— Нет, Степан Осипович, — оторвавшись от бинокля отозвался лейтенант Пилкин, — Те восемь, что слева, даже их опережают. Но и они пока нам до траверза не дошли. Против волны у них не очень...
— Ну, этих я и сам вижу. Ими-то, родимыми, мы сейчас и займемся, — Макаров обернулся к мичману Вилькицкому, — Борис Андреич, наберите предварительный и приготовьте ракеты: "К повороту, все вдруг, 4 румба влево".
— Есть!
— Николай Николаевич, а куда это вы опять так заторопились? Вам по этой мелкой рыбешке стрелять — только снаряды напрасно транжирить. Погодите, даст бог сегодня с Того еще побоксируем, — командующий с улыбкой погрозил пальцем лейтенанту Азарьеву, собиравшемуся было юркнуть в люк в крыше своей носовой башни главного калибра, — Поспешность, она при ловле блох нужна...
Ага, а вот и Шульц наш подошел...
— Здравия желаю, Степан Осипович! Какие будут приказания! — вскоре раздался снизу, с мостика подошедшего к "Цесаревичу" "Смелого", усиленный рупором голос его командира кавторанга фон Шульца.
— Здравствовать и Вам, Михаил Федорович! Нам нужно эту свору с хвоста стряхивать, как Вы, к делу готовы?
— Конечно, с утра ждем, Степан Осипович!
— Сейчас я поверну колонну на них, влево на 4 румба. Как только "Цесаревич" через пару румбов пройдет, кидайтесь им под хвост. Зажмем. Если сразу к берегу не побегут, полагаю, что кого-нибудь точно прихватим. Скоростенка-то у них не как у истребителей. Как считаете, Михаил Федорович!
— Есть, Степан Осипович! Все понял, разрешите исполнять? Должно получиться!
— Ну, с Богом, готовьтесь!
Минут через семь, когда "Смелый" вновь занял место во главе отряда из 4-х "соколов", Макаров резко приказал:
— Скорость по эскадре — 14! Исполнительный приготовить. Дистанцию на ближайший японский миноносец давать каждые две минуты...
— На дальномере 45, Степан Осипович!
— Исполнительный поднять! Передайте по плутонгам — целиться лучше. Как ляжем на курс, если повернут от нас — дадите сигнал Бойсману вести колонну, а нам — самый полный. Если же пойдут в атаку, примем немного вправо, чтобы обстреливать их неповрежденными бортами. И как только подойдем на 40 кабельтов, открывайте огонь... Полагаю, они на нас броситься должны. Приманка будет стоящая.
Расчет русского командующего оказался верен. Командир 4-го дивизиона миноносцев Соединенного флота капитан 2-го ранга Юкио Сода, увидев, что русские броненосцы вместо очередного разворота, после которого их вновь, форсируя машины, пришлось бы догонять, двинулись прямо в его сторону, колебался не долго. Это был шанс. Пусть и куда меньший, если бы здесь были все 16 миноносцев флотилии, но все же... Приказав подчиненному ему 5-му дивизиону присоединиться и увеличить ход до самого полного, он, мысленно воззвав за помощью к Оми-ками, бросил свои корабли в атаку. Такие мелочи, как приближавшиеся справа русские миноносцы, или то, что их линкоры шли сейчас по отношению к его кораблям с небольшим курсовым углом левого борта, Сода в расчет не принял.
Дальнейшие события показали, что если у отважных корабликов и были какие-то шансы, то воспользоваться ими они не смогли. Русские броненосцы на 14-узловом ходу по мере сближения приняли еще румб вправо, в результате чего, по мере сокращения дистанции до 25 кабельтов, как минимум пять из них смогли вести по миноносцам Соды эффективный огонь. А "Цесаревич", "Пересвет" и "Ретвизан" просто убийственный.
Флагманский "Счастливый дракон" — "Фукурю" — получив два подряд попадания шестидюймовыми снарядами, зарылся носом в волну и, окутанный облаком пара из взорвавшегося котла, затонул, даже не успев подойти на дистанцию минного выстрела. Четырем его последователям сделать это удалось, но Макаров хладнокровно довернул свои броненосцы "все вдруг" еще на два румба вправо, и оставил их торпеды чертить море за кормой. Причем один из этой атаковавшей четверки словил при этом свой шестидюймовый подарок, и запарив, беспомощно закачался на волнах. Трех остальных перехватили "сокола". В ходе короткого, но жаркого боя, все они были потоплены кораблями Шульца, чье огневое преимущество было бесспорным, а скорость выше на пять узлов...
