Андерсон выключил двигатели комбайна, отодвинул кресло чуть назад, встал и вышел на площадку, опёрся о поручень. Десять минут назад от его комбайна ушёл последний грузовоз. Бункер был пуст, только на дне было немного зерна. Оно не пропадёт. Сменщик — местный житель — уже спешит к машине. Теперь это его дело — отогнать степной корабль на площадку, ссыпать зерно в стационарный бункер. Последнее собранное зерно первого послевоенного урожая. Люди выиграли эту битву. Выиграли совместными, объединёнными, согласованными усилиями. Пришлось, конечно, недоспать, недоесть и отбросить в сторону мысль о любом ничегонеделании, но главное было воплощено в жизнь: урожай в этом сельскохозяйственном районе был собран почти исключительно силами нормандовцев.
Обменявшись с поднявшимся на площадку сменщиком крепким приязненным рукопожатием, Андерсон сошёл на землю. Наклонился, коснулся рукой земли. Всего несколько месяцев назад здесь всё горело. Но природа и люди взяли своё и земля Иден-Прайма породила новый, невиданный урожай. Какой — он и сам ещё точно не знал — почти никто из нормандовцев не отвлекался на слушание новостей района. Синтеты также не отвлекали работавших в поле и на трассах коллег расслабляющими сообщениями. Только дело, только забота, только выполнение задачи. Андерсон выпрямился, огляделся. К нему уже подходил Дженкинс, за ним от своего комбайна спешил Шепард. Это поле они убирали втроём — другие нормандовцы уже завершили уборку своих полей и пересели за рули грузовозов, вывозя зерно в хранилища.
Сменщики уже поднялись на мостики двух других комбайнов, исчезли в кабинах. Степные корабли грозно подняли "ножи" огромных барабанов, переведя их в нерабочее положение. Теперь комбайны без проблем по шоссейной дороге доберутся до стояночных техплощадок районного Центра сельхозтехники.
— Давайте помолчим, друзья. Просто посмотрим, как рассветёт. Не надо слов. — сказал Андерсон. — И так всё ясно. — он опустился на землю, садясь поудобнее. Рядом с ним на землю сели Шепард и Дженкинс.
Несколько десятков минут они молчали, глядя, как диск местного светила вырастает над горизонтом. Уборка урожая в районе была завершена вовремя — ещё несколько дней — и начнутся дожди. Сначала — кратковременные, небольшие, а потом пойдут ливни. Хорошо, что без града.
Дженкинс перевёл на свой спикер аудиоканал местных новостей, прислушался. Устало улыбнулся: местные журналисты уже успели немало рассказать слушателям о том, как был осуществлён финал уборки урожая в районе. И по-деловому рассказали, и цветисто. Каждый слушатель мог выбрать формат изложения новостей по своему вкусу. Техника и технологии позволяли. Дроны, тучами вившиеся над тремя машинами, куда-то делись — видимо, улетели к зарядным станциям. Ричард помнил, что они немного задержались до того момента, как трое нормандовцев уселись прямо на землю, а потом улетели. Операторы, наверное, посчитали, что зрителям и так хватит информации, а троим нормандовцам надо дать возможность побыть "без свидетелей".
— Декада пролетела. — вполголоса сказал Андерсон, посмотрев на экранчик наручного инструментрона. А я и не заметил.
— Здесь декада — особая. Сутки по шестьдесят часов — это больше чем двое обычных суток. Сутки день — сутки ночь и сколько-то там на рассветы и закаты. Такие, как вот этот. — Шепард кивнул в сторону светила, уверенно поднявшегося над линией горизонта.
Андерсон только кивнул. Странно, но особой усталости он не ощущал. Вряд ли это было следствием некоего нервного возбуждения. А если и так, то вернувшись в центр района, он всегда сможет найти время, чтобы просто отоспаться.
Трасса, предназначенная для магистральных грузовозов, затихла. Рассветные минуты были всегда особыми — и на Земле, и здесь, на Иден-Прайме. Острый слух Шепарда выделил в сонме звуков шелест двигателей. Со стороны районного центра подходил как минимум один магистральный автобус.
