— Это на голову надень,— мастер сунул ему в руки стеганый подшлемник.
— Может, я без него обойдусь?
— Голова человеку дана, для того, чтобы думать, а не для того, чтобы ее продувал ледяной ветер. Слушайся меня, я плохого не посоветую.
Ильм покорно натянул на голову шапку.
— Ну, как?
— В самый раз.
— Совсем другое дело. Теперь о том, для чего эти долгие сборы. Пойдем со мной....
Хонв вывел Ильма из башни.
Солнце успело подняться над деревьями, и теперь его первые лучи красиво оттеняли сумрак, еще таившийся среди леса. Еще немного и ночь окончательно уступит место короткому зимнему дню.
— Смотри,— мастер указа рукой на едва заметные над лесом три каменных зубца,— тебе туда. Путь не близкий. Не заплутаешь?
Ильм присмотрелся к указанному месту. Большие камни. Хотя видны они только потому, что жилище Хонва стоит на холме. Найти их будет не слишком сложно...
— Дорогу найду.
— Хорошо. Вокруг того места на деревьях найдешь грибы такие черные. Видел их хоть раз?
— Угольники, да?
— Они самые. Наберешь их полную сумку. Все, теперь иди.
Ильм, не дожидаясь повторного предложения, бодро зашагал в сторону леса. Первое поручение оказалось совсем не сложным, значит, выполнить его следует со всем возможным старанием.
— Стой,— неожиданно раздалось у него за спиной.
Ильм удивленно оглянулся.
— Вернись.
Ильм нехотя пошел обратно. Опять какие-то непонятные причуды...
— Что случилось, мастер?
-Ты смелый такой, или просто непуганый? — обронил Хонв.
— А че такое?
— Не " че такое", а в чем дело.... Повтори.
— В чем дело?
— Кабанов, волков не боишься? А нежити?
— Я не встречал ничего такого, пока бродяжничал....
— Выходит, повезло тебе. Поверь, я не ставлю перед собой цели задеть твое самолюбие. Кстати о самолюбии.... Ты умышленно не попросил с собой еды?
— Не помру до вечера,— отмахнулся Ильм,— а зверя лесного стороной обойду.
— Или закончишь этот славный день в чьем-нибудь желудке. Я не для того тебя приютил, чтобы бродячей твари лесной просто так скормить. Вернись в башню, там, на столе хлеб и сало, на тряпице лежат, а я пока над безопасностью твоей поразмыслю...
Когда Ильм, загрузившись провизией, снова вышел во двор, то к огромному своему удивлению увидел воина стоящего к нему спиной. Ильм окинул взглядом тронутые ржавчиной пластинчатые доспехи, полный колчан стрел, армейский лук и одноручный топор у пояса, потом посмотрел на Хонва, довольно скалящегося рядом.
— Это твой попутчик,— мастер бесцеремонно ткнул пальцем в сторону латника,— и защитник. Готов познакомиться? Ты, помниться, говорил, что крепок нервами? Сейчас мы это проверим.... Заодно, ты, наконец, поймешь кто я такой.
Хонв прищелкнул пальцами.
Воин медленно развернулся на месте.
Ильм просел вниз на мгновенно ослабевших ногах и едва сдержал рвущийся из горла крик. На него пустыми глазницами смотрел, обрамленный кольчужной бармицей, бело-желтый человеческий череп.
— Э...э....это....о, что?
— По-моему, он нам не поверил,— немного обиженно обернулся к своему страшному спутнику Хонв.
Тот неспешно снял с правой руки латную рукавицу и демонстративно пошевелил костяными пальцами.
Ильм обтер испарину со лба и упал на колени.
— Прости, уважаемый, за непочтительное поведение мое.
— Эк ты расшаркался,— восхитился Хонв,— ты, что никогда живого некроманта не встречал?
— Нет, мастер,— Ильм продолжал стоять на коленях, склонив голову,— только слышал рассказы разные....
