"Кого?"
Шум дождя. Бежать от своих желаний. Чтоб не срастись еще крепче. Чтобы не отдирать потом вместе с кожей. Слишком чуждой была Ашу природа вампиров. Живые ли они, могут ли чувствовать? Есть в них хоть что-то, кроме жажды? Он никогда не задавался подобными вопросами раньше. Ему это было не нужно. Но сейчас... сейчас какой-то частичкой себя сумеречнику хотелось, чтобы Рован был... живым. Чтобы не убегал, а захотел найти его, Аша. Сам захотел.
Ранко покачала головой, пересела ближе к очагу и протянула руки к огню, спасаясь от сырости, которую принес с собой ливень, длившийся уже не первый час. Блики пламени окрасили алые волосы золотом. Друид проследил за ученицей взглядом: трактирщик подал девушке кружку чая и что-то сказал; Ранко рассмеялась. Серебристые колокольчики. Аш дернулся. Непослушные, совсем не по-девичьи коротко остриженные вихры, золотистые от отблесков огня, почти... пшеничные.
Сердце бешено заколотилось. В сознании всё смешалось, осколки завертелись, вышибая эльфа в горячечный бред. Тонкая, почти мальчишеская, но все-таки женская фигура. Хрупкие плечи, узкие бедра. Короткие золотистые волосы. Серебристый смех. Глаза... Аш подскочил к Ранко и сгреб за плечи, поворачивая лицом к себе, безумно всматриваясь в ее глаза. Присутствующие в таверне притихли и отвели взгляды.
— Зеленые или синие? Какие настоящие?! — он тряс девушку, едва ли не выбивая из нее ответ.
— Аш?! Что с тобой? Мне больно! Проклятье! Зеленые! Зеленые настоящие, а синие от магии! — пытаясь вырваться, почти кричала она в лицо спятившему эльфу; наконец, высвободила руку и с размаху врезала ему по щеке. Аш встряхнулся. Наваждение отступило.
— Прости. Сам не понимаю, что нашло. Проклятье! — он рухнул на лавку и жестом попросил еще вина.
— Совсем спятил, — Ранко потерла ушибленную о челюсть учителя руку.
— Зеленые. Настоящие. Так он осколок, а ты — ключ... как же я сразу не понял? Кто же подсовывает мне эти осколки и ключи? Что я должен понять? Что я должен вспомнить? — тихо разговаривал он сам с собой, вынырнув из лихорадки видения.
Близился вечер, а ливень не затихал. Дороги наверняка раскисли, подумал сумеречник; ночевать придется здесь. Или, наплевав на непогоду, идти в дождь. Опасно оставаться под крышей: вдруг на него накатит снова, и в припадке безумия он навредит Ранко? Если с вампиром можно обойтись как угодно, то ей он вовсе не хотел причинить боль. Понимать, что не контролируешь себя. И что кто-то незримый подсовывает подсказки. Ведет. И лишает разума.
— Как считаешь, стоит нам ненастье переждать, или не сахарные, не размокнем? — взглянул он на ученицу поверх кубка, наконец-то оторвавшись от размышлений.
— Не развалимся, — улыбнулась она. Только вот улыбка вышла натянутой. Что-то подсказывало девушке: Ашу будет лучше под открытым небом. Приступ безумия вызывал у нее тревогу. Не за себя, за учителя.
Летняя гроза ливнем полоскала землю, сильные косые струи воды размывали дорогу, поднимая пар от прогревшейся почвы. Выйдя из таверны, Аш разулся, разделся по пояс, закатал штанины до колен и, когда вслед за ним ученица проделала то же самое, оставив только тунику, — сложил обувь и одежду в котомку: плотная кожа, из которой она была сделана, надежно защищала содержимое сумки от дождя.
Тракт пустовал: все путники попрятались от низвергающегося с неба водопада, кто куда смог. Только Аш и Ранко, полураздетые, босиком, бодро вышагивали по дороге, вымокнув насквозь, но ничуть об этом не жалея. Ливень словно смывал все вопросы и волнения; по крайней мере, вымывал хмель из сумеречника, изрядно набравшегося в таверне.
