Не слушая больше её бормотания, девушка нашла взглядом вершину серой скалы, скрывавшей в своих недрах тайное капище и, учитывая положение солнца, попыталась сориентироваться. Судя по всему, дорога на Этригию от них слева.
Однако, перед тем как двигаться дальше, путешественница решила провести полную инвентаризацию имущества.
Деревянная шкатулка с посланиями Наставника, кожаная — с рекомендательными письмами Румса Фарка, завёрнутые в кожу кусочки металлического прутка и тяжёлый кинжал — подарок Байдуча, кузнеца-горца.
"И зачем я их тащила? — покачала головой Ника, наблюдая, как Риата укладывает вещи обратно в "сидор". — Лучше бы ещё одну накидку прихватила или носки. И легче, и полезнее".
Туда же уложили и кувшин, который невольница умудрилась сберечь, несмотря на все передряги. А кошелёк девушка привязала к поясу, так чтобы его прикрывала пола плаща.
Минут через сорок она с удовлетворением убедилась, что уроки Наставника по ориентации на местности не пропали даром. Они вышли на луг метрах в пятистах от дороги.
— Риата! — окликнула хозяйка рабыню. — Тебе не кажется, что мы здесь уже были?
— Да, госпожа, — оглядевшись, подтвердила женщина. — Вон за тем дальним холмом поворот к источнику, где легионеров встретили.
— Если бы не они, меня бы убили, — передёрнула плечами путешественница.
— Значит, Гу Менсин правду сказал! — убеждённо заявила Риата. — Вас охраняют боги!
— Посмотрим, насколько хватит их покровительства, — мрачно усмехнулась хозяйка.
Они подходили к дороге как раз тогда, когда из лощины показался небольшой обоз. Судя по отсутствию охраны и разнокалиберным тягловым животным: два осла, мул и бык — это ехали либо крестьяне, либо мелкие торговцы.
Несмотря на то, что госпожа с невольницей опережали их примерно на полкилометра, караван быстро догнал еле шагавших от усталости путешественниц. И хотя рабыня в мокасинах и кожаной рубахе поверх хитона выглядела нелепо на взгляд любого цивилизованного человека, дорогой меховой плащ и недешёвая накидка её хозяйки внушили возчикам некоторое почтение.
— С вами что-то случилось, госпожа? — кажется, с искренним участием спросил один из них — пожилой мужчина в овчинной безрукавке.
— Да, господин, — со вздохом ответила Ника, тяжело опираясь на дротик. — Люди, которых подрядили проводить меня до Этригии, ограбили и пытались нас убить. Мы с рабыней еле убежали. Спасибо владыке чащ — листобородому Напу за то, что укрыл нас от злодеев.
— Вам надо рассказать всё магистратам! — вскричал добросердечный крестьянин. — Они пошлют эдилов со стражниками и поймают негодяев!
— Для этого надо сначала дойти до города, — грустно усмехнулась девушка. — А мы так устали за эту ночь.
— Садитесь, госпожа! — радушно предложил возчик. — Дайте отдохнуть ногам.
— Моя невольница делила со своей хозяйкой все тяготы и опасности, — с явным намёком проговорила путешественница.
Огорчённо крякнув, собеседник почесал подбородок, скрытый небольшой криво подстриженной бородкой, и, махнув рукой, рассмеялся.
— Пусть и она садится! Мой осёл троих таких свезёт!
Судя по обиженному виду животного, у него на этот счёт имелось своё мнение, явно не совпадающее с хозяйским, но оно, конечно, никого не интересовало.
Однако, прежде чем неблагодарный возница тронул поводья, к телеге подбежал владелец другой повозки, пожелавший непременно узнать, с кем это боги свели их на дороге?
Услышав короткий рассказ Ники, он совершенно по-женски всплеснул руками.
— Кто эти негодяи, госпожа?
— Гу Менсин и артисты его урбы, — ответила девушка, усаживаясь поудобнее.
