Отца Зоряны мы со Славкой перенесли на берег. Там разбили три палатки. Одна была большая. В ней его и положили. Эта палатка стала, своего рода, медпунктом. Мать Зоряны с мелким и дочерью расположились во второй палатке. А Маша со Светланой, Лидой и малышом в третьей. Все остальные, то есть мужчины спали на улице. Благо было тепло. Утром, на третий день, как мы вернулись с Большого Схода. Я готовился отплыть назад, за родичами своей будущей жены. Они все, за исключением моего будущего тестя, провожали меня. Шел один, вернее с Боней. С собой взял карабин, 'немца' и штуцер. Ко всему арсеналу двойной боекомплект. 'Бенелли' оставил брату. Ну и конечно пистолет в набедренной кобуре был при мне. Зоряна стояла напротив меня. Держала за руку. Еще ранее заметил, что все местные женщины носили при себе по небольшому кремневому ножу. А вот у Зоряны не было вообще ничего. Отобрали, видать, еще тогда.

— Подожди! — Сказал ей. И забежал на яхту. Взял из своих вещей ремень -портупея военная офицерская, без плечевого ремешка. И нож в чехле. Хороший нож, из отличной стали. Выбежал назад. Подошел и одел ремень на нее. Прицепил чехол с ножом.

— Носи Зоряна. Не ходи безоружной. — Она восхищенно гладила ремень. Вытащила нож, по его лезвию пробежал солнечный блик. Вставила нож в чехол, произнесла: 'Иго-рь' и обняла меня, ткнувшись своими губами в мои. Еще не умеет дарить нормальный поцелуй. Но ничего, научимся, да, Зоряна! И имя ты мое меньше тянуть стала.

— Игорь, я ее переодену. — Сказала Маша. Взгляд был виноватый.

— Надеюсь.

Зашел на яхту. Все остались на берегу. Только Славка забежал ко мне.

— Гош. Ты это, не обижайся на нас.

— Да ладно, интересы племени. Рулит тот, кто слово 'надо' ставит впереди слова 'хочу'. Сам говорил? Так что давай иди на сушу, начинай броневик делать.

— Какой броневик?

— Ты же вождь! А у каждого уважающего себя вождя, обязательно должен быть броневик. Иначе никак.

— Шутишь? Это хорошо. А то, как то стремно расстаемся. Ты за нее не беспокойся. Мы ее и переоденем и все прочее.

— Ладно! Давай Славка иди на берег. Мне пора.

Он кивнул. Сошел на сушу. Втащил за ним трап. Заработал двигатель и я, выведя яхту из залива, пошел вниз по реке. Впервые я не пожал руку брату при расставании. На Машу вообще старался не смотреть. Хотя она-то тут при чем? И вообще, погано было. Казалось бы, что такого, ну побарахтаешься с одной, с другой. Это же хорошо! И самое главное — никаких обязанностей! А с другой — не терплю, когда меня используют, тем более так! Чувствуешь себя как какое-то животное, которое на поводке привели в стойло, а там кобыла привязана уже или телка. Ты ее покрыл и тебя опять на поводке повели, сеном кормить.

Шел на парусах, вдоль правого берега уже несколько часов. Сонары показывали как и в первый раз, хорошую глубину. Бросил взгляд на берег и завис. На пригорке стоял детина. Не, не так — ДЕТИНА, вот так! Боня подскочил еще раньше. Уставился на аборигена. Но молчал. Я схватил бинокль. Хорошо его рассмотрел. В шкурах, рост два — два с лишним метра. Черные густые волосы, бородатый. Черты лица грубые, есть надбровные дуги, но не большие. Большой лоб, чуть скошен, но не так как у неандертальцев. Ближе к кроманьонцам. В руках держал копье. Смотрел на яхту с интересом. Потом к нему присоединился еще один. Ростом чуть ниже. Понял, что это женщина. Она тоже смотрела на яхту с интересом. Не знаю почему, но я им помахал рукой. Женщина недоуменно посмотрела на мужчину. Тот на нее. Потом оба опять уставились на меня и... мужчина подняв левую руку, помахал мне. Яхта уходила все дальше, наконец они скрылись из глаз.

