Фея лесная и Странник подземный

произошло?

— Ну, я точно не могу сказать... — задумчиво произнес Сергей, —

Но мне кажется, что это виноваты пять рун. Зеркала установили в храме,

наступило двадцать второе декабря, угол падения солнечных лучей принял

определенное значение, и система сработала. И полярное сияние, которое

мы дважды наблюдали, это не что иное как внешнее проявление работы

устройства... Не знаю, как оно действует, но оно действительно вернуло

на землю правду. Я сомневаюсь, что, как гласит пророчество, в Юго-Вос—

точных горах зазеленеют сады, но результат все же достигнут. Правда

вернулась, а она в том, что мы не принадлежим тому миру! Вот где заг—

воздка! Мы начали вживаться в него, но физически материя, из которой

мы сделаны, принадлежит ЭТОМУ миру! Чисто логически, опираясь на науч—

ную фантастику, я могу сказать вот что: когда объект попадает из одно—

го измерения в другое, нарушается равновесие системы. А любая система

стремиться к равновесию энергий, поэтому, как только активизировалась

эта мистическая штуковина, мы перенеслись сюда. Нас вытолкнул тот

энергетический потенциал, который мы приобрели, совершив прыжок. Это

не более, чем моя догадка, но она, как и все мои догадки, выглядит

вполне правдоподобно, не так ли?

— Да-а! — усмехнулась Катя, — У тебя неплохо получаются гипоте—

зы! Ну а теперь необходимо сделать то, что очень любишь делать ты: то

есть подвести итоги. Что мы имеем: мы снова в нашем мире, эти полгода,

которые нас здесь не было, никак не отразятся на нашей учебе...

— Ой, только не надо про учебу! — раздраженно перебил ее Сергей,

и она почувствовала, что он находится не в лучшем расположении духа.

Он сидел, угрюмо глядя перед собой, не произнося ни слова.

— Сережа, ты что? На меня обиделся за что-то?

— Да причем здесь ты? С тобой все нормально. Просто обидно!

Обидно и все! Честное слово, был бы я девчонкой, я бы сейчас поплакал

минут пять. Зачем я только нашел это идиотское зеркало! — он снова

уронил голову на руки.

— Сережа! Ты что? Ты должен радоваться. — Сергей резко поднял

голову.

