Многогранный Мир

Тер-Э-Ллар точно не был сейчас рад видеть кого бы то ни было, а тем боле какого-то барончика, главу земель на отшибе мира, на границе с болотной дырой. И особенно у него не было доброго настроения, для приятного общения, в родовом замке, который этот барон получил только по тому, что какой-то его проворный предок, вовремя по суетился и у менее проворного отобрал эти земли, где куда не кинься, а тебе надо или пытаться как-то спуститься в низ, ну или переться под очередную гору. Приятно улыбнувшись, Высокий маг продолжил:

— Но, вы знаете уважаемый барон Гардийский, мне так жаль, что я вас так не вовремя побеспокоил и вы озаботились хлопотами, о моем теплом приеме. Но буквально перед самым вашим приездом, я услышал настойчивый Зов Светлого Леса и случайно узнал о срочной необходимости, незамедлительно заняться своими другими простыми делами. Мой долг и моя честь перед Высоким Лесом, этого просто требует и опутывает меня по рукам плотными ветвями в моих личных желаниях. Вы бы оказали мне очень большую честь, если бы самым срочным образом, помогли бы мне добыть минимум 18 ездовых лошадей, ну и может парочку запасных — мне просто срочно нужно прибыть в ближайший портовый город, а я непременно вас за эту маленькую услугу отблагодарю, самым искренним и по возможности скорым образом.

Нет! Барон конечно слышал о не простой и странной манере выражать свои мысли, у детей Высокого Леса. И вроде бы эльфы, порой в письмах могут ответить так, что потом десяток придворных лингвистов-дипломатом, целый год не могут понять, что именно хотел сказать представитель Светлого Высокого народа, а тривиальный вопрос, растягивался на многолетнюю непростую переписку. И борон точно не был специалистом по общению с Высоким народ, но или этот самый эльф был кой-то неправильный эльф или ему действительно очень сильно надо. И вот от такой, мягко говоря, 'очень простой личной просьбы Высокого', барон немного опешил. И не веря самому себе, искренне пожалел, что в детстве, все нудные лекции по 'тонкостям межрасового общения', честно просмотрел в большое окно на улицу, в ожидании громкого Бам-м-м-м-м 'хронометра' и начала очередных силовых тренировок:

-Я и мои воины, с радостью Вам помогут в вашей не простой просьбе! Но вот видете ли в чем проблема, до ближайшей крепости с достойной конюшней, как минимум две полных склянки езды на лошади. Вас устроит если мы проводим Вас в крепость и там вы спокойно сможете себе приобрести необходимое количество лошадей? (барон прекрасно понял, что эльф очень сильно куда-то спешит. И эльфу, и его куда-то спрятавшимся подопечным, лошади надо немедленно, но таким способом барон хотел показать, что пока не видит, чем Высокий маг может подтвердить свою, так сказать, покупательскую способность. А слова и обещания пока не приняты в качестве пищи, в здешних землях).

Конечно же от Высокого Тер-Э-Ллара, давно привыкшего живем съедать дипломатов в нюансах дипломатического общения, не ускользнул столь плохо прикрытый намек, на Его теперешнюю материальную несостоятельность. Высокий маг вообще ни чем не выдал своего мнения, к столь унизительному отношению и отсутствия доверия к своей Высокой персоне.

Барон продолжил давить, понимая, что похоже поймал 'хитрую удачу за скользкий загривок' и теперь от эльфа, скорей всего можно будет вытребовать в замен не только лечение супруги, но и ещё что-то:

-Мы живем просто. И рады тому, что нам посылают светлые небеса. У нашего небогатого народа, принято в этих горах помогать друг другу, а также любому путнику, что просит помощи на этих непростых горных дорогах. Ведь сегодня ты поможешь кому-то, а завтра он тебе. И здесь принято 'за слово — платить словом, за дело — делом', а приобретение товара чем-то подкреплять — так как только так не оскудеет рука дающего помощь. (Барон скромно улыбнулся, давая возможность эльфу продолжить).

