Проклятие Раду Красивого

Войко смотрел на меня, будто не узнавая:

— Так, значит, поэтому ты не хочешь идти против...

— Да я бы с радостью выступил, но ведь проиграю! — по моим щекам побежали слёзы. — Проиграю потому, что меня сломили. Сломили очень давно. И ещё раз сломят. Но уже на поле битвы. Сломят легко, потому что я привык подчиняться. Я не могу повелевать ни войском, ни государством. Теперь ты понимаешь? Я рад бы сделать то, что ты просишь, но не могу. Не знаю, как. И тебе меня не научить.

— Не научить? — казалось, в голосе Войки блеснула надежда, но она тут же угасла, когда я сказал:

— Нет, не научить. Я уже никогда не научусь.

Теперь Войко молчал, а я продолжал:

— Временами на меня что-то находит, когда я понимаю, что нужно быть сильным, потому что другого пути не осталось. Вот тогда я сильный, но если есть другой путь, то я не могу. И сейчас так. Сейчас я слабый.

Я, в самом деле, почувствовал невероятную слабость. Ноги почти не держали меня, и я, склонив голову, и сам не сознавая, куда сажусь, присел на кресло Влада, которое вот уже четыре года стояло у стены.

Спустя мгновение, я понял, куда сел. А ведь не садился в это кресло с тех пор, как впервые оказался в городе Букурешть. Берёг это кресло для брата. И вот не сберёг.

Теперь главным напоминанием о Владе было для меня не кресло, а Войко — Владов друг. Мне вдруг подумалось, что именно так, как я сейчас признался во всём Войке, выглядело бы моё признание брату. Я весь обратился в слух — что сейчас скажет Войко.

Войко не сказал ничего. Я услышал его шаги. Он подошёл к двери, и, наверное, уже взялся за дверную ручку.

Я поднял голову:

— Погоди.

Войко молча стоял и смотрел на меня.

— Ты ведь никому не скажешь о том, что сейчас услышал от меня? — спросил я.

— Не скажу, — ответил он. — Я не стану рассказывать, кому служил. Не стану позорить ни себя, ни тебя.

Я уже не задумывался о том, что сказал бы Влад на месте Войки. Что бы ни сказал, ясно было одно — опоздал я со своим признанием Владу — опоздал на много лет!

Следовало признаться брату при первой же возможности. Всё сказать, невзирая на угрозу Мехмеда. "Жизнь брата в твоих руках, мой мальчик", — так уверял султан, но обманул меня ради своей выгоды.

Жизнь моего брата оказалась бы в руках моего брата, а не в моих руках, если бы я действовал осторожно, затеяв разговор за пределами дворца. Следовало шепнуть Владу в храме, куда мы ходили вместе, пока жили в Эдирне, или шепнуть на городской улице так, чтобы слуги не слышали. Можно было шепнуть хоть два слова: "Помоги мне". Следовало довериться брату. Довериться его разуму и рассудительности, а не думать своим умом за Влада. Мехмед указал мне заведомо неверный путь, чтобы разлучить меня с братом навсегда.

Я уже забыл про Войку. Не обращал внимания, ушёл ли он, или ещё выжидает чего-то перед уходом. В моей голове осталась только одна мысль: "Будь ты проклят, Мехмед! Будь ты проклят!"

ФАКТЫ И ЦИФРЫ

Исторический фон повести "Проклятие Раду Красивого"

Для удобства поиска информации, историческая справка дана с разделением по персоналиям и темам.

ПЕРСОНАЛИИ:

Раду Красивый и его брат Влад

Раду был третьим сыном румынского (валашского) князя Влада II, прозванного Дракул (Не Дракула! Т.к. Дракула это Влад III, сын Влада II).

Внешний облик Раду неизвестен, поэтому одни считают Раду светловолосым, а другие тёмноволосым. Оба варианта возможны с исторической точки зрения.

