Волшебник Кеи Захват Хассании

Четвёртая группа, можно её назвать "провожающие", держалась немного в стороне и состояла из плачущих женщин весьма зрелого возраста, постаревших сейчас на полжизни, крепко избитых, окровавленных мужиков, впервые в жизни почувствовавших полную свою беспомощность перед судьбой и силой. Эти стояли на открытой жаре только для того, чтобы в последний раз увидеть своих дочерей, увозимых на позор, бесчестие и смерть.

Это мы классно попали! Прополка клубневых выглядела сейчас, в сравнении — детской шалостью перед таким наглым попиранием всех норм нравственности, что прекрасно понимали организаторы мероприятия. Заметив нежданных гостей, они рванули к нам в объятия, не скрывая своих намерений. Думаю, что даже появление Калигона не остановило бы желания убрать ненужных свидетелей...

Первое мгновенье мы проиграли, не ожидая настолько циничного нападения, но расстояние было слишком большим для стрельбы, что и помогло... В следующий миг на колючую траву полетели рюкзаки с костюмами, прямо перед нами появился второй наш отряд, групповой фантом, это Мроган сработал , а перед ним — защитная стенка, которая чуть бликовала в ярких лучах, это — Принц... По команде мы упали на землю и стали отползать за прикрытием рюкзаков, другого тут не было и вся выучка боёв в долине ничем не могла помочь. Даже шнурков для растяжек у моих ребят не было, да и видны они были бы прекрасно на этой полусолёной плеши. Поэтому, безоружные, мы просто делали вид, что стоим, не удираем, смирившись с судьбой.

Как всегда, полсотни вояк вместо того, чтобы рассыпаться веером и дугой охватить горстку новых жертв, мысленно ими приговорённых уже к рабству или смерти, пёрли кучей на то, что видели! На фантом. Навстречу им, охватывая, словно крыльями, росли невидимые стенки ловушки, Мроган и Принц мастерски замерли между фигурами фантома и колдовали быстро и привычно, пока весь табун не начал в лучших традициях биться мордами в прозрачное препятствие, обозначая собственной кровью, соплями и по"том границы своей тюрьмы.

Потом Принц замкнул ловушку сзади и начал выдёргивать оружие из рук врагов, совершенно не ожидающих того, что роли давно уже поменялись, зато это издалека увидели родные, кинувшиеся к своим детям. Не думая о страхе, не понимая ещё, кто тут появился на печальном фронте, что за сила, дружественная она или нет, они молча рванули к дочерям, надеясь использовать свой шанс, и также молча, взметая туфлями фонтанчики песка, понеслись в сторону моря напуганные куриши, за которыми взмыл в небо Мроган.

Бег изо всех сил по рыхлой почве менее эффективен, чем даже небыстрый полёт с волшебной костью, поэтому временная тюрьма для куришей вскоре затормозила их бег, хотя и оказалась в стороне от всех событий, а Мроган срочно полетел назад, к плачущей толпе, не знающей, что ей делать, разбегаться, спасаясь, в разные стороны или дождаться летающего колдуна... А разбежавшихся поди-ка собери по этой полупустыне, поэтому каждый миг был важен... К тому же, не сажать же их в стенки, и так бедолаги натерпелись. Мрогану помогло то, что девушки были связаны, а отцы безоружны и запутались в узлах. Подлетев, он плюхнувшись в середину толпы, демонстративно отдал ближайшему мужику нож с пояса, в знак полного расположения, несколько раз попросил всех замолчать и выкрикнул своё имя и звание.

Дальше шел целый фейерверк действий. Прямо из ничего появились скамейки с затеняющей стенкой. Мроган собрал мужиков и они пошли к куришам. Но не дошли. Уже потом я узнал, что отходя, он приказал матерям беречь воду и дать девочкам напиться, а еще зайти в казарму и посмотреть воды там, но немного подумав, зашел в барак первым и проверив, нет ли кого внутри, появился снаружи. После этого около барака открылась Дверь, кларон вошел в неё и через несколько штрихов оттуда возник и он сам и наш довесок, оставшийся на предыдущем кордоне... Охранник нес бурдюк с водой, связистка свою раму, а Фарис бежала налегке, с папкой для рисования.

