Те даже не заметили его приближения, впрочем, и животные отреагировали не сразу, а с небольшим запозданием. Дав короткую очередь из "СВУ-А", майор переключился на пистолет, сжимая в одной руке, а в иной рукоять ножа. Меж ним и той тварью, что отреагировала на него, завязалась ожесточенная схватка. Деваться некуда, расчёт на бронежилет и то, что внутренности останутся при нём, ну а конечности и без того в царапинах и ссадинах, да в крови.
Дети в очередной раз не подвели, положив всех тварей, притащившихся к ним под деревцо. Но этого Азаровский уже не видел, в глазах потемнело, хотя на небе ни тучки, солнце продолжало палить нещадно. От жара плыло всё кругом, создавая миражи при испарении влаги, которой хватало в виде росы среди зарослей колючки и репейника. А и крапивы в избытке.
* * *
Тело саднило, кожу жгло. Боль только усиливалась, заставляя подсознание включить разум и попутно напрячь мозги. Сознание медленно, но верно возвращало майора к жизни. Его волокли, поскольку сам он передвигаться не мог — не было ни сил, ни желания.
Кто ж тогда терзает его? Когда следовало изначально кинуть подыхать рядом с тварями. Может, какая-то из них решила сделать себе заначку на чёрный день, и он уже наступил для него?
Но нет, до слуха донёсся до боли в теле знакомый голос. Речь принадлежала человеку, а не тому, с кем столкнулся Азаровский.
— Люди-и-и... — простонал майор.
— О, уже что-то... — раздался голос Петра.
— Ну и тяжёлый же он... — подначила Юлька. — Одно слово — боров!
— Та ни — коняка...
Молодёжь сравнивала его с животными.
"Неужели отбились? И, похоже: от жизни..." — дошло до Азаровского: не всё так плохо, как могло быть или всё-таки они в плену у "гастарбайтеров" — заинтересовали их.
Открыть глаза не получилось — оба сразу, но одно с невероятными усилиями, точно было из свинца. А на нём запеклась коркой кровь. Поэтому видел сейчас всё в багровом свете.
— Ой... — не удержала девчонка Азаровского, выпустив ноги маойра.
— Ты чего кидаешь его?! — возмутился Петро.
— Он это...
— Чё?
— Сам взгляни...
Азаровский силился подмигнуть Панасюку-младшему, вместо этого вновь зажмурился. Веко снова прилипло к крови и не отлепить без помощи руки или чужого вмешательства.
— Видишь, что ты натворила! Чуть человека не убила, лишив сознания!
— В порядке я... — просипел Азаровский. — Мне бы водички...
Закашлялся. Во рту пересохло. Там тоже запеклась кровь и стояла комом в горле.
Чьи-то нежные и приятные на ощупь руки — вероятно девицы — занялись им. Но без Петра и тут не обошлось, именно он подал ей фляжку, а она воспользовалась платком.
— Ох... — не сдержался майор.
— Вам плохо, дяденька?
— А кому ща хорошо, — усмехнулся Петро.
— Всё верно, — согласился Азаровский с парнем. Он никого больше не видел подле себя кроме них. — Где это мы и почему одни?
— Да тут и говорить нечего — выжили и слава Богу...
Спорить не пришлось. Парень был прав.
— До дороги далеко, и куда шли от неё всё это время? — искренне желал разобраться в ситуации Азаровский, не собираясь и дальше оставаться обузой для детворы. — Бросьте меня! Я сам дальше пойду... Ух...
Встать на ноги не получилось. Причина до банальности проста — штанина разорвана в клочья, а нога... скорее в лоскуты. На коже борозды от когтей хищника разодранной до мяса. Благо сухожилья целы и мышцы не особо повреждены. Если рана не загноиться сможет ходить, пускай и хромая немного.
— До свадьбы заживёт... — отметил Азаровский, успокаивая не столько себя, сколько девчонку.
— К бабке его надо... — заявил неожиданно Петро.
— Ну ты блин, эскулап! Хотя бы фельдшера, на худой конец — ветеринара! А и от аптечки точно не отказался! Сам бы при её наличии хоть как-то да заштопал себя... — пожурил Азаровский для приличия парня.
