| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
В общем, и без гаубиц работы хватало всем — в каждом батальоне только штабных работников было в среднем двадцать человек — в пехотных поменьше, в танковых — побольше, это помимо того, что на напряженных участках батальону могли придаваться дополнительные штабные работники. И все они не сидели без дела — принимали донесения, отслеживали обстановку, отмечая положение наших войск и противника вплоть до отделения, танка, пулемета на переносных планшетах, по которым комбат принимал решения и затем эти же штабные передавали приказы своим "подопечным". В штабах направлений людей было еще больше — по факту, на каждые пять-десять километров фронта, а иногда и на один-два километра, работала такая же группа из двадцати человек, которые точно также отслеживали сообщения, но уже не только от своего подразделения, но и соседей, чтобы не прозевать выход крупного фрица во фланг, отчерчивали планшеты с динамикой от пяти до тридцати минут, в зависимости от напряженности обстановки, и сообщали своим "подопечным" батальонам обстановку и ближайшие задачи — собственно, такие штабные бригады постоянно рокировались между штабом и боевыми частями, чтобы нарабатывать опыт и практику, и затем из этих работников и подбирались командиры. А ведь были и группы, работавшие по тылу — что нашему, что немецкому — где кто находится из наших, где замечены немцы — все это сводилось на планшеты. Тут еще артиллерии "не хватало". У нас и так штабных работников было под сто тысяч человек, а с ней потребуется еще минимум столько же — ведь помимо согласования позиций потребуется согласовывать действия и с авиацией, чтобы снаряды на нисходящих траекториях не врезались в работающие над полем боя штурмовики.
И вот эти штабные постоянно старались высмотреть на планшетах — где бы еще всунуться в немецкий тыл ? Высмотрели. Еще одна атака произошла в тот же день, что и описанная ранее. Причем расстояние между этими участками было около двадцати километров, то есть сравнительно близко — час хода с фланга на фланг. Вышестоящий командир тут же сорганизовал переброску туда трех пехотных батальонов, чтобы закупорить горло прорывов, а сами прорвавшиеся танковые части развернул навстречу друг другу — в итоге через пару часов от немецких войск был отрезан длинный ломоть. Немцы тут же — за три часа — организовали направленные навстречу друг другу атаки на прорвавшихся танкистов — и с севера, со стороны окруженных частей, и с юга — бросая подходившие части сразу в атаку. Им удалось в двух местах окружения пробить узкие коридоры, в итоге широкая — километров двадцать, и невысокая — от трех до пяти километров с севера на юг — местность, занятая окруженными фрицами, получила как бы две ножки почти посередине, между которыми оказались окруженными уже наши танкисты с мотопехотой. Но по западному и восточному фасам этого "двуногого гриба" наш фронт все уплотнялся, а подошедший танковый батальон перерубил одну из ножек, да и вторая находилась под постоянными ударами авиации и обстрелами прямой наводкой из танковых орудий.
Завязалась кутерьма — мы гнали вперед пехотные батальоны, которые быстро занимали оборону и начинали окапываться, немцы гнали вперед подходившие с юга резервы, чтобы не позволить нам этого сделать, а по возможности — окружить и даже уничтожить. За последующие два дня им удавалось окружить несколько наших пехотных батальонов, но в итоге подходившие с севера резервы сбросили вцепившихся немцев и в свою очередь также устроили им несколько небольших котелков. В итоге мы все-таки смогли забросить бронетранспортерными и автоколоннами достаточно пехоты, закрепить фронт и высвободить танкистов, которые держали его несколько дней, отбивая подвижной обороной попытки немцев снять окружение своих частей.
И, пока оборона немцев не устоялась, командование решило повторить предыдущий успех своего комбата, но на этот раз к намеченному месту прорыва сразу же стянулись пехотные части, благо их все-равно еще закидывали в ту сторону. На этот раз было решено подрезать немецкие войска вдоль фронта также ломтем, только в западном направлении и одним уколом — предполагалось, что второй "прокол" фронта сделает тот же танковый батальон, только уже с тыла — он как бы прошьет стежком немецкие порядки, и то, что попадется за протянутую "нитку", потом добьем в нормальном темпе. Вообще-то так обычно никто не делал, как правило били в двух местах по сходящимся направлениям. И нам хотелось попробовать, что из этого получится.
Сказано — сделано ! Ночной атакой танкисты прорвали немецкую оборону, подо что им было подогнано на пару дней более сотни ПНВ, помимо того десятка, что у них, как у подвижной части, активно ведущей бои, и так были. Дело упрощалось еще и тем, что мы лишь два дня назад были сдвинуты с этой территории, поэтому немцы еще не успели выставить минные поля. Три опорных пункта были захвачены за полтора часа, и в них тут же начала обустраиваться пехота, заодно включая в систему огня и три захваченные батареи — две — 105-мм и одна — 150-мм гаубиц. А танки и мотопехота двинулись дальше. К утру обстановка поменялась — наши напоролись на танковую дивизию, которая шла на запад, спасать "окруженцев". Встречный бой с таким сильным противником не входил в наши планы, поэтому комбат, прикрываясь танковыми засадами — только чтобы притормозить преследователей — довернул чуть южнее. Там двигалась пехотная дивизия, которую мы, конечно, потрепали, пока она двигалась в походных порядках, но к полудню от нее отстали — ввязываться в бой еще и с ней тоже не стоило — завалят массой.
В итоге танковый батальон превратился из средства окружения в диверсионный отряд, который начал кататься по немецким тылам как шар для боулинга в посудном шкафу во время шторма — беспорядочно, но все вдребезги. Один раз командование организовало засылку боеприпасов и топлива — десяток Аистов забросили ему заправки на очередную сотню километров, другой десяток — половину бэ-ка, а обратно забрали тяжелых и средних раненных — на легких пока не хватало места.
А батальон шел на юго-восток. Пять-семь передовых и боковых отрядов танкистов шарились по округе, спугивая гарнизоны небольших селений, расстреливая в походных порядках подходившие колонны — военные и грузовые, три арьергардные группы по два танка и пять БМП вели бои с преследовавшими немцами — отстреливали разведподразделения, высунувшиеся танки, взрывали мосты и затем мешали саперам навести переправы, а ядро, управляемое указаниями из штаба, неспешно шло на юго-восток, удаляясь от линии фронта — к северу немцев было еще больше, не пробиться. Собственно, ядро состояло из трех танков и пяти БМП для охраны, а больше — для вытаскивания застрявшей техники — "гусеницы" постоянно мотались вдоль колонны. Также в ядре был саперный взвод, который двигался впереди и укреплял мосты либо разведывал и наводил переправы. А все остальное — колонны, колонны, колонны — с грузами, раненными и двумя грузовиками убитых, десятью грузовиками с пленными, ну еще три подбитых танка тащили на прицепе. В довесок — почти двести грузовиков с разным хабаром, прежде всего — с боеприпасами, топливом и продовольствием, что натырили на обнаруженных немецких складах — остальное либо раздали населению либо уничтожили.
Колонна растянулась почти на три километра, за руль сажали не только своих или из местных, но даже военнопленных, под присмотром легкораненных или примкнувших в нам местных жителей. И все — все остальные были в разгоне по округе радиусом двадцать километров — по оккупированной территории двигалось пятно света и выжигало фашистскую нечисть, попутно вбирая в себя пополнения из местных — немцы, а также венгры, итальянцы и прочие союзнички всех откровенно достали, так что к батальону присоединялось много желающих, и не только из партизан, но и из обычных жителей — за время рейда численность отряда выросла более чем в три раза — до трех с половиной тысяч, да и то еще не всех и брали. А следом за ним по пятам двигалась растревоженная танковая дивизия и все никак не хотела отстать, даже несмотря на потерю от наших засад уже более двух десятков танков. Настырные.