"Смелый" и "Стерегущий" так же были повреждены японскими снарядами, но не настолько, чтобы нуждаться в выходе из боя. Вскоре "Сторожевой" добил стоявший без хода "N26", а три уцелевших японских миноносца, пройдя позади удаляющихся в сторону Эллиотов русских броненосцев, присоединились к своим коллегам из 10 и 11 дивизионов. Торпед у этого трио уже не было.
На мостике русского флагмана раскрасневшийся и улыбающийся Макаров оживленно обсуждал со своими офицерами перипетии завершившегося эпизода.
— Сдается мне, господа, в этот раз у нас все ладно получилось, хоть и поволноваться пришлось, — Степан Осипович сняв фуражку, промокнул лысину носовым платком, — Кстати, окажись я на месте японского командира, да еще в его молодые годы, тоже, наверняка бы рискнул. Только на войне одной лихости маловато бывает. Нужно еще и расчет с глазомером иметь. Однако ж, храбрец был. Царствие небесное, хоть и не нашей веры...
— Но 8 еще с минами остались...— озабоченно проговорил командир флагманского броненосца кавторанг Васильев.
— Эти-то сейчас не сунутся. Во-первых, они же дернулись, вы видели, и в результате у нас сейчас на правой раковине, а не на траверзе. Да и Шульц молодцом — уже между нами встал. Можно, конечно, приказать ему их разогнать. И не сомневаюсь, что сейчас, на кураже, его "соколики" это смогут. Но, во-вторых, я не знаю пока есть ли у его кораблей серьезные отметины, запросите, кстати... А, в-третьих, не хочу их от нас отпускать далеко, потому как надо Того еще погонять. Вы же видите — он, волчище, опять было на нас развернулся, когда мы с миноносцами воевали.
— Японские броненосцы, судя по их курсу, намереваются пройти севернее Эллиотов, Степан Осипович! На дальномере 56 до концевого!
— Понятно... Так... У нас сейчас без пяти три. Запросите Лощинского на "Амур": что там у них с транспортами?
— Передают "три четверки три", — вскоре доложил пришедший из телеграфной рубки Кедров...
— Так... Стало быть "противник не обнаружен"... Плохо. Значит, успели сняться. Крейсера наши у Бидзыво должны были быть уже с час как. Получается, что они бухту уже пробежали, а канонерки с "Амуром" еще не дошли. Не догнал бы их супостат. Передайте Лощинскому, чтобы немедленно отошел под берег. Того туда не сунется...
Ну-с, господа, а нам особо выбирать сейчас не из чего, продолжаем идти за ним дальше. И давайте уголок срежем. Не ровен час отстанет кто. Разберитесь, пожалуйста, и доложите, что у нас с повреждениями, и каковы потери.
Интересно, где сейчас Вирен? Может он первым их транспорта найдет? Запросите. И, если прием будет, желательно, чтобы он действовал вместе с Рейценштейном. Предупредите всех, что Того направился к Эллиотам, пройдет между ними и берегом, дайте его координаты...
И попросите, пожалуйста, принести перекусить чего-нибудь, что-то голод вдруг одолел.
— Степан Осипович! Японские миноносцы отстают, уже порядка 70-ти кабельтов. Переходят нам на левую.
— Понятно. Тоже смекнули, что возвращаться в Артур мы пока не собираемся, а повторения пройденного не хотят... Очень мне интересно: как то там у Всеволода Федоровича дела идут? — Макаров озабоченно вздохнул, — Да, будь у нас в ямах хотя бы половина нормального запаса, пошли бы сейчас прямо во Владивосток. Но, увы, сегодня возвращаться нам так и так придется...
Информация, полученная "Амуром" с "Цесаревича" оказалась своевременной. Минный транспорт и канонерки отошли под берег и лишь издали наблюдали дымы проходящих много мористее броненосцев Того, судя по всему избежав весьма крупных неприятностей. Затем с них стали видны и главные силы нашей эскадры, преследующие противника. Подождав еще четверть часа, контр-адмирал Лощинский повел свой отряд дальше, к бухте Энтоа.
