Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

И аз воздам


Статус:
Закончен
Опубликован:
21.01.2015 — 25.11.2015
Читателей:
3
Аннотация:

Электронная версия в формате fb2: https://www.dropbox.com/s/h99otwu6xi6pqhn/Popova_Kongregacia_7_I%20az%20vozdam_102.fb2?dl=0.

Конгрегация - 7
Германия, 1401 a.D. Инквизитор Курт Гессе, лучший следователь Конгрегации, живая легенда, пример для подражания молодежи и гроза малефиков... Он уже устал это слышать и перестал с этим спорить, хоть и уверен в том, что славы своей не заслужил. Но разве начальству что-то докажешь? Поэтому, получив очередное задание, проще не возражать, а направиться, куда велено. Тем более, что на сей раз это дело принципа, дело чести: убит инквизитор. А такое нельзя оставить безнаказанным.

Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
  Следующая глава
 
 

— Дело в том, что ты видела? — так же тихо спросил Курт. — Тебе чудится этот купол, паутина?

— Я не знаю. Может, он мне просто снится. Может быть, дело в том, что я просто никогда не видела такого, испугалась и... и теперь оно мне мерещится. А может, я теперь его чувствую? Или продолжаю видеть? А может, наоборот — это оно меня видит? Или просто знает, что кто-то посторонний узнал о нем, и теперь ищет меня? Или уже нашло? Я не знаю... Я боюсь...

Он вздохнул, обняв дрожащее тело крепче и подтянув к себе поближе; Нессель мгновение лежала неподвижно, а потом Курт почувствовал, как прохладные пальцы коснулись четок на его запястье.

— Прочти молитву, — по-прежнему чуть слышным шепотом попросила ведьма. — У тебя же есть какая-нибудь молитва на такие случаи? Особая, когда ты знаешь, что тебе нужна защита и помощь, что сам не справляешься?

Он ответил не сразу, мысленно вновь увидев темный мир, погруженный в мертвую тишину, немые могилы и надгробья вокруг и непостижимое порождение мрака в шаге от себя...

— Особых молитв на случай нет, — отозвался Курт, наконец. — Но есть одна, которая спасла меня когда-то. Буквально. От смерти или чего похуже.

— Читай, — шепнула Нессель, вцепившись в его руку и напрягшись, будто в ожидании удара.

Он снова помедлил; отчего-то показалось, что с первым же произнесенным словом мнимый страх станет реальностью, что все обитающее сейчас лишь в мыслях и воображении обретет плоть и обступит со всех сторон, словно произнесение этой молитвы будет неким признанием — признанием реальности того, что не реально, реальным быть не может и не должно...

— Dominus pascit me, — чуть слышным шепотом, с почти физическим усилием, выговорил Курт, наконец, — et nihil mihi deerit: in pascuis virentibus me collocavit, super aquas quietis eduxit me. Animam meam refecit, deduxit me super semitas iustitiae propter nomen suum. Nam et si ambulavero in Valle umbrae Mortis, non timebo mala[60]...

Ведьма слушала молча, не шевелясь и затаив дыхание, и лишь когда прозвучало последнее 'in longitudinem dierum[61]', глубоко вздохнула, устроившись на подушке поудобнее, и едва слышно шепнула что-то. Переспрашивать Курт не стал, а буквально через мгновение переспросить и не смог бы: Нессель снова спала, вжавшись в него спиной и уткнувшись носом в подушку.

— И кому из нас здесь страшно? — пробормотал он со вздохом и закрыл глаза, попытавшись изгнать из воображения и памяти некстати заполонившие их воспоминания и образы.

Образы уходить не желали, и теперь видение живой пульсирующей паутины сплеталось с неясным призраком в окружении каменных надгробий — человеком в инквизиторском фельдроке и с его, Курта, лицом, давя мыслью о том, что предостережение судьбы пропало втуне, и его темная половина так и осталась непобежденной. 'Dominus pascit me'... Морок таял, угасал, и в темноте там и тут вспыхивали яркие точки углей, слышался треск не остывших еще камня и дерева, и виделось тело на полу — изуродованное, изломанное болью и пламенем, с чужим, но таким узнаваемым лицом и подспудной мыслью 'не верю'...