— 'Жалкий Мальчишка!' -(Мгновенно мелькнул мысль в голове Высокого мага, но сказал эльф совершенно спокойно совсем другое, ему действительно нужно было спешить, пока кто-то не опередил его в поиске ответов на загадки древности):

— Я вас понимаю. И совершенно спокойно отношусь к вашему недоверию. Я могу в качестве залога, предложить вот этот, к сожалению у меня кроме слов больше ничего сей час нет. Но поверьте мне, в любом из отделений гномьего 'Гранитного Банка', на ваше имя будет вскоре лежать сума перевода на предъявителя, она с полна оплатит ваши издержки (и Тер-Э-Ллар протянул свой треугольный зеленый медальон-статуса, что всегда висел у него на шее, сделанного из крупного изумруда, удивительного редкого оттенка и чистоты — стоящего целое состояние). Вот, возьмите, его с лихвой хватит оплатить всех ваших лошадей, припасы и многое другое в придачу! Но очень прошу вас, не потеряйте это ни в коем случае! Эта простая вещь, мне очень лично дорога и ценна как память. И вы может не поверите, но очень часто, она мне помогает думать. А предъявив его кому-то из Детей Высокого Леса, всегда сможете обменять его на одну просьбу, а этот добрый эльф немедленно мне постарается передать этот медальон и заодно возможно исполнить вашу просьбу, ну или сообщит о ней мне. Но запомните — я прошу вас не затягивайте со своими желаниями, я очень не привык по долгу обходится без этой скромной вещи!... (Слегка придавив голосом, подытожил Высокий маг, а затем обернул медальон в белоснежный шелковый платок и выжидательно протянул с ним руку).

А барон сам не веря в столь скорую концовку очень странных переговоров, по среди каменной пустоши, немного неуверенно прошел за медальоном и аккуратно взяв его, положил в пустой кошель на поясе. И не теряя больше времени, стал отдавать твердым командным голосом, явно не терпящим возражений, короткие распоряжения своим людям.

Воины барона, без лишних споров и пререканий, спокойно выполняли его непростые указания — в очередной раз удивив Высокого мага, уж он бы точно так молча и спокойно не отдал свою лошадь первому встречному: -'Нет, все-таки очень странный и по своему своеобразный народ — эти горцы, на сколько сильно они порой отличаются от своих же земляком, по ту сторону горного хребта, да многие столичные бастарды троюродного дяди двоюродного кузена, наверняка бы уже начали вопить о ущемлении чести и свободы благородного чистокровного дворянина, от таких указаний их главного....'(задумчиво подметил Тер-Э-Ллар )

Поздно вечером того же светлого дня, когда солнце начало неотвратимо быстро уплывать за горизонт, барон Гардийский немного волнуясь от нахлынувших на него чувств, тихо словно горная кошка, прошел в покои жены. В этих помещениях, где его ни кто из посторонних не видел, он мог спокойно поговорить с тем единственным близким человеком, который действительно ценил барона таким, каким он есть, от первого их знакомства, ещё много лет назад.

Про семейные отношения супругов в семьях горцем по эту сторону хребта, все другие жители королевства Мирт говаривали: 'Словно пара черных лебедей'. И действительно, супружеские измены здесь случались крайне редко, а увеселительные дома с готовыми за звонкую монету девицами, в баронстве не были принятыми и считались плохим тоном, который ни как не могли понять все их соседи.

Прекрасная Маргет, супруга барона, стояла у просторного, открытого настежь окна и с живим нескрываемым интересом, смотрела за медленно засыпающей жизнью большого замка. Она, как сказочный древний вампир, могла подходить к окну, только когда солнце практически сядет за горизонт. И эти последние моменты быстро заходящего дня, она с нетерпением всегда ловила, жадно впитывая своим пытливым молодым умом, радуясь словно малое дитя светлым, теплым, ласковым лучикам тускнеющего заката. Её стройную точеную фигурку, словно вырезанную из белоснежной кости искусным мастером, обдувало легким вечерним бризом, легко лаская свободные белые шелковые одежды пошитые на заказ. А серебряная нить узоров ткани, отражала мистическим образом, мелкие мириады играющих всполохов и красных переливов уходящего заката, превращая образ жены барона в таинственного сказочного 'духа красных огней'.

