Я помахала ему полотенцем и ткнула пальцем в сторону бани, которая виднелась сквозь ветви деревьев и огородные заросли. Секретарь вдруг засуетился, потупился и спрятался за занавеску. Я сообразила, как он мог истолковать мои жесты, и мысленно себя выругала, потому что с необходимостью его спасать в обозримом будущем я, может, и смирилась, но вот совращать не намеревалась ни в коем случае. "Черт возьми, какая сложная же это штука — дружба с демоном!" — с сожалением подумала я, но потом подумала, что и с обычными мужчинами все не так просто, а, значит, жаловаться не стоило.
К вечеру стало ясно, что даже баня ситуацию не исправила, как ни надеялась я на то, что духовитый пар изничтожит зарождающуюся хворь, замешанную на болотной гнили и студеной речной водице. Все равно и я, и ученик с секретарем основательно расклеились. Теперь мы являли собой триединое божество простудных заболеваний: у меня непрерывно текло из носу, Констан кашлял и чихал, да так мощно, что я старалась держаться исключительно за его спиной, а Виро напрочь потерял голос. Так как обозленный на нас господин Теннонт демонстративно оккупировал гостиную, где нежился в лучах любви и обожания, в перерывах между светскими разговорами позволяя дамам себя кормить и поить, нам пришлось удовольствоваться кухней, где мы и сидели, укутавшись в лоскутные одеяла по самые уши.
Известно, что в магии есть много парадоксов, официальных и неофициальных. Так, например самый известный гласил: "Чем талантливее маг, тем реже он пользуется магией", самый популярный при выборе темы для бесполезно-показательной диссертации — "Чем чаще используется энергия артефакта, тем больше становятся ее запасы", что до сих пор никем не было объяснено, и, следовательно, открывало широчайшие просторы для всяческого славословия. Ну а к нам в данный момент имел отношение один из самых безыскусных: "Магия может помочь при любой хвори, кроме простуды и приступов икоты". Именно поэтому я сейчас не готовила какую-нибудь вонючую микстуру из тритоньих лапок и не чертила пентаграмму, а, завернувшись в одеяло, пила чай с медом и парила ноги в бадейке с горячей водой, в полном соответствии заветам бабушки Бланки.
Виро с Констаном в точности повторяли мои действия, разве что секретарю вместо бадейки досталась керамическая миска из лаборатории с ритуальными символами (я посчитала, что демону они точно не навредят), а Констану — та самая ваза, что утром поразила меня своими габаритами. В гостиной для нее уже не нашлось места. Господин Теннонт мог собой гордиться.
Так как из нас троих никто не мог поддерживать разговор по причине насморка, чихания и потери голоса соответственно, то пришлось играть в карты. Для азарта, вместо ставок использовали содержимое трех корзин, наугад сворованных из гостиной. Я ставила пирожки с капустой и грибами, Виро — жареных карасиков, а Констан — всяческие сладости в форме сердечек и голубков. Секретарь отчаянно мухлевал, потому что его поразительный аппетит и сейчас нисколечко не пострадал, ученик постоянно чихал, вскоре заплевав всю колоду, а я толком не знала правил ни одной карточной игры, но, в общем, все складывалось мирно. К тому же я подозревала, что, несмотря на пару-тройку взаимных спасений, дружески беседовать у нас бы все равно пока не получилось.
Часы готовились пробить восемь раз, за окном начали сгущаться вечерние сумерки, и бороться со сном становилось все сложнее. Я сладострастно предвкушала, как заберусь сейчас под одеяло, запихнув себе в ноздри дольки чеснока, и совершенно забыла про то, что жизнь далеко не так справедлива, как хотелось бы. Иными словами, не стоило и надеяться, что больного, уставшего человека оставят в покое хотя бы на несколько часов.