— Слышите, Джон? — Андерсон даже не повернул головы, не встрепенулся.
— Да, Дэвид. Похоже, нам приготовили торжественную встречу, чествование и комфортную доставку. Вот только не знаю — в постель или на сцену. — ответил Шепард.
— Вижу автобус. — востроглазый Дженкинс смотрел на трассу уже несколько минут. — Переполнен, идёт тяжело. — он присмотрелся, чуть сощурившись. — Мама миа, там — почти все нормандовцы! Они даже на крышу взобрались!
— Нехорошо. — усмехнувшись, сказал Андерсон, первым поднимаясь на ноги. — Очень нехорошо. Нарушают правила безопасности и правила дорожного движения. — он повернулся к трассе и тоже увидел автобус, рассекавший бледную рассветную мглу дальним светом шести фар и трёх прожекторов. Шепард и Дженкинс встали рядом с командиром корабля.
Несколько минут — и двухэтажный туристский автобус высокой комфортности останавливается рядом. Открываются все три двери и с крыши сыплются молодые десантники-полисмены. Нормандовцы окружают командира, старпома и лейтенанта-десантника, слышатся первые поздравления, возгласы радости и удовольствия, затем кольцо резко расступается и в образовавшемся проходе появляется Чаквас. В её руках — каравай, лежащий на рушнике. Шепард и Дженкинс делают шаг назад и Чаквас останавливается в шаге от Дэвида. Её сопровождают Габриэлла и Хлоя. Женщины улыбаются, их глаза искрятся радостью и довольством.
Дэвид не растерялся. Он отламывает кусочек от бока каравая, окунает в солонку, кладёт в рот и медленно разжёвывает, проглатывает, после чего обнимает и троекратно целует Карин, вспыхнувшую и расцветшую. Каравай почти мгновенно принимает на свои руки Габриэлла, кивнувшая и искренне улыбнувшаяся Шепарду. Кольцо нормандовцев вновь смыкается и через минуту Андерсон уже поднимается в салон первого этажа, садится в указанное кем-то из нормандовцев кресло, поближе к проходу, улыбается, видя сидящую в кресле у окна Карин. Рядом, в креслах через проход размещаются Шепард и Дженкинс. Несколько десятков секунд — и автобус плавно разворачивается, набирает скорость и направляется к районному центру.
В салоне царит разноголосый гомон, нисколько не мешаюший ни Андерсону, ни Шепарду, ни Дженкинсу смотреть на больших экранах, нависающих над проходом, последние выпуски новостей. Пока автобус добирался до центра, командир, старпом и лейтенант десанта успели посмотреть не только новостные выпуски, но и пару аналитических передач.
— Дэвид, все передачи — и выпуски новостей, и аналитические выпуски были сделаны при прямом участии Оливии и Марка. — тихо говорит Карин, склонив голову на плечо Андерсона и приобняв командира. Только она так умеет обнимать Андерсона — всюду и везде. Только она так может его обнимать.
— Ну так наши же синтеты — лучшие. — улыбаясь, тихо отвечает Андерсон, поглядывая на подругу. Та улыбается в ответ, ловит его взгляд и радуется — Дэвид устал, но ничего, эту усталость она поможет ему преодолеть. Быстро и качественно, полностью преодолеть.
— Сейчас, как медик Отряда, Дэвид, я сразу скажу — вы отправляетесь спать. Никаких посиделок, никаких бдений над выпусками новостей и аналитическими передачами, коих районщики настрогали очень много. Сейчас вы все должны прежде всего отоспаться.
— Распланировала. — говорит Андерсон, беря в свою руку руку Карин.
— Для тебя — мне это сделать легко. Ты должен отдохнуть. Все праздненства — потом. Когда вы втроём выспитесь. В разных комнатах, конечно. — отвечает Чаквас.
— Не надо люксов, Карин. — говорит Андерсон, понимая, что на этот раз подруга его не послушает.
— Нет и нет, Дэвид. Только люксы. Для всех вас троих. Ричард потом сможет вернуться к семье, ты потом сможешь вернуться в гостиницу при базе "Нормандии". — Карин как всегда, когда чувствует свою правоту, непреклонна.
