А вот обслуживание подкачало. Пока нашли хозяина — пьяного, как рота сапожников — пока объяснили ему, что к чему, минутная стрелка сделала добрые пол-оборота. Наконец, получив ключи от своих комнат, офицеры вернулись в зал ресторана, и заказали по порции мясного жаркого, гарнированного прозаичными картошкой и луком. День ещё не закончился, впереди было много работы...
* * *
Утро выдалось на славу — будь так безоблачно вчера, о рейде можно было бы забыть. Шорл и Алаз двигались вдоль правой стороны широкой, в здешнем понимании, улицы, и ёжились от осенней прохлады. Навстречу топали редкие городские жители, в небе кричала незнакомая капитану птица, а под ногами хлюпала не высохшая со вчера грязь.
Из захудалой лавки вышел немолодой человек, держащий в руке только что приобретённый отрез зелёной ткани — до него было десять шагов. Мужчина был одет небогато, и имел две большие залысины, блестевшие на утреннем солнце, как начищенные зеркала. Безмятежно оглядевшись по сторонам, он посмотрел было мимо двух офицеров, но неожиданно повернул голову назад, заостряя на них свой взгляд, в котором вдруг вспыхнули сумасшедшие огоньки. Нехорошо улыбнулся, и подпустив поближе, решительно преградил им дорогу:
— А известно ли господам, что за углом их ждут крупные неприятности? — заговорчески спросил он, ухмыляясь. Но после короткой немой сцены, человек с удивлением хлопнул глазами, и будто испугавшись собственных слов, резко сдвинулся с места, спеша скрыться с глаз растерянных незнакомцев.
— Неделю назад, мне бы показалось это странным... — почесал Шорл затылок, глядя вслед удаляющемуся пешеходу. На лице Скавьера появилась понимающая улыбка:
— Что-что, а понятие удивительного здесь — вещь растяжимая.
Хотя скепсис хлестал через край, Шорл решил не бравировать. Подойдя к перекрёстку, он осторожно выглянул из-за стены крайнего дома, и сразу отступил, не будучи уверенным — удивляться ли, или просто радоваться, что неведомая сила снова спасла его от непредсказуемых, но определённо нежелательных последствий. Там за углом, чуть ли не на расстоянии вытянутой руки, несколько рыцарей ОТК грубо разговаривали с лохматым старцем, неуверенно блеющим что-то в ответ... Но каперанг отпрянул не из-за этого. Он отпрянул из-за того, что предводитель полицейского отряда — надо же такому случиться! — являлся точным двойником одного очень примечательного человека, что встретился Шорлу и Антону на въезде в безымянную деревню близ Парланы... А если отбросить ненужную демагогию, то это именно он и был. Командир ополовиненного отряда, поимщик Аяни, преданный офицер его величества, короля Лиасана Третьего... И один из считанных людей, знающих каперанга в лицо. "Интересно, понизили ли его в звании за недавний провал?" — зло подумал Шорл, и тут же поморщился своим умозрительным рассуждениям.
— Придётся обойти. — всплеснул он руками, обернувшись к напарнику.
Каплей не стал задавать вопросов — только кивнул, и инстинктивно поправил скрытую полами рубашки кобуру. Пройдя квартал в обратном направлении, они свернули, и продолжили путь по другой улице. Механически переставляя ноги, каперанг не мог отделаться от гадкого ощущения, что им бесстыдно играют. Что все свои — якобы свои решения — принимает не он, а кто-то другой — какая-то тёмная размытая фигура, затаившаяся за несуществующими кулисами, и дёргающая исподтишка за невидимые, но поразительно прочные нити... "Примерно так себя должна чувствовать струганная фигурка, во время представления в кукольном театре." — пришло к капитану ещё одно дурацкое умозаключение.
— Внимание! — ожил коммуникатор. Говорил Найц. — Всем доложить свой статус!
— Группа два. На месте. — ответил Азъер — Признаков наблюдения не замечено.
— Группа три. Прибудем на место через пять минут. — бросил пилот.
