Заклинатель

Кое-чему он научился не только от своего хозяина, но и от меня. Его голова поднималась медленно — одновременно с руками, в которых зажаты насторожённо притихшие лазеры. Руки, обляпанные размазанной кровью, слегка полусогнуты и дрожат от напряжения, словно стараются удержать неимоверную тяжесть. Впрочем, так оно и есть. По рукам — по ноющим от боли мышцам, по разорванной коже с застывающей на ней кровью, внутри тока самой крови мчалась, скапливаясь на запястьях, ментальная энергия, меняя первоначально нейтральный характер на деструктивные характеристики. Кисти будто взбухали и опадали в ритм пульсирующей крови. Вскоре стволы лазеров заалели мягким огнём, который можно увидеть уже и невооружённым глазом, но на который страшно смотреть — так резал он глаза.

Руки медленно развели в стороны лазеры-мечи. Игрушки богов! Викинг это знал. Не обращая внимания на насторожившихся разделёнышей, он, дорвавшийся до идеальной мощи, жестко сблизил "клинки" — остриями в потолок. Не в силах сдержать эмоций, он снова по-звериному зарычал, когда скрестившиеся "клинки" пропороли изуродованное взрывами покрытие — и оно рухнуло на противоположной половине полигона. Всполошённые разделёныши суматошно разлетелись в поднявшейся пыльной буре, будто подхваченные ворвавшимся в зал ветром.

А викинг всё сводил и разводил руки — очень трудно, вздымая неслыханную божественную тяжесть и упиваясь ею, чувствуя себя богом! Главное было — держать "клинки" вверх, над мечущимися разделёнышами, чтобы боевой ментал не подпускал их к выходу из необычной ловушки, чтобы деструктивная энергия падала, накрывая тварь ливневым покрывалом, и смывала, сжигала её, не давая ни малейшей зацепки, ни малейшей бреши, из которой та могла бы выскользнуть.

Викинг кричал от боли и торжества, и я надрывно и хрипло кричал вместе с ним, потому что, переполненный энергией, только в крике мог выплеснуть часть того, что раздирало меня самого, пыталось разрушить мой мозг и моё тело и всё-таки было прекрасно!..

... Темнота. Призрачно шаркающие шаги уходящего воина, всласть напившегося божественной мощи и счастья высокой битвы. Капли дождя, буднично отмеряющие секунды затишья после шторма. Откуда здесь, на Сцилле, дождь?..

Сиплое дыхание. Совсем рядом. Я сам.

"Брис. Мартин не чувствует твари. Ты убил её".

Хотел ответить, что знаю. Только сил не хватает для даже мысленного ответа.

Медленно, с трудом двигая отяжелевшие — не ноги, а чугунные столбы, подошёл к ближайшему трупу слизняка и понял, что не в силах не то чтобы отрубить ему клешню, но даже поднять тесак для этого движения. Сдулся напрочь. Стоял, наверное, века перед слизнячьей тушей, когда за спиной услышал возню, погромыхивание, быстрые шаги нескольких человек и, наконец, обеспокоенный голос Вестара:

— Брис, с тобой всё в порядке?

— Ага... — прохрипел я, морщась от ветра, уже свободно гуляющего по руинам зала и сухой пылью только что хлестнувшего по израненным рукам. Прохрипел и закашлялся. Маски-то на мне давно нет. И даже не помню, когда и где её потерял.

Вестару не удивился. Теперь понятным стало виноватое выражение на лицах Таис и Мартина: дети всё-таки решились не отпускать меня в одиночку в здание полигона. А поскольку я приказал им не двигаться с места, чтобы обезопасить меня, они вызвали подмогу с платформы. Только подмога приехала позже.

Теперь-то, обессилевший, я благодарен им за вызов втихомолку от меня.

Доминик вынул из моих рук тесак и пошёл к слизняку. Там стоял ещё один человек, кажется, Никас. Вестар вынул из кармана маску и надел на меня, после чего почти взвалил меня себе на плечо и потащил через весь зал полигона, осторожно ступая среди обломков и довольно больших плит. Буркнул только:

— Мы там джип поставили. Не через ту же дыру тебя волочь...