— Как там, кстати? — прерывает подругу Андерсон.
— Нормально. Проблем нет. — Чаквас умеет быть краткой и Дэвид кивает, понимая, что если бы была малейшая проблема — она не стала бы её скрывать от командира корабля.
— О каких праздненствах ты говоришь, Кари? — Андерсон, видимо, успел немного восстановиться, посидев в мягком кресле и теперь приступил к обычному мини-допросу.
— Обычных. — пожала плечами главный врач фрегат-крейсера. — Мы закончили уборку в районе? Закончили. Теперь можем и попраздновать, повеселиться, отдохнуть.
— Не рано ли? Ведь ещё...
— Дэв. — Когда Карин употребляла такую резко сокращённую, даже усечённую форму его имени, Андерсон замолкал почти мгновенно. Вот и на этот раз он не решился продолжать высказывать свои возражения. — Мы все работали больше декады почти непрерывно. И теперь нам всем нужно переключиться. Праздник — это лучший способ переключения. И для тела и для психики. Нам нужно несколько суток праздника и я уверена, что они у нас будут!
— Джон. — Андерсон повернулся к сидевшему через проход Шепарду, рядом с которым дремал в своём кресле Дженкинс. — Слышал?
— Слышал, Дэвид. — кивнул Шепард. — Ничего особенного. Стандарт. Придётся повиноваться. Карин виднее. Если она желает праздник, то мы его устроим.
— Уж не думаешь ли ты насчёт концерта? — спокойно осведомился Андерсон у своего старшего помощника.
— А чем плох концерт, Дэвид? — спросил Шепард. — Во-первых, мы сможем все принять в нём участие, здесь неучаствующих не будет — я в этом уверен, а во-вторых — попеть и поплясать — лучший способ расслабиться и отдохнуть. Днём — концерт, а вечером — танцы.
— Распланировал. — хмыкнул Андерсон. — Ладно, если концерт... Я почему-то уверен, что у тебя уже есть план, Джон.
— Есть. — не стал отрицать старпом. — Он, конечно, нуждается в совершенствовании, но по самому минимуму я его уже составил.
— Ладно. Составители-заговорщики. — вступила в диалог Карин. — Мы уже у гостиницы, так что выгружаемся и — разбегаемся по комнатам. Все планирования — потом, после минимум шестичасового крепкого сна без сновидений.
— Подчиняюсь. — притворно-недовольно сказал Андерсон. — Кари, ты разве...
— Ладно, Дэвид. — врач поднялась, опёрлась на руку вставшего на несколько секунд раньше Андерсона, вышла из салона автобуса, поднялась на крыльцо районной гостиницы, огляделась. — Ты меня уговорил. — она подхватила Андерсона под руку. — Мы — к себе! — и командир с главврачом исчезли в дверях гостиницы.
— Быстро они. — сказал Дженкинс, глядя вслед Андерсону и Чаквас.
— Они рядом друг с другом — молодеют, Ричард. — сказал Шепард, наблюдая, как длинный двухэтажный туристский дальний автобус освобождается от своих столь многочисленных пассажиров, сумевших удержаться даже на абсолютно гладкой крыше второго этажа. — И это — хорошо. — он помедлил несколько секунд, взялся за ручку входной двери. — Слышал приказ главного врача корабля, Ричард? Если слышал — выполняй. А если...
— Слышал я приказ. — поспешил заявить Дженкинс. — Выполняю.
— Вот именно — выполняй. — Шепард открыл дверь, пропустил вперёд Ричарда и вошёл в холл гостиницы, подходя к стойке регистрации. Получив ключ от одноместного люкса, он поднялся на третий этаж и вскоре, приняв душ, лёг в постель, почти сразу "отключившись", едва голова коснулась подушки.
Иден-Прайм. База "Нормандии". Перед концертом
Предсказание Чаквас о шестичасовом глубоком сне без сновидений сбылось со всей возможной точностью и полнотой. Андерсон "отрубился", едва добрался до кровати, так же быстро заснул и Дженкинс, не успевший даже ответить на аудиовызов, пришедший от родителей. Оливия отследила состояние лейтенанта и сама, выйдя на связь по аудиоканалу, пояснила родителям Ричарда ситуацию. Те были приятно впечатлены оперативностью и полнотой ответа и охотно согласились подождать столько, сколько надо, чтобы их сын нормально отдохнул и восстановился.