Первым тревожным звонком стала тишина, внезапно воцарившаяся в гостиной. Хотя дамский щебет, доносившийся из-за плотно прикрытых дверей, уже изрядно надоел, но никакой благоприятной причины для того, чтобы все гостьи внезапно умолкли, я изыскать не могла, поэтому отложила карты и замерла, прислушиваясь. То же самое сделали и мои партнеры по игре.Что-то мне подсказывало: выражение обреченного ужаса на их лицах было зеркальным отражением моего. "Ну вот и все. Отдохнули!" — озарило нас общее ужасное предчувствие, вряд ли понятное кому-то, кроме больных, покрытых синяками и ссадинами, не выспавшихся людей, чьи чаяния отправиться в мягкую постель только что накрылись медным тазом. В гостиной готовилась разразиться какая-то буря, и только боги знали, с какой стороны ее принесло на ночь глядя.
Сердце отсчитало три удара в полной тишине, я высморкалась слабеющей рукой и жалобно посмотрела в потолок. Но умоляюще простонать: "Только бы обошлось!!!" я уже не успела — все надежды на то, что все гостьи разом исчерпали темы для светской беседы, погибли. Злобный рев, в котором не угадывалось ничего человеческого, кроме отдельных междометий, не имеющих, впрочем, отношения к культурной лексике, заставил дрогнуть стены, чашки с чаем на столе, да и Виро с Констаном дружно подпрыгнули на своих стульях. Вразнобой завизжали женщины, попытался разразиться проклятиями Теннонт, но громогласное рычание вновь без труда заглушило эту слабую попытку сопротивления.
-Хрррыхх? — Виро вытаращил слезящиеся глаза и вопросительно ткнул пальцем в сторону гостиной, а Констан и вовсе не сумел подобрать нужных слов.
-Не имею не малейшего понятия! — отозвалась я и принялась вытирать ноги, готовясь воплощать в жизнь самый универсальный план действий всех времен и народов. А именно — бежать куда глаза глядят, оставив выяснение ситуации на потом.
-Хрррппсссффф ффхххр!!! — Виро вскочил на ноги и едва не грохнулся оземь, потому что миска, в которой он отпаривал свои нижние конечности, коварно скользнула под стол.
-К черту! — огрызнулась я, натягивая ботинки, окончательно покоробившиеся после просушки у очага. — Господину Теннонту ваша помощь вряд ли нужна. Там с ним добрый десяток женщин, готовых пожертвовать руками, ногами и прочими съедобными частями тела, лишь бы только оказать ему услугу! Даже если там злобствует выводок взбесившихся ехидн, то пока они пробьются через этот живой щит...
Упоминание мною ехидн привело к тому, что Констан также принялся совать ноги в башмаки, а Виро схватился за голову, прохрипев очередную неразбериху и с отчаянием глядя на дверь, отделявшую нас от ужаса, воцарившегося в гостиной.
-Да нет, это я образно... у нас ехидны вроде бы не водятся, — попыталась я его успокоить, хотя вряд ли это было возможно. Шум, состоявший из женского визга, рычания и воплей господина Теннонта достиг своего апогея, так что я едва могла его перекричать. С другой стороны, это значило, что живых в гостиной явно больше, чем мертвых, что не могло не радовать.
Я уже открывала дверь, ведущую во двор, когда рычание резко смолкло, впрочем, до последнего вибрирующего звука сохраняя редкую злобность, затем раздался звук глухого удара, снова повлекшего за собой хор женского визга, и на этом ужасное действо завершилось. Я в сомнении остановилась, занеся ногу над порогом и вывернув голову, чтобы не пропустить тот момент, когда следует бежать сломя голову.
Констан торопливо шнуровал свои ботинки. Виро стоял в своей исходящей паром миске, как статуя какого-нибудь первооткрывателя на постаменте, явно разрываясь между двумя необходимостями — не спускать с меня глаз и не оставлять своего господина в беде. В данный момент они представлялись совершенно несовместимыми, так как я намеревалась держаться от бед Теннонта на максимально значительном расстоянии. Бог знает, что бы предпринял верный слуга своего господина, если бы я не остановилась в дверях, сама не понимая отчего.