Сидящие в салоне джипа Таис и Мартин чуть пригнулись, когда я взглянул на них. Но я только криво ухмыльнулся им, надеясь, что не испугал. Вестар свалил меня на одну из скамеек и немедленно распотрошил медпакет.

— Почему ты нам ничего не сказал?

— А вы бы рискнули... из-за Карла?

— Тем более — из-за него! Зачем?

— Он живой?

— Живой ещё. Правда...

— Надо поторопиться. Он нужен нам живым.

— Брис, не темни — зачем?

— Потом. Ладно? Тяжеловато что-то мне.

— Когда приедем на платформу, попробуй о чём-то промолчать!

Он ввёл мне восстанавливающие препараты, пока Таис дезинфицировала мне все рваные царапины на руках. Мартин чинно сидел на скамье напротив — маленький мальчик в белом комбинезоне, со странной, выбритой головой и красноватыми отпечатками на лице от очков — по носу и скулам. Только видящий, как Таис назвала меня, мог разглядеть, что он напряжён, настороже и готов к прыжку, если что.

— И всё-таки... Почему ты сбежал один? О детях не спрашиваю. Они уже сказали, что ты не знал об их присутствии в машине.

— Вестар, я суеверный, — буркнул я. — Я не помню себя тем Брисом, каким был ранее. Но частенько ловлю себя на мысли: лучше промолчать, пока дела не сделаешь. Скажу заранее, а вдруг не сбудется? Ну характер у меня такой, куда мне деваться?

— И всё равно надо было хотя бы предупредить, — упрямо сказал Вестар. — Может, мы и пошли бы с тобой. Может, всё обернулось бы совсем иначе. И с меньшими потерями.

— Какие потери, Вестар? Оглядываясь на последний час пребывания на полигоне и положа руку на сердце, говорю прямо: скажите спасибо, что вас здесь не было.

Смолкнув, я смотрел, как мимо окна джипа торопливо, чуть не бегом прошли Доминик с Никасом, чуть пошатываясь от тяжести, которую явно волокли по земле. Они там, случайно, все конечности не отхряпали? Так, на всякий случай? Открыли багажник, повозились немного в нём и с размаху забросили туда один за другим тяжёлые предметы. Странно, почему не положили? Куда они торопятся?

Переглянувшись с детьми, я чуть вздохнул: едва клешни оказались в багажнике, тяжёлая, умирающая энергетика слизняка проникла и в салон. Лица детей окаменели.

— А ты договаривай, — спокойно предложил Вестар, когда парни начали возиться с чем-то позади машины. — Давай-давай, рассказывай, что тут у вас было.

— Рассказывать нечего. Был один момент. Если б нас было больше троих, остальные погибли бы. — Я смолк, вспоминая, как бросился в глаз шторма, который обозначился в центре разрушения еле видным тусклым свечением. Местечко настолько тесное, что даже ноги мне слегка присыпало.

Мартин полуприкрытыми глазами смотрел на меня. Он сразу понял, что я вспоминал. Но лицо по-прежнему спокойное.

В салон влетели возбуждённые парни, словно спасались от чего-то или кого-то преследующего их по пятам. Сели на скамьи, будто упали.

— Ролан, гони! — тяжело дыша, велел Никас.

И он, и Доминик выглядели так, будто затеяли нешуточную игру, в которой, как ни странно для них самих, выигрывали они.

Я ожидал, что джип рванёт с места, но машина пошла почти неспешно и даже с натугой. Взглянув в заднее окно, обнаружил, что за нами на тросе следует второй джип, с разгромленным окном. Проследив мой взгляд, Вестар поинтересовался:

— Это окно тоже из числа тайн?

— Ничего особенного. Сорвался. Что мне ещё было делать? Вот и начал стёкла бить.

— Ещё остроумничает.

— Шериф знает, что вы поехали за мной?

— Знает. Парни, вы на какое время поставили? — обратился он к Доминику и Никасу.

— Пять минут. Скоро рванёт, — радостно сказал Никас.

Доминик только лениво усмехнулся. Недоумённо посматривая на их жизнерадостные лица отпетых хулиганов, я не выдержал:

— А что рванёт?