— Чушь, небось, всякую, — фыркнул старик,— чего только про нашего брата не придумывают люди, обхохочешься. За проявленное уважение благодарю, но, довольно, вставай. Я простой, скромный костяной мастер. Разрешаю тебе вести себя, как и прежде. А теперь, будь любезен, растопырь свои уши и слушай внимательно, как с моим солдатом следует себя вести, чтобы всем было хорошо....
.... Ильм заставил себя отвлечься от совсем некстати нахлынувших воспоминаний и тяжело вздохнул. Кстати о проклятии. Это вообще какая-то глупость. По идее ему уже с десяток раз положено было копыта отбросить, а с него как с гуся вода. Такое ощущение, что не к проклятому артефакту он прикоснулся, а к амулету удачи.... Теперь его, наверное и не найти.... Небось все из комнаты растащили... Наплевать. Он возьмет подорожную, выберется из города, откопает свой кошелек, отложенный на всякий случай и начнет все с чистого листа. А сейчас не грех и помыться...
Дни добровольного затворничества пролетели незаметно. Наутро пятого дня Ильм вдруг отчетливо осознал, что его организм окончательно восстановился. Тело вновь стало послушным и легким, голова ясной. Магическая аура налилась прежним объемом, и произошло это само собой, без всякого постороннего вмешательства. Еда больше не разжигала внутри дикие, первобытные инстинкты. Вино перестало радовать игрой рубиновых бликов в бокале. Кровать и постель категорически отказывались вызывать томительную негу и приводили в раздражение от полной невозможности найти себе какое-либо другое занятие. Книжный шкаф — единственная надежда на спасение от безделья, тоже не оправдал возложенных на него ожиданий. Его полки оказались плотно набиты низкосортными любовными романами.
В общем, Ильм проснулся с томящейся душой и твердым намерением поставить жирную точку на прожитом отрезке своей жизни. Для этого оставалось дождаться Гора, получить подорожную и вежливо откланяться. Если, конечно, не возникнет каких либо дополнительных щекотливых обстоятельств...
Ночной мастер соизволил явиться в тот момент, когда некромант собирался постучать в дверь и напомнить своим "нянькам" о том, что наступило время обеда.
Дверь широко распахнулась, и не менее широко улыбающийся Гор шумно ввалился в комнату. Все бы ничего, но при всем этом в глазах помощника Жана Рубаки читалось тщательно скрываемое напряжение.
— Как себя чувствуешь? — он кинул на кровать ворох одежды.
— Готов уйти.
— Это хорошо,— Гор виновато прикрыл рот ладонью, — то есть я не это хотел сказать. Ты ведь меня понял правильно, так?
— Да все я понял,— отмахнулся Ильм,— всякому гостеприимству есть границы. Младенцу понятно, что я тут место занимаю. Люди опять же твои при мне состоят. Задницы попусту просиживают. Их, небось, более важные дела ждут. Мне действительно пора уходить.
Гор расстегнул дорогой камзол и достал из-за пазухи бумажный сверток.
— Вот твоя подорожная. Проверяй — все честь по чести. А рядом с тобой одежда. Можешь с чистым сердцем собираться.
— Мне бы побриться. Ненавижу бороду. Здесь почему-то для этого дела ничего не оказалось...
— Тебе и так хорошо. Зато совершенно не узнать. Не испытывай зря удачу. Из Турова выберешься, а там поступай, как знаешь.
— Жаль, но ты прав.
— Я тоже так думаю.
Ильм откинул одеяло и начал вдумчиво одеваться. Вещи не казались новыми, но отстираны были на совесть. Узкие шерстяные штаны темно-коричневого цвета, шерстяная туника и длиннополый камзол с четырьмя накладными карманами. Также обнаружился кожаный ремень и плотно сложенный зимний плащ.
Гор задумчиво наблюдал за его действиями, и на лице его играла задумчивая улыбка. Когда процесс облачения подошел к концу он громко щелкнул пальцами.