* * *
В 16-20 "Баян" и 4 контрминоносца французской постройки, обогнув с юго-востока острова Эллиота, обнаружили севернее, ближе к берегу группу дымов. Выяснение того, кому они принадлежат, завершилось их встречей с крейсерами и истребителями Рейценштейна, которые продолжали преследование дестроеров каперанга Асаи. Японцы шли по мелководьям, прижимаясь к берегу, Рейценштейн с "Палладой", "Аскольдом" и "Новиком" несколько мористее. Причина, по которой японские эсминцы не оторвались еще от идущих на семнадцати узлах русских крейсеров, заключалась в том, что два из семи контрминоносцев были повреждены и не могли физически развить ход больше 22-х узлов. А поскольку идти приходилось против ветра, то реальная отрядная скорость составляла узлов 20. Несмотря на это отрыв их от русских рос с каждым часом, и к моменту появления на сцене "Баяна" они уже ушли вперед миль на восемь.
Примерно два с половиной часа назад крейсера и 4 истребителя Рейценштейна прошли мимо бухты Энтоа у Бидзыво, но там уже не было ни одного японского парохода. За 4 часа охраняемый "Чин-Йеном" и "мацусимами" конвой удалился от места выгрузки на 36 миль. По пути к нему присоединилась "Цусима", а сейчас догоняли семь истребителей каперанга Асаи. Увы, на хвосте за собой они вели и преследователей. Хотя и без поводыря те так и так нашли бы и настигли тихоходное транспортное стадо.
Визуальный контакт между конвоем и преследователями был установлен в 17-10, когда до залива, в устье которого располагался поселок Дагушань, и в котором контр-адмирал Катаока предполагал отстояться с транспортами, оставалось пройти миль двадцать. Ему поначалу и в голову не приходило, что русские крейсера отважатся зайти так далеко. Однако поступивший часа полтора назад приказ — до темноты уходить вдоль берега по безопасным глубинам, а потом прямиком на Чемульпо — ставил крест на этой идее.
Когда на западе, прямо по корме, появилось облако дыма, которое постепенно росло, и наконец материализовалось сначала в свой легкий крейсер, а за ним еще и семь эсминцев, Катаока облегченно вздохнул. Это было очень хорошо, ибо своих легких сил при его кораблях сейчас не было. Но потом на фоне закатной дали сигнальщики опознали еще и четыре русских крейсера со сворой истребителей. Что в свою очередь было очень и очень плохо: со скоростью его больших кораблей защитить растянувшийся на несколько миль караван трампов от быстроходных крейсеров было крайне тяжело. Почти невозможно. Что вскоре и подтвердилось на практике...
На дистанцию открытия огня из шестидюймовых орудий вражеские крейсера приблизились сорок минут спустя. Катаока, хорошо помнил недавний бой с "Богатырём" и выводы из него сделанные, поэтому он немедленно повернул "все вдруг" на противника, пытаясь максимально сблизиться и ввести в дело свои 120мм орудия.
Характер последующих событий мало отличался от истории с "Богатырём" — при более-менее близких падениях "Паллада" и "Баян", пользуясь превосходством в скорости, разрывали дистанцию. С учётом того, что в этот раз крейсеров с шестидюймовками было два, а один из них даже с одной восьмидюймовкой (в кормовой башне "Баяна" до сих пор не могли устранить заклинивание погона осколками 6-дюймового снаряда — прощальный привет от "Фудзи"), один из них постоянно вёл огонь по малоподвижному противнику. Впрочем, и результат боя был близок к "богатырскому" — несколько шестидюймовых попаданий в устаревшие японские крейсера. И пара восьмидюймовых в "Чин-Иен", не причинивших однако старому броненосцу критических повреждений.