— Да кто же отправил вас с этакими плутами и мошенниками?! — вскричал мужчина, а добрый возчик как-то подозрительно на неё покосился.
— Мой добрый опекун, — горестно вздохнула рассказчица. — Господин Мерк Картен, консул Канакерна. Есть такой город на Западном побережье. Урба Гу Менсина всё лето давала представления в его театре, вот он и решил, что может им доверять.
— Ваш опекун поступил очень неосмотрительно, — сурово нахмурился собеседник и тут же представился. — Меня зовут Тит Олуп.
— Ника Юлиса Террина, — назвалась она и поспешила защитить доброе имя канакернского морехода. — Артисты казались вполне приличными людьми. Мы всё Западное побережье проехали. Но вчера...
Девушка совершенно искренне передёрнула плечами, вспоминая недавно пережитый ужас.
— Ими словно овладело безумие! Мы спаслись лишь чудом!
— Вот негодяй! — негодующе вскричал Тит Олуп. — Не иначе хотели продать вас людокрадам.
Он собрался ещё что-то сказать, но тут сзади закричали:
— Вы едете или нет? На рынок пора! Солнце уже высоко, опоздаем — все лучшие места займут.
— Сейчас! — отмахнулся мужчина, и прежде чем убежать к своей телеге, посоветовал. — Обязательно обратитесь к магистратам. А то и к самому наместнику префекта.
Такой же совет ограбленной путешественнице дали стражники в воротах. В ответ Ника заявила, что не может себе позволить предстать перед лучшими людьми города в таком жалком виде.
— Я просто обязана привести себя в порядок, — упрямо качала она гудящей от усталости головой. — И купить новое платье. Вы только посмотрите, во что оно превратилось?
Воины в старых, помятых доспехах обменялись понимающими усмешками. Одно слово — женщины.
— В розыске, госпожа, каждый час дорог, — наставительно проговорил старший из них, гордо носивший седую, окладистую бороду. — Пока вы... прихорашиваетесь, злодеи далеко уйти могут.
— Всё понимаю, господа, — покладисто соглашалась девушка, абсолютно уверенная в бессмысленности любых поисков. Артисты, небось, давно обогнули Этригию и пробираются в Империю такими тайными тропами, где их и с собаками не найдёшь.
— Но всё же... Вы не могли бы посоветовать какую-нибудь приличную гостиницу?
— А вы, госпожа, не родственница... тем Юлисам? — поинтересовался второй стражник, пристально разглядывавший её из-под кустистых бровей.
— Дальняя, — неопределённо ответила путешественница.
Воины переглянулись.
— Тогда вам лучше остановиться у Лация Валера в "Спящей львице", — предложил седобородый, пояснив. — Она ближе всего.
И мужчины стали объяснять, как добраться до названного заведения.
На первый взгляд путешественницы, Этригия мало чем отличалась от других городов Империи, уступая размерами разве что Гедору. Те же мощёные улицы с выступающими над проезжей частью цепочками камней, глухие стены домов, ворота с калитками и редкие прохожие, провожавшие госпожу и невольницу удивлёнными взглядами.
Даже построенная в виде привычной буквы "Г" гостиница выделялась разве что красивым барельефом, изображавшим львицу, положившую лобастую голову с закрытыми глазами на скрещённые лапы.
Встретивший их во дворе пожилой раб с деревянной табличкой на шее, вызвался проводить странно одетых женщин к хозяину.
Непривычно смуглый, курчавый мужчина в тёмной тунике с рукавами критически оглядел Нику с ног до головы. Дабы развеять сомнения в своей платёжеспособности, девушка как бы ненароком отодвинула полу плаща, демонстрируя подвешенный к поясу приятно округлый кошелёк.
Владелец "Спящей львицы" сразу же сделался гораздо любезнее. Выслушав рассказ новой постоялицы, выразил ей самое искреннее сочувствие, настоятельно порекомендовав обратиться к магистратам, после чего лично проводил в маленькую комнатку с широкой кроватью и одинокой табуреткой, на прощание пообещав приготовить баню как можно скорее.