Барон молча, практически не дыша, словно притаившийся опытный охотник, стоял за тяжелой шторой. И сквозь щелку, любовался за скромной чистой радостью своей прекрасной супруги. Давая ей возможность сполна насладиться последними лучами солнца — эта проклятая болезнь так много у неё отняла, что барон не хотел лишать её даже одного мига, казалось бы такого простого, человеческого счастья.

Возможно, очень многие, из ныне живущих на Харне и назвали бы такие отношения излишне сентиментальными, но просто мало кто из них живет на грани! На грани с проклятыми топями Забытых Болот, когда перед тем как сесть в седло, ты проверяешь, как хорошо выскальзывает твоя нога из стремени, когда каждую секунду, ты можешь быть живьём сожран или сильно искалечен какой-то излишне проворной или наглой тварью. И как рейнджер или собиратель дикого винограда, уходя на работу, каждый раз смотрит матери, любимой жене, веселой ребятне в глаз и видит в них только одну единственную просьбу — 'Пожалуйста, будь осторожен! Вернись! Мы будем ждать тебя....' И только живя на грани, ты по настоящему начинаешь ценить простые радости жизни и те мгновения общения с окружающими тебя близкими людьми и прочими разумными расами, что даруют тебе каждый день Светлые Небеса.

Барон терпеливо выждал, когда в комнате окончательно стемнеет, а его жена превратиться в белого призрака, смотрящего неподвижно в даль. И барон начал умело имитировать звуки, топая на месте ногами, будто он идет из далека, постепенно приближаясь к входной шторе. Во первых, он не хотел случайно напугать супругу, а во вторых от таких 'резких шуток' в этих землях можно очень успешно словить стрелу из самострела, даже от безобидной домохозяйки.

В комнате тут же зажегся малый магический осветитель, быстро разогреваясь и наполняя комнату мягким желтым светом. Барон сделал вид будто подошел к входной шторе и на мгновение задержался, вроде как упорно пытаясь найти вход во множестве тяжелых складках не дешевой ткани. Через несколько тиков он прорвался в комнату, быстро окинув недовольным взглядом, такую неподатливую входную штору, складки ткани шторы почему-то действительно как-то переплелись и запутались излишне задержав появление барона.

Маргет сидела в большом мягком кресле, стоящего в двадцати шагах от открытого окна и весело болтала одной ножкой одетой в тонкий сандаль. Она терпеливо и внимательно изучала лицо мужа слегка прикрытыми глазами и абсолютно ни чем не выдавала ту бурю чувств, что бушевала у неё ещё несколько мгновений назад — когда смотрела с надеждой на заходящее солнце.

Барон только удивленно успел подумать:

-'Как быстро эта мелкая хитрая бестия, успела зажечь осветитель и нагло юркнуть именно в его любимое кресло?! Специально стоящее в другой стороне от окна!'

-О-о-о, здравствую мой супруг! А в землях ли в твоих спокойно нынче!? (улыбаясь и явно переигрывая очень серьёзными интонациями, процитировала Маргет театральную классику).

— О-о-о-о, здравствуй ты моя супруга, спокойно нынче в землях всё. И как всегда там тишь да гладь, блестит и пахнет!... (с очень важным видом барон поддержал Маргет, стараясь показать, что он тоже не сельский увалень, а как не как благородных кровей деланный и ещё что-то помнит из уроков мировой классики стихотворства).

-И что ж поведаешь сегодня!? Не стой в дверях, сними лишь обувь, иди давай быстрей ко мне!