Пусть про одного из братьев Раду точно известно, что он был брюнет, это не означает, что сам Раду обязательно должен быть брюнетом. Если матерью Раду стала молдавская княжна Василика, то в его жилах смешалась кровь двух семей — румынского княжеского рода Басарабов и молдавского княжеского рода Мушатов. При этом по портретам князей мы видим, что Басарабы обычно брюнеты, но Мушаты во многих случаях светловолосые. Поэтому если мать Раду, княжна Василика, происходила из рода Мушатов, то вполне могла быть блондинкой или русоволосой, и её сын мог унаследовать это от неё. В семьях, где отец — брюнет, а мать — натуральная блондинка, братья и сёстры часто бывают с разным цветом волос.

В повести поддерживается версия, что Раду светловолосый.

Раду родился в тогдашней румынской столице, в городе Тырговиште. Дата рождения точно не известна, но это был период между августом 1437 года и августом 1439 года. Дело в том, что существует грамота Влада II от 23 августа 1437 года, где упомянуты только два старших княжеских сына. Зато в другой грамоте, от 2 августа 1439 года, перечислены уже трое сыновей — в том числе Раду.

В повести возраст Раду отсчитывается исходя из предположения, что мальчик родился в сентябре 1437 года.

Первые два сына Влада II — Мирча и Влад (тот самый Дракула!) — родились на рубеже 1420-х — 1430-х годов. Поскольку Раду был существенно младше своих старших братьев (младше Влада на 6-8 лет), то воспитывался отдельно от них.

Когда Раду достиг возраста 6 лет, Мирча и Влад были уже подростками. Из этого можно сделать предположение, что в Тырговиште старшие братья не дружили с младшим.

Раду и Влад, вероятнее всего, подружились только в Турции, куда их отправил отец в качестве заложников не позднее июля 1444 года.

В декабре 1446 года Влад II был убит в результате государственного переворота, совершённого венграми. Примерно тогда же умер старший сын Влада II — Мирча.

Осенью 1448 года Влад (Влад III) вместе с султаном Муратом отправился в поход. В средневековой книге, известной, как "Записки янычара", об этом говорится так:

"Султан тут же одарил... сына Дракула деньгами, конями, одеждами, великолепными шатрами, которые подобает иметь господарю, и как можно скорее отправил его в Валашскую землю, чтобы он правил вместо своего отца... Младшего же его брата он оставил при своем дворе".

Влад пробыл у власти около месяца, после чего оказался свергнут венграми, вынужден был бежать и скитаться. То, что Влад в начале 1452 года вернулся к турецкому двору, чтобы попросить помощи теперь уже у нового султана — Мехмеда — является предположением автора повести.

Между тем начались отношения Раду с Мехмедом. Предположительно, всё случилось в начале 1451 года, вскоре после вступления Мехмеда на престол.

У Лаоника Халкокондила эти события описаны так:

(Перевод отрывка по книге Мариоса Филиппидеса и Уолтера К. Ханака "Осада и падение Константинополя в 1453-м" ("The Siege and the Fall of Constantinople in 1453"):

"Басилевс (султан Мехмед) призвал Влада, сына (Влада II) Дракула... и с ним также младшего брата (Раду), который сделался его (Мехмеда) возлюбленным, делил с ним ложе и жил с ним... И когда он (в первый раз) возжелал мальчика, то пригласил его для беседы, провозгласил тост в его честь, и предложил проследовать в его (султана) покои. Мальчик не ожидал, что басилевс (султан) может совершить над ним физическое насилие, но когда увидел, что басилевс (султан) был весьма расположен к этому, то воспротивился его попыткам и не согласился на соитие с басилевсом (султаном). Басилевс (султан) попытался поцеловать противившегося мальчика. Последний выхватил нож и ранил басилевса (султана) в бедро. Он (Раду) убежал, не мешкая и высматривая место, где спрятаться. Физиологи басилевса (врачи султана) приняли все меры в связи с ранением (т.е. промыли и перевязали). Тем временем мальчик залез на дерево и спрятался. Басилевс (султан) присоединился к своей армии и выехал (из дворца или из города?). И в этот момент мальчик спустился (с дерева) и в скором времени достиг ворот (дворца или города?)*, и стал басилевсу возлюбленным. Они (турки) не смотрят неодобрительно на тех, кто вовлекает (мальчиков) в такие дела... Он (султан Мехмед) проводит большое количество времени, день и ночь, с такими людьми... Басилевс (султан) пожаловал брату, который был у этого мальчика, (т.е. Владу) трон Дакии (Валахии).