— Да у нас на хуторах знающие бабки одними заговорами кого хошь на ноги подымут, даже из могилы!
— Вот спасибо успокоил, а так, лучше б сразу огорчил, — огорошил Азаровского своим очередным неуместным заявлением Пётр. — Хотя бы просто найти какую-нибудь заброшенную развалину и пересидеть там...
А что — не уточнил. Время покажет, оно же и рассудит их — правы они были или нет, что вступили в схватку с "гастарбайтерами".
— Я в разведку, а ты оставайся с ним, — наказал Петро Юльке. — Если шо — стреляй не задумываясь!
— Да и я помогу, чем смогу, — проверил Азаровский наличие патронов в обойме пистолета. — Застрелиться точно хватит...
— Не прощаюсь... — пообещал Петро: не бросит их, а и в мыслях не было сбегать от них.
Как же, куда он теперь без своей юной спутницы. Им теперь обоих одна дорога по жизни и заказана. Третий лишний. Им и чувствовал себя Азаровский.
— Бросили б вы меня, а... — с мольбой обратился он к девчонке. — Мешаю я вам, а и сами мне! Настало время расстаться! С оружием вы в ладах — не пропадёте! Только не забудьте боеприпасами разжиться! И самое главное — держитесь вместе! Порознь не ходите! Всё, уходи! Слышишь — иди за ним...
Юлька боялась: Азаровский застрелиться.
— Ещё чего — не дождётесь! Я так просто не сдамся!
Он начинал бредить. Взгляд затуманен и отстранён от того, с кем общался, не замечая практически спутницы. Она успокаивала его и не на словах, а движениями руки — гладила по волосам. Даже поцеловала раз не к месту, и не ко времени в лоб, отреагировав поспешно на тень, возникшую над ними. Схватилась за оружие. Стрелять не пришлось. Обошлось — с одной стороны, а иной...
— Петро!? — выдала девчонка.
— Ага, вроде того — я за него... — смутился он.
Юлька в свою очередь, догадавшись о причине его кислой мины.
— Это не то, что ты подумал, а видел...
— То-то и оно, что видел...
— Дурак! Уходи!
— Сразу, как только...
— Что?
— Доставлю вас с ним на заброшенный хутор.
— Нашёл кого из людей?
— Типа того, — не раскрывал до конца тайны Петро.
— Живодёров?!
— Да не, я ж не зверь. Подставлять никого из вас не собирался. Напротив помочь, а дальше каждый сам за себя! Ухожу я от вас!
— Не горячись! Ну же, будет дуться! И не смей меня ревновать к нему!
— Хм, больно надо, — а было сознавать Петру: Юлька права — он не сдержался. Однако продолжал строить из себя недотрогу.
— Знаешь что, парень... — не сдержалась она в свою очередь.
— И?
— Ничего... — не стала ругаться с ним, а то и впрямь расстанутся, а ей этого меньше всего хотелось. — Сглупила я, но и ты должен признать свою ошибку в отношении меня с ним! Он мне в отцы годится, а ты...
По лицу Юльки покатилась слеза.
— Ну, началось... — не удержался Петро от очередного язвительного замечания. Поспешно исправился. — Хорошо — виноват...
— Да я тоже хороша — сама начала и...
— Живодёры-ыр-ры-ы... — перебил их Азаровский, сподобившись на выкрик, и отключился.
— Чего это с ним?
— Бредит — лихорадка... — предположила Юлька.
— А ну взяли его и понесли... — вновь впрягся Петро, взвалив себе на плечи майора, заставляя боевую подругу держать оружие наготове.
До хутора было где-то около мили, и сразу избу не разглядишь в лощине — сокрыта зарослями в низине. Место дикое и жуткое на первый поверхностный взгляд. Изба покосилась и почернела от времени, а крыша и вовсе покрылась мхом. Не дом, а сарай сараем — землянка одним словом.
— Господи, и кто здесь живёт? Что за отшельник?
— Бабка одна...
— Ве-ведьма! Колдунья-А-А... — не удержалась Юлька, приметив, как нечто непонятное показалось в дверном проёме, выглянув на свет божий.
