| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Сколько потребовалось времени человечеству для того, чтобы осознать простую, казалось бы истину: оружие — атрибут свободного разумного. Любое оружие — начиная от собственного тела и кончая автоматическим зарядовым и лазерным. Любое. Потому что оружие для голого, не обременённого панцирем, рогами, и другими защитно-наступательными природными приспособлениями человека есть необходимость эволюционного и природного уровня. В Цербере вооружены, по меньшей мере пистолетами — все сотрудники. Все обязаны проходить стрельбища, полигоны, сдавать нормативы на меткость, дальность и скорость стрельбы, быстроту реакции и прочая и прочая и прочая. Это дисциплинирует, заставляет работать над собой, совершенствоваться.
Оружие может быть разным — от банальных кастетов, дубинок и ножей — до абсолютно, как казалось и считалось совсем недавно, не свойственной людям биотики. Старший Лоусон, как оказалось, был весьма прозорлив — он дал возможность своей старшей дочери — и не важно, что сама Миранда сомневалась в том, что именно Лоусон — её биологический и притом единственный отец — овладеть биотикой на мастерском, академически — спецназовском уровне. Ещё немного — и ей бы вполне могли присвоить весьма обязывающий титул лучшего биотика человечества. К счастью, Миранда успела скрыться в недрах "Цербера", чтобы "благодарное" человечество не повесило на неё, старшую Лоусон, обязанность решить за него все наболевшие и наиболее острые проблемы, коих, между тем, накопилось очень много.
Потому Миранда была спокойна, забывая взять с собой своё огнестрельное оружие — два пистолета и винтовку. Биотические способности были свойственны далеко не всем сотрудникам "Цербера", далеко не все сотрудники "Цербера" смогли бы противостоять Миранде даже если бы вышли впятером против неё одной. И, для самой Миранды было важно, что владение на столь мастерском уровне биотикой практически не изменило её внешне. Мало кто мог сказать, что она смертоносна и опасна, даже если была полностью обезоружена. Мало кто. А те, кто мог такое сказать — те уже ничего не говорили, заплатив концом своего существования за это знание и за это понимание. Миранда придерживала себя, зная, что на самом деле она способна показать гораздо более высокий уровень владения биотикой. Не хотела, в том числе, привлекать к себе внимание. И, к тому же, прекрасно понимала, что не бессмертна, равно как понимала и то, что может найтись и тот разумный, который окажется сильнее, быстрее, лучше, чем она. Хоть во владении биотикой, хоть во владении оружием.
Для себя Миранда уже давно примирилась с реальностью возможности своей собственной гибели. Это было необходимо прежде всего ей, осознавшей в раннем детстве и осознававшей всё глубже и острее с каждым прожитым годом свою непохожесть на обычных земных людей. Постепенно она перестала ощущать себя человеком. Частично. Может быть, где-то наполовину. Трудно было ей самой определить и сказать, насколько она не является человеком. Всё же в большинстве своём люди, земляне, не обременяли себя размышлениями на тему "что будет, когда меня не будет", не стремились постоянно заглядывать внутрь себя, не хотели себя испытывать и тестировать и размышлениями и действиями. Миранда за свою работу в "Цербере" повидала столько ранений и столько трупов, что перестала даже особо реагировать на них. Для неё это стало привычным и обычным, часто она даже не воспринимала сознанием ни трупы, ни кровь, ни стоны. Они надёжно и быстро гасились фильтрами восприятия сознания Миранды, помогая ей действовать по-прежнему эффективно и качественно. Далеко не все сотрудники Цербера могли похвастаться таким уровнем невосприимчивости. Но они и были людьми в гораздо большей степени, чем она. Так что титул "Снежная королева" Миранда Лоусон, офицер, а затем — старший офицер "Цербера" носила вполне заслужено — он её устраивал. И она не стремилась никому доказывать, что она не такая. Незачем ей это было делать. И ни к чему.