* Переводчики также предлагают понимать эту фразу как "достиг Порты". Порта (в пер. с итал. "дверь") — это одно из использовавшихся в Западной Европе официальных названий канцелярии дивана (турецкого правительства). И получается, что Раду мог обратиться в канцелярию дивана с просьбой о новой аудиенции у султана.

В повести вся эта история "первого свидания" рассказана проще, поскольку нет оснований полагать, что Халкокондил на 100% точен в деталях.

Следует учитывать, что Халкокондил не был свидетелем событий, поскольку в те времена (в начале 1450-х) жил вне турецкой территории.

По происхождению Халкокондил был афинянин, и образование получил в родном городе. Затем переселился в Морею (греческое государство на юге Пелопоннеса). Исследователи считают, что послом, отправленным из Мореи к турецкому султану Мурату в 1446 году, был именно Халкокондил.

В то время правителем Мореи был Константин, который позднее стал последним правителем в Константинополе, захваченном турками в 1453 году. Исследователи предполагают, что Халкокондил мог переехать в Константинополь, когда Константин получил там власть.

Когда Константинополь захватили, Халкокондила там уже не было. Он, судя по всему, вернулся в Афины. Также исследователи уверены, что после окончательного завоевания турками Афин (в 1458 году) и окончательного завоевания Пелопоннеса (в 1460 году) этот историк не эмигрировал, а жил теперь уже на турецкой территории и именно тогда мог узнать много подробностей о жизни султана Мехмеда.

Историк М.Казаку считает, что Халкокондил находился при дворе Махмуда-паши, великого визира.

То есть, об истории с Раду историк Халкокондил узнал значительно позже, чем она случилась, и, конечно, услышал её в форме сплетни. За десять лет сплетня видоизменилась, исказилась.

Именно поэтому рассказ Халкокондила вызывает вопросы:

— непонятно, как мог Раду убежать из покоев султана, не будучи никем остановлен (куда смотрели слуги, охрана?);

— непонятно, почему Раду вдруг передумал и добровольно вступил в связь с султаном (многие исследователи отмечают, что Халкокондил в своём историческом труде необъективен и стремился дать положительную оценку всем действиям султана Мехмеда);

— непонятно, что значит "призвал Влада... и с ним также младшего брата", ведь известно, что на момент восшествия Мехмеда на престол, Влада при турецком дворе не было, а находился он, судя по всему, в Молдавии.

По поводу отношений Мехмеда и Раду можно совершенно точно сказать, что это не было похоже на отношения многих современных гомосексуальных пар, когда два человека живут вместе и называют себя семьёй.

Отношения Мехмеда и Раду имели в основе древнегреческую модель обучения "учитель/ученик", где учитель являлся ещё и любовником своего ученика, а ученик считался возлюбленным. В Спарте так обучали воинскому делу, в Афинах — философии, а на острове Лесбос — стихосложению. Во многих регионах Древней Греции считалось, что отношения не должны были переходить в физиологическую плоскость, и что возлюбленный всегда должен был подчиняться лишь добровольно, однако теория и практика сильно различались.