— Четыре. — доложился один из осназовских молодцов, которого приставили к Далрансу — Вышли. Прибудем через десять минут.
— Девятый на связи. — отозвался сторож "Лаозы" — Всё тихо, продолжаю следить за обстановкой.
— Принято... Группы три и четыре, доложитесь по прибытии. Конец связи.
Очередной поворот привёл их на шумную улицу Высоких Сосен. Они здесь уже бывали — вчера, после спокойного сытного ужина. Вчера здесь отметились все члены отряда, чтобы заранее ознакомиться с обстановкой, и распределить зоны ответственности. Придя к единому решению, или говоря языком Черникова, достигнув консенсуса касательно расклада, ловцы опять разбрелись по гостиницам, чтобы встретиться в этом же месте утром следующего дня. В общем, к поимке объекта подготовились капитально — улизни он у них из под носа, и Азъерова "сборная" окажется в тупике, из которого уже не будет выхода. Сейчас на карте стоял не только единоминутный оперативный успех, но и много чего другого — возможно, судьба всей Таллской Империи...
Двадцать третий дом оказался красивым — в сравнении со всеобщей разрухой — белокаменным храмом, в котором покланялись Длавану и Арфалине — владыке дождей, и богине поэзии. Как каперанг уяснил ещё в первые дни своего "турне" по Тарлании, на Сиаре испокон веков практиковался разветвлённый политеизм — богов и полубогов были сотни, на любой вкус и цвет, причём про цвет — в буквальном смысле. Бог лесов, могущественный Узонь, имел почему-то грубую, складчатую зелёную кожу, больше похожую на древесную кору. Такое же несчастье выпало и на долю Хольяны, ответственной за морскую живность — её тело, в соответствии с местными поверьями, покрывалось жёсткой рыбьей чешуёй... И этот список, конечно, не полон.
Два офицера подошли к святыне за пятнадцать минут до встречи. Вход в здание охраняли две мраморные скульптуры — одна Длавана, вторая — Арфалины. Главная стихослагательная муза держала в руке гусиное перо, и мечтательно смотрела чуть выше горизонтальной линии — это придавало ей ровно столько задумчивости, сколько позволено иметь всевластному сверхсуществу. Если верить легендам, то богиня обнаруживала себя только самым талантливым писателям, а некоторым, даже зачитывала свои собственные шедевры. Но строки, прочитанные божеством, были до того прекрасны, до того закончены и совершенны, что простым смертным их было не запомнить — слова моментально стирались из памяти, оставляя только восторженные эмоции...
— Группа три. На месте. — сообщил Алаз, когда они минули высокую сводчатую дверь — Начинаем наблюдение.
— Понял вас.
Храм был правильной прямоугольной формы — двадцать шагов в поперечной оси, и вдвое больше в продольной. Внутри было сумрачно — толстые витражи задерживали свет не хуже солнцезащитных очков. Стены опоясывала гранитная колоннада, а в центре зала помещался высокий пьедестал, на котором, почти до потолка, высились две знакомые статуи, только в иных позах. Вокруг теснились ряды скамеек — всего мест сто пятьдесят, но заняты были лишь семь. Шестеро прихожан были "настоящими", а в дальнем ряду, ближе к противоположенному выходу из храма, восседал капитан Празао — один из тех офицеров, что встретили вчера компанию в подземном бункере — и делал вид, что сосредоточенно молится любимому божеству. Капитан-лейтенант занял место в среднем ряду, капитан первого ранга — чуть поодаль.
Ещё пятеро человек должны были ждать снаружи — бездельничая у входа, потягивая вино в ближайшем трактире, разговаривая со старым знакомым, который как раз проходил мимо святилища... Улица не пустовала, так что вычислить тихарей было непросто, но этот же факт играл и на руку противнику: если рыжий заподозрит засаду не доходя до места, то пиши пропало — скрыться среди толпы не составит труда и зелёному любителю.
— Группа четыре. Прибыли.
— Отлично. Теперь только ждём... Немедленно сообщать обо всём подозрительном. Работаем!