И всё же ему было тревожно. Каким-то невероятным, почти звериным чутьем он беспокоился за Рована, словно с ним что-то могло случиться, словно тень угрозы уже зависла над вампиром. Звенящая натянутая струна. Где-то там, за горизонтом. И не рисковал смотреть на ученицу, боясь опять впасть в неистовство.
— Или надо меньше пить, — удрученно пробормотал эльф себе под нос, с опозданием спохватываясь, что Ранко может его услышать.
Дождь был теплый, летний, и путешествовать под ним оказалось не так скверно, как представлялось на первый взгляд. К тому же, сейчас друиду не досаждало солнце, и по обезлюдевшему тракту удалось дойти до Нейтральной быстрее, чем обычно. В сумерки третьего дня после того, как покинули пещеру, учитель и ученица — мокрые, по колено в грязи — вошли в город и сразу направились к вербовщику с мыслями, что заодно у него и обсохнут.
— Ба, кто к нам пожаловал. Да еще и не один. Только уж больно не похож на вампира приведенный тобой "паренек", — вместо приветствия произнес пожилой оборотень, осматривая припозднившихся гостей и мигом определив по мокрой тунике, облепившей определенные выпуклости, что Аш пришел с девушкой.
— Эк вы вымокли.
— Лишь бы не размокли. Вот обсохнем у тебя, заодно и дела порешаем, — отозвался Аш, отжимая воду из волос.
— Так что там с вампиром?
— Да ничего. Пускай людишки спят спокойно, никто их князька не потревожит больше. И еще, деньги отправь купцу Нагайе в столицу оборотней. Не возвращаться же мне с кошелем обратно.
— Ага, отправлю. Ишь тебя куда занесло. А вроде к людям ходил.
— Не твоего ума дело, — огрызнулся сумеречник. В его планы не входило посвящать кого бы то ни было в свои дела. Тем более — те, что касались Рована.
Промокшие штаны были высушены над огнем камина, прочая одежда в целости и сохранности извлечена из котомки. Приведя себя в порядок, Аш и Ранко вернулись из внутренних комнат в контору. И выглядели уже совсем прилично — не скажешь, что полчаса назад явились на порог промокшими бродягами.
— Чего расскажешь интересного? — поинтересовался эльф. Девушка только посматривала из-под ресниц и не встревала в разговор, понимая, что время и место помолчать.
— Да приходил давеча соклановец твой. Посох ищут, сердешные, — ухмыльнулся оборотень.
— Я в клане не живу, мне их дела неинтересны, — отмахнулся Аш.
— Аш, война грядет. Неужели не чувствуешь?
— Ох, ты ж зараза. Ну и приходил, и чего? Ты ж всё равно не скажешь, кто посох заказывал. И рыжего своего не сдашь. Тот и подавно знать не знает, для кого сработал. Так ведь? — Аш прищурился, разглядывая вербовщика. Похоже было, что война действительно близка. И неплохо было бы знать, с кем сцепятся сумеречные. И знать раньше всех.
— Где посыльный?
— Хех, всё-то ты без слов понимаешь. В таверну ускакал с напарником, что я ему сосватал. Ты если что, мальца ко мне отправь обратно. Если надумаешь сам поискать виновных. Надумаешь ведь?
— Может, и надумаю, не твоего ума дело, опять же, — криво усмехнулся эльф: мысли у него были совсем не о войне.
— Ранко, пошли. Тут нам больше делать нечего. Глядишь, чего поинтереснее найдем. Да и пока дождь притих, надо до таверны добежать и не вымокнуть, — он развернулся на пятках и направился к двери. Спрашивать, как выглядит посланник из клана сумеречных, не было нужды — несомненно, кроме него, других детей луны и леса в таверне не найдется.
* * *
Таверна жужжала растревоженным ульем. Нэл проследовал в угол и занял там свободный стол. Незамысловатый, но сытный обед и кувшин с вином принесли быстро; однако он успел оглядеть таверну и возненавидеть — такого скопления разномастного люда и нелюдей эльф никогда не видел. Не пускали их в сумеречные леса. Да, собственно, сам Нэл и не пускал, карауля границу.