Слова "любовник" и "возлюбленный" это приблизительный перевод специальных греческих терминов. Любовник — активное начало. Возлюбленный — пассивное. Любовник это активный поклонник, который ухаживает, а затем, когда ухаживания приняты, обучает и воспитывает своего возлюбленного. Возлюбленный, приняв ухаживания, во всём подчиняется любовнику. В отличие от "семейных" гомосексуальных пар учитель и ученик в Древней Греции никогда не менялись ролями. Если ученик начинал считать, что уже всему научился, то должен был оставить учителя и найти себе своего ученика.

В результате этих отношений Раду научился не только тому, о чём все думают. Раду выучил греческий язык и, наверняка, персидский, чтобы иметь возможность читать те стихи Мехмеда, которые были сочинены на персидском языке. Несомненно, что Раду читал в оригинале сочинения Платона и множество других греческих книг, а также хорошо знал поэзию Ближнего и Среднего Востока.

Увы, в той программе обучения, которую Мехмед составил для Раду, не уделялось достаточно внимания военным дисциплинам. Это можно утверждать почти наверняка, поскольку Раду проигрывал все сражения, которые вёл самостоятельно.

Вопреки распространённому мнению, Раду не участвовал в походе на Константинополь, поскольку весной-летом 1453 года ему не исполнилось ещё и 16 лет. Янычарами Раду командовать никак не мог, поскольку для того, чтобы командовать янычарами, требовалось самому стать янычаром и принять ислам. Совершенно точно известно, что Раду оставался православным христианином.

Первый военный поход с участием Раду состоялся лишь в 1462 году — это был поход в Румынию (Валахию), когда Раду оказался вынужден воевать против своего брата Влада. О подготовке подробно рассказывается в книге "Записки янычара", написанной одним из янычар, сербом, который до обращения в ислам именовался Константином.

Из этой книги можно заключить, что об особых отношениях Мехмеда и Раду знал только узкий круг турецких придворных. Армия об этом не знала ничего, а часто встречающиеся в Интернете упоминания о том, что Мехмед и Раду не скрывали отношений и якобы не принимали в расчёт общественное мнение — это чушь.

Кстати, вопреки общему мнению, сложившемуся благодаря массовой литературе и кинематографу, историки не могут утверждать, что об особых отношениях Раду с султаном знал Влад, который периодически приезжал к турецкому двору (о приездах к турецкому двору, сообщается в "Записках янычара"). Влад не обязательно должен был знать и, вероятнее всего, не знал. Его информированность была султану крайне не выгодна, поскольку у Влада, который первоначально был по отношению к Турции верноподданным, могла возникнуть мысль отомстить за брата.

О подготовке к походу турецкой армии в Румынию и о том, что Раду стал начальником 4-тысячного отряда конников, в "Записках янычара" говорится весьма подробно:

"И тогда султан послал за его братом, чтобы он приезжал ко двору, и два высших вельможи из султанского дивана, один по имени или по прозвищу Махмуд-Кеша, а другой — Исак-Кеша, отправились к нему и, держа его с двух сторон, повели к султану туда, где султан сидел на своем престоле. А когда он пришел, султан поднялся, взял его за руку и посадил подле себя на другом, немного более низком престоле по правой стороне от себя и приказал принести синее одеяние из парчи и надеть на него, потом он приказал принести красную хоругвь и отдал ее ему, а к тому же золото, коней, шатры, какие подобают господарю, и тут же отправил с ним четыре тысячи коней вперед к Никополю, чтобы он его там ожидал, и сам, не мешкая, двинулся вслед за ним".

Война в Румынии началась 4 июня 1462 года, когда султан Мехмед со своей армией начал форсировать Дунай. Численность армии Мехмеда по разным оценкам составляла от 100 000 до 200 000 человек, однако надо иметь в виду, что половину турецкой армии всегда составляли обозные слуги, которые в сражениях не участвовали. Армия Дракулы насчитывала около 30 000 воинов, в том числе около 7 000 конницы.