— И помним. — вмешался Раласс — Товарищ нам нужен живым. Стрелять только парализующими!
"Иначе сам всех перестреляю, причём боевыми..." — довёл капитан до конца его мысль, и с оторопью понял, что согласен с ней в полном объёме. Хотя вряд ли имело смысл произносить это вслух — в конце концов, здесь собрался не разбойничий сброд, а исключительно офицеры имперской армии, которым всё ясно с первого раза...
Минуты тянулись долго, будто резиновые — как всегда в таких случаях... Зато круговерть событий, что последовала после этого, была достойна лучших приключенческих романов. Молодая пара поднялась со скамейки, и удалилась, уступив своё место молодой хорошо одетой женщине — госпожа вошла в храм через ту же арку, что Шорл и Алаз. Под шёлковым платьем угадывались плавные изгибы атлетической фигуры, чёрные волосы были заплетены в длинную косу, а ухоженное лицо, пожалуй что, не постеснялись бы показать в рекламе нового крема для кожи. Только горизонтальный шрамик над правой бровью выбивался из образа — мужчину бы он только украсил, но прекрасному полу категорически не шёл.
— Обращаю внимание на вошедшую. — включился в правом ухе майор — Тело спортивное, походка... Негражданская. Держите на примете.
— На поясе — что-то вроде ножей. — шёпотом добавил Лийер после того, как женщина прошла в метре от его скамейки, обдав каперанга цветочным ароматом духов — Ткань топорщится.
— Страховка. — почти утвердительно сказал Раласс. Он караулил на улице, находясь в крытой двуконной повозке, и мог говорить в полный голос. — Брать будем обоих... Ждём дальше.
Вошедшая дама дошла до самого постамента, и села в первом ряду, изящно закинув ногу на ногу. Изображать, что прибыла в храм по религиозному делу, она явно не собиралась.
— Вижу рыжего. — беспристрастно уведомил всех Глор — Подходит к храму с улса, на поясе кинжал, в руке кожаный портфель... Не похоже, чтобы сильно волновался. Почти не проверяется.
— Зажрались, суки. Расслабились, как на курорте... — откомментировал Азъер — Но тем лучше для нас. Брать сразу, при первой возможности. Готов подогнать экипаж к улсовому входу по сигналу.
— Приближается к храму. — продолжал свой репортаж Далранс — Тридцать секунд до входа. Предлагаю встретить в дверях.
— Разумно. Разрешаю. — согласился майор — Кто внутри, действуйте!
— Я встречу рыжего. — бросил Прозао, и неторопливо встал с места — Барышню возьмите.
— Сделаем. — Скавьер кивнул Шорлу, и тоже поднялся со скамьи.
Офицеры уже не прятались. Когда их с женщиной разделяли всего два ряда, та поднялась на ноги, и настороженно посмотрела на заходящих с разных сторон людей. Убедившись по их глазам, что недоразумением и не пахнет, спортсменка потянулась к поясу, но Шорл оказался быстрее — вскинув сжимающую крохотный иглострел руку, он единожды нажал на спуск, перед тем, как она успела что-либо сделать. Миниатюрный дротик вошёл даме поверх левой груди, проткнул плоть где-то на сантиметр, и выплеснул в кровь дозу парализующего состава. Одновременно с каперангом, выстрелил и Прозао, и тоже без промаха. Его цель — наниматель двух "охотников", неподвижно застыл в проходе, явно не ожидавший настолько тёплого приёма. И он, и напарница, примерно половину секунды рассматривали воткнутые в них иглы, одинаково округлив при этом глаза, но потом двое подельников повели себя совершенно по-разному.