Едва Риата закрыла за ним дверь, путешественница без сил рухнула на кровать, чувствуя, как навалившаяся ватной горой усталость буквально вдавливает её в тощий, слежалый матрас. Даже сосущее чувство голода притупилось, а мыться совсем не хотелось. Только лежать без движения с закрытыми глазами.
Несмотря на отсутствие печи или хотя бы жаровни, сильного холода в комнатке не ощущалось. А может Ника просто согрелась в меховом плаще и шерстяных носках?
Посмотрев на выжидательно застывшую у входа невольницу, хозяйка, поморщившись, указала рукой на табурет.
— Садись.
Рабыня устало опустилась на самый краешек, готовая по первому требованию вскочить на ноги.
— После обеда возьмёшь деньги и отправляйся на базар, — привычно стала отдавать распоряжения девушка. — Купишь себе тёплую одежду: плащ, носки, платок какой-нибудь или накидку.
— Невольницам нельзя её носить, — покачала головой Риата. — И разве вы сами не пойдёте к магистратам?
— Нет, — устало отмахнулась путешественница. — Устала, сил нет. Может, завтра?
— Простите за дерзость рабу верную, — жалобно проговорила собеседница. — Только никак нельзя этого дела откладывать.
— Это ещё почему? — Ника, кряхтя, села. — Гу Менсина всё равно никто искать не будет. А если попробуют, то ни за что не найдут. Этот жирный сурок умеет прятаться.
— Ой, госпожа, — с сожалением вздохнула женщина. — Да разве же дело в этом?
— А в чём? — непонимающе нахмурилась Юлиса.
— Да если со стороны взглянуть, получается, что вам не только добра пропавшего не жалко, — понизив голос до шёпота смело заговорила Риата, косясь на запертую дверь. — Возчики, с кем мы ехали, небось всему базару разболтали, что бродячие артисты девушку из рода Юлисов ограбили...
Оборвав себя на полуслове, она красноречиво замолчала, давая возможность госпоже продолжить про себя: "Ну да, аристократку обидели какие-то проходимцы, а она не жалуется, не спешит отомстить мерзавцам. Вряд ли подобная медлительность в деле наказания простолюдинов характерна для имперской знати и вполне может вызвать подозрения".
— Хорошо, — кивнула путешественница, поднимаясь. — Только сначала поедим.
Хозяин гостиницы с полным пониманием отнёсся к желанию новой постоялицы как можно скорее уведомить городские власти о случившемся несчастье, а получив пять риалов задатка, твёрдо пообещал, что к возвращению с форума, её будет ждать горячая баня.
"Сейчас бы чёрного кофейку, — мрачно думала попаданка, запивая разведённым вином намазанную мёдом лепёшку. — Или чаю покрепче".
Увы, но ни того, ни другого ей в этом мире встречать не приходилось, а других способов прогнать сон она не знала.
Впрочем, осенняя прохлада на улице смогла немного взбодрить, и вернувшийся интерес к жизни вызвал у Ники желание попутно решить и другие свои проблемы.
Первым делом, перехватив спешившего на рынок торговца, приобрела у него небольшую аккуратную корзину, куда Риата наконец-то убрала привлекавший всеобщее внимание "сидор".
В лавке, где вместе со всякой всячиной торговали поношенной одеждой, девушка купила плащ, в котором имперские законы и обычаи разрешают ходить рабам в холода. Прямоугольный кусок грубой шерстяной ткани с дыркой для головы в центре. Кажется, в её мире подобный фасон назывался "пончо".
Путешественница уже видела впереди заполненный народом форум, но не смогла пройти мимо прилавка, на котором толстый, мордатый купец в тунике с расшитым воротом разложил разнообразные накидки.
— Подходите, госпожа, смотрите, выбирайте! — широко улыбаясь, он безошибочно выделил из кучки зевак вероятную покупательницу. — Только у меня лучшие ткани от Ольвии до Кайона! Какой цвет желаете? Синий, жёлтый? А, может, вам вышивки нравятся? Тогда взгляните на эту накидку. Как будто летний сад среди зимней слякоти.
