бессмысленные возражения.
— Домой тебя вернуть вполне реально.
— Но есть одно 'но'. Типа 'помоги мне, чтобы я помог тебе'?
— Не перебивай! — сверкнул черными глазами Арагорн. — За шалость твою с костром руки бы тебе оборвать, да только сегодня они тебе понадобятся. Сейчас идешь прямо, никуда не сворачиваешь. Найдешь останки своего предшественника и поступишь по совести. Не возбраняется поразмыслить о бренности бытия. Правда времени у тебя на это почти не будет.
Последнюю фразу я слушал, набирая скорость в указанном направлении.
Юмор свой мастер ролевок похоже шлифовал в компании отборных комедиантов. Пробежав по прямому, как стрела проходу до конца, ни малейшей возможности свернуть не обнаружил. Еще не давали покоя слова про бренность бытия и отсутствие времени. Вот это точно не шутка. Арагорн пока ни разу не сотрясал воздух попусту, поэтому в его словах наверняка имелся какой-то смысл, просто пока он от меня ускользал.
Скелетированный труп лежал на серой гранитной плите довольно компактно и практически не смердел. Только за это покойному следовало сказать спасибо. Окинув взглядом каменный мешок, осознал, что похоронить или сжечь тело здесь никак не смогу. Следовательно, необходимо вытащить его отсюда. У плиты обнаружилась скатка, обломок древка или посоха и погнутая двустволка слонобойного калибра. Гамионы в своих футлярах отчего-то превратились в пыль, которая большей частью просыпалась через лопнувшие швы на землю.
Я расстелил пыльный, но довольно крепкий плащ у плиты и принялся бодро перекладывать на него все 'запчасти' покойника вплоть до самых мелких, включая куски экипировки. Пока руки трудились, мозг фиксировал факты. Мужчина когда-то носил кожанку с длинными полами без рукавов и штаны из толстой прочной ткани, а так же клепаные наручи, подбитые гвоздями кожаные же сапоги на деревянной подошве и шлем с гребнем, вроде конкистадорского мориона. Длиннополый бронежилет был усилен ровными рядами некрупных металлических пластин. Благодаря знаниям Ральфа появилась догадка, что такая мода бытовала в Юниленде в раннюю колониальную эпоху. Теперь же экипировка неизвестного являла жалкое зрелище, а все крупные кости скелета оказались раздроблены. Парня сдавили, словно тисками и бросили здесь гнить много лет тому назад... Как верно подметил мой суровый работодатель: 'смерть — это навсегда'.