Тем временем "Аскольд" и "Новик", впервые за день выдав максимальную скорость, обогнули место боя и помчались к транспортам. "Нарисовавшаяся" было на их пути "Цусима", получив за десять минут пять шестидюймовых и три пятидюймовых снаряда, волоча за собой дымный шлейф пожара в офицерских каютах, с креном отвернула в сторону кораблей Катаоки. Попытка дестроеров Асаи помешать этому избиению своего крейсера закончилась серьезным повреждением двух его кораблей, включая и флагманский "Сиракумо". Остальные выпустили свои торпеды без серьезной надежды попасть в несущиеся на 23-х узлах русские крейсера. Легко уклонившись и не обращая больше на японские истребители внимания, два наших "германца" и ведомые ими 8 контрминоносцев занялись, наконец, основной запланированной на сегодня работой: избиением транспортов.
Первый снаряд в их неправильном строю разорвался в 18-47. После чего капитанам пароходов не оставалось ничего, кроме как выполняя приказ Катаоки "спасаться по возможности". И они кинулись в рассыпную... Многие, не искушая судьбу, выкинулись на берег или отмели, чтобы спасти людей. Таковых счастливчиков было более десятка. Один из беглецов, получив несколько снарядов, лишился хода и загорелся на глубокой воде. Неподалеку от него почти одновременно были подорваны минами истребителей и начали тонуть еще два. Трое выбросились на мелководье сравнительно далеко от берега, где и были деловито добиты снарядами и торпедами "Аскольда" и контрминоносцев. Два транспорта стали законными призами "Новика": один — порожний, другой — с грузом вяленной рыбы, филиппинского риса и испанских жестянок с порошком для куриного бульона. "Аскольду" достался целым небольшой пароходик с хоть и менее ценным в денежном выражении, но не менее нужным в крепости грузом — брикетами конского фуража.
Но нескольким крупным трампам удалось-таки рвануть к юго-востоку, в сторону открытого моря, где с ними в сгущавшихся сумерках пришлось возиться уже нашим истребителям. Отходившие в том же направлении их японские визави попытались было этому помешать, что было усмотрено "Новиком" и закончилось закономерно. "Сиракумо" погиб, причем практически со всем экипажем и отважным, но неудачливым командиром флотилии, как и подорванный минами крейсера транспорт в три тысячи тонн, который Асаи пытался защитить. Еще два крупных трампа записали на свой счет "Беспощадный" и "Бдительный".
Наступала ночь. Завершив свою миссию и так и не получив кодовой телеграммы Макарова об атаке на Эллиоты русские крейсера и назначенные конвоировать призы контрминоносцы, за исключением двух, посланных на разведку к Чемульпо, спокойно двинулись за "Аскольдом" в Порт-Артур, обходя по большой дуге с юга острова Эллиота.
Рейценштейн по телеграфу приказал "Баяну" и "Палладе" присоединиться, что избавило Катаоку от возможных крупных неприятностей, но со своей стороны спасло и наши крейсера от неизбежного контакта с броненосцами Того, подходившему к месту боя — с их мостиков офицеры уже не только слышали выстрелы, но и видели далеко впереди огневые зарницы. По пути, уже в темноте, наши отходящие с добычей к югу крейсера счастливо разминулись с ними на дистанции около восьми миль.
Получив доклады от группы прикрытия транспортов и с Эллиотов, Того двинулся с уцелевшими силами в сторону Корейского пролива, приказав сделать то же Катаоке, а транспортам и судам обеспечения с миноносцами немедленно оставить якорную стоянку у Эллиотов. Противостоять подходящим семи русским линкорам было просто не реально.
Наличие этой, пусть и неспешной, погони повлияло на характер действий японского адмирала: имея всего три броненосца, он уже не мог пресечь вакханалию избиения транспортов у маньчжурского берега без риска потерять всё. Сейчас важнее было спасти тех, кто ещё движется в корейских водах — дать им спрятаться в Чемульпо и Пусане. Развивая предельный для своих повреждённых кораблей 15-узловой ход, Того отрывался от Макарова. Увы, недостаточно быстро, чтобы по прибытии в Чемульпо успеть принять с плавбатареи "Асама" сколь-нибудь значимое количество шестидюймовых снарядов до прихода туда русских. Напрашивалось лишь одно решение — соединиться в Мозампо с уже отозванными от Хакодате "Ясимой" и "Хацусе", обязав миноносцы атаковать ночью противника на пространстве от Шантунга до Чемульпо. Тогда еще оставался шанс помешать уходу русской эскадры во Владивосток.