Из коридора образовался похожий на драного лесного волка головорез, сжимающий в руках сапоги. Ровно отглаженные портянки висели у него согнутой руке как полотенце. Уважительно глянув в сторону Гора, он поставил обувь перед некромантом и тут же исчез.
— Вышколены у тебя парни,— заметил Ильм.
— На том и стоим. И стоять будем. Как сапоги? Я их навскидку брал. Почти наугад.
Некромант натянул обновку и прошелся по комнате, чутко прислушиваясь к мнению собственных ног. Обувь дело серьезное. Особенно в дальней дороге. Лишние мозоли могут очень дорого стоить, если придется бодро скакать с мечом или быстро бегать...
— Вроде ничего. Ну, что будем прощаться?— он протянул руку бандиту.
— Не спеши, некромант. Давай присядем на дорожку, а я заодно расскажу тебе одну любопытную историю. Тебе понравиться.
— Что ж,— Ильм уселся на самый край кровати,— я слушаю. Знаешь, Гор, я почему то был уверен, что без такого вот прощального слова нам с тобой не разойтись.
— Ты умный человек. Значит, моя задача немного упрощается. Твою голову выгодно продали. И знаешь кто? Твой дорогой Ульрих и иже с ним...
— Он не мой и не дорогой,— довольно резко отсек Ильм.
— Извини,— Гор досадливо поморщился, словно сказал глупость не к месту и не ко времени,— как бы тебе понятно все объяснить... Словом ты являешься официальным, так сказать, убийцей лейтенанта Кейта. Кейт у нас дворянских кровей был и, как оказалось достаточно древних. Это почтенное семейство, оказывается, имеет владения по всему королевству. В списке и замки есть и деревни. Но это лирика. Проза в том, что из всего этого вытекает дремучая и очень вредная для всего живого традиция под названием кровная месть. Руку на отсечение даю, что весь этот благородный сброд узнав о смерти одного из своих отпрысков дружно схватился за холодное оружие и страстно воспылал желанием испить крови обидчика. Очень неприятно при этом узнать, что виновник всего этого торжества уже казнен. И тут некто скидывает всеми уважаемому семейству весть о том, ты жив. Дальше начинаются тайные переговоры и ожесточенная торговля за право приблизиться к твоему трепетному телу. Общаются, понятно с городским головой и самыми доверенными его соратниками. Побеждает золотой телец. Дальше ты можешь достроить картинку сам...
— Ты хочешь сказать, что за мной приходили?
— Приходили, — подтвердил Гор,— и ничего кроме пустого каменного мешка не обнаружили.
— Значит, меня ищут.
— Не без того. Причем гарнизон почти не шевелиться. Согласно всем бумагам ты казнен, а искать оживший труп, или того хуже сознаться в умышленной подтасовке не хочет никто. Честь мундира, теплое насиженное место и все такое.... По городу рыскает толпа разгоряченных неудачей дальних родственников Кейта и жаждет тебя убить. Я имел честь лично их видеть. Слава богам издалека. Таким под горячую руку лучше не попадать. Я думаю, что им сейчас уже больше обидно за то, что они выложили немалые деньги за то, чтобы их до тебя допустили...
— В таком большом городе они меня не поймают.
— Ха,— усмехнулся Гор, — они это поняли несколько дней назад.
— Несколько дней? — перебил его Ильм,
— Да, разве я непонятно выразился?
— Понятно. Продолжай, пожалуйста, дальше.
— Так вот,— ночной мастер потер переносицу, собираясь с мыслями,— стало быть, они свели разговор с ночными гильдиями.
— И что?— некромант невольно похолодел. Не хватало еще, чтобы сейчас Гор еще раз щелкнул пальцами, и сюда ввалилась вооруженная толпа. Нет, не может этого быть. Что-то здесь другое...
— Они пообщались со всеми. И все согласились помочь. Кроме моего хозяина.