-Хпрр?.. — наконец недоумевающе поинтересовался секретарь у меня.
-Черт его знает, — честно ответила я и вернулась к столу. Узнавать, что же случилось в гостиной, как-то не хотелось, но и бегство в одеяле уже не представлялось самым разумным вариантом поведения.
-Ну, госпожа Глимминс, это вообще ни в какие ворота! — в бешенстве проорал взъерошенный Кендрик Теннонт, врываясь в кухню. За его спиной слышался шорох платьев и невнятное испуганное кудахтанье — дамы поспешно засобирались по домам, припомнив, что оставили на произвол судьбы детей, престарелых родителей и домашнюю скотину.
Как я ни вытягивала шею, вглядываясь в дверной проем, безжизненных тел на полу в гостиной замечено не было, равно как и брызг крови на стенах. Можно было перевести дух.
Глава 26,
из которой станвится ясно, что Каррен все же способна испытывать чувство вины, Констан — чувство ответственности, а Виро попросту оказывается в безвыходном положении
-...и уж чтобы мне — МНЕ!— угрожал какой-то заросший бородой по брови мужлан!.. — разорялся господин Теннонт, уязвленный в самоё средоточие своей родовитой души. — Я повидал многое в своей жизни, и, смею надеяться, на основании этого могу считать себя человеком, не пасующим перед опасностью. Но когда в дом при свидетелях врывается какой-то дикарь и несет всяческую околесицу, невзирая на то, что ему сразу же было сообщено, что он имеет дело с человеком благородного происхождения!..
Я краем уха слушала этот монолог уязвленного самолюбия, но основное мое внимание было направлено на вилы, торчащие в стене гостиной как память о недавно бушевавшем здесь бедствии. Зубья их вошли в древесину по меньшей мере на десять сантиметров, что прямо свидетельствовало: человек, метнувший их, находился в крайне дурном расположении духа, что не могло объясняться простым капризом или легким недомоганием. Нет, речь шла о субъекте, столкнувшемся с какой-то воистину неразрешимой проблемой, а раз в итоге вилы торчали в стене дома поместного чародея, то можно было предположить, что проблема эта как-то связана с сферой деятельности данного чародея, как бы ему (то есть — мне) не было тошно от этой мысли.
-Вы не расслышали, кем представился этот человек? — довольно бесцеремонно перебила я бесконечный поток возмущений Теннонта.
Теннонт захлебнулся очередной гневной фразой и взвопил:
-Да разве подобное отребье понимает хоть что-то в правилах хорошего тона? Нет, он просто ревел здесь, как раненый медведь, а затем швырнул ЭТО в стену и ушел, пообещав, что в следующий свой визит обязательно убьет поместного мага.
-Ну, это еще ни о чем не говорит, — несколько разочарованно пробормотала я. — Желание убить поместного мага не является особой приметой в наших краях. И ЭТО, кстати, именуется вилами.
-Я знаю, как именуются вилы! — Теннонт окончательно вышел из себя, что было весьма позорно как для чиновника, так и для мага. — Этот бородатый монстр сообщил, что отобрал их у какого-то крестьянина, чей сенокос, к несчастью, находился на его пути.
-На пути откуда? — уцепилась я за последнюю фразу.
-Из города, от бургомистра, как я понял из этого рева, — Теннонт понемногу успокаивался, а я, наоборот, начинала тревожиться все больше.
-Это был посланник от бургомистра? — озадачилась я. — Может вы смогли разобрать еще что-нибудь?
Теннонт нехотя наморщил чело, всем своим видом демонстрируя, насколько неуместны мои расспросы, и насколько далеко простирается его благородство, если я еще всерьез надеюсь получить какие-то ответы.
