— Что? — встрепенулся обладатель замечательных усов. В толпе тоже послышались редкие возгласы.
— Валун! Здесь сам Валун!
Очевидно, некоторым горожанам это имя что-то говорило.
Стражник у двери покинул свой пост и поспешил к приятелю.
— Где?
— Да вот! — тот встал, указав на труп здоровяка с головой питекантропа.
— Кто его убил? — резко спросил у женщины усач.
Хозяйка застыла с раскрытым ртом, беспомощно глядя то на Александра, то на своего обалдевшего охранника.
— Акулий Зуб! — громко сказал юноша.
— Ты убил самого Дума! — восхищенно воскликнул стражник.
— Он герой, если завалил такого противника, — добавил второй.
— Кто такой этот Кирпич? — вполголоса поинтересовался Алекс у стоявшего рядом Корнелла.
— Призовой боец. Говорят, один из лучших.
— Расскажи, как это было? — допытывались воины у вставшего в ступор охранника.
Тот что-то беспомощно мычал, водя руками, словно раздвигая ветки, и беспомощно смотрел на Далнаю. Но, несмотря на свой богатый жизненный опыт, она тоже растерялась, не зная, что сказать.
Положение спас Гернос. После легкого толчка Александра, он громко заявил:
— Не приставайте к человеку. Не видите, он еще в себя никак не придет?
Тут все посмотрели на лекаря. Женщина и Акулий Зуб с благодарностью, стражники и зрители с любопытством.
— Последний налетчик попал ему дубиной в лоб, — пояснил евнух. — Вот от этого он еще плохо соображает.
Обрадованный укр тут же нащупал у себя на лбу шишку и скорчил болезненную гримасу. Не скрывая разочарования, воины оставили его в покое и стали расспрашивать Корнелла. Сын советника подтвердил слова Далнаи, но заявил, что схватки Акульего Зуба и Валуна не видел. Только Алекс смог немного удовлетворить их любопытство. Но и он не заметил всех подробностей, так как в это время сцепился с одним из налетчиков.
Кроме драки между охранником борделя и призовым бойцом нидосских правоохранителей ничего не интересовало. Да и так все ясно. Вооруженные люди проникли в чужой дом явно не с добрыми намерениями. Хозяева и их гости смогли помешать этому. Нападавшие убиты, а детали в этом случае никого не интересуют. Другое дело, если бы среди них оказался кто-то из уважаемых горожан. Или если бы нашелся приличный человек, решившийся выдвинуть какое-то обвинение против хозяйки "Сладкого родничка". В этом случае городская стража еще попыталась бы докопаться до истины. А так: одним бродягой меньше, одним больше, даже если это призовой боец. Это занятие не считалось в Нидосе достойным.
Законы запрещали устраивать поединки насмерть. Но среди горожан и гостей находилось немало любителей подобного рода зрелищ. Поэтому схватки устраивались в частных домах, кабаках, богатых усадьбах или прямо на улицах. Власти знали об этом, но закрывали глаза до тех пор, пока устроители боев не начинали откровенно наглеть. Тогда на Даруфских золотых рудниках прибавлялось каторжников, а призовые драки на какое-то время опять уходили в тень. Здесь имелись свои "звезды", любимцы публики, чьи достоинства и недостатки обсуждались фанатами в жарких спорах, нередко переходящих в мордобой. Тем не менее, участие в призовых боях считалось делом постыдным, словно игра на уличных представлениях или занятие проституцией. Вот почему никто из стражников и горожан не горевал по поводу смерти Дума Валуна.
Городские рабы привели запряженную осликами тележку, куда уложили труп несчастной Синицы и незадачливых налетчиков. После чего стражники удалились, еще раз высказав восхищение отвагой Акульего Зуба и пожелав Далнае всего наилучшего.
Охранник все еще находился в тихом ступоре из-за большой дозы снотворного, удара по лбу и неожиданно свалившейся славы. Поэтому Александр решил сам закрыть дверь. Тем более что среди зрителей он углядел знакомого мальчишку с их улицы.