— Мы обложили взрывчаткой все туши, — чуть не похвастался Никас. — Говорили же, что есть возможность появления новых тварей. Так вот... Чтобы этой возможности не было, мы и... Последняя минута пошла.

Мы замолчали, прислушиваясь. Колёса джипа вздрогнули, а грохотом — канонадой взрывов — нас в машине точно придавило сверху. Невольно сжавшись (дети не пошевельнулись), я выждал, пока не закончится рыкающий шум, а затем, собравшись с силами и мыслями, рассказал парням, что именно хочу сделать с помощью Карла.

Когда закончил, они смотрели на меня внимательно, как на незнакомца. Пожевав нижнюю губу, Вестар задумчиво сказал:

— Ты ненормальный. Ты понимаешь это? Но самое интересное во всём этом деле... Даже не знаю, как выразить... Наверное, тебе это удастся сделать.

34.

Благо позволяла ровная езда и больше волноваться пока было не о чем, я навалился на спинку скамьи и бездумно смотрел в окно, через плечо Мартина. Парни негромко переговаривались, обсуждая мою задумку. Таис тихо сидела рядом с мальчиком.

Усталость нагрузила мышцы тяжестью. В салоне джипа я боялся качать энергию. Не дай Бог возьму от кого-нибудь. Самая лёгкая — от человека. А привыкнешь брать лёгкую — поневоле превратишься в энергетического вампира. Но и сидеть просто так — заснуть недолго. А для полного счастья не хватает приехать на платформу и свалиться кулём, чтобы выспаться. Но не хочу. Не время. Да и вообще времени маловато. Так что я заставил себя перебирать части моего путешествия с детьми и анализировать их. И наткнулся на любопытную деталь.

— Вестар, а как вы нашли меня? Нас? Полигон-то вон какой большой.

— Мартин провёл, — улыбнулся парень. — С ним говорил Доминик. Самый способный к телепатии оказался.

Я медленно перевёл взгляд на мальчишку. Та-ак... Значит, когда он "прослушивал" пространство, он вёл парней? Мартин быстро опустил глаза. Вот как? Он уже способен к проявлению нормальных эмоций? Сказал мысленно — и сам устыдился. Будто о подопытном кролике. Таис тоже исподлобья посмотрела. Вроде бы ждала — буду ругаться или как?.. Если б точно знал, что ругань снова подействует на них, вытаскивая из жуткого "призрачного" состояния, отчитал бы не задумываясь.

— Брис, — позвал Доминик, — мы тут придумали, как заставить Карла работать на нас. Ну, если он выживет. Он же привык на стимуляторах, а их у нас много. Отнять — и ни одного не давать. Как овечка будет послушный ради того, чтобы получить их. И начальству своему перескажет всё, что мы ему скажем. До словечка.

Что-то парни слишком легкомысленно отнеслись к моему предложению. Надо бы остудить излишне горячие головы.

— Ты прав. Он может сказать всё, что мы от него потребуем. Но есть один нюанс: на том конце провода, как говорится, тоже будет сидеть призрак. И, возможно, тоже хороший слухач. Так что Карл должен быть абсолютно искренним во всём, что бы ни сказал. Малейшая фальшь с его стороны — и нам кранты. — Чуть не добавил "как говорят мои пацаны", имея в виду своих учеников. — А как мы поймём, искренне ли он говорит? А если добавит какую-нибудь особенность в звук? По которой сразу сообразят, что здесь что-то не так? Он должен поверить, что всё происходящее нужно не только нам, но и ему. Тогда его речь будет идеальна.

— Сложно, — вздохнул только слушавший нас до сих пор Ролан. И снова замолчал, глядя вперёд, в серую бурю. Водителю надо быть очень внимательным, чтобы прорезать её и проехать с нормальной скоростью даже по ровной дороге.

Время от времени буря унималась, переходя почти в пляжный по нормам Сциллы ветерок, весело вздымающий вёрткие воронки пыли округ машины. В эти редкие секунды затишья оставалось стойкое ощущение надвигающейся грозы, когда вот-вот, ещё мгновение — и хлынет ливень, и успокоит сухую серость по обочинам дороги, и зазеленеет после него трава. Но ожидания уже не впервые заканчивались разочарованием.