Церберовцев очень многие разумные не любили. Очень многие разумные опасались, боялись и ненавидели. И — не только земляне. Но и другие инопланетяне. Потому что церберовцы не останавливались на полпути. Они старались добиваться результатов. Старые расы это раздражало, пугало, напрягало. И Миранда понимала, знала, где-то догадывалась, почему. Но действовала неизменно точно, быстро и в срок. Потому что не умела по-другому. Потому что против земного альянсовского Цербера действовали ГОРовцы-саларианцы, действовали Спектры-цитадельцы и ряд других не менее законспирированных, но по-прежнему малоограниченных в средствах и возможностях достижения поставленных целей специализированных расовых организаций. Против них нужно было выставить противодействие и таким средоточием противодействия, может быть где-то одним из таких средоточий, стал "Цербер", о связи которого с Альянсом точно знали очень немногие. Ещё меньше было тех разумных, которые не только знали об этой взаимосвязи, но и понимали её суть и причины.
Миранда не очень боялась собственной гибели и собственной смерти. Она несколько раз уже побывала на грани, а тот, кто побывал на Грани, заглядывает за Грань уже без былого страха, без былого содрогания, без былого отвращения. В своих снах Миранда часто видела своё мертвое тело. Иногда — даже слишком часто. Простреленное, изрубленное лучами, ножами, окровавленное, иссушенное. Всякое. Одетое и лишённое одежды. Для Миранды тело превратилось в рабочий инструмент. И она относилась к своему телу соответственно: "оружие любит ласку — чистку и смазку".
Миранда часто видела во сне, как умирает. Совершенно естественной смертью. Не от старости — таких снов, к счастью, а может быть — к сожалению, старшая Лоусон не видела. А просто... Просто потому, что выключалась. Как какая-нибудь машина. Замирала и умирала.
Она смотрела во сне на себя саму, лежащую или сидящую в удобной или неудобной позе и остро, пронзительно остро каждый раз понимала: так может быть и так, очень даже реально будет. Когда-нибудь она просто выключится. Во сне она никогда не видела себя пожилой, старой женщиной. Она знала, что в силу работы имплантатов, что в силу генетических изменений она и стареть-то внешне не будет уж очень заметно. В конце концов, кому, как не ей знать, что смерти безразличен возраст того, кого она забирает себе. Молодой или старый — все органики смертны. А она, к счастью, оставалась если и получеловеком, то по меньшей мере органиком. Её никто не числил синтетом, машиной и это приносило Миранде, её душе определённое облегчение, когда становилось совсем уже невмоготу продолжать преодолевать всё новые и новые трудности.
Часто, с самого раннего детства, Миранда ловила себя на мысли, что она... не живёт, а именно служит. Сначала — интересам и потребностям отца, благодаря желанию и возможностям которого она и появилась на свет, потом — интересам и потребностям "Цербера", временно защитившего её от притязаний старшего Лоусон. И она совершенно точно знала, что уж чему-чему, но интересам человечества она, Миранда Лоусон, не служит и не служила никогда. Слишком это абстрактное понятие — человечество, а старшая Лоусон привыкла мыслить конкретно. "Цербер" дал ей подготовку, дал ей возможность совершенствоваться, дал работу, жильё, дал защиту. Мало какая организация землян способна была по достоинству оценить и, главное, полностью использовать возможности и способности, которыми располагала Миранда. А "Цербер" смог. Пусть и не в полной, но в весьма значительной мере смог. И Миранда была благодарна "Церберу", прикрываемому "Альянсом", хотя и понимала, что Альянс систем в любой момент продаст "Цербер", сдаст его, а значит — и её, Миранду Лоусон, чтобы спастись самому. Или, что вернее — попытаться спастись самому.