— Ты сын Руаля суконщика?
— Да, господин Дрейк, — ответил тот, выбираясь из-за спин старших товарищей.
— Сбегай в харчевню Кирсана на площади Усатой рыбы и попроси для меня кувшин даросского, — Алекс протянул мальчишке три больших медяка. — Сдачу можешь оставить себе.
— А можно мне потрогать меч, которым убили Валуна? — стал набивать цену маленький нидосец.
— Конечно! — заверил его юноша, чей язык уже превратился в наждак, а в горле пересохло как в банарской пустыне. — Чем скорее принесешь, тем скорее потрогаешь. Я сам попрошу за тебя Акульего Зуба.
Мальчишка винтом ввернулся в толпу.
— Все, уважаемые, — проговорил Александр, обведя зрителей усталыми глазами. — Госпоже Далнае надо успокоиться, подсчитать убытки и разбудить рабов.
Задвинув засов, он подошел к охраннику.
— Когда придет парнишка, дай ему потрогать свой меч. Пожалуйста.
— Хорошо, — кивнул тот. — Господин Алекс.
Столь вежливое обращение от заносчивого укра прозвучало так неожиданно, что юноша слегка удивился. Скрывая это, он повернулся к Корнеллу.
— Нам надо поговорить. И лучше за столом.
— Проходите, — вспомнила о гостеприимстве хозяйка. — Вы, господин Алекс, зря потратили свои деньги. У меня есть прекрасное даросское вино.
— Мне больше нравится то, которое подают у Кирсана, — возразил юноша, перешагивая через пятна засохшей крови. — Оно у него особенное.
— Тогда я распоряжусь на счет вина и закуски для вас, господин Корнелл.
— Кому? — насторожился Александр. — Ты же сказала, что все спят. Опять врешь?!
— Ой! — очень натурально всплеснула руками женщина. — Я же совсем забыла!
— Сходи на кухню с Мордвином и принеси чего-нибудь, — велел юноша.
— Я же говорил, что его зовут Мордсин, — поморщился Мерк, усаживаясь, и прикрикнул на раба. — Ну, иди! Чего встал как осел у кормушки?
— А мы пока послушаем Флою, — проговорил Алекс, глядя, как девушка помогает Герносу забраться на высокую лежанку.
— Что вы хотите услышать, господин Дрейк? — спросила она, подкладывая лекарю под локоть круглую подушку.
— Когда ты видела отца в последний раз, и как это случилось?
— За день до того, как меня чуть не убили, — стала торопливо рассказывать Флоя. — Я с другими рабынями убиралась в комнатах второго этажа, когда пришел Вул секретарь господина Сентора Минуца...
— Кто пришел? — Александру показалось, что он уже где-то слышал это имя.
— Вул Сенторий, — пояснила девушка. — Он отпущенник господина Сентора Минуца.
— Ты его знаешь? — удивился Корнелл.
— Откуда? — отмахнулся Алекс. — Он что же брат этому Тиллию?
— Нет, — рассмеялся молодой радланин. — Становясь отпущенником, раб получает фамилию в честь имени господина.
— Тогда все ясно, — кивнул парень, вспомнив визит странного мужчины и разговор о кольце.
— Что дальше?
— Секретарь привел меня в сад, — продолжила Флоя. — Где были господин Сентор Минуц и мой отец.
— Что они тебе сказали? — спросил Алекс.
— Господин ничего, только предупредил, чтобы я помалкивала, — девушка всхлипнула, голос её дрогнул. — А папа говорил, что выкупит меня, и скоро я буду свободна.
— И все? — разочарованно протянул молодой радланин.
— Все, господин Корнелл.
— Что случилось потом? — нетерпеливо спросил Александр.
— Утром отпущенник Тиллий сказал, что отведет меня к отцу. Я свободна, но пока об этом никто не должен знать. Пусть все думают, что меня продали банарскому купцу. Мы зашли в какой-то переулок...
Не выдержав воспоминаний, Флоя заплакала, прикрыв лицо руками.