"Брис, ты уверен, что правильно придумал с Карлом?" — осторожно спросил Таис.

"Нет, не уверен, но я очень рассчитываю на него".

"Он слишком взрослый, чтобы исправиться".

"Я не собираюсь исправлять его, — терпеливо объяснил я. — Я собираюсь предложить ему иное будущее, чем то, которое у него уже есть".

"Мне это сложно понять, — призналась девочка. — Но в любом случае он тебе нужен живым?"

Я насторожился. Пришлось напомнить себе, что маленькие призраки считают Карла "недобрым" — характеристика многозначная в устах детей. Поэтому я эхом откликнулся на её вопрос: "Таис, а ты не могла бы посмотреть, как он сейчас? Сможешь до него дотянуться? Дотянет ли он до нашего приезда?"

После недолгого молчания, в течение которого из глаз Таис словно ушла всякая сосредоточенность, девочка спокойно ответила: "С ним всё хорошо".

Я бы поверил, если б не уловил, как у Мартина, наверняка слышавшего наш разговор, еле заметно дрогнула ладонь, до сих пор неподвижно лежавшая на коленях. Не успел переспросить, как на триди-визор Вестара пришёл вызов. Он подключился, и я расслышал далёкий голос Полли:

— ... Передай Брису, что мне очень жаль, но... умира...

Я взглянул на упрямо приподнятый подбородок Таис, на вновь непроницаемо бесстрастного Мартина

— Ролан, останови джип! Быстро!

Он ещё только тормозил, встревоженно спрашивая, что именно случилось, а я стоял у двери в нетерпеливом ожидании, когда можно будет выпрыгнуть из машины.

"Брис, ты не понимаешь! С Карлом нельзя договориться!"

— Я не могу ждать! — крикнул я на все встревоженные вопросы. — Поеду на том джипе! Тормози быстрей!

Господи, я слишком слаб, чтобы выдержать всё, что обрушилось на меня сегодня! Ну почему, едва только я робко начинаю думать, что можно праздновать хоть одну мало-мальскую победу, на меня рушится ещё одна проблема?! Я что — такой невезучий?!

Нервы на взводе, повышенная чувствительность — всего этого хватило, чтобы я мгновенно вычислил, что происходит: маленькие призраки убивают Карла, пользуясь его беспомощностью! Мстят за недавние издевательства над ними, за всю боль, что он им причинил!.. Они делают это изощрённо тонко — вытягивают из него остатки энергии, не давая сопротивляться яду. Обидно, что они повторили трюк, который использовали со мной — в помощь берсерку, только наоборот.

И я ничего не могу сказать ребятам. Если парни поймут, что и среди них, и на платформе уже не будущие убийцы, а настоящие, отношение к детям — в их глазах пока жертвам — изменится раз и навсегда.

Поэтому я настаивал, что смогу помочь умирающему призраку, если немедленно окажусь рядом с ним. Детей убеждать — смысла нет. Я полностью заблокировался от них. Если бы они повторили при ребятах трюк с закрытой дверью, я бы снова спустил берсерка с поводка... И натворил бы дел... Как же я жалел, что нет рядом какого-нибудь вертолёта!

В последний раз взглянул на мальчишку и девочку. Лица окаменели. Глаза опущены. Ну и шут с вами!..

Пнул дверцу и вылетел в пыль, глотнув которой, немедленно раскашлялся. Рыча от нетерпения, перерезал лучом лазера трос и прыгнул в искалеченную (а как по-другому назвать джип с открытым окном в таких погодных условиях?!) машину и только здесь сообразил спустить фильтрующую сетку. Парни не стали обгонять меня, дождались, пока проеду мимо, и, наверное, только тогда и двинулись с места. Я же не стал смотреть в зеркальце заднего вида, что там у них.

Теперь я знаю, кто такой маньяк. И что такое мания. Идефикс. Это когда в голове крутится одна идея, на которой зациклился и ради которой изобретаешь немыслимое количество действий. Моя идея проста: "Я им не дам стать убийцами!"