И для того, чтобы спастись самому, "Цербер" пойдёт на то, чтобы предать своих сотрудников. Всех. Оптом или в розницу. Теперь Миранда, прошедшая мозголомов и ощутившая степень недоверия к ней Призрака, была в этом уверена. А в своих снах она часто видела себя под прицелами роботов или охранников. Видела себя сдающуюся, покорную, послушную. Кому, как не ей, привыкшей мыслить чётко, понимать, очень хорошо понимать, что она, во-первых, не бессмертна, а во-вторых — не всесильна. Потому она смирилась с тем, что Харпер-Призрак предаст её и попытается расплатиться ею, Мирандой Лоусон, для того, чтобы сохраниться самому. Чтобы уйти от ответственности, от расплаты за ошибки.
Миранда, хорошо знавшая в определённой, пусть и очень ограниченной степени, чем занимается "Цербер", во сне часто видела себя внутри используемых умниками жестоких "установок", из которых разумные выходили, мягко говоря, не вполне адекватными. Она хорошо понимала, что нет никакой принципиальной разницы в том, кто оказывается внутри этих "установок" — она сама или другой разумный любого пола и возраста. Наука, познание, совершенствование всегда были, есть и будут очень жестокими процессами, хотя, как понимала Миранда, жестокими их воспринимают прежде всего разумные органики. Сами по себе "установки" только выполняют свои задачи и функции, для реализации которых они, собственно и были созданы. Вообще земляне были очень непоследовательны во взглядах на пределы развития научного знания. Они пользовались результатами научных исследований, результатами научных разработок и в то же время обожали судить и рядить о том, что можно было бы при создании лекарства от такой-то болезни обойтись меньшими жертвами, меньшими потерями среди испытуемых. И при этом комментаторы чаще всего не имели ни малейшего понятия о том, с какими многочисленными и реальными сложностями связан любой прорыв к лучшим результатам, не знали, что жертвы неизбежны в силу самой сути процесса познания.
Если бы не смелость, а иногда и безрассудность исследователей, сама Миранда просто не смогла бы появиться на свет для того, чтобы хотя бы попытаться соответствовать ожиданиям старшего Лоусон, который при его богатстве и влиятельности мог бы вполне удовлетвориться реально существующей женщиной или, может быть, несколькими женщинами. И не только для того, чтобы они родили ему детей, на которых он бы и возложил свои династические ожидания. Просто потому, что так требовала эволюция. Не будь этих имплантатов, не будь этих генетических изменений, из большей половины выездов Миранда просто бы не вернулась живой. Не только относительно, подчас — весьма относительно здоровой — просто живой. В силу уровня своей подготовки старшая Лоусон легко моделировала исходы своих выездов, снимая защиту, даваемую ей телесными, умственными и аппаратными средствами и каждый раз грустно смотрела на экран, где мерцала одна и та же надпись "Погибла".
Старший Лоусон лишил её права и возможности считать саму себя полноценным человеком, обычным человеком. Даже его богатство, даже его влиятельность не позволили ему сделать с Мирандой всё, что обеспечивало бы ему гарантированный грандиозный успех. И Миранда оказалась промежуточным итогом. Не венцом, а именно промежуточным итогом. Иначе старший Лоусон не поднял бы свои загребущие руки на Ориану, не попытался бы поиздеваться над ней. И его бы не остановило то, что Ориана уже была тогда подростком. Не остановило бы — в этом Миранда была убеждена. Это убеждение помогло старшей Лоусон успешно попытаться хотя бы временно спасти Ориану от рук старшего Лоусона. Пусть даже он воспользовался услугами многочисленных посредников для того, чтобы попытаться найти младшую Лоусон, выкрасть её и захватить.