— Не пужайся, не зъим... — улыбнулась та, продемонстрировав щербатый рот.
— Знахарка?!.. — едва справилась с волнением девчонка.
— Божье создание, а не тварь, как все люди на земле... — озадачила старуха своим очередным заявлением.
— У нас тут это... больной... — напомнил Пётр.
— Так чё встал — тащы в дом на полог...
Юлька сразу приглянулась старухе. Кому-то же надо было по женской линии передать свой дар, а не проклятие. Да, не ухожена и не прибрана — сама, а заодно и изба. Ну так живёт одна на отшибе в глуши. И не живёт, а выживает. Кто знает как, а возможно и из ума давно уже.
— Помогай, давай, — озадачила старуха девицу.
— А что делать надо?
— Воды принеси...
— Ага... А где взять?
— Во дворе в колодце...
— Где-где?
— Сваво дружка подключи, он шибко разберётся — шустрый малый. Ох, смотри, девка...
Старуха в очередной раз выставила напоказ все свои зубы, которые можно было пересчитать по пальцам одной руки.
Юльку аж передёрнуло. Но она сдержалась, ничего не сказав в ответ, зато подумала, чего и было достаточно для хозяйки избушки-развалюшки.
— Потерпи, солдатик, ща вылечу тя, я бабка добрая, не яга, хошь и Ядвига...
Юлька слышала краем уха её слова, снова перепугалась.
— Воды давай... — ошарашила она своим неожиданным появлением Петра.
— А... — вскочил тот с покосившейся лавки, как и дом.
— Спишь что ли?!
— Кто — я? Не мог...
— Мне не гони, лучше за водой...
— Куда и с чем?
— Придумай что-нибудь! Ты же мужик!
Петро расстарался настолько, насколько это было возможно в данной непростой ситуации.
— Ну, ты где шляешьси... — обронила старуха в адрес юной помощницы. — Тряпки давай. Начинай вытирать кровь с тела и грязь! Да в раны не занеси!
— Так он... он... — застеснялась она, потеряв дар речи. — Голый!
— Чё-то не так — у него или у тя?
— А... — не поняла Юлька старуху.
— Мужика не видела... — усмехнулась Ядвига.
— Видела...
— В штанах?
— Почему — в трусах...
— Это с карманами?
— Да, шортами называются...
— Не считается... — словно издевалась старуха над девицей. — Да не стой ты, дылда! Начинай приводить человека в порядок, пока я буду варить...
— Отраву?
— Отвар, дурья башка! И принесла нелёгкая мне непутёвую помощницу на старости лет! А надеялась, дура старая, передать свои знания и секрет...
— Колдовства?
— Целительства! Знахарка я! Не путай...
— Это вы — меня, бабушка...
— Наконец-то доброго слова дождалась... Небось, голодная?
— А как же он? — кивнула она в сторону Азаровского.
— Успеешь ещо поглазеть на его голого... Прочь...
— Хм, — хмыкнула Юлька, подумав про себя: "Странная какая-то она!"
— В сарай загляни... — бросила напоследок старуха.
— И чего я там не видела? — пробормотала тихо Юлька про себя, снова стреножив Петра на этот раз у окна.
— Подглядывал — за нами?
— А чё это бабка задумала?
— Чё-чё? То самое, что видел! Поднять решила мужика.
— Как?!
— А вот так! Для того и раздела!
— Не понял!?
— Ну ты сельпо! Деревня!
— Городская выискалась!
— Да, я из посёлка городского типа...
— Типа — не считается!
— Есть хочешь?
— А есть чего?
— Не знаю, но бабка советовала заглянуть в какую-то сараюшку. И где она привиделась ей тут? — завертела Юлька головой по сторонам, рыкая глазами в поисках иного дряхлого строения покосившегося от времени, а обязательно должно было зарасти травой и покрыться мхом, сливаясь с окружающей местностью.
Пётр и на этот раз расстарался, наткнувшись в высокой траве на нечто, что ни на словах не описать, не умом ни понять. Берлога, нежели землянка.