Их настырность стала понятна, когда на третий день блужданий по немецким тылам наш батальон на полном скаку залетел в Полтаву, разнес гарнизон, состоявший из полка итальянцев и нескольких немецких взводов, поднял восстание местного населения и потом радировал "Мы в Полтаве. Что дальше ?".
ГЛАВА 24.
Оказывается, с момента нашего первого захода в Полтаву — всего неделю назад ! — в городе произошли существенные перемены. Если в тот раз он был напичкан войсками, направлявшимися на север, то сейчас все эти войска были выведены также на север, но значительно ближе — именно эта масса и остановила наше продвижение на юг. А мы-то еще гадали — откуда у немцев тут столько резервов ? Да, мы наблюдали колонны, подходившие со стороны Черного моря и от Днепра, но не в таком количестве, поэтому начинали плохо думать о нашей разведке — уж больно много она "прошляпила". Оказывается, нет, прошляпила она не так уж много — точнее, она практически не прошляпила ни одной колонны, что двигалась с юга, но вот по Полтаве отработала на троечку, да и то один балл тут будет авансом.
И теперь вопрос "Что дальше?" был сложен как никогда. С одной стороны — Полтава была крупным городом, перед войной ее население перевалило уже за 130 тысяч, да и сейчас по прикидкам тут было не менее половины от этой цифры. То есть ее освобождение этим лихим наскоком — это большой полюс всем нам. С другой стороны — важно ведь не только захватить, но и удержать. И вот с этим были проблемы — количество немецких войск между нашей территорией и Полтавой было немалым, и мы могли с этим как-то справляться только потому, что они еще не уплотнили свои порядки — собственно, ради разрежения немецких войск мы порой и отступали на каких-то участках, чтобы немцы ломанулись вперед и приоткрыли зазоры, куда мы сможем протиснуть пару десятков танков и малость погромить немецкие тылы и колонны — мы беззастенчиво пользовались своей более высокой подвижностью, но для этого требовалось постоянно ходить по грани, несколько раз наши батальоны и роты оказывались зажаты между крупными силами и требовалось приложить немало усилий, чтобы их вызволить. А уж до этого рейдового батальона, заскочившего в Полтаву, пока было не достать. С третьей стороны, немцы начали укреплять город, и если мы его сейчас оставим, потом его придется штурмовать всерьез и большой кровью — а мы этого старались избегать всю войну. С четвертой стороны, батальону все-равно на север не пробиться, а идти дальше на юг или на восток-запад и там пытаться пройти на север — рискованно, немцы сбегутся со всех сторон крупными силами, зажмут и раздавят, тогда как в крупном городе можно долго трепыхаться. Да и сам батальон еще до входа в Полтаву разросся до половины дивизии, а в городе к нему примкнули восставшие, да еще освобожденные военнопленные, да гетто, в котором еще не всех истребили — помимо гражданских, на круг выходило тридцать, если не пятьдесят тысяч человек, из которых как минимум двадцать — бойцы, пусть и с разной подготовкой. Это целая армия, пусть и недостаточно обученная и физически крепкая. И куда со всеми этим людьми ? Транспорта на всех не хватит, да если даже и хватит — с учетом захваченных в городе трофеев — все-равно догонят и убьют, не хватит техники чтобы защитить колонны, которые растянутся на десятки километров. А в городе хотя бы можно завязать затяжные бои. Тем более что немцы старательно набили его склады — там были не только военные склады с оружием, боеприпасами и топливом, но и склады с продовольствием, предназначавшимся не только для питания войск, но и для вывоза в Германию. Пожрать фрицы собрались, ага.
— Остаемся. — припечатал я итог ночного совещания, а про себя добавил — "И будь что будет".