Миранда не ощущала себя полноценным человеком, поскольку знала — она никогда не сможет забеременеть и родить ребёнка. Нет, всё, что нужно для процесса вынашивания, для процесса беременности у неё было, но вот возможности забеременеть у неё не было. Лоусон-старший лишил её этого права. Намеренно или не намеренно — это сложный вопрос, ответ на который ни для него, ни для самой Миранды не был однозначен. Миранда много думала над тем, почему она не может забеременеть, она посчитала, что сама природа защитила её от дальнейших издевательств "так называемого отца". Ему ведь нужна была династия, а какая может быть династия от дочери, неспособной забеременеть и родить полноценного, да вообще любого ребёнка. Начнутся ведь, захоти он кого усыновить или удочерить или заставить то же самое сделать Миранду, пересуды, возникнут сомнения в праве крови и в праве родства и в праве рождения — и династия может рухнуть, так и не начавшись. А на такое старший Лоусон пойти не мог — потому и протянул руки к Ориане. Которую пришлось спасать старшей сестре — Лоусон-старший позаботился о том, чтобы Ориана была как можно более беспомощна. Разными ведь путями, способами и средствами позаботился. Миранда понимала, что при подобном уровне заинтересованности в успехе дела основания и развития династии, какой владел самой сутью старшего Лоусон, Ориана нигде и никогда не будет в безопасности. И это заставляло Миранду постоянно заботиться о том, чтобы опережать старшего Лоусон в его стремлении захватить Ориану. Кому, как не Миранде знать, что ожидает Ориану, если она окажется во власти "так называемого отца". Церберовская "Линия страданий" раем покажется Ориане. Даже если сама младшая Лоусон об этой линии не имеет вообще никакого внятного представления.
Миранда любила стоять под дождём. Её не интересовало в такие моменты, утро, день или вечер сейчас. Она просто хотела стоять, чувствовать, как текут по лицу и по телу, по одежде струи воды, стоять и думать о чём-то своём. Ведь в дождь все разумные стараются укрыться, а не стремятся пообщаться с себе подобными, что даёт возможность остаться наедине со своими мыслями. Миранда в такие моменты думала о том, что Лоусон лишил её возможности считать себя саму полноценным человеком, полноценной женщиной, но он также не сделал её хаском, не сделал кибером, машиной. А ведь вполне мог — средства позволяли, да в средствах старший Лоусон, добиваясь своих целей никогда себя особо и не ограничивал. Миранда, чувствуя, как текут по её лицу струи воды, понимала, что волей отца, ослеплённого идеей фикс, она оказалась между двумя мирами: вышла из мира людей и не вошла окончательно в мир нелюдей.
До Миранды доходила информация, что потеряв возможность прямо влиять на Миранду и Ориану, старший Лоусон обратился к Призраку с просьбой разрешить ему сделать третью попытку создания династии. Как уж он уговаривал Харпера — об этом Миранда точно мало что знала, но понимала, что если и появится у неё третья сестра — старший Лоусон сделает всё, чтобы достичь своего результата, желанного результата, ну а Харпер... Харпер получит свой результат, заставив старшего Лоусона в ходе исследований и реализации своего проекта достичь и результатов, желанных для "Цербера" в целом и для него, Призрака-Харпера, в частности. В том, что Призрак способен заставить старшего Лоусона подчиниться, сама Миранда не сомневалась — Лоусон столкнулся в лице Харпера с тем, против кого оказался откровенно слаб и немощен, а значит, он будет повиноваться Харперу во всём.
Миранда пыталась и даже стремилась отслеживать ситуацию со второй своей младшей сестрой, но, попав в опалу к Харперу, лишилась многих важных возможностей и очень боялась, что старший Лоусон достигнет результата — создаст таки фундамент для полностью послушной и покорной ему одному династии. Может быть, очень даже может быть, он тем самым стремился продлить своё существование, пусть даже и в потомках. Миранда теперь очень долго думала над тем, стоит ли ей теперь вмешиваться в судьбу своей третьей сестры, ведь если о жизни Орианы она знала предостаточно, то о том, как появится на свет и вырастет третья сестра ей известно очень мало. Да и вряд ли эту девочку она может посчитать своей родной сестрой. Ведь даже старшего Лоусон она не числит больше своим родным отцом, а уж матери она, Миранда и тем более не знала никогда.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