Загадочно усмехнувшись, мужчина жестом фокусника развернул перед путешественницей настоящий павловопосадский платок, вроде того, что иногда носила мама Виктории Седовой.
У Ники даже дыхание перехватило. Не может быть! Как? Откуда? Быстро придя в себя и присмотревшись, она разочарованно убедилась, что перед ней лишь бледное подобие русского чуда. И цвета не такие яркие, и узор гораздо проще, и бахрома много короче. Но всё-таки чем-то похож.
Наверное поэтому, сердце зашлось от тоски, а мир, который девушка уже почти перестала считать чужим, вновь предстал перед ней в своей жестокой убогости.
Заметив реакцию покупательницы, продавец тут же задрал цену.
— И не жарко вроде, — рассмеялась та. — А вы, видимо, перегрелись. Я же не весь прилавок покупаю, а только одну накидку. Одну, господин!
— Зато какую! — отпарировал ни мало не смущённый её словами собеседник. — Единственная на всю Этригию осталась. Клянусь Семрегом! Остальные уже разобрали. Очень редкий товар. Так вышивают только далеко на севере в Адоре.
— Нет, нет, — покачала головой путешественница. — Двадцать риалов, или я поищу что-нибудь другое!
— Да разве же это цена за такую красоту! — возопил торговец голосом полным благородного негодования.
Азартно торгуясь, Ника внезапно почувствовала смутное беспокойство. Привыкшая доверять своим ощущениям, она попробовала незаметно оглядеться и буквально наткнулась на пристальный взгляд высокого статного мужчины в зелёном, отороченном волчьим мехом плаще.
— Ну как отказать, когда ко мне явилось само воплощение Анаид, — наигранно всплеснув руками, привлёк её внимание продавец. — Сорок риалов, и вы ещё прекраснее!
— Тридцать, и то только потому, что вы так вежливы и любезны, — парировала покупательница, и прежде чем собеседник успел возразить, добавила. — И ещё я куплю у вас носки и шапку для моей рабыни.
Странный мужчина исчез, и девушка успокоилась. Перед тем, как окончательно рассчитаться, она потребовала у торговца зеркало. Глянув на своё отражение, путешественница с огорчением поняла, что в этой накидке у неё будет слишком праздничный вид для жертвы ограбления, и со вздохом убрала ту в корзину.
Если по своим размером форум Этригии уступал гедорскому, то выглядел значительно богаче. То тут, то там над толпой возвышались мраморные боги и герои. Конная статуя императора Константа указывала куда-то позеленевшей бронзовой рукой, на пальцах которой чистил пёрышки толстый встрёпанный голубь. По обе стороны от царственного всадника тянулась целая аллея постаментов с бюстами важных людей, удостоившихся чести обессмертить своё имя на главной площади города.
Сразу же бросался в глаза величественный храм из тёмного камня. Построенный, кажется, по всем местным канонам: высокая колоннада, широкая лестница, скульптуры сидящих на задних лапах волков, считавшихся священными животными Дрина; он тем не менее чем-то неуловимо напоминал готический собор. Быть может окном на фронтоне, похожим на разрезанную поперёк линзу? Или устремлённым вверх дверным проёмом, похожим на гигантский наконечник копья?
Расположенное на противоположном конце форума святилище Питра, несмотря на солидные размеры и полное соблюдение местных норм храмового строительства, смотрелось гораздо менее значительно.
Отыскав высокое здание городского совета, Ника торопливо направилась к нему, решив отложить осмотр достопримечательностей на более позднее время.
Возле широкой лестницы толпились в ожидании вызова на суд истцы, ответчики, юристы, свидетели и те, кто готов стать им за скромное вознаграждение.
В центре жиденького кружка два почтенного вида господина, тряся кулаками и брылами жирных щёк, обвиняли друг друга в мошенничестве. Речь шла то ли о недоброкачественной коже, то ли о гнилой конской сбруе.