Рыжий выхватил кинжал, и как настоящий самурай, полоснул себя по сонной артерии. Вообще-то, его было нетрудно понять, но то, с какой скоростью он принял это всесторонне правильное, однако непростое решение, вызывало чувства, сродни уважению. Завидев такое дело, Прозао бросился к самоубийце, как кобра, но лишь для того, чтобы принять на руки мёртвое, обмякшее тело, из шеи которого ещё брызгала кровь, но уже не было жизни. А вот в душе воительницы победил инстинкт самосохранения: из последних сил метнув в Алаза полоску заточенной стали, она сделала шаг в направлении выхода, но неуклюже споткнулась, и уже без сознания свалилась на мраморные плиты — яд действовал моментально. Капитан-лейтенант нырнул в сторону недостаточно быстро, и нож пронзил бы ему предплечье, но спас штурмовой костюм — от пластичного слоя кермазальта лезвие отлетело, как горох от стены. Осмыслив разыгравшуюся перед ними сцену, закричали мирные посетители — наверное, драки и суицид случались здесь не часто... Повскакивав с мест, они в панике бросились прочь из храма.
— Э-э... Объект самоликвидировался. — доложил наконец озадаченный до невозможности Прозао — Увидел дротик... И ножом себе по горлу...
В эфире, как ни странно, сохранилось относительное спокойствие — узнав о выходке "объекта", Азъер только смачно выругался, но не стал толкать длинных речей, чтобы не вносить сумятицу в такой критический момент.
— С девкой что? — грозно спросил Найц.
— Живёхонька. Давайте лимузин, быстро! — крикнул Шорл. Подпрыгнув к растянувшейся на холодном полу даме, он взвалил её на плечо, и потащил к выходу. В эфир опять влез майор:
— Хорошо, закругляемся. Кому надо, ждите карету, остальные расходятся! Встречаемся, где договорились. Отбой.
— Добро... — не стал спорить Азъер — Ждите, я уже на подъезде. Двадцать секунд.
Шорл подбросил на плече обездвиженное тело, пристраивая его поудобнее, и ускорил шаг. Проходя мимо Прозао, приостановился.
— Во даёт... — покачал тот головой, стоя над трупом "самурая" — Впервые такое вижу.
— Сообразительный хмырь...
— Поторопимся. — напомнил им идущий за каперангом Скавьер. Прозао, сокрушённо вздохнув, переступил через окровавленное тело.
Четверо людей как раз вышли — или были вынесены — на солнечный свет, когда из-за поворота показалась громыхающая чёрная карета. На месте кучера, как легко догадаться, восседал обер-полковник Азъер. Если бы у колымаги были тормоза, то они бы отчаянно заскрипели, в лучших традициях кинематографа — Раласс натянул вожжи так сильно, что кони чуть не упали. Карету аж занесло, но — о чудо! — встала она в аккурат напротив офицеров. Водитель призывающе махнул, и выждав, пока все четверо погрузятся (или будут погружены) на доисторическое транспортное средство, резко тронул, оставляя позади разворошённый людской муравейник.
— Нуc-с?! С кого мне шкуру сдирать? — спросил он свирепо, но не отвлекаясь от управления лошадьми.
— С меня, наверное... — признался Прозао — Не думал, что так бывает... Любой бы на его месте и глазом моргнуть не успел, а он уже всё понял...
— Ты, Ульяс, забыл, на какой планете находишься?! — воскликнул Сабирь, но без прежнего запала. Потом, еле вписавшись в крутой поворот, он с досадой причмокнул. — Ладно, от такого никто не застрахован... Можешь оставить свою шкуру при себе. Но пока не отъехали от церкви, срочно молись, чтобы вот эта прелесть — Азъер на миг развернулся, взглянув на пленницу — оказалась в курсе всех дел... Иначе я передумаю!
Карета неслась по Ралэне, гонимая множеством обиженных, недовольных, и угрожающих возгласов — Раласс шпарил, не щадя ни животных, ни деревянный фургон, из под колёс которого летели веера грязных брызг. Выехав за город, он сбавил прыть — за ними никто не гнался, и гробить лошадей больше не было смысла. Доколесив по извилистой тропе до первого перекрёстка, Азъер направил фургон прямо в лес, и когда через сотню метров, он намертво увяз в заболоченной яме, с чувством выполненного долга спрыгнул на землю, и начал распрягать лошадей. Все остальные не медля кинулись помогать.