Утро ударило в лицо внезапно — остатков ночи вкупе с навеянными ею видениями и мыслями будто и не было, будто лишь на миг прикрыл веки, а открыв глаза снова, увидел уже ранний утренний сумрак. Но привычной предрассветной тишины не было: в уши долбил оглушительный грохот — кто-то колотил в дверь, судя по всему, кулаком и ногой разом, под неумолчную громкую ругань. Бранились двое — владелец 'Ножки' увещевал раннего посетителя удалиться, срываясь с просьб на угрозы, но пуще грохота в старые толстые доски его заглушал другой голос, злой, громкий и напряженный, как тетива.

Проснувшаяся Нессель испуганно подскочила и растерянно заозиралась, когда Курт подхватился с постели и кинулся к двери, на ходу влезая в штаны и позабыв о кинжале под подушкой — тот, чей голос слал сейчас хозяина трактира в дальние просторы потустороннего мира, вряд ли явился сюда с целью покушения. И вряд ли Ян Ван Ален стал бы поднимать такой шум по пустякам в столь ранний час.

— Что? — коротко спросил Курт, распахнув дверь, и перебранка смолкла, будто неведомый чародей бросил в окружающий мир заклятье, глушащее любой звук.

— Майстер инквизитор, простите, я не... — смятенно начал хозяин и запнулся, когда охотник рявкнул:

— Заткнись! Одевайся, — продолжил он, обращаясь уже к Курту. — В Бамберге самосуд.

— Зараза... — пробормотал он ожесточенно; развернувшись, кинулся к постели и, спешно втискиваясь в сапоги, потребовал: — Подробности!

— Я был у Франциски ночью, — отрывисто пояснил охотник, войдя в комнату и захлопнув дверь перед самым носом возмущенного хозяина; притихшей Нессель в ворохе одеял он сдержанно кивнул, тут же отвернувшись, и продолжил: — Возвращался затемно, но уже под утро. Встретил небольшую толпу — человек десять. С факелами, ножами и крестами. На разговоры, сам понимаешь, тратить время было не с руки, но что успел выяснить: кто-то обвинил во вчерашней грозе какую-то деваху, объявив колдуньей и вменив ей убийство инквизитора. Я не могу вмешаться, меня не послушают, меня там растерзают просто; ты инквизитор, ты сможешь и должен это остановить!

— Где? — так же коротко уточнил Курт.

— Ее поволокли к ратуше, на мост — проверять на ведьмовство.

— Как?.. — растерянно и чуть слышно уточнила Нессель, и Курт отозвался, торопливо влезая в рукава рубашки:

— Плаваньем. Свяжут по рукам и ногам и бросят в воду. Не утонет — невиновна.

— Но она утонет!

— Само собой, — зло бросил он, подхватил пояс с оружием, оставив фельдрок и перчатки лежать на табурете, и развернулся к Ван Алену, твердо потребовав: — Пригляди за Готтер. Не оставляй ее одну ни на минуту, нигде, никак, ни под каким предлогом, не доверяй ее больше никому. Ты понял, Ян?

Охотник на мгновение застыл, метнув искоса взгляд на испуганную ведьму, и кивнул:

— Понял.

— Никому — значит, никому, — повторил Курт настойчиво, отступая к двери. — Ни брату, ни ангелу, ни самому Господу Богу. Только сам.

— Я понял, — повторил Ван Ален, — глаз не спущу. Двигай.

Он кивнул, молча развернувшись, вылетел в коридор и бросился вниз, прыгая через ступеньки, на выходе из трактира едва не сбив с ног владельца, замешкавшегося на пути с явным намерением получить от майстера инквизитора объяснения столь странным визитам в приличное заведение.

По улице, окутанной легким туманом, Курт понесся бегом; после вчерашнего ливня утоптанная земля под ногами стала похожа на покрытый тиной прибрежный камень, и под подошвами скользила жидкая грязь, не давая бежать в полную силу. Улицы были безлюдны и тихи, хотя обыкновенно в любом городе в такой час уже просыпаются хозяйки и лавочники, уже кое-где раскрываются ставни; сейчас же навстречу не попалось ни одного человека, ни из одного окна не выглянуло ни одного лица, не слышно было ни единого звука — ни стука двери, ни чьего-то голоса. Курт бежал по пустынным улицам, пытаясь не завалиться в грязь, молясь о том, чтобы успеть, и надеясь, что охотник все понял верно, и сейчас он не тратит время впустую, не несется стремглав туда, где ничего не происходит, в то время как где-то на другом конце Бамберга совершается убийство...