— М-да, сарай... Однако... — не удержалась Юлька. — Чё встал? Ждёшь, что бы я открыла его?
— А я прикрою, — перехватил оружие Петро, пожалев: нет гранаты. А то бы точно проверил при помощи неё наличие там живых организмов.
Обошлось. Никто не выскочил, но и не закопошился внутри.
— Сюда бы лучину — посветить, — окунулся он кромешную тьму и холод.
Юлька проявила незаурядную смекалку, воспользовавшись карманным зеркальцем. Без него и без расчёски никуда — барышня.
Проникнув в тёмное царство мрака, лучик света заскользил по стенам. Пётр не поверил в увиденное — затих.
— Ну чё там? Чего молчишь и не мычишь? Есть чем поживиться? — не вытерпела подруга.
— Ты только глянь, — прорезалась у него речь снаружи. Он держал в руке консервную банку и довольно тяжёлую, а внушительных размеров.
— Это чё, и такое?
— Если правильно думаю — тушёнка. Но очень старая... В таких банках сейчас не выпускают. Даже в армии, когда мой... — Он запнулся. — Короче, надо вскрыть и попробовать — съедобна ли!
Ему не хотелось отравить подругу. Хотя та сама готова была рискнуть выступить в качестве дегустатора.
— Пахнет вроде недурно, — потянул Петро носом аромат, исходящий от открытой банки тушёнки.
— Ты пробуй, а не принюхивайся! Чай не духи, ландышами пахнуть не будешь! — не терпелось подруге ощутить на вкус армейский "деликатес". А уже и слюни текли. Облизнулась, глотая их.
Петро с опаской облизнул жир с ножа.
— Не сало, но...
— От хохол!
— Тю, хохлуха!
Не выдержав, Юлька вырвала у него из рук банку и сунула пальцы, выгребая огромный кусок мяса с салом — запихнула в рот.
— У-у-у... — закачала она головой. Ей казалось: отродясь ничего вкусней не ела.
— А бабка запасливая попалась, — отметил в свою очередь Петро. — Партизанка, блин, как и мы!
Ядвига усмехнулась про себя, словно видела и слышала всё, о чём трепалась молодёжь у землянки. Тем и жила, что опять кому-нибудь понадобиться — её помощь. А и знания теперь есть кому передать. Пусть и девица немного дурковатая, ну так и сама одичала тут за столько лет одиночества. Крикнула.
Детворе показалось: кричит майор — вломились в избу. Пётр расстарался, едва не вышибив дверь на пол плашмя.
— Кто кричал?
— Я... — улыбнулась Ядвига.
Точно — бабка со сдвигом...
— Сама ты, девка! — озадачила старуха Юльку. — Будя жрать!
— Что делать надо, бабуля? — ввернул Петро вперёд неё.
— Баньку-то истопи...
— Вона как?
— А чё думали — в сказку попали? Нет...
Старуха оказалась просто кладезь таланта. Умела она обращаться с людьми, а и заставлять делать молодёжь то, что было необходимо. У такой не забалуешь. Прямо как у Апанасихи или в армии.
— Точно — партизанила! — не сомневался Петро, шепнув озорно на ухо Юльке.
— Кыш... — не удержалась старуха.
— А мне что делать, бабушка? — вставилась Юлька.
— То самое, чё и все бабы, — указала она ей на гениталии Азаровского.
— Не поняла шутки юмора?!
— Сама умора! — ухмыльнулась Ядвига. — Привыкай к голым мужикам! Такова наша бабская доля!
— Чего?
— Слышала! А не перебивай! Ишь брезгливая нашлась! Подмывай...
— Ой... — воскликнула Юлька чуть погодя.
— Ну чё ты там творишь? — отвлеклась старуха от отвара. На всё рук не хватало, да и не поспевала — стара стала.
— У него это... — не знала, как толком объяснить Юлька подоплёку произошедшего конфуза.
— Чё — это?
— Он встал...
— Кто? — уставилась старуха на Азаровского.
Тело майора по-прежнему было в горизонтальном положении.
— ...о-о-орган... — кивнула Юлька на то, что смущало её и очень сильно, из-за чего раскраснелась.