Ненавижу такие моменты, когда на кон поставлены жизни десятков тысяч людей. Но кроме меня такой груз никто на себя не взвалит. Точнее, люди-то найдутся, и не один десяток, но раз я тут самый главный — мне его и тащить. Уходить с поста и перекладывать ответственность на кого-либо другого сейчас, в разгар войны, было политически неправильно. Уж не знаю, насколько надежды и чаяния людей связаны с руководством и персонально со мной, но пока все не утрясется, лучше действовать по принципу "Работает ? Не трогай !". Тем более что я вроде бы научился перекладывать ответственность за такие решения с себя на тех, кто такие решения заставляет принимать — в данном случае — на немцев. Они мне за все ответят !
Так что, выбрав наименее плохой вариант, мы начали действовать. Бог не выдаст — свинья не съест. Большие надежды были на транспортную авиацию — ведь в Полтаве находился крупный аэродром, который до войны был базой бомбардировочной авиации СССР. Перед нашим приходом немцы начали организовывать на его основе новый аэроузел взамен разгромленных нами — теперь от него до фронта было всего ничего, а не как раньше — двести километров лета. Соответственно, мы захватили несколько батарей 88-мм зениток, которые тут же начали встраивать в систему ПТО города, распределяя по узлам ПТО. Ну и кучу всякой мелочевки — и 20, и 37 миллиметров — у немцев также наблюдался ренессанс этого калибра, из-за наших штурмовиков и БМП. Нашли на аэродроме и радиолокационную аппаратуру — немцы устанавливали тут два радиолокатора, и три зенитно-ракетные батареи, причем одна уже была введена в строй.
Обнаружился тут и настоящий самолетный зверинец. Про истребители — мессеры, фоккевульфы — можно было бы и не упоминать, как и про бомбардировщики — этого добра мы захватили под сотню штук. Но были тут и невиданные ранее экземпляры. Так, мы нашли звено бомбардировщиков Не-111, оборудованных для пуска крылатых ракет — как раз для борьбы с нашими высотниками. И, хотя мы уже срисовали радиочастоты и готовили средства РЭБ, чтобы глушить канал наведения этих ракет и уводить сигналы их локатора в сторону — это в довесок к противоракетам, но познакомиться с оборудованием вживую лишним точно не будет — заодно и отладим на оригинале. Но это еще не все ! Тут был такой зверь, как сдвоенный Не-111 ! He-111-Z1, представлявший собой два бомбардировщика Не-111, соединенных центропланами. Если оригинальный бомбер имел размах крыльев 22 метра и четыре двигателя по 1000, а последние серии — по 1350 лошадиных сил, то этот уродец имел размах крыльев 35 метров и уже пять двигателей по 1350 лошадей — пятый был прилеплен как раз посередине между фюзеляжами. У нас тоже были такие — двухфюзеляжные, на базе высотных разведчиков. Целых три штуки — отрабатывали как варианты конструкций, так и воздушные пуски тяжелых ракет — будем пулять ими в космос или по кораблям — как получится. При наших технологиях только двухфюзеляжные пока и могли поднимать большие грузы — мы рассчитывали на ракеты весом десять-двадцать тонн, но уже проектировали самолеты под нагрузку тридцать-сорок тонн, хотя это, наверное, пока будет перебором — я смутно помнил, что White Knight от Virgin Galactic имел размах крыльев под сорок метров — как и у нас сейчас — и должен был поднимать где-то пятнадцать тонн на пятнадцать километров. А поднимал он как раз космический корабль, причем уже второй версии, а первая вообще весила менее четырех тонн и взлетала на высоту более сотни километров — космос. Так что по идее мы сможем пулять в космос и с первой версии нашего самолета, разве что, наверное, уже на реактивных, а не поршневых двигателях, но еще посмотрим. Ну — пусть потренируются, более тяжелая платформа потом все-равно потребуется — например, для пилотируемых полетов или вывода на геостационарную орбиту. Пригодится. Так что в этом плане мы шли в общей колее — у нас были двухфюзеляжники, вроде бы у англичан они были, вот и немцы сподобились в дополнение к своей раме, пусть и с одной кабиной, сделать двухфюзеляжный самолет на основе бомбардировщика.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
