-Что с тобой? -тихо спросил он.
В его голосе звучало неподдельное беспокойство.
-Да так. Ничего, -она отвернулась, пряча глаза.
-Но я ведь вижу, что тебя что-то тревожит, -слова слетали с тонких сухих губ подобно умирающим листьям во время осеннего листопада. -Не скрывай это. Лучше поделись томящей тебя печалью со своим старым другом.
Едва заметная улыбка озарила его глубокий измученный лик.
-Это только мои проблемы, -она медленно повернула к нему своё печальное лицо, на котором выражалась не то тоска, не то отвращение.
-Хочешь сказать, что это не моё дело?
-Я этого не говорила...
-Но подумала.
Евгений говорил монотонно, без эмоций. Было неясно, действительно ли он старается вывести её на разговор, чтобы попытаться утешить, или же "лезет под ноготь". Было вообще непонятно, чего он добивается всей этой пустой беседой.
-Какая разница? -Ольга тяжело вздохнула, и слегка насупилась.
Глаза её были мутными и серыми, как туман, там — в реальности.
-Всё равно ты ничего не знаешь.
-Смотря что ты имеешь в виду. Тебя ведь тревожит реальность? Я угадал?
Она никак на это не отреагировала. Похоже, что её действительно уже ничто не удивляло.
-Меньше всего меня волнуют иллюзии. Тем более, чужие иллюзии, -равнодушно ответила она, глядя в пол. -Зато меня волнуют мои друзья. Они остались там. И им не поможешь ни ты, ни твой придуманный мир.
-Ваша яхта пошла на дно. Вы перебрались на борт заброшенного корабля, который выведен из строя и плывёт по воле волн неизвестно куда. История — что надо.
Женя повернулся к ней боком, развернув своё кресло немного вправо и, задумчиво приподняв голову, начал рассматривать резные багеты, удерживающие тяжёлые шторы под самым потолком. По краям этих багетов, выполненных из неизвестного материала похожего на дерево и на железо одновременно, располагался декор, изображающий ухмыляющиеся, оскаленные головы химер, плотно крепящиеся на изогнутых ребристых шеях. Головы смотрят в разные стороны, с обоих краёв багетов. Не пугают. Напротив. Улыбаются, дразнясь тоненькими язычками. Евгений глядит на них и перед глазами поражённой Ольги предстаёт его чёткий светлый, почти птичий профиль, словно выточенный прямо из воздуха. Вот он вздохнул и сделал горлом лёгкое глотательное движение.
-Ты знаешь это? Знаешь что с нами произошло? -стараясь всё также казаться максимально равнодушной, осведомилась гостья.
-В общих чертах. За исключением деталей, -он снова плавно повернулся к ней лицом.
Высокий лоб подёрнулся паутинками морщинок.
-В целом, ситуация тяжёлая, но не безнадёжная. Ведь вы живы? Да. Причём живы все. Никто не пострадал, никто не заболел. Конечно же, путешествовать в открытом море на корабле-призраке, без руля и без ветрил, это опасное занятие. Но ведь на этом корабле есть всё, чтобы можно было беззаботно пережить это неприятное путешествие как минимум десять дней. Сухая и чистая постель, санузлы, душевые кабины, уцелевшие водонагреватели, почти полные газовые баллоны, функционирующий генератор, целые шкафы консервированной провизии и макаронных изделий. Не суперкомфортабельный лайнер, согласен, но ведь условия для существования на этом судне вполне приемлемые, чтобы не умереть от холода или голода. Согласись.
-Десять дней, -нервно усмехнулась она, складывая свои слегка дрожащие руки на груди. -Я не знаю, как смогу там и сутки-то прожить.
-Приспособишься. Человек создан приспособленцем, -и снова нажим на слово "человек".
-К тому же, -он развёл руками, -не сомневаюсь, что вас уже ищут. А значит найдут рано или поздно. Не печалься.
-Только на это мне сейчас и остаётся надеяться, -поёжилась Ольга.
По её спине пробежал лёгкий холодок.
-Скорее бы нас нашли.