Он смотрел на подсунутого оборотнем напарника и мрачнел с каждой секундой: впечатления опытного следопыта тот явно не производил. И оставалось только гадать, чем руководствовался вербовщик, рекомендуя именно этого парня.
— Проклятье шимов, как же здесь шумно, — выругался Нэринилор себе под нос. — Подземный... — и тут нетерпеливый лучник заткнулся на полуслове: дверь отворилась, впуская очередную пару посетителей. И один из них привлек внимание Нэла. Не просто привлек — заставил онеметь на несколько секунд.
У каждого народа, каждого племени есть свои легенды. Легендарные существа, встречающиеся среди собратьев столь редко, что становятся мифом, поверьем. Такой легендой для сумеречных были метаморфы. Маги, владеющие силой земли, достигшие такого единения с природой, что способны превращаться в животных или птиц. Прочие эльфы не просто уважали их — почитали и впадали в трепет при одном упоминании о таких друидах, познавших высшую силу матери-природы. Они ведь знали, сколько сил, столетий и упорства требуется, чтобы достичь подобного мастерства. Поэтому не могли не преклоняться перед теми немногими соплеменниками, которым это удалось.
И сейчас такая "легенда" предстала пред светлые очи скромного стрелка, который и азы-то магии постиг с трудом и стать друидом даже не мечтал. Нэринилор почти перестал дышать, когда вошедший, бегло осмотрев зал, направился к нему. Что это метаморф, Нэл был уверен: тонкие черты лица обострены сильнее, чем обычно у эльфов, и уж совсем не оставляли сомнений звериные глаза — основная отличительная черта тех, кто освоил уменье менять ипостась на звериную. И глаза эти были волчьи. Блеснувшие в мимолетной ухмылке клыки лишь подтвердили догадку — тотемом этого друида был именно волк.
* * *
— Аш, для окружающих я пока человек? — на всякий случай уточнила Ранко.
— Да как хочешь. Ты тут уже бегала, светилась. Здесь не клан людей, прятаться не от кого. И не таких, как ты, видали, подиковинней народ встречается, так что тебе тут самое место, — хмыкнул друид. Так оно и было — иномиряне, не подходящие по описанию ни к одной из основных рас Перекрестка, предпочитали обитать на Нейтральной, где переселенцев принимали всяких, и каждый второй был единственным в своем роде. На то она и Нейтральная.
Таверна была знакомая — сюда Аш заглядывал чаще, чем в другие. Находилась она на главной площади невдалеке от конторы вербовщика, поэтому наемники частенько сюда захаживали — обмыть с напарниками очередное обстряпанное дельце, обсудить новое задание, да и просто выпить. Хозяин таверны знал многих в лицо, а то и по именам. Одно слово — завсегдатаи.
— Не привыкай к таким местам. Ты вроде вино не пьешь, а здесь таких не любят. Ты же у нас парень. Или научись пить, — тихонько сказал ученице эльф.
Аш не стал объяснять ей, что именно двигало им сейчас. Нет, не простое любопытство, хотя узнать такую новость, как грядущая война, раньше всех — само по себе оружие. Но больше всего ему хотелось отдалить от себя Ранко на безопасное расстояние. Вот и надумал отдать девушку в руки соклановца. Уверен был: его ученицу обидеть не посмеют. Будут заботиться, как о родной. Клан помнил о том, кому обязан защитой от вампиров во времена войны, когда самих сумеречников была горстка.
Гонца Аш определил сразу: вон тот, единственный его соплеменник, за столом в углу, тяжелым взглядом обводящий посетителей и что-то обсуждающий с сереброволосым парнишкой. К нему и направился друид. Девушка последовала за ним.
— Ты, стало быть, следопыт из клана сумеречных? Замена от вербовщика. В помощь тебе пойдет мой ученик. А ты, — эльф взглянул на сереброволосого, — отправляйся обратно в контору, для тебя другое дело сыщется. Не забудь вернуть деньги сумеречному, — криво ухмыльнулся Аш. Парень неловко крякнул, но поднялся и ушел, махнув рукой. Не спорить же с клыкастым звероглазым эльфом, под два метра росточком.