— И что же хочешь ты опять услышать, чтоб не испортить вкус твоей и так простой еде?

-Скажи ты мне сегодня лишь такое, чтоб радость сердцу подарить.

— Ну-у-у-у, честно! Даже и не знаю, есть у меня такая одна штуковина, которая точно сможет тебя обрадовать. (Пытаясь как-то срифмовать набор слов полной отсебятины, попытался пропеть явно не впопад, барон грубым голосом).

Маргет недовольно широко открыла глаза и неутешительно выдохнула:

— Фу. Какой, ты, пошлый, варвар! Вот так всегда, ты вечно все испортишь, на самом интересном месте, а это между прочим, вечная нетленная классика чистой любви, знаменитая на весь мир поэма про 'Золотую муху и Навозного жука'!

— Ага, а почему ты тогда должна порхать с веточки на цветочек и по ягодкам, а я в дерме целый день колупаться? И раз уж мы по классике сегодня решили пройтись, надо было например начать с по своему прекрасного произведения нетленных чистых чувств — про 'двенадцать русалок, верно ждущих своего любимого капитана'. (Широко и очень невинно улыбаясь, сказал барон). М-м-м-м-да-а, точно, надо, было, с него начать!!!(мечтательно протянул барон).

-Точно надо было тебя по башке хоть раз качалкой стукнуть!...(очень с излишне обиженным видом и смешно надув губки, девушка быстро отвернулась от барона, пристально уставившись на пустую стенку)....

Барон не шевелясь, терпеливо и молча начал выжидать. И таки да — не прошло и трех ударов сердца, как Маргет пытливым умом поняла, что уже так долго, тупо пялиться на пустую, непримечательную стену и на стене, к своему сожалению, вообще ничего разглядывать. Девушка постаралась еще три удара сердца выдержать такое бесполезное занятие, размышляя:'это ж как я так со стенкой промахнулась?', а потом не выдержала и повернулась к барону лицом....

'А-а-га, есть, получилось!' — Барон с торжественным видом победителя и гениального тактика, победно, с подобающим величием, выдвинулся к жене за своим заслуженным трофеем — это он вчера вечером придумал хорошо с креслом у пустой стены и даже специально кресло немного повернул в ту сторону, что бы супруге было неудобно голову в другом направлении поворачивать, а она думала что он мебель решил просто так попереставлять!!! Сегодня он победил!: -'Ага, вот что значит железный расчет, против голых эмоций! Подожди моя дорогая, будут тебе сюрпризы, а то думала что вечно выигрывать будешь, у меня теперь много таких финтов есть, я что зря старого тертого вояку-полковника — самого Старину Одноглазого, вчера пол вечера вином угощал!' (А ведь как все это невинно у них в семье когда-то началось — села как-то его дорогая супруга вечером на любимое кресло барона и ей там почему-то очень понравилось.... А ещё она любила делать наглые набеги на халат и невинные домашние тапочки барона — одним словом хитрая выдра!)

Та молча, как подобает настоящему мудрому меру город, сразу же уступила почетное место, для главы победивших захватчиков. Барон с поистине благородным величием царственной особы в 30 поколении, торжественно восселся на кресло, долго в нем умащиваясь. А затем барон лениво прикрыв глаза, очень медленно начал погружаться в его мягкие глубины и вдыхая хорошо знакомый аромат старого дерева кресла, дорогой ткани и старинного мебельного лака с тонкими примесями нежного запаха редких дорогих духов 'Улыбки Луговых Трав' которыми пользовалась его супруга:

— Оо-о-о-о-о-о-о,.... Да-а-а-а-а-а!....(вырвалось у барона очень довольная фраза).

Из успокаивающей тишины отдыха, в конце действительно непростого тяжелого дня, барона вырвало тихо повторяющееся:

-Кх-кх!...(которое почему-то очень настойчиво проникало в самый мозг барона, разгоняя там вечернюю дремоту).