Зрелище было настолько сверхъестественно необычным, что женский гвалт сам собой прекратился, это даже нам было слышно, упаковывающим доблестных "защитников" в длинные цепочки, используя полосы от их одежды. Верёвки у моих ребят, конечно были, но очень дорогие, для скалолазания.. Мародёры вылетали из тюрьмы по одному под прицельным взглядом Принца и приземлялись в теплые дружественные руки коллег, успевавших на счёт до пяти и куртку располосовать, и карманы обыскать, и по морде въехать, и верёвку нацепить.

Званий мы не различали и тот, кто руководил продажей пленниц тоже схлопотал в рыло в числе других, вот тогда-то мы и узнали, что "он командующий местным гарнизоном и не позволит..." Сообщение было встречено понимающим хохотом обеих сторон, похоже, что грязное дело не всем воинам нравилось... После этого храбрец ещё раз схлопотал по роже и немного научился молчать.

Фарис начала не рисовать, а писать. Мроган приказал составить список похищенных, чтобы показать его королю, который просто обязан знать, что творится у него в Иллирии на границе... Когда мне это рассказали, то первой мелькнула мысль о том, что Владыка и так прекрасно знает... Может быть, не сам Калигон лично, а сынок заправляет спецоперациями для пополнения кошелька, но чем это лучше? Но у сестры командира таких мыслей не могло ещё быть по молодости и бумагу "самому королю" она выводила со священным старанием. Оно гипнотически передалось и женщинам, которые просто и чуть стесняясь, диктовали свои имена, названия селений, кланов и городов "для его величества". Запахло справедливостью, которая встречается не каждый день.

А кларон тем временем продолжил путь к куришам. Мужики с разбитыми в кровь губами и носами жаждали мести и тащили с собой обрезки верёвок, снятых с девочек, на ходу расплетая узлы и связывая огрызки в целые куски, пригодные для гадкого возмездия. Подошли к огромному стакану, ставшему не совсем прозрачным и повторили то же, что мы делали с солдатами, с той лишь разницей, что никто не летал, колдун снял защиту, хассаны сами подходили, вставали в строй, выворачивали карманы, получали по роже и терпеливо, угодливо диктовали своё имя, которое Мроган самолично записывал в тетрадь.

Потом они пошли к морю, где Мишка (это он потом рассказал) с удивлением увидел аналог своего инженерного решения, применённого для протаскивания плетёной змеи во время бега от Паучьего Замка... Только вместо длинных лиан роль рельсов играла морская трава, выложенная полосами, по ней оборванные хассанские батраки из моря выкатили первый плот для погрузки драгоценного груза, погружаясь в ил по колено, и удивлённо уставились на толпу таких же мужиков, ведущих на верёвках избитых и полураздетых хозяев, лучшие части одежды которых перешли по обоюдному согласию в руки "новых друзей".

Мишка, посоветовавшись с отцами, договорился, что убийство учинять не стоит, хватит избиения, и на ломаном языке объяснил освобождённым, что в следующий раз никто живым не уйдёт, как было на Южной границе. Речь была выслушана внимательно, но без особой радости и наверно последними, кому досталось сегодня по роже, причём, от своих, были батраки на плотах, самый низкий по социальному статусу слой населения. Но это проходило уже без иритов.

Они вернулись к бараку... Когда по составленому списку Мроган раздал ровно поделённые деньги, предназначавшиеся для оплаты товара, в руки самого товара, многие из девущек заплакали. Сумма превышала годовой заработок мужчины, её хватило бы и для свадьбы и для многих хозяйственных нужд. Часть монет были золотыми, что для не слишком богатых селянок казалось волшебным, невероятным сном... В котёл пошли и монеты, отобранные у солдат.

Пока Принц дорисовывал стену барака на фоне колышащегося от перекалённых слоёв воздуха вида серой равнины, Фарис переписала всех воинов и понадобился не один лист бумаги и кость самого Мрогана, чтобы все уместились.

Небольшие дебаты прошли по поводу доставки пленниц домой. Все они были иллирийками, а картинок этого королевства у Мрогана пока не существовало. Он предложил подкинуть народ, как на поезде-"Кукушке" до Бари-Кона, но это не всем было удобно и часть пешеходов хотела отколоться сразу, но после напоминания о том, что куриши ещё не уплыли, а воины остаются на кордоне, передумали и согласились.

Мишка долго внушал, что переход безопасен, что нужно войти и сразу сделать несколько шагов вперёд, чтобы и другие могли протиснуться... Но ситуация повторилась, как и со всеми, кто делал это в первый раз. Улыбка слетала за шаг до входа, ужас маской ложился на лицо, судороги мышц мешали движению и помогал только лёгкий толчок в спину, выскочив наружу в Столице, клиент удивлённо и радостно вскрикивал и... замирал. Тут его подхватывали за руки и протягивали как мешок с зерном вперёд, и так раз за разом, пока прошли все, а мои ребята-ассистенты вернулись назад.

Честно говоря, хотелось жрать... Время обеда давно прошло, а мы на казённой службе уже избаловались регулярным питанием... Наверно, нашлась бы еда и здесь, но только место уже осточертело. И само оно тоскливое и дела здесь вершились грязные. Наверно поэтому Мроган ограничился выбором нового командира, тайным голосованием из числа имеющейся в наличии полусотни. Пользуясь своим правом, написал, точнее, продиктовал два экземпляра приказа о назначении на настоящей бумаге, а не на скоблёной коже и передал один из них новому командующему, заставив его расписаться в получении патента на втором.

Невероятно тонкая, с моей точки зрения, канцелярская работа вызвала суеверный холодок и незыблемую веру в то, что всё сделанное подчинено высочайшей букве Закона. Я впервые понял, для чего Мишка постоянно таскает пачку дорогой хассанской бумаги и смолу с печатью. Не знаю, как у других, но лично у меня — так. Но особенно проникновенной была прощальная речь. Дословно не помню, но главным прозвучало следующее: "Место тут у вас, конечно дерьмовое и тоскливое, но нельзя же совсем превращать его в дырку от задницы королевства. Только вы сами можете улучшить свою жизнь и сделать её нужной и интересной. Никто не покрасит ваш барак и не проветрит его, ибо там воняет, никто не сделает вам навес от солнца и не поставит мишени для стрельбы, а без тренировок какие вы воины?"

На этом и расстались, забрав с собой отстранённого начальника, чтобы в тот же вечер поместить в карцер Белого Города, проведя по нему пешком и с развязанными руками. Не для унижения, а для знакомства. Я, честно говоря, не понял, зачем Мрогану эти сентиментальные процедуры, пока он сам, видимо наблюдая мои недоумённые взгляды, не сказал фразу, порвавшую мозг: "У нас этим делом сам король занимался, а тут — всего-то — мелкий начальник! Дурак и хапуга! Но он умеет командовать и организовывать, может и пригодится ещё." Ну, мне далеко до такой философии. То— всех подряд — чик! И в колодец... А теперь будем беречь "на всякий случай"? А ведь он не нашего королевства вассал, как бы Мроган не нарвался на монарший гнев Калигона!

Продолжение следует...

Продолжаю разговор... Ничего не писал, везде одно и то же...

Ещё несколько дней полётов и инспектирования только ухудшили настроение. Чем дальше лежит застава от нахоженных путей, тем больше в ней запустение, бардак и воровство, противно смотреть. Чего можно ждать от полусотни необученных, плохо накормленных, почти неэкипированных, развращённых безделием и пьянством особей, которых воинами никак нельзя назвать? Где остальные четыреста пятьдесят по штату, если на них даже бараки не построены? Какие уж там башни, если вместо сортира — лежит помеченный тысячи раз камень, разносящий вонищу по всей округе?