-Вы не погибли, значит вам суждено жить, -Евгений отклонился на спинку своего кресла и словно наполовину утонул в ней. -Я всегда говорил своим друзьям, что нужно внимательно выбирать себе компанию. С кем поведёшься...
-Ты о чём? -она кинула на него острый, обидчивый взгляд.
-Да так, -он немного приподнял голову и закинул за неё обе руки, при этом его шейный позвонок слегка хрустнул. -Забудь. Это я о своём. Проехали. Лучше расскажи мне, что тебя действительно тревожит. Ведь ты не считаешь, что вам повезло? И ты не согласна со мной, что все твои друзья здоровы. Я прав?
-А ты сам не знаешь? -Оля отвернулась, надув губки.
В её душе закипало какое-то раздражение, словно Евгений нарочно издевался над ней, поигрывая с её незаживающей ноющей раной.
-Не знаю. Клянусь. Расскажи, что не так? Я ведь твой друг. Поделись со мной.
Он не говорил. Он шептал заклинания, против воли отворяющие двери её накрепко закрытой от внешнего мира истерзанной души, и она сдалась.
-Меня тревожит Настя, -всё также не поворачиваясь к нему лицом, уставившись на зелёный мирок аквариума, раскрыла карты Ольга.
-Настя, -кивнул собеседник, медленно опуская руки и кладя их обратно на стол. -Постой, я припомню её...
-Ты её всё равно не знаешь. Я сама познакомилась с ней всего неделю назад.
-... это ведь такая рыженькая? -он пропустил её слова мимо ушей.
Он знал Настю. Откуда?!
-Да.
Оля уже не могла скрыть своих удивлённых глаз. Она посмотрела в чёрные безжизненные зеркала очков своего оппонента и опять ничего в них не увидела, кроме собственного, слегка искривлённого, словно в "комнате смеха", отражения.
-Откуда ты зн...
-Такая милая девушка, -не дал ей довести свой вопрос до конца погрустневший голос Жени. -Такая спокойная. Что же с ней могло стрястись? Почему она тебя так волнует?
Он не кривил душой. Его действительно это интересовало. А может он искусно играл с собеседницей, умея максимально владеть интонацией своего голоса.
-Она себя очень странно ведёт. Это началось с того момента, как мы потерпели крушение, -объяснила Ольга, слегка карябая ноготком блестящую крышку стола.
-А точнее, с момента приближения корабля-призрака, -прошептал Евгений так тихо, что она не смогла уловить его слов, больше похожих на журчание лесного ручейка, струящегося на самой глубине тёмного оврага.
Она не расслышала их, почти бессмысленных, хотя и пугающих, наверное потому, что адресовались они не ей, а скорее ему самому.
-Странно ведёт? -теперь он произнёс уже громко и чётко, как опытный психоаналитик, принимающий пациента. -В чём выражается эта странность?
-Она... -Оля долго не могла подобрать нужные слова, а точнее, этому препятствовало одно чувство, назревающее в глубине её души алым бутоном — чувство страха, который с радостью готов впустить в свои призрачные объятия, а вот выпустить... -Она... Складывается такое впечатление, что она сходит с ума. Иначе её поведение попросту невозможно охарактеризовать. Взгляд безумный. Речи — бессмысленные, бессвязные. Действия лишены рациональности.
-Вероятно она просто напугана. Ситуация та ещё, -Евгений пожал плечами, а затем вдруг выхватил "Паркер" из подставки-мавзолея и начал его нервно покручивать тонкими изящными пальцами. -Вспомни, сколько вам пришлось пережить. Нервный срыв в такой ситуации — дело обычное. Ведь далеко не у всех людей нервная система такая устойчивая и крепкая. Многие не выдерживают, "ломаются".
-Женя, она обезумела, -голос девушки дрогнул тающими хрусталиками льда, глаза набухли влагой.
-Что она говорит? Что делает? -выдержав паузу и понизив голос, спросил осёкшийся Евгений.
-Несёт бред. Никак не может успокоиться. Да что об этом говорить?
-Бред — это далеко не всегда бессмыслица. Зачастую, это истина, которую видит другой человек, и не замечаешь ты сам. И никто кроме него одного не способен её заметить. Поэтому все и считают это бредом сумасшедшего.