Интересно, кто они? Явно не неандертальцы! И не кроманьонцы! Не слабые ребята! Вот такого бы нарядить в броню и трындец, замучаешься его долбить разными колюще-режуще-рубящими игрушками.

На ночь остановился около небольшого острова. На сам остров сходить не стал. Спал в каюте. Боня на палубе. Таким макаром, глядишь, и он у меня морским волком станет. Вернее морским псом! К месту дошли в первой половине дня. Пришвартовался, как и в прошлый раз. Заметил, что людей стало гораздо меньше. Наверное, племена расходиться стали. Родичи Зоряны оставались на месте, терпеливо меня дожидаясь. Когда установил трап с яхты на берег, меня встретила Анастасия Николаевна вместе с Великой Матерью.

— Игорь... — Начала говорить бабуся, но я ее перебил.

— Извините баба Настя, что перебиваю, но давайте без демагогии. Все нормально. Будем крепить дружбу народов, в стиле интернационала, мир-дружба — жвачка — порванный презерватив! Давайте, где они, претендентки на племенного жеребца. Быстрее начнем, быстрее закончим. Я не собираюсь тут торчать до морковкино заговенья. Дома дел по горло и меня там, кстати, невеста ждет.

— Игорь, подожди не кипятись!

— Да нет, Анастасия Николаевна, я спокоен, как стадо мамонтов. У меня нервы как стальные канаты! Баба Настя, один вопрос — с кем из этих диких племен, мне еще нужно будет крепить дружбу подобным образом? Вы уж сразу весь список огласите, пожалуйста.

— Перестань Игорь! Ты чего из меня монстра делаешь? Ты думаешь мне все это нравиться? Но она очень попросила. Это важно Игорь. Прости, что все так. Я понимаю, как ты себя чувствуешь. Это, навряд ли какому нормальному мужчине бы понравилось, что его используют как жеребца не более. По принципу — нас твои мозги и твои чувства не интересуют, как и весь ты сам в целом. Нас интересует только то, что у тебя между ног. Тем более, что ты сам себе всегда выбирал с кем и когда. А альфонсов терпеть не можешь. Но здесь немного другое. Иди сюда. — Она позвала к костру. Подошел, сел на стульчик. Бабуся протянула мне чашку с чаем:

— На, попей. Успокоишься.

— Что это?

— Чай. С травками. Не бойся. Просто успокоительное и расслабляющее.

Хлебнул. Нормально. Вкус необычный, но приятный. Постепенно выпил всю чашку. Налила мне еще.

— Пей. Тебе это нужно. Полезно.

Постепенно выпил и эту чашку. Злость и напряжение стали уходить. Почувствовал расслабленность. Чего это она туда намешала? А, наплевать!

— Игорь. Посмотри вон туда. — Указала бабка чуть в сторону. — Видишь девушек?

Я посмотрел. Потом взглянул на бабусю:

— Баб Настя, да Вы что тут совсем уже? Их же там штук десять! Не, я на такое не подписывался.

— Никто не говорит, что ты со всеми будешь. Выбери сам.

— Блин горелый, баб Настя, прям как в борделе! Вон тех четверых сразу убирайте. Вы бы еще совсем соплячек привели, которые только-только мамкину титьку сосать бросили.

Николаевна кивнула: — Конечно. Я сразу сказала об этом. Но для них это не совсем понятно. Раз девочка уронила кровь, значит, уже готова к деторождению. Здесь их очень рано отдают мужчинам. Это твоему Свету, вернее Зоряне, ты же так ее назвал, повезло с родителями. Ладно, с шестерыми позже определишься.

— Это как?

— Можешь со всеми шестерыми, можешь меньше. Но с тремя ты должен обязательно. Тем более не факт, что они все сразу понесут. Хотя Великая Мать и сказала, что понесут. Но не знаю. Или что, испугался за свою мужскую силу?