— Радоваться? — горько усмехнулся он. — Чему радоваться? Тому,

что я опять оказался здесь? Тому, что теперь все мои заботы сведутся к

тому, чтобы сначала окончить школу, потом поступить в институт, потом

поступить на работу и всю оставшуюся жизнь вставать по будильнику? Ты

мне предлагаешь радоваться этому? Там у меня были друзья! Друзья, ко—

торые, я уверен, пошли бы за меня в огонь и в воду! И я пошел бы за

них! А здесь? Ни один из моих школьных товарищей не поколеблется,

прежде чем заложить меня за тридцать серебряников. Я знаю это, и очень

обидно сознавать, что здесь у меня нет друзей. Есть только товарищи и

враги. Там я был вполне счастлив! Здесь я снова буду одинок, и это не

кончится с окончанием переходного возраста. Даже ты, единственный в

этом мире человек, к которому я могу применить слово "друг" в его ис—

тинном значении, скоро уедешь в свою Канаду. Опять жить в этом общест—

ве бюрократии и лжи! Всю жизнь подписывать бумажки. В стране, где че—

ловек бесправен. У нас в школе был случай: одного парня избили двое,

причем так, что сломали ему два ребра и опустили почки. Так что ты ду—

маешь? Вокруг стояло восемь, черт побери, восемь человек, кстати моих

одноклассников! Так что ты думаешь? Они спокойно на это смотрели! Я не

знаю, что бы я делал, будь я там, может быть я не полез бы в драку,

ТОГДА не полез бы... Но я нашел бы способ это прекратить. Понимаешь, я

тогда думал, а ведь они бы так же смотрели бы на это, если бы избивали

меня! Вот именно тогда я понял, что у меня нет друзей, хотя кому нужны

такие друзья? А ведь наше общество устроено именно так: бьют одного, а

остальные стоят и смотрят. Ты предлагаешь мне радоваться этому? Там я

нашел бы себе занятие. Я бы мог весело и интересно, в окружении друзей

прожить всю оставшуюся жизнь в том мире. Я понимаю, что ты сейчас за—

дашь свой идиотский вопрос, откуда я возьму деньги. Так вот: плевал я

на деньги! Не в них счастье, хотя это, я согласен, вещь неплохая. Уж я

бы нашел, на чем сделать капитал. Я бы мог продать технологию получе—

ния сахара или заказать у мастера детали и сделать паровую машину.

Один демонстрационный экземпляр паровой машины обеспечил бы меня лет

на десять! Люди приплывали бы из Заморья, чтобы взглянуть на это чудо!

Но это уже мелочи, уверяю тебя, я бы не умер там с голоду. А потом я

стал бы крупным ученым, но я бы не стал создавать новую технику, нет!

Я хочу тому миру добра, а техника погубит его через несколько сотен

лет, как она уже почти погубила наш мир. Хотя что я говорю? Это все

мечты! Рушащиеся воздушные замки!

Сергей замолчал.

— Но ведь этот мир тоже по-своему прекрасен... — попыталась ус—

покоить его Катя. Но Сергей не хотел слушать возражений:

— Черт побери! Я и не говорил, что этот мир не прекрасен, но

ведь ты сама сказала: он прекрасен ПО-СВОЕМУ ! Это не значит, что

по-моему, хотя ладно, шучу. Просто я с детства мечтал оказаться именно

ТАМ! Я читал фэнтэзи пачками. Ну все, кончаем этот разговор, наши мне—

ния немного разделились. Кстати о фэнтэзи: из нашего приключения полу—

чится отличный романчик, ну или повесть. Жаль, что я не обладаю лите—

ратурным талантом, а то может и написал бы... И названице придумал бы

примерно такое: "Лесная Фея и Подземный Странник"! Звучит? Похоже на

"Повесть о Зое и Шуре".

— Ты зря считаешь, что наши мнения прямо уж так и далеко друг от

друга, — прервала Катя его рассуждения. — Я не успела влюбиться в эту

страну так как ты, но сейчас я тоже чувствую, что, может быть, ты и

прав. Но ты, как обычно уехал в философию, а у нас есть проблемы. Уже

вечереет, пора нам и до дома добираться...

— Ты что!!! Притормозила??!! — воскликнул Сергей, так, что жен—

щина, гулявшая с ребенком неподалеку, настороженно обернулась. — Ты

что? Не читала научную фантастику? Ведь самые незначительные изменения

в прошлом могут неузнаваемо изменить настоящее. Ты понимаешь, чем нам

грозит встреча с нами, теми, которые не мы? Ход событий изменится! И

семнадцатого числа, может статься, что я подойду к переезду через де—

сять минут после тебя... Ведь тогда мы не встретимся... Если тебя ин—

тересует мой план действий, то принимай к сведению: мы войдем в город

вечером семнадцатого числа, не ранее. Тогда, когда те двое, которые

другие, исчезнут бесследно, а мы займем их место и жизнь вернется в

прежнее русло... То есть нет, жизнь никогда не вернется в прежнее рус—

ло: как поет Haddaway: "Life will never be the same". И в этой песенке

есть грандиозный подтекст. Жизнь пойдет совсем не так, как шла бы, ес—

ли бы мы с тобой не встретились тогда, возле переезда. Или ты решила

отказаться от всего пережитого? Я готов держать пари, что это было са—

мое яркое впечатление за всю твою предшествующую жизнь, да и, наверня—

ка, за последующую тоже. Такое не повторяется, ты понимаешь, о чем я

толкую?

— Я понимаю, о чем ты толкуешь, не сомневайся.