-По-моему ты говоришь глупость.
-Отнюдь. Хотя ты вольна иметь собственную точку зрения. И, тем не менее, мне интересно поподробнее узнать об этом... хм... "бреде", как ты говоришь. И об её действиях. Расскажи. Возможно я знаю его причину, -он договорил, и сухие губы вновь сошлись "бантиком". Голова едва заметно наклонилась, обозначив только одно — он весь во внимании, он слушает её.
Ольга тяжело вздохнула, наконец оставив стол в покое и, положив свои мягкие тёплые ладони на приветливые подлокотники, удобно изогнутые на концах расширенными завитушками, начала неторопливо объяснять. Её мелодичный голос рассеивался по комнате, и стелился, оседая на ковёр невидимым инеем. Хрустальные "сосульки" на люстре мелко вибрировали от его звучания.
-Она стала панически бояться темноты. Как ребёнок, -Оля слегка втянула голову в плечи.
-Боится тёмных углов. Боится оставаться одна. Не может успокоится когда выключен свет. Её тревожат самые обычные посторонние звуки. Она всё время ищет куда бы ей спрятаться. Кричит, плачет, дрожит как в лихорадке. Да?
Девушка молча кивнула.
-Так, так, так, -Евгений заметно помрачнел. Его бледное лицо стало приобретать землистый оттенок. -Что она говорит?
-Она утверждает, что слышит какие-то голоса, чей-то шёпот. Что видит какие-то призраки. Кошмарные картины. Кровь... Утверждает, что на самом деле, всё вокруг нас выглядит совсем не так как мы это видим. А она это видит, -Оля на секунду закусила губу и, дёрнув плечом, продолжила. -Но самое поразительное даже не это...
-А что?
На лбу собеседника выступила едва заметная росинка пота. Вздувшиеся на висках лиловые вены ровно и синхронно пульсировали. Он был напряжён до предела, но ни один мускул не выдавал этого напряжения.
-Что, самое поразительное?
Не сказал. Простонал. Словно заведомо знал ответ.
-Она постоянно повторяет одно странное слово. А может быть вздох.
Ольга не обратила внимания на его растущую тревогу, увлечённая своими объяснениями. Она приподняла левую руку и слегка потрясла кистью в воздухе, как будто стараясь себя немного приободрить таким произвольным жестом.
-Ка-кое? -голос Евгения стал гробовым.
Его челюсти шевельнулись, исторгнув этот страшный вопрос, и сжались намертво, до хруста в зубных корнях, до крови из дёсен. Этот вопрос был лишним. В тот момент, когда он его задал, Ольга уже открыла было рот, чтобы самой назвать это слово. Она слегка опешила, но опять не обратила внимания на ужас, которым было охвачено его осунувшееся почерневшее лицо.
-Хо.
Он вздрогнул. Он знал этот ответ. Он был готов к нему. И всё равно это имя воткнулось в его истерзанный разум ржавым гарпуном. Как много оно в себе таило. Усталые невидимые глаза безжизненно закрылись под чёрными стёклами. Челюсти ослабили натиск и между ними просочился лёгкий вздох — вздох обречённого на смерть. Одно это слово было олицетворением ужаса. Не говоря уже о том, что оно в действительности олицетворяло.
Оля сказала "Хо". Её нежный приятный голосок вынес его на своих тонких бриллиантовых крыльях навстречу ему. Слово сорвалось с нежных вожделенных губ, опоганив их сквернее самого непристойного ругательства. Рассекло тёплую атмосферу кабинета, ледяным топором вонзившимся между ними. Порхнуло с её уст чёрной траурной птицей, превратившейся в скользкую ядовитую гадюку. Исторглось надменным смехом уродливых демонов из самых глубин пекла.