— Мы нашли её в канализационном колодце, — вздохнул Мерк. — Дальше ты все знаешь.
Появилась Далная и раб с корзиной. Женщина деловито принялась накрывать на стол. Алекс наблюдал за ней с легким недоумением и некоторой завистью. Здесь совсем недавно убили четырех человек, на полу и стенах капли крови, в воздухе все еще стоит запах бойни, и вьются мухи. А она, как ни в чем не бывало, собирается есть! Правда, у него тоже разыгрался аппетит, но ему уже не раз приходилось попадать в подобные ситуации. Неужели этой хрупкой женщине тоже? Ну и порядочки здесь в Нидосе! А Корнелл? Сын советника чуть не описался от страха, узнав, что невольно задел какого-то большого человека. Тем не менее, очень быстро успокоился. Хотя, тут скорее равнодушие ко всему кроме себя. И такой человек сумел влюбиться!
— Гернос! — окликнул он лекаря, отводя взгляд от лепешек, фруктов и кусков жареной рыбы. — Флоя и Мордсин сумеют разбудить людей без твоей помощи?
— Что? — слабо отозвался евнух.
— Как ты себя чувствуешь? — Александр соскочил с лежанки. Но Гернос успокаивающе махнул рукой.
— Голова болит, но ничего штрашного. Шейчаш приму лекарштво и будет шовшем хорошо.
Парень увидел у него в руке оранжевую горошину.
Далная разлила вино. Алекс отказался, считая, что пить в этом доме не следует ничего. Вот только на голодный желудок глядеть, как едят и пьют другие, оказалось совершенно невыносимо.
— Теперь расскажите мне, кто такой Сепион? И чем так знаменит его клад?
Хозяйка кивнула и заговорила прямо с набитым ртом. Иногда свои дополнения вставлял Корнелл, и даже Гернос высказался пару раз. От обезболивающего ему стало гораздо лучше. Где-то на середине повествования явился посланный за вином парнишка. Вручив Александру прохладный кувшин, он с благоговейным восторгом прикоснулся грязными пальцами к рукояти широкого кинжала Акульего Зуба и совершенно счастливый побежал хвастаться приятелям своей необыкновенной удачей. Алекс сделал могучий глоток, после чего вернулся к столу. Все, что он услышал, сводилось к следующему.
Во все времена море оставалось местом повышенной опасности не только в силу склочного характера стихии, но и из-за великого множества энергичных людей, стремящихся поправить свое материальное благополучие за чужой счет. Многие из них надолго оставались в преданиях и легендах.
Лет пятьдесят назад гремело имя Сепиона "Морского льва". Сей коллега Джека Воробья и капитана Барбосы отличался необыкновенной дерзостью и удачливостью. Он грабил не только суда, но и совершал отчаянные налеты на прибрежные города от знойной Банарской пустыни до хладных вод Халибского моря. Жрецы множества богов серьезно поправили свое материальное благополучие, принимая от встревоженных капитанов богатые пожертвования за молитвы, отводящие от их кораблей кровожадного Сепиона.
Увы, но как говорил один знакомый Саши Дрейк: "Ни один кайф не может длиться вечно". "Морской лев" одряхлел и стал подыскивать себе тихую гавань, чтобы спокойно встретить старость.
За солидный взнос в городскую казну и обещание сидеть на берегу Нидос охотно предоставлял приют престарелым "капитанам Бладам", если те не были замечены в нападении на владения Келл-номарха.
Проведя через посредников переговоры с городскими властями и получив их согласие, Сепион уже мечтал о домике где-нибудь в глубине острова, где можно отдохнуть от тяжких трудов по перераспределению собственности в окружении грудастых рабынь.
Но видимо боги решили, что старый душегуб уже выпил до дна свою чашу удачи. Говоря языком мира Саши Дрейк, где-то произошла утечка информации. И о том, что легендарный пират направляется в Нидос на корабле, битком набитом сокровищами, проведали капитаны двух бирем, патрулировавших прибрежные воды острова.