Друид оглядел стрелка-эльфа и прищурился, изучая. Дрожащему вьюношу явно было неуютно под колючим оценивающим взором, да только деваться некуда. И так не в своей тарелке чувствовал себя клановый сумеречный, находясь в таверне, где люда и нелюда всякого было — хоть горстями черпай.
— Зовут как? — спросил Аш, садясь за стол без приглашения. Ранко уселась рядом — научиться наглости с таким учителем было несложно. Следопыт хлопал ресницами, рассматривая непрошеных гостей, однако раздражения в его взгляде не было. А было восхищение, священный трепет. Друид-метаморф пришел к нему лично! Да таких в клане даже нет. Живая легенда! И летописи клана хранят записи лишь об одном таком. О том, кто возглавил в войне с вампирами смешанные отряды сумеречников и светлых. Ну конечно, это именно он. Звероглазый.
— Нэл. Ой, Нэринилор, — виновато поправился следопыт. Во все глаза пялясь на Аша, который подтолкнул локтем ученицу, чтобы представилась.
— Ранко, — буркнула девушка.
— Вот и хорошо, что познакомились, — кивнул Аш. — Значит, общий язык найдете. Мешать вам не стану, дело молодое, интересное. Не мне с вами этот узелок распутывать. Так что, Ранко, оставляю тебя с... Нэлом, разберетесь. Закончишь — жду домой, тебе путь открыт. А ты, следопыт, головой за моего ученика отвечаешь. А пока что прощайте.
Не дожидаясь расспросов, он встал и направился к выходу. Ему хотелось побыть в одиночестве, покопаться в себе, разобраться, что же изменилось. Теперь он мог посвятить этому далеко не один час. Ранко приставлена к делу — и себя проявит, и время не в скуке проведет. И не догадается, что Аш просто заботится о ее безопасности. Это успокаивало, даже пробуждало интерес: каких результатов сумеет достичь парочка зеленых юнцов? Всё-таки в первую очередь друид был учителем девушки. С такими мыслями он покинул таверну и направился домой — зализывать раны и размышлять о бытии.
* * *
— А ее вы как проглядели?
— Ничего не понимаю. Почему всё рушится?
— А я предупреждал.
— Ну, Йут, не язви хоть, раз помогать не хочешь.
— При всем желании ничем не смогу помочь. И чувствую, что из-за вас и мне достанется.
— Но мы же ифирина хотели освободить!
— И как успехи?
— Йут! Ты гад!
— Эх, прав был Риз, вы так и остались детьми, какими вас создали.
— А ты не такой разве?
— А сам-то как считаешь?
— Не такой.
— Но что теперь-то делать?
— Ждать.
— И бояться.
— Не представляю, что сотворит этот безумный эльф, если когда-нибудь всё узнает.
— Не узнает. Даже если вспомнит, то попросту умрет. Он же лишь девицу вспомнит. Откуда ему знать, что мы к этому руку приложили?
— И заберет с собой ифирина.
— Проклятье!
Глава вторая
— Что может быть дальше, чем мы друг от друга, мой друг? И не друг ведь... — теплые капли падали за шиворот откинутого капюшона. Аш так и не добрался до дома. Зато вышел на берег озера, где впервые встретил вампира. Оборванной струной тренькнула связь: венка у Рована больше не было. И вряд ли тот потерял нехитрое цветочное украшение так быстро. Очевидно, избавился от памяти об Аше... или кто-то помог избавиться от нее. Кто-то... тот, кто незримыми путями ведет друида к неизвестной цели, приближение к которой саднит ноющей болью в груди — где-то там, где прежде было сердце. Где почти чувствуется мерный стук.
— Так вот, да? Возможно, оно и к лучшему. Просто забыть, — сумеречник говорил вслух сам с собой, но создавалось ощущение, что его слушает внезапно притихший лес. Не слова — что-то иное, более глубокое. Нарастающую остроту. Нависая мохнатыми лапами кедровника, словно пытаясь защитить от надвигающейся бури.