— Да не испугался. Ты бабуся что, не понимаешь? Они же по сути соплячки! Какой с них толк? Я не прыщавый семнадцатилетний малолетка, у которого при виде голой женской коленки, все впереди торчать начинает и изо рта слюни капать. А если еще и прикоснется к тому, что выше этой коленки, так сразу семяизвержение начинается. Мне с такими малолетками не интересно. Удовольствия на минимуме, а суеты на максимуме. Я предпочитаю женщин, которые что-то в этом уже понимают. Опытных и искушенных. Вон там одна есть, среди тех, кто сопровождает эту суровую тетю. Постарше этих девиц будет, но по младше меня и скорее всего, знает как себя вести в постели с мужчиной. Ну или около костра. Сомневаюсь, что у них постели есть.

— Есть, не сомневайся. Не с пуховыми перинами и так далее. Но есть. Это какая?

— Да вон та. В сторонке чуть сидит.

— Вижу. Ладно.

— И когда сие действие?

— Вечером.

Ну, вечером, так вечером. К вечеру убрали еще четверых. Это я настоял. Остались две постарше из всего молодняка. И еще та, на которую я показал. Как сказала бабуся, эта женщина входила в их совет матерей. Своего мужчину потеряла три года назад. В течении последних двух лет потеряла своих двух детей. Одного, мальчика, укусила змея и пока донесли его до стойбища, он умер. Второй ребенок, девочка умерла от какой-то болезни. Помочь ей не смогли, хоть они там, в этом племени через раз были целительницы и знахарки.

Женщины развели костер, что-то варили в котелке, который мы оставили бабе Насте вместе с большим котлом.

— Николаевна! Я не собираюсь тут, возле костра порно устраивать.

— А ты и не будешь. На выпей вот этого отвару. — Бабка протянула мне чашку с какой-то темной бурдой.

— Что это?

— Пей, не бойся. Я не буду поить тебя дрянью.

Ладно, выпил. Вкус не понятный, но не противный. -

Иди Игорь в каюту. Туда придут. И еще, на вот тебе обереги, подари их девушкам после всего.

— Что? Ладинец каждой?

— Нет. Это другие, но тоже женские. Не забивай себе голову.

Да по барабану. Подарить, так подарить. Я никогда скупым не был.

Ушел. Расположился в самой большой каюте. В своей, которую всегда занимал. Там и постель была на двоих. Не сексодром огромный, но двуспальная кровать. Проверенная! Вскоре привели одну из двух оставшихся от молодняка. Самое что интересное, но какого-то дискомфорта и злости не испытывал. Наоборот, испытывал прилив сил и желания. Чего это мне бабуся подмешала?

Девица испуганной не была. Оглядывалась, рассматривая все вокруг. Заметил, что зрачки ее глаз были расширены. Тоже чем-то опоили? Нормально! Я уже был голый. А чего тормозить?

Сидел на кровати поставив ноги на пол. Она подошла ко мне. На ней было платье из выделанной кожи, до колен, с небольшими разрезами по бокам. Они все ходили в таких. Только еще штаны должны быть. Но на этой их не было. Провел руками по внешней стороне бедер, задирая подол. Ожидаемо французского белья не оказалось, как, впрочем, и какого другого. Почувствовал, как начинает дрожать. Встал и стащил с нее платье. От нее пахло травами. Купали ее в чем-то? Да наплевать! Как животных свели, мать их. Но не будем животными! Будем людьми. Твоего согласия, по-моему детка, тоже не спрашивали. Может у тебя есть тот, кто тебе нравиться? Но ваши старшие решили, что сначала полежишь под другим. Засранцы!

Не бойся детка, я постараюсь быть с тобой нежным. Хотя желание во мне нарастало, как-то очень быстро. Главное не сорваться и не превратиться по настоящему в животное.

Смотрела то на меня, то на постель. Показала вопросительно на нее. Я кивнул. Подошла и залезла на нее, встав ко мне задом на четвереньки. Не, ну это ни в какие ворота. Так не пойдет! Перевернул ее на спину. Будем учиться, дорогуша, цивилизации! Целовал ее лицо, шею, грудь, все тело, гладил, ласкал. Сам еле сдерживаясь. Да что б их, чего намешали? Расслабилась, стала даже меня гладить, только как-то неуверенно. Задышала. Провел ей между ног, влажно. Все можно начинать, а то так с мозолить себе можно все. А тут еще работы — не початый край! Да блин горелый, что за мысли лезут в голову. Раздвинул ей ноги пошире, навалился. Вошел, аккуратно. Вздрогнула, заерзала. Все начали...