-Он упоминал мельницу, — наконец процедил он, словно делая мне великое одолжение. — Мол, на какой-то мельнице нет спасу от покойников.
Этого хватило, чтоб в моем мозгу из разрозненных частей этой истории — вил в стене, бургомистра, бородатого мужика и мельницы — сложилась разгадка. Заросший монстр, имеющий желание и возможность швыряться вилами в стены после визита к бургомистру, да еще и поминающий покойников у мельницы... Конечно же, это был бедолага мельник! Пусть его роль в этой истории и была эпизодической, но не стоило умалять ее трагизма! Человек, который несколько месяцев кряду выуживал жертв вампира в своей запруде, и к тому же был напоследок жестоко оскорблен отсутствием очередного покойника в момент, когда тот был необходим как никогда... Приходилось признать — если уж он появился в доме поместного мага в подобном настроении, то, стало быть, у него были на то веские причины. К сожалению.
-Что?!! — теперь контроль над собой утратила я. — Мельник снова нашел мертвеца?!!
-Да нет, — в голосе господина Теннонта появилась неуверенность, свойственная людям, которые сами не верят, что их уста произносят подобную чушь. — Он жаловался, что его уже не первую ночь одолевает какой-то призрак.
...Итак, еще полчаса расспросов прояснили ситуацию окончательно, хотя открывшиеся обстоятельства дела способны были свести с ума кого угодно. Господин Теннонт, к примеру, так и не смог смириться с тем, что жалобы мельника имели под собой основания, а вот мне пришлось в них поверить. Более того — похоже, именно я и была во всем виновата.
Стало быть, дело было так.
Бедняга мельник ужасно расстроился, когда не сумел продемонстрировать бургомистру очередного покойника, ведь он был совершенно уверен в успехе. Но делать было нечего, и, поразмыслив, он пришел к философскому выводу, что в такой ситуации нужно смотреть шире на сложившиеся обстоятельства. Это для благородных людей доказательство своей правоты важнее, нежели практическая польза, а для честных тружеников сгодится и тихая, спокойная жизнь безо всяких покойников, пусть даже те и являются самым весомым аргументом в их пользу в каком-либо споре. Конечно, мельник, будучи человеком неглупым, не спешил верить в то, что багор можно, наконец, отнести в сарай, но рассчитывал передохнуть хотя бы до следующего полнолуния.
Каково же было его разочарование, когда следующей ночью, мучаясь привычной бессонницей, он выглянул из окна и увидел на берегу пруда в предрассветных сумерках некий белый силуэт. То был определенно не очередной мертвец — фигура в белом двигалась, издавала какие-то печальные зовущие звуки и простирала руки в сторону воды, отчего мельник немедленно проникся к ней еще большим отвращением, нежели к жертвам вампира, которые, по крайней мере, вели себя тихо.
Неизвестно, что в нем говорило в ту минуту сильнее — страх или же возмущение, но понаблюдав еще несколько минут за передвижениями неизвестного явления, он с проклятиями принялся швырять в сторону призрака все, что попадалось под руку. Впрочем, какой-либо реакции от привидения он так и не дождался — быть может, потому, что от окна до берега расстояние было порядочное, так что даже богатырские силы мельника не позволяли поразить призрак цветочным горшком как следует. Затем, осенив беспокойный дух всяческими религиозными знамениями, мельник захлопнул ставни, и пообещал себе рано или поздно сжечь дом поместного чародея, из-за которого заварилась вся эта каша. Он был уверен — это душа одной из жертв вампира вернулась на то место, где было найдено тело ее обладателя. А так как мельник лучше всех помнил, сколько именно тел вытащил из воды за последние месяцы, то ему было несложно предположить, что со временем его мельница будет кишеть призраками, как рынок — бродячими собаками. И, если они все будут так заунывно всхлипывать всю ночь напролет, о спокойном сне придется забыть, равно как и о перспективе жениться на дочке богатого торговца зерном, на которую мельник положил глаз еще полгода назад.