VII

ГЛАВА ПРЕДПОСЛЕДНЯЯ, ИЛИ ЧЕМ ДЕЛО КОНЧИЛОСЬ

Семнадцатое сентября. С утра над городом висели серые грозовые

тучи, как и в тот памятный день, полгода назад. Было не по-осеннему

жарко и душно. Сергей и Катя легко добрались до города методом автос—

топа. Водитель высадил их на окраине, и машина унеслась куда-то по бо—

ковой дороге. Они неспеша пошли по грязной улице промышленного района.

С одной стороны дымила тепловая электростанция, а с другой на несколь—

ко гектар простирался химкомбинат. Именно таким, мрачным и неуютным,

предстал перед ними город. Они неспеша дошли до конечной остановки

троллейбуса, и тут обоим в голову пришла одна и та же мысль: за эти

пол года Сергей и Катя очень много времени провели вместе и уже при—

выкли друг к другу, как к неотъемлемой части жизни. Теперь же пришло

время расставаться. Но выяснилось, что все-таки до ночи они еще могли

побыть вместе: Катя привычным движением протянула руку, чтобы достать

ключ из переднего кармана котонки, но кармана на месте не оказалось:

— Ого! А ключа-то у меня нет! Он был в куртке, а куртка ныне на—

ходится очень далеко отсюда. А мой папа придет ближе к ночи...

Сергея это очень обрадовало:

— Ну так пошли ко мне! Я тебя накормлю, напою. Заодно посмотришь

на то, какие глаза будут у мамы, когда она меня увидит.

* * *

Елена Владимировна удобно сидела на диване и смотрела очередную

серию вечерней мыльной оперы. Вдруг зазвонил звонок. Она неспеша вста—

ла и подошла к двери:

— Это ты, Сережа?

— Да, это я. — Елена Владимировна открыла дверь и, направилась в

комнату, ворча, что ее отвлекли на самом интересном месте, но ее оста—

новил голос Сергея:

— Мама, ты не хочешь меня встретить? Мама удивленно обернулась:

в темноте прихожей маячили две фигуры, ни одна из которых на ее сына

никак не походила. Зажегся свет, и она застыла, как вкопанная, раскрыв

рот и дико глядя на Сергея. Пауза длилась довольно долго, потом она

произнесла подавленным голосом:

— Сережа, неужели это ты? Это грим? Маскарадный костюм?

Снова последовала длинная пауза.

— Нет, мама, это не грим и не маскарад. Это все правда. Правда,

в которую не поверит никто, — он подошел к матери о обнял ее. — Мама,

я по тебе скучал. Я не видел тебя полгода, — и голос его звучал совер—

шенно серьезно.

— Сережа, я тебя не понимаю... — изумленно ответила она. — Ты

ушел из дома не более шести часов назад... Что с тобой произошло? На

что похожи твои джинсы? И что это за ветошь на тебе одета? Откуда ты

взял эту игрушку? — она притронулась к рукояти меча.

— Мама, я знаю, что ты не поверишь, но я был в шестом измерении!

В том самом, о котором пишут фантасты. Я провел там более полугода. За

это время у тебя прошло шесть часов, а я прожил полгода! Поверить в

это почти невозможно, но, может, это тебя убедит, что я хоть чуть

прав. Посмотри на мои волосы, неужели за несколько часов они могли от—

расти до такой длины? Неужели мое лицо могло так загореть и обветрить

за несколько часов? И вот еще: — он распахнул куртку, расстегнул пуго—

вицы на котонке, вернее на том, что от нее осталось — Смотри! Это не

грим! — он поднял левую руку, показывая страшный шрам. — Даже если бы

я совсем рехнулся и резанул себя ножом, то за полдня рана не успела бы

затянуться.

Мать удивленно разглядывала сына: действительно, изменилась не

только его одежда. Казалось он повзрослел, и глаза его смотрели как-то

не так... Она осторожно провела пальцем по шраму:

— Господи... Кто тебя так?..

— Это орк. Он воткнул мне в бок копье и еще провернул. Я после

этого неделю лежал в коме! А такое количество крови, тем более своей я

увидел впервые в жизни. И мой меч, это не игрушка! Я прощаю тебе это

на первый раз, но впредь никогда не называй его так! Он спас мне

жизнь! Если бы не он, то тролль сделал бы из меня отбивную, и сейчас

ты со мной не говорила бы.

Он прошел на середину кухни, как был, в плаще и заляпанных

грязью сапогах и торжественно извлек меч из ножен:

— Этому клинку больше тысячи лет! Да кстати... Катя, проходи,

что ты встала, как бедная родственница? — Катя вошла на кухню, вид ее

был не менее диковинным, чем у Сергея. — Мама, это Катя, Кэтрин Лесная

Фея, Побеждающая Зло. Катя, это Елена Владимировна, моя, как ты уже

начала догадываться, матушка. Эх, как давно я здесь не был! — он отк—

рыл холодильник и достал оттуда палку колбасы. — Чудеса! Она все такая

же свежая, как полгода назад! Мам, ты не будешь возражать, если мы

немного подкрепимся? — извлек огромный охотничий нож и разрезал колба—

су на две половины, одну он протянул Кате. — Угощайся!

Елена Владимировна изумленно смотрела, как ее сын и эта странная

девушка сидели друг напротив друга и руками, не позаботившись ни о ка—

ких гигиенических нормах, жадно поглощали колбасу. Жизнь в другом мире

наложила сильный отпечаток на их манеры.

IIX

ГЛАВКА ПОСЛЕДНЯЯ, ИЛИ "LIFE WILL NEVER BE THE SAME!"

Сергей сидел на бетонном блоке, под углом торчавшем из земли. На

другом конце пустыря садилось задымленное красное солнце. Он сидел,

впав в оцепенение и смотрел туда... На запад... Где-то там, далеко-да—

леко, огромный самолет, лениво гудя летел над Атлантическим океаном,

удаляя Катю от Сергея со скоростью около тысячи километров в час.

— Ну вот и все... — грустно сказал Сергей сам себе. — Приключе—

ния окончены, наступила обычная жизнь. Какого черта ко мне в руки по—

пало то зеркало?

В ответ раздалось мяуканье и жирный кот принялся тереться об его

ноги.

— Эх, котяра! Только с тобой я и могу поделиться своими пробле—

мами. А люди, послушают меня, послушают и отправят в дурдом! Всему хо—

рошему рано или поздно приходит конец, не так ли? Я больше никогда не

вернусь в тот чудный мир! И жизнь не станет прежней! Не станет потому,

что другим стал Я! Как поется в той песенке: "LIFE WILL NEVER BE THE

SAME !"....

Но кот не оценил по достоинству эту фразу, это был местный, доб—

ропорядочный кот и, очевидно, он не знал английского языка...

К О Н Е Ц П О С Л Е Д Н Е Й Ч А С Т И

И К О Н Е Ц В О О Б Щ Е

1994-1995 г. Тамбов.

П Р И Л О Ж Е Н И Е I

* * *

P.S. А В Т О Р А

* * *

Итак, книга написана, отредактирована и предана бумаге, дабы чи—

татель мог открыть ее, прочитать и оценить. Вероятно кто-то, прочтя

две-три страницы, усмехнется и просто захлопнет ее, а кто-то сразу

откроет последнюю страницу, и примется за изучение карт и приложений.

Тут он и наткнется на Post Scriptum, может быть даже его пробежит

взглядом, ну что ж, и на том спасибо! А именно сейчас книга лежит пе—

редо мной — толстенная пачка машинописных листов. Сказать по правде,

мне чертовски жаль расставаться с ее героями и тем миром, где проис—

ходит действие... Они вернулись, все пошло по прежнему, а я, с чистой

совестью напечатал вразрядку "T H E E N D". Грустно, не так ли?

Так вот, к чему я это все: наверняка кто-нибудь спросит, а отку—

да, собственно все это взялось, и есть ли здесь хоть какая-то доля

правды? На этот вопрос я отвечу словами одного знакомого сказочника

из маленькой экваториальной страны, затерянной в саваннах: "Все это

ПРАВДА, все это ЛОЖЬ, слушайте и запоминайте" — именно так он начинал

каждое свое повествование. Действительно: все это ложь, но если пос—