И спрашивается, куда текут денежки из казны королевства? Кто же тогда очень неплохо дрался у Страшного Болота? Иллирийский спецназ? И почему, спрашивается, Мроган должен в этом дерьме копаться, если он советник по объединению сил на границах, а не командующий войсками Иллирии, и не создатель этих самых сил? Но, слава Богам, дальше по линии границы рельеф переходит в такую каменную тёрку, ходить по которой почти невозможно и охрана этой линии лежит на плечах кланов, куда мы не полезли, то есть работа по зарисовкам практически выполнена...

Это мы усекли вчера. А сегодня прошли через Гору Орла и слетели вниз, к Перекрёстку, сидим... На мой взгляд, очень экзотическое действие, учитывая то, что количество гнуса от Мишкиных достижений не зависит и сидеть здесь, около болотистых разливов реки — худшее, что можно придумать. Несколько раз наш колдун, раздраженный невежливым отношением к его нежной коже, выпаливал в воздух заряд, способный разрушить гору, это на несколько штрихов облегчало жизнь, но ненадолго. А ведь наши морды завешены специальной шелковой сетчатой тканью, проданной каким-то купцом за бешеные деньги. Хорошая сетка. Для паранджи. Только здесь дышать через неё невозможно и смотреть тоже, все отверстия моментально забиваются голодными мелкими тварями, ухитряющимися иногда достать-таки открытые участки кожи...

Чего ждём, непонятно. Когда два года назад шли с Айларом, встретили на тракте две или три группы иритских рабов, вот кларон и загорелся мыслью об их освобождении... Благородно, конечно, но никто не обещал, что сегодня тоже пройдут наши... В основном движутся купцы караванами, свои гоняют своих, нам до них дела нет. Плетутся семьи с детьми в поисках лучшей жизни, глава прёт на голове, спине и тощем животе узлы с тряпками, а сзади плетётся жена с детишками, прёт пару корзин, на детишках тоже поклажа, смотреть — жалость одна! Помочь всё равно нельзя. Трамвай тут не ходит.

Ходит только аралтан. Не один, конечно. Пара везет сундук с телом уважаемого господина, за ним еще несколько пар тащут барахло, слуги бегут сами, но для них это всё же проще, чем с узлами на плечах... Один раз проскакали на своих ногах поджарые жандармы, им-то чего здесь надо? А вот и рабы... связаны милосердным способом, только за шеи, головы укутаны в тряпки, ноги серого цвета от покрывающего их гнуса, поди-ка разбери тут национальность. Но Мроган, не гнушаясь мерзкого вида колонны, приветливо машет маленьким бурдючком — с вином и побольше — с водой. Куриш, немного подумав и оценив обстановку с гнусом, отрицательно вращает головой, тогда в ход идёт блестящая монетка серебра, абсолютно неотразимый аргумент для куриша второго сорта, он тут не хозяин, только перегонщик. Товар принял, провёл, сдал, от мёртвого — сдай хотя бы палец, если кто-то не дойдёт, и получи вычет из премиальных, насколько я понял... Но от небольшой паузы никто не умрёт и колонна змеёй вползает на нашу дорогу.

Рабы даже без команды привычно садятся в кружок, заплетаясь своей неотделимой от тел верёвкой, получают бурдюк с водой, а Мроган с куришем начинают неторопливую беседу, в которой два хитреца хотят обмануть друг друга, но перегонщику и невдомёк, кто сидит перед ним на корточках. Мы все не в пограничной форме, а в непривычных костюмах, пошитых из грубой неотбеленной колючей дерюги, которая внутри выстлана сеткой, сделанной из очень толстых ниток, или, можно сказать, из тонкой веревки. Мроган уверял меня, что такую сетку носят десантники на Земле, она защищает от гнуса, даже если намокнет, даёт телу дышать, а в холод сохраняет тепло. Но одинаковый фасон одежды всё-таки выдаёт принадлежность к чему-то единому, скорее всего, к воинской службе, поэтому хассан пока настороже.