Людей он увидел издалека, выбежав за поворот к магистрату. Они собрались на мосту, что соединял улицу Инзельштадта и ратушу — толпа не умещалась на каменном горбу, и горожане плотной толпой сгрудились на части самой улицы, забили собою вход в ратушу, свисали из ее распахнутых окон, грозя вытолкнуть друг друга вниз, в воду или на камень моста. В руках у многих были топоры, ножи — обычные кухонные ножи, кто-то сжимал деревянные распятия, кое-кто из собравшихся все еще держал горящие факелы, хотя уже рассвело довольно, и предутренний сумрак отступил под первыми отсветами солнца, а туман поредел и почти развеялся. Толпа, похожая на единое многоглавое существо, застыла без движения, и Курт ощутил, как отчего-то похолодело в груди, как сердце почему-то сжалось и словно замерло на миг...

В толпу он вломился с разбегу и вклинился в плотную людскую массу, выкрикнув как можно громче:

— Святая Инквизиция! С дороги!

Его голос разнесся над столпившимися горожанами оглушительно, заставив вздрогнуть его самого, и лишь сейчас Курт понял, что за неприятное чувство заставило сердце съежиться, почему происходящее показалось чем-то невозможным и ненастоящим, понял, что было не так — не так, как всегда. Самосуд приходилось пресекать уже не раз, и выходить одному против толпы, которую не мог остановить даже инквизиторский Сигнум, доводилось и прежде, но никогда люди не вели себя так, как сейчас. Толпа всегда громогласна. Люди, собравшиеся для того, чтобы убить человека, никогда не молчат — они ободряют себя и друг друга криками и ревом, истеричными молитвами и гневными выкриками, без этого толпа теряет запал, толпа перестает питать саму себя ненавистью и страхом, а без них толпа не опасна и перестает быть толпой, снова становится собранием людей, способных хоть как-то мыслить. Но сейчас — сейчас было иначе.

Сейчас над каменным мостом подле ратуши была тишина.

Слышалось шуршание подошв, шорох одежды, дыхание, редкий, еле уловимый шепот — и всё. Лица собравшихся не были искажены злобой, никто не издавал ни звука, не размахивал руками, не топал и не потрясал кулаками, и даже ножи, факелы и топоры горожане держали так, будто бы явились на какие-то обыденные общественные работы — необходимые, но скучные, и на миг показалось, что здесь, перед ратушей, собралось несколько десятков мертвецов, поднятых из могил могущественным чародеем и ждущих его указания...

— С дороги! — повторил Курт, уже не повышая голоса, и люди перед ним молча и с готовностью раздались, что тоже было непривычно и странно — всегда, даже когда Сигнум был непререкаемым аргументом, распаленную толпу приходилось расталкивать локтями, а то и прибегать к рукоприкладству.

Горожане расступались, пропуская его вперед, к самому центру горбины моста, где стояли трое с веревкой, чей нижний конец терялся в мутной воде Регнитца.

— Поднимай! — рявкнул Курт, и, не видя, исполняют ли его приказ, повторил, снова повысив голос до крика: — Поднимай!

Бросив взгляд вниз, он увидел, как веревка задрожала — сверху нехотя потянули; прошло несколько долгих мгновений все в том же безмолвии, и она поднялась над водой, покачивая в воздухе растрепанными концами.

— Сорвалась, — пробормотал кто-то равнодушно.

— Скоты! — зло выцедил Курт, рванув пряжку ремня с оружием, сбросил его под ноги и, опершись ладонью о бортик моста, перемахнул через него вниз, задержав дыхание.

Мысль о том, что здесь может быть слишком мелко, и майстер инквизитор рискует закончить свои дни, разбив голову о дно или утонув с переломанными ногами, пришла запоздало, когда холодная вода уже сомкнулась над ним, однако глубина на его счастье оказалась достаточной. Искать приходилось ощупью — от грязной воды резало глаза, и блеклая муть вокруг не давала увидеть ничего, кроме размытых пятен. Когда иссяк воздух в легких, Курт вынырнул, вдохнул и нырнул снова, сдвинувшись чуть дальше от моста; течение здесь было довольно хилым и почти незаметным, но наверняка его могло хватить на то, чтобы оттащить безвольное тело утопленницы.