И сразу повеяло прохладой сырого подземелья. Хо. Знает ли она сама, несчастная, чьё имя произносит так легко и просто?! Нет. Не знает. И не должна знать. Но ведь если она заинтересуется... Если спросит, то он должен будет... В голове Евгения бушевало адское пламя. Она смотрела на него. Такая наивная. Такая беспомощная. А он ничем не мог ей помочь. Ведь оно возвращалось. Близилась очередь его хода в этой безумной, жестокой игре-схватке. И несчастный никак не мог ему помешать. Теперь всё зависело только от Ольги. Как она поступит? Не поверит и спасётся, или поверит и...
-Прости. А ты уверена в том, что она произносит именно слово "Хо"?
Он всё ещё надеялся. Всё ещё цеплялся за что-то. Как тонущий человек хватается за доски, или щепки, не способные удержать его на поверхности. Он говорил почти шёпотом, боясь придать ей решимость. В душе умоляя её опомниться, остановиться, заткнуться. Его имя он произнёс совсем тихо, сморщившись, как от болезненного приступа. Напряжение достигло апогея. Губы вновь раскрылись, слегка дрожа.
-А может она говорит, к примеру, "Ох"?
-Да нет же. Я чётко слышала это слово. Оно похоже на резкий приглушённый выдох. "Хо! Хо! Хо!" — так она говорит.
Ольга говорила, ни о чём не подозревая. Повторяла мрачное заклятие, окутывающее её невидимыми путами обречённости. А слова всё разлетались по комнате чёрными нетопырями. И при каждом слове Евгений едва заметно морщился, стискивал зубы, сжимал веки, словно в его сердце вонзалось острое лезвие ножа, словно эта девушка, сидящая напротив, секла его нервы тонкой бритвой, словно его жизнь укорачивалась ещё на один год. Он врастал в своё кресло, чувствуя как рубашка прилипает к спине, покрытая липким ледяным потом. "Она хочет это знать... Скажи ей!" Очки запотели. Язык приклеился к нёбу. Между зубов, по дёснам заструилось что-то тёплое, солоновато-медное на вкус. Хо! Хо! Хо! Она уже замолчала, а слова всё мечутся и мечутся по комнате, соприкасаясь со стенами и выбивая на них волновую рябь. Магия чёрного ужаса. От неё не скрыться даже в мире собственной фантазии. Мурашки побежали по холодеющей коже. Сердце стало останавливаться. Ольга смотрит на него с растерянным удивлением, ожидая его ответа. А он не может вымолвить ни слова. Лишь чувствует, как что-то обволакивает его ступни, ползёт выше, к коленям, обвивает ноги тугими холодными щупальцами-проводами. Выше, выше. К поясу, к груди... Захлёстывает лёгкие, зажимает сердечную мышцу, сползает по рукам, делая их ватно-бесчувственными, расслаивается, струясь к горлу, к гортани, к языку, глазам, ушам — к мозгу! На отвоёванные территории, на те позиции, которые ему уже не принадлежат... Из желудка пахнуло омерзительным запахом подвальной гнили, как будто он заживо разлагается. Последняя вспышка человеческого. Последний рывок мускула на лице — "Уходи, дура!!! Убегай пока не поздно!!! Не верь мне!!! Не верь ему... Ему..." Всё.
"Паркер" в одеревеневших пальцах, хрустнув, переломился пополам, как жалкая спичка. Ольга обеспокоено взглянула на собеседника. Но ничего подозрительного больше не происходило. Прошла минута, а он всё также задумчиво молчал. И лишь непонятное напряжение заметно его отпустило. Выступающие вены спрятались обратно под кожу, морщины разгладились, капельки пота растаяли, губы слегка разомкнулись, пропуская сквозь зубы короткое дыхание, руки расслабленно легли на стол, выронив остатки изуродованной авторучки. И бледность исчезла с лица. Он вновь улыбался. Загадочно, беспричинно, надменно.
-Что ты обо всём этом думаешь? -наконец решилась спросить Оля, измученная неопределённым ожиданием ответа.
-А что я могу обо всём этом думать? -каким-то странным тоном вдруг ответил Женя. -Вдруг тебе это только показалось?
-Нет! Сколько можно говорить?! -в голосе и во взгляде Ольги сверкнула не то обида, не то раздражение. -Хотя какое мне дело, веришь ты мне или нет.