Встречавшие командира, старпома и лейтенанта-десантника нормандовцы также отправились на боковую — хотя и разгорался над Иден-Праймом новый день, никто не усомнился в том, что сон -лучшее средство для восстановления душевных и физических сил после такой работы. Гостиница погрузилась в тишину в рекордно короткие сроки. Коридоры, холлы и лестницы опустели.
Открыв глаза, Андерсон увидел склонившуюся над ним Карин. Она вопросительно смотрела на него и едва заметно улыбалась — видела, что он отоспался, отдохнул.
— Сколько я спал, Кари? — шёпотом спросил Дэвид.
— Восемь часов. — тихо ответила подруга.
— Вот ведь... — Андерсон скосил глаза, увидел циферблат часов. — Проспал!
— Не наговаривай на себя, Дэвид. — сказала Карин, целуя его в губы. Несколько минут они целовались и Андерсон почувствовал, что он полностью проснулся. — Другие тоже отоспались.
— И ты? — усмехнулся Андерсон.
— А как же! — подтвердила Чаквас. — Ты, конечно, спал недвижимо, как гранитная стелла, но всё равно мне было приятно спать рядом с тобой. По меньшей мере ты спал спокойно и не пытался меня задавить в своих обьятиях.
— Так это... я могу! — Андерсон облапил стоявшую у кровати подругу, опрокинул на кровать, прижал к себе и они совместили обнимания с поцелуями. С лица Карин не сходила счастливая и довольная улыбка и командиру фрегат-крейсера это очень нравилось.
— Разошёлся ты, Дэвид! — шутливо отбиваясь от крепнувших обьятий друга, заявила улёгшаяся на кровать Карин. — А ведь...
— Не, Кари! Рядом с тобой и только рядом с тобой я — молодею! Все нормандовцы об этом знают. И не только благодаря синтетам. — ответил Андерсон, запечатывая подруге губы поцелуем и уже догадываясь, какой будет её ответ.
— Молодеет он! — Чаквас, чуть отодвинувшись, посмотрела в глаза Дэвиду. — Вкалывал как проклятый. Дженкинс за тобой угнаться не мог. Шепард в вашем соревновании участия не принимал, но ты и его хоть ненамного, но опередил.
— Так ведь это... Дроны вились, надо было зрителям доставить разнообразие и удовольствие. — пояснил, улыбаясь, Андерсон. — Вот я и пытался доставить. Как сумел, конечно.
— Сумел ты хорошо, Дэвид. — Чаквас поцеловала друга в щёки, приникла к нему, лежавшему навзничь. — В принципе, мы можем с тобой поваляться этак часика два с половиной. Будем валяться?!
— Будем! — Андерсон перевернулся на правый бок и прижал Карин к себе ещё крепче. — Будем! Потому что ты наконец-то — рядом со мной!
— Так я и буду рядом с тобой теперь, Дэвид. — ответила Чаквас. — Всегда и везде.
— Знаю, Кари. — Андерсон вдохнул непередаваемо прекрасный аромат её волос. — Знаю. Как ты насчёт венчания в соборе?
— На Земле?! — улыбнулась Чаквас. — Весьма положительно, Дэвид. Только...
— Будет там орган. Будет! И мне придётся уломать Светлану в очередной раз сесть за главный пульт. Надеюсь, что "Марш Мендельсона" она согласится исполнить. А сопроводить церковную службу и чин венчания мы попросим лучшего местного органиста. Я не хочу перегружать Светлану — она тоже должна присутствовать на церемонии и радоваться, а не работать на износ.
— Что-ж, Дэвид... Помогу я тебе уломать Свету. У неё и без того хлопот будет на Земле — как у русских принято выражаться — полон рот, но насчёт органа я помогу её тебе уговорить. Договорились? — хитро прижмурившись, спросила она, лаская рукой лицо Дэвида.
