Средневековая история - 4. Изнанка королевского дворца

Если же нет...

При взгляде о змеиных глазах шута, Анелия огляделась в поисках еще одного одеяла. Несмотря на одеяла, мех и горящий камин — ей было холодно. Страшно холодно...

* * *

— Как дела, Гард?

— твоими молитвами, — огрызнулся Гардвейг.

Альтрес с удобством устроился у ног своего брата.

— Моими, чьими ж еще... Ты твердо решил ехать?

— Такие вещи надо подписывать мне.

— Согласен. Гард... можешь ты выполнить мою просьбу?

— Привезти тебе волшебный меч? — усмехнулся Гардвейг, вспоминая детскую сказку.

— Нет. Есть там такая графиня Иртон...

— Супруга этого шалопая?

— Абсолютно точно. И у нее живет знаменитый ханганский докторус. Тахир Джиаман дин Дашшар.

— И?

— Он спас принца Ханганата. Может быть.

Гардвейг вздохнул. Положил своему брату ладонь на плечо.

— Альт, ты за соломинку хватаешься. Что баба может знать о лечении?

— Не баба. Но Тахир...

— Ладно. Обещаю поговорить с ним. Ты этого добиваешься?

Альтрес ответил нахальной улыбкой.

— А чего ж еще...

— Думаешь, он мне даст больше пары лет?

— а вдруг, — серьезно возразил Альтрес.

Гардвейг пожал плечами.

— Альт, мне ехать в другую страну. Поэтому есть завещание. Есть приказ, назначающий тебя протектором при принцах. Милию и детей я с собой не возьму. Но если со мной что случится...

Альтрес быстро сделал знак, отвращающий зло.

— так вот. Если что-то пойдет не так — ты возьмешь на себя регентство до совершеннолетия моего сына?

— Обещаю.

— воспитаешь его, научишь всему, позаботишься о Милии... она неплохая. И мальчишек мне подарила...

Гардвейг довольно улыбнулся. Милия в очередной раз родила мальчика, которого предложила назвать Альтресом. Король оценил. Шут — тоже. Ребенка так и назвали.

— Если что-то случится — ты можешь на меня рассчитывать, — спокойно сказал Альтрес.

— Отлично. Приказ и все остальное — в тайнике, где мы детьми играли. Знаешь сам.

— Знаю.

Мужчины обменялись серьезными взглядами. Гардвейг умирал. Они оба это знали. И старались устроить как-то судьбу страны.

Меняются короли. Но Уэльстер должен жить! Это главное!

А что придется для этого сделать?

Воровать, предавать, убивать... не все ли равно?

У королей своя мораль. Довольно жестокая. И они часто делают то от чего потом тошнит нормальных людей. А они — делают. И будут делать. Судьба такая.

Сейчас Альтрес давал клятву сделать — все и даже немного больше. А Гардвейг ее принимал. Без лишних слов, без пышности и патетики — это просто было.

Треск огня в камине скрестившиеся взгляды, рука младшего брата на плече старшего...