... Приподнялся на руках. Лежит, согнув ноги в коленях и раскинув в стороны. Смотрит на меня, руками схватившись за мои руки. Глаза широко раскрыты, зрачки сильно расширены. Точно опоили какой-то хренью, как и меня. Так как чувствую, что желание опять накатывает на меня волной. Ну что детка, с тебя хватит или повторим? Мои руки не отпускает. Начала сжимать мои бока коленями. Значит продолжим...

... Сижу на кровати. Она лежит рядом. Смотрит на меня. Молчит. А что говорить? Тем более я не понимаю пока что по их, а она — по-нашему. Губы припухшие, на шее, груди следы поцелуев. Пытается гладить мне руки. Лежи, лежи. Ноги еще вверх подними, а то не дай бог все впустую окажется. Мне тогда что тут, жить оставаться? Смотрю на нее. Симпатичная девочка. Где-то на периферии сознания возникло чувство жалости к ней. Понял как-то отстраненно, что все эмоции подобного плана приглушены. Что они подмешали? Взял рядом с полки оберег. Что на нем изображено так и не понял. Оберег был на красиво сделанном кожаном шнурке. Она села. Одел ей на шею. Улыбнулась. Стала гладить висюльку. Опять как то отстраненно подумал, это как будто попользовал даму, потом достал из кошелька пару купюр и всунул ей в ладошку. Нормально, что скажешь. Сожаление мелькнуло и ушло. Встал с кровати. Она тоже поднялась. Взял ее платье или как это называется, хрен знает, хотел одеть на нее. Но она мотнула головой, забрала одежду, одевать не стала. Погладила меня по груди. Поцеловал ее напоследок и она вышла. Зашел в душевую. Была такая, в небольшом закутке. Успел ополоснуться.

Через какое-то время зашла вторая. Глаза такие же — широко раскрытые с расширенным зрачком. Все начинается по новой. Ну иди ко мне, солнышко маленькое...

... Проводил и эту с подаренным ей оберегом. Поцеловал напоследок. В душ не успел. Дверь открылась и зашла вдова. Глаза такие же, как и у первых двух. Мда. Но тебя явно не опаивали. Сама глотнула. Одежду скинула сама. Грудь конечно не такая юная как у ее воспитанниц, но тоже хороша. Тело поджарое, но не уродливое. Хорошие бедра. Перевел взгляд на грудь. Видно было, что эту разогревать не нужно. Соски напрягшиеся. Губы чуть приоткрыты. Даже слегка облизала их. Смотрит жадно на меня. Сижу на кровати. Подошла. Положил руки ей на бедра, потом переместил на ягодицы. Сжал их. Придвинул ее к себе еще ближе. Стал целовать живот. Желание стало накатывать новой волной. Она положила мне на голову ладони, стала гладить, пропуская волосы между пальцев. Потянул ее к себе. Мои ноги оказались между ее ног. Села мне на колени, обхватив ногами мне бока. Теперь целовал и ласкал ртом ее грудь. Она застонала. Сунула руку вниз, приподнялась и направила меня в себя. Резко опустилась. Показал ей, что бы начала двигаться. Поняла быстро. С полунамека. Стонала громко. Но я не обращал внимания, занимаясь ее грудью и сжимая ладонями ее ягодицы...

... Вот с этой дамой оторвались от души. Она оказалась такой голодной до мужчины, что сам удивлялся. Она готова была съесть меня целиком. Не уходила всю ночь. Испробовали разные положения. Инициатором был я. Бедная моя постель. Уронили карабин, который я положил на стол. Хорошо он не выстрелил. Постель была смята, белье даже сползло частично на пол. Брал ее и грубо и нежно. И она вела себя то ласково, то начинала кусаться, не прокусывала, конечно, кожу, но так, терпимо. К утру заряд пойла стал заканчиваться. У меня резко пошел откат. Стояла на коленях, держал ее за бедра и как только излился в нее, почувствовал накатывающуюся слабость. Упал на спину. Она легла рядом. Гладила меня по груди. Терлась лицом об нее. Но я уже слабо соображал. Как провалился в сон, не помню...