Точно неизвестно, знали ли они маршрут последнего плаванья "Морского льва", или молодым волчатам просто повезло. Только неподалеку от Устричной отмели их корабли встретились с судном Сепиона. Формально тот еще считался пиратом, и нидосские биремы вполне законно пошли на абордаж.
Разъяренные предательством пираты дрались отчаянно и пали все до одного. Численное преимущество и внезапность помогли нидосцам одержать победу. Вот только трофеи, доставшиеся победителям, оказались до смешного малы. Только половина суммы, предназначавшейся для внесения в городскую казну. Жарясь в преисподней, старый пират, наверное, долго смеялся над одураченными капитанами.
Как не пытались власти скрыть факт предательского нападения, скандал получился жуткий. Слава Нидоса, как дома престарелых для одиноких разбойников, оказалась сильно подмоченной. Но так как по закону наказать ретивых патрульных не получилось, их просто вышибли из флота за какую-то мелкую провинность.
Неподалеку от места последнего боя "Морского льва" по северному краю Устричной отмели шла цепочка мелких необитаемых островков. Вот все и решили, что Сепион припрятал свои несметные сокровища на одном из них. Первое время там яблоку негде было упасть от кладоискателей. Разумеется, никто ничего не нашел.
Постепенно клад стал одной из городских легенд Нидоса. Хотя все еще находились сумасшедшие, тратившие на поиск знаменитых сокровищ время и деньги.
Одним из таких "вечных искателей" и был отец Флои Акмен сын Фраса. В молодости он служил во Дворце Флота сначала писцом, потом помощником хранителя архива, потом вторым архивариусом. Он несколько раз плавал к Устричной отмели, ничего не нашел, став посмешищем для горожан. Разорился, его выгнали из Дворца Флота, и чтобы организовать последнюю экспедицию он заложил Ипию Минуцу Цицеру свою дочь. Так Флоя стала рабыней. Потом старший Минуц отдал её сыну Сентору.
По мере рассказа Далная делала все больше пауз. Корнелл то ли слушал её, то ли думал о чем-то своем. Вдруг он взял кувшин и торопливо налил себе вина, пролив часть на стол.
— А ты выпить не желаешь? — ехидно поинтересовался Алекс у замершей на полуслове "мадам".
Ответить она не успела. Пришел Мордсин и приволок двух заспанных, осоловевших рабынь.
— Проснулись, суки негодные! — хозяйка так рявкнула, что молодой радланин чуть не подавился, а задремавший Гернос, проснувшись, стал недоуменно оглядываться по сторонам.
— Запорю! — бесновалась Далная, с мельчайшими анатомическими подробностями описывая сексуальную жизнь, ожидавшую несчастных в ближайшем будущем. — Отдам в портовый бордель! На радланские корабли продам! Пока они домой доплывут, от вас ничего не останется!
"Прямо как соловей поет, — хмыкнул про себя юноша. — Вот что значит опыт и глубокое знание предмета".
Кажется, до женщин стало доходить, что за время их сна случилась какая-то неприятность.
— Отмойте мой дом от этой гадости! — чуть поутихла госпожа. — Быстрее, рыбы тухлые.
Полученная выволочка взбодрила подчиненных. В сонных глазах появились искорки страха. Озадачив "говорящие" орудия труда, Далная вернулась к столу и один за другим выпила два стакана вина.
— Ну, господа, поняли, из-за чего на нас обрушились все эти неприятности? — насмешливо поинтересовался Александр.
— Если Акмен все же отыскал клад Сепиона, почему не объявил об этом во всеуслышание? — вопросом на вопрос ответил Корнелл.
— Да! — воинственно поддержала его хозяйка борделя. — Зачем он открыл тайну одному Минуцу?
— Может быть из-за дочери? — предположил Алекс.
Сын советника снисходительно улыбнулся, а Далная заливисто рассмеялась.
— Акмен мог купить пол города, не то что свою дочь!
— Тогда не знаю, — развел руками парень. — Вдруг у него были какие-то причины? Или он окончательно спятил? Это не важно. Главное, нам известно, что Сентор Минуц Цицер знает, где сокровища Сепиона.