От его движений поднимался песок со дна, и без того мутная вода, воняющая нечистотами, стала еще непроглядней, и открывать глаза, ныряя, было уже не только больно, но и бессмысленно: увидеть все равно было ничего нельзя. Не было смысла уже и в самих его попытках — миновало слишком много времени, и тело связанной женщины наверняка уже лежало бездыханным где-то на дне, где Курт не мог его увидеть и нащупать. И все же, выбравшись на поверхность, он набрал воздуха и нырнул снова, забрав еще чуть в сторону и дальше по течению; при резком гребке вода закрутилась маленьким водоворотом и сорвала с руки четки, тут же утянув их на глубину — старое отполированное пальцами дерево бусин, утяжеленное намокшим шнуром, не сумело всплыть. Курт рванулся следом, попытавшись подхватить бесценную реликвию, и рефлекторно выдохнул остаток воздуха; руки ощутили пустоту, а глаза уже вовсе отказывались видеть хоть что-то в этой мутной грязи.

Он вынырнул, судорожно вобрав воздух, пытаясь проморгаться и удержаться на воде; пловцом Курт был далеко не лучшим, а уж ныряльщиком тем паче никудышным, и сейчас голова слегка кружилась, глаза жгло, в ушах шумела кровь, а руки норовили опуститься, расслабиться и перестать поддерживать на плаву отяжелевшее тело — не то от напряжения, не то от внезапно и плотно навалившегося отчаяния пополам с каким-то противоестественным безучастием. Люди на мосту по-прежнему молчали, и от этой тишины собственное рваное дыхание казалось невозможно громким, как шум кузнечного меха, и все происходящее — нереальным, мутным, как эта река, ненастоящим...

Когда в темной взбаламученной воде чуть в стороне, на расстоянии пары локтей, возникло тусклое пятно, Курт принял его за рыбу или искаженный солнечный блик, и лишь спустя мгновение осознал, что это человеческая рука — бледная и тонкая, как ветка. В груди трепыхнулось облегчение, и первой мыслью было рвануться вперед, попытаться схватить утопленницу за запястье, вытащить из воды, и он не сразу понял, почему собственное тело не желает подчиняться, а мозг панически бьет тревогу, почему и что опять не так, что неправильно, чего не должно быть...

Рука двигалась. Не течение несло безжизненное тело, не видное в водной мути, а рука двигалась сама — медленно, слабо, но уверенно, поднимаясь из глубины к поверхности и приближаясь. Курт застыл на месте, не осознавая, как держится на воде и не чувствуя собственного тела, не понимая, почему не может заставить себя сдвинуться назад, и оцепенело смотрел на то, как бледная рука протянулась к нему, держа в ладони темные деревянные четки. Слабо понимая, что делает, он потянулся навстречу и непослушными пальцами взял их, сжав в кулаке и по-прежнему оставаясь на месте, не вполне отдавая себе отчет, что держит его здесь — это странное оцепенение, любопытство или что иное.

Лицо возникло совсем рядом — можно было коснуться — такое же бледное, тонкое, даже тощее; при жизни девчонка явно не была пышкой, и...

При жизни.

Не была.

При жизни...

Она совершенно очевидно была мертва, та девчушка, что смотрела на него из-под тусклой поверхности реки. Раскрытые глаза явно не страдали от грязной воды, посиневшие губы были чуть приоткрыты, словно утопленница хотела произнести что-то, но в последний миг передумала, но от губ не поднимались пузырьки воздуха, хотя облепленная тканью мокрого платья грудь, кажется, вздымалась и дышала — там, под водой...

Несколько мгновений протянулись тяжело, со скрипом, словно старая покоробленная цепь в заржавелом вороте, и дыхание перехватило, когда из воды возникло человеческое тело. Над мутной рябью поднялась голова с мокрыми распущенными волосами, худые острые плечи, грудь, и когда утопленница стала видна по бедра, стало окончательно и отчетливо видно, что это не чудом спасшийся человек, вынырнувший на поверхность, что она все поднимается и поднимается дальше — медленно и прямо, будто кто-то осторожно и бережно возносит ее на невидимых руках. Курт стиснул четки в кулаке, отстраненно отмечая, как до острой боли врезается в кожу маленький деревянный крестик, и не чувствуя больше ничего, окончательно утратив ощущение и собственного тела, и реальности, и неотрывно, не веря в то, что видит, смотрел на зависшую над рекой фигурку.

123 ... 3738394041 ... 919293
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
  Следующая глава



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх