— Да, быть младшим сложнее, — кивнула я.
— Ну, где это! — не согласился Подушка.
— Я тебе говорю, сложнее, — сказала я. — Везде зажимают.
— Наоборот, все можно.
— Нет, я младше, — сказала я.
— Я старше, — пожал плечами Подушка.
— Ну и толку, все равно у тебя характер "да заткнусь я", а у меня "да заткнись ты", — сказала я.
В итоге Капитошка на все забил и сидел там с нами. Мы ему честно посоветовали привести девушку и сидеть легально, но тут мимо шла Наташа.
— Так, что это все на паровозике сгрудились? — ехидно спросила она.
— Паровозиком, — добавил Капитошка и скрылся среди парочек, которые немного повозмущались и смирились.
Наташа зашла. Я впервые пожалела, что мы с Подушкой сели на первый вагончик. Ирка с Одеялом успешно прятались за волосами, мне было прятаться не за чем. Я быстро пересела к Подушке на колени и пригнулась.
— Ты скорее мне шею свернешь, — посетовал Подушка, пока я пыталась из-за его противоположного от меня плеча следить за Наташей. Та старательно ходила туда-сюда, я на каждый шорох пряталась за Подушкой и его волосами. Своих-то нет!
Подушка уже смеялся, придерживая меня, чтобы я не свалилась.
— Ой, улитка! — рассмеялась Ира.
— Эскарго! — хихикнула я.
— Ольга, класс! — прокричал Капитошка с другого конца поляны.
— Что, так заметно, что не за своими? — уточнила я.
— Нет, заметно, что туда-сюда, туда-сюда, — изобразил Подушка.
— Ага, ты еще пошатайся! Я совсем свалюсь! — я покрепче вцепилась в парня. — Ну что она там, отвернулась?
— Не знаю.
— А ты скажи "нет", и она вообще рыпаться не будет, — подсказала Ира. Наташа все проинспектировала и ушла.
— Интересно, если она сейчас вернется, и какой-то парочки не будет хватать, она спросит, куда ее дели? — усмехнулась я.
— Давай на спор, не будет, — сказал Подушка. — И не будем узнавать, что будет потом.
Подушка встал.
— Ого! — послышался голос Капитошки.
— А-а, я высоты и темноты боюсь. У меня сейчас истерика будет! — сказала я.
— Да? — удивился Подушка.
— Ага, — кивнула я.
Подушка, впрочем, не испугался и пошел вперед.
— О! — уважительно протянул Капитошка.
— О-о! — узрели все.
— А от Одеяла не дождешься! — посетовала Ира и дернула его за собой. — Пошли!
— От моего тоже, — сказал одна очень упитанная украиночка.
Подушка остановился и расхохотался. Я боялась и покрепче в него вцепилась, остальные удивлялись. Вскоре я освоилась и помахала сначала одной рукой, потом другой, а потом двумя.
— Ты что?
— Дирижерскую профессию осваиваю, метроном уже есть, — я постучала зубами.
Ира, наконец, встала, за ней и Одеяло, и они подошли к проходу. Подушка вышел из прохода обратно на поляну.
— А... то-точно, — сказала я.
Новая волна удивления прокатилась по лавкам.
— Меня бы так, — сказала Ксюша.
— Ага, особенно по лестницам! — кивнула я, все больше опасаясь за свою сохранность.
— Везучая, тебя по лестницам носят, их тут столько!
— Ага, везучая, а как страшно, что сейчас навернется, да еще и вместе со мной!
— Ну да, — наконец сообразили все.
— Пошли уже отсюда, и поставь меня где-нибудь на землю. Где-нибудь она тут точно есть, только не говори, что кругом асфальт! — сказала я.
— Не первый раз? — посочувствовал кто-то.
Мы дошли до лавочки, где повстречали белочку.
— Спустите меня с небес на лавочку, — попросила я.
— Вот везучая, ты все эти лестницы не шла, — сказала Ира.
— Ага, зато ты по своей воле сейчас села, а меня не опустят никак! — ответила я ей.
— Ну, ты и так считай, сидишь,... лежишь, — резонно заметила Ира.
— Подушка, спусти меня-а-а. Эу, не тормози! — воскликнула я.
— Подожди-подожди, Подушка, ничего не отвечай, — подорвалась с места Ира и что-то ему сказала тихо.
— Что она тебе сказала? — грозно спросила я.
— А что мне за это будет? — спросил у меня Подушка.
— По башке не будет лавочкой, — ответила я.
Меня опустили на лавочку и тут же снова подняли.
— Ну ладно, ладно, вообще никогда по башке не будет! — сказала я.
Подушка посадил меня на лавку.
— Ну ты и дурак, — сказала ему Ира. — По голове-то будет!
— И что, я так и буду — вверх-вниз, вверх-вниз! — Подушка решительно сел и посадил меня к себе на колени.
— Так я посижу, — согласилась я.
— В любом случае тебе когда-нибудь приспичит слезть! — сказал парень.
— Как приспичит, так и...
Ира поперхнулась смехом.
— Да-а-а, — протянул Подушка, соображая, чем ему это грозит.
— Поскорее пусть приспичивает, — посоветовала Ира. — Быстрее скинет!
— М? — спросил Одеяло.
— Что М... м! Алфавит учишь? — спросила у него Ира.
— М да, м... ничего, ничего м... — сказала я.
— А теперь Бромли, в смысле Подушка! Ноль да ноль и ничего, и ничего, и ноль! — сказала Ира, фразу из мультика, заменив главного героя на Подушку. — И последний по счету, но не по ценности. Сто очков получил белый...
— Подушка! — закончила я.
Ирка расхохоталась.
— Последних белок распугала, — вздохнула я.
— Последних? Ледниковый период? — уточнила Ира.
— О, саблезубые белки! — ужаснулась я.
— Зато какие орешки! — рассмеялась Ира.
— У меня скрипачизм просыпается, или кто-то идет? — спросила я.
Подушка прислушался.
— Сейчас будет, — я изобразила настраивание ушей-рук на нужный звук.
— Что-то идет! — одновременно с Подушкой сказала я, парень поразился до глубины души.
— Да, я мысли читаю, — кивнула я.
— Заметит, не заметит? — спросила Ира.
— А ты камуфляж надень, и не заметит, — посоветовала я.
— Погадайте на кустах, их много, — посоветовал Подушка.
— Ну, ты садист-любитель, — покачала головой Ира, посмотрев на все кустики.
— Нет, уже профессионал, — сказала я.
— Профнепригоден, — отвергла его кандидатуру Ира.
Подушка изобразил жестокую обиду:
— Почему это?
Одеяло стал озираться.
— Не вертись! — шикнула на него Ира, пытаясь сохранить конспирацию. Голоса приближались. — Не вертись!
Тот озирался до тех пор, пока Подушка не стукнул его по голове. Мне же в это время приспичило откинуться назад — привыкла, что Подушка держит, а он как раз руку убрал... еще бы чуть-чуть, и головой об каменную оградку куста. Но он меня поймал! Я погрозила ему пальцем.
Оказалось, что зеленодачники шли к себе на дачу. Они уже почти прошли, но Одеяло неожиданно заорал:
— Где?
Зеленодачники обернулись.
— Блин, там этот жуткий оскальчик идет, — поморщилась я.
— Что отсюда видно? — спросила Ира.
— Да!
— Ужас, какой у него оскальчик, если даже с твоим зрением видно!
— Да нет, вроде бы никого нет, — сказал один из них.
Ира ласково заткнула рот Одеялу.
— Нет ну... Упс, — глухо-слепой эстонец, наконец, различил украинцев.
— Сейчас прикопаем Одеяло, — сказала Ира.
— Вон под тем кипарисом, — продолжил Подушка.
— С которым он сравнился по стройности, — закончила я.
— Чтобы акация была еще более гремучей! — сказала Ира.
— Причем тут акация, если мы его под кипарисом прикапывать будем? — не понял Подушка.
— Потому что мы под кипарисом прикопаем! — ответила я.
— Акацию? — спросил Одеяло.
— А зачем вам Одеяло прикапывать? Испачкать успели?
Ира порылась в кустах, сказав:
— Подождите!
Девушка нашла там шишку и запустила ее в украинцев, попала метко в лоб оскальчику. Оскальчик погас.
— Вот упала шишка прямо оскальчику в лоб, оскальчик осердился и ногою топ! — продекламировала я, так же как читала это в детском саду года в 3.
Украинец недоуменно уставился на свою поднятую ногу и поставил ее на место. Ира принялась шуршать в кустах.
— Не трогай! Вдруг там еще шишка, — сказали украинцы.
— Наоборот, хорошо! — ответила им Ира.
— Кому?
— Улыбочку перевоспитываем, чтобы не такая скалистая была! — сказала я.
— Склизкая, — усмехнулась Ира.
— Фу, Ира! Причем тут склизкая? Я про скалы говорила, а ты про что?
— Явно не про скальпы.
— Что? Альпы? Какие Альпы?
— Что глухой телефон?
— Какой еще Елафон?
— Причем тут генофонд?
Подушка тихонько хихикал мне в плечо.
— Ты только кусать не начинай, — предупредила его я.
— Ага, сейчас кусаться буду, — похихикал Подушка.
Тут ожил Одеяло. Он мотнулся в одну сторону, в другую.
— О, кто-то уже напился, — заметили украинцы.
— Разлука ты, разлука! — чисто спел Одеяло и упоенно упал на Ирку, которая сбросила его на лавочку за свою спину, чтобы не было видно, что он парень.
— На дискотеку идете? — спросили украинцы.
— О господи, — ужаснулась Ира. — Украинцы! Вам украинок не хватило?
Парни припомнили нам торжественное выставление их за дверь и стали вонять по этому поводу. Подушка не выдержал и заржал, причем намного выше, чем он обычно смеется.
— Вы нам одну девушку сейчас угробите, — пожурила их Ира.
Подушка уже только икал.
— Ага, точно, меня с нервным срывом увезут! Подушка, ты только не кусайся! — сказала я.
— Хи, ик, ох, — парень схватился за живот.
— Спокойно! — сказала я, успокаивающе поглаживая парня, он захохотал ещё громче.
— То одеяло прикапывать, то подушка не кусайся, — ужаснулись украинцы.
Ира закатила глаза и очень мило улыбнулась парням.
— Слушайте, отведите меня в медпункт, — попросил Подушка, старательно повышая голос. — Иначе я тут помру.
— Какая разница, там помрешь. Лучше, что ли? — удивилась я. — Или откроешь новую страницу в медицине. Спасаем от смерти ржущих?
— Без хирургического вмешательства! — сказала Ира.
— И на том спасибо, — поблагодарил эстонец.
— С наркозом! — добавила Ира.
— Тогда мне будет еще веселее с наркозом! — сказал Подушка.
— Точно, пьяная, — вынесли вердикт украинцы.
— Ххахаха, — кое-как выправив голос на девчачий рассмеялся Подушка.
— Вы что пришли? — взяла быка за рога Ира.
— А что, нельзя?
— Здесь каждый квадратный сантиметр асфальта принадлежит синедачникам.
— Почему это?
— Потому что нас больше!
— Где это? Трое на трое! — нахально ответили украинцы.
— Подушка, тебя за человека не считают, — вздохнула я и погладила Подушку по голове.
— Это еще что такое? А почему вы одну и ту же зовете и Одеялом, и Подушкой? — удивились украинцы. — А ну выходите!
— С поднятыми ногами? — уточнила Ира.
— Ну, кто что поднимет, — ответили они.
— Можно я их подниму? — спросил Подушка.
— Можно, Подушечка, можно, — посюсюкала я.
Ирка просто загнулась от хохота.
— Только штанишки не испачкайте, — сказала я.
Ира ржала рядом с Одеялом.
— Точняк! Штанишки, — еле выговорила она.
— Да вроде бы "Хагис", не должен испачкаться, — заключила я.
Подушка помотал головой, не то обидевшись, не то не сообразив, на что обидеться.
— Может, ради такого случая ты меня на лавку посадишь? — проникновенно спросила я у парня.
Украинцы заозирались.
— Не-э-эт, — тоненько протянул Подушка, мотая головой.
Парни успокоились и начали снова звать нас на дискотеку. Подушка от такой наглости на пару минут впал в ступор, а мы полаялись с украинцами. Мы не очень тонко намекнули им, что от них отказались даже их украиночки, а Подушка тем временем отсутупорился и начал соображать, что заняло определенное время.
— Ладно, ладно, идем, — согласилась Ира.
Подушка ссадил меня на лавку и махнул в сторону Одеяла. Ира наловчилась и выпихнула Одеяло с лавки.
— О, о, — только и сказали украинцы, глядя снизу вверх на эстонцев.
— Что? — спросил Подушка довольно мирно.
Ира встала и положила руку Одеялу на плечо. Тот повернулся, видимо, со звериным выражением лица, потому что Ира испугалась, однако тут же изловчилась, отвела его волосы от лица и, держась за них, пару раз сунула пальчик к Одеялу. Тот пощелкал зубами для вида.
Я тоже встала и подошла к Подушке. Украинцы потеряли челюсть повторно, уставившись на меня.
— Они меня в полный рост не видели? — удивилась я.
— Сочувствую, — сказала парням Ира. — Она вас намного выше.
Украинцев хватил Кондратий, и они сначала боком, а потом поспешно удрали на дачу. Двое шли как-то дергано и медленно, зато последний рванул как подстреленный заяц.
— У этих двоих в крови были эстонцы, — сказала Ира.
— Что они там делали? — ужаснулась я.
— Ступорились!
Тут к нам прибежал один из близнецов, причем весьма запыхавшийся. Видно, долго бежал.
— Вас... там... ищут! — сказал он.
— Кто? Где? Когда? — спросила Ира. — Так отдышись. Вот теперь отвечай.
Нас повели обратно на сказочную поляну. Я на сей раз шла своими ногами.
— Если там свора украинцев, то мы хомячков не боимся, — сказала Ира.
— Украинцев тоже, — сказала я.
— А если не украинцев? — спросил Подушка.
— Если эстонцев, то скажем "чиз", "улыбочку", и сбежим, пока они стопорятся, — ответила Ира.
— А если русские? — задумчиво спросил Подушка.
— Да русские, русские не полезут, — ответила Ира.
— Почему? — опешил Подушка.
— Потому же, почему на тебя любой эстонец не полезет, — ответила Ира.
— Почему? — еще больше удивился Подушка.
— Представь себе, в мире много национальностей, русский на русского не полезет, потому что дофига вокруг украинцев и прибалтов, — сказала Ира. — Есть на кого полезть, кроме русских.
— Странные русские, — выпал в прострацию Подушка.
Мы дошли до греческой эстрады и посетовали на нехорошую память молча. Эстонцы удивленно раскрыли глаза и коронно заступорились, Ира обхватила рукой подбородок, я как следует, взмахнула руками и изобразила, что ругаюсь последними словами. Ира в итоге со мной согласилась, чем еще больше поразила впечатлительных эстонских юношей. В общем, на эстраде никого не было, и мы потопали обратно, на ощупь ища проход.
— О! — я провалилась в темноту, — Тут проход!
— Фух, зачем так пугать! — почти хором сказали все, кто сидел на паровозике. Н-да, голос мой в тишине — как гром среди ясного неба.
— А если бы мы тут Андрейку поизображали? — предложила Ира.
На паровозике перепугались еще больше, мы, наконец, зашли. К нам подскочил Капитошка.
— Здрасте, мы тут решили, что вы еще спать не легли, и решили позвать, а то вы непонятно где ошиваетесь, — сказал он.
Ира только собралась поругаться на кузнечика, как вдруг музыка выключилась.
— Блин, значит, всех уже уложили, и ночные дежурные на постах, — сказал Капитошка.
Кто-то предложил забираться по кипарису или плющу, но Капитошка отбраковал эту идею, поведав, что дежурить будут и там. В итоге мы заслали на разведку одного украинца. Слава богу, что послали не эстонца, а то операция провалилась бы, не успев начаться. Оказывается, дежурило по 2 дежурных на дачу и еще несколько на улице. Господи, да они везде! Еще один украинец пошел проверить, не поверив, и пришел весьма сконфуженный.
— Чуть было не поймали!
— Как пойдем?