— А Жан, это серьезно? — осторожно поинтересовался Ильм.
— Серьезно, если требуется отыскать затерявшегося человека. Тем более, что куш был обещан не маленький.
— Слушай, Гор,— сдался некромант,— не понимаю к чему все это?
-Очень просто,— облегченно выдохнул Гор с видом человека осилившего практически неподъемное дело, — Рубака надеется, что в знак благодарности за эту маленькую услугу ты согласишься с ним отобедать.
— Любопытно,— Ильм сузил глаза, — и я полагаю, что отказаться от такой приятной встречи я ни как не смогу.
— Нет.
-В таком случае я согласен. Не вижу причин обидеть отказом уважаемого человека. Куда придется идти?
— Недалеко. Зал находится прямой под нами. Ну, не делай такое удивленное лицо. В этом доме разные вещи происходят.
Ильма ждал скромно сервированный стол: кувшин с вином, пара бокалов, и большой кусок жаркого на плоской серебряной тарелке. Типичный для Турова расклад. В других краях люди предпочитают супы, разносолы разные, а здесь издревле сложилась традиция употреблять в пищу жаренное, печеное или копченое мясо. В любое время и по любому поводу. И чтобы резать ломти от большого куска. Говорят, что местная знать во время визитов в столицу считает большим шиком отказаться от предлагаемых там изысканных блюд, дабы показать свою причастность к духу вольного города.
Гор усадил его напротив жарко пылающего камина и с каменным лицом занял место рядом со стоящими у двери головорезами. Ильм посмотрел на пока пустующее кресло у противоположного конца стола и перевел взгляд на ночного мастера. Гор в ответ лишь слегка пожал плечами, давая понять, что сам не знает, когда начальство изволит явиться.
Ильм окинул скучающим взглядом однообразные, задрапированные синим бархатом стены, и приготовился к томительному ожиданию. Эх, опять не он распоряжается своей судьбой. По-хорошему сейчас бы шагать по направлению к городским воротам и не держать в голове тяжких мыслей. Вместо этого приходиться смиренно сидеть за столом, словно школяр за партой и ждать, когда появится хозяин этого дома. Это же надо такое придумать — отобедать в знак благодарности. Курам на смех. Похоже, Рубака что-то хочет получить взамен денег, которые обещаны за его голову. И цена возможной услуги, несомненно, будет высока. Только вот что ему предложат сделать? Здесь в городе многое сразу будет замечено зорком оком братства, и никакая ночная гильдия не станет помехой на пути справедливого возмездия со стороны ордена. Интересно понимает ли это Жан? И если понимает, то зачем здесь ему некромант?
Или тут что-то совсем другое? Не связанное с магией. Непонятно. Может Рубака узнал от Гора внезапном чудесном исцелении и тоже возжелал избавиться от какой-нибудь надоедливой хвори? Ага, нашли лекаря.... Нет и еще раз нет. Возможно, от него хотят узнать что-то о городской страже? Тоже вряд ли. Все, что касается гарнизона вообще шито белыми нитками и наверняка имеются осведомители, знающие о его внутренних делах гораздо больше, чем едва отслуживший полгода лейтенант...
За дверью послышались быстрые шаги, Гор встрепенулся, ткнул кулаком в бок клюющего носом охранника и щелкнул пальцами, привлекая внимание некроманта.
По выражению его лица Ильм сразу понял, что мероприятие, ради которого они здесь собрались вот-вот начнется. Он зачем-то выпрямил спину и положил внезапно похолодевшие ладони на колени.
Дверь аккуратно открылась, и через порог переступил подтянутый мужчина средних лет. Понимая, что перед ним, наконец, появился предводитель одного из самых могущественных ночных кланов, Ильм встал и склонил голову в поклоне.
— Пустое,— почти приветливо кивнул ему Рубака,— мы не на дуэли, чтобы друг перед другом в последний раз вежливо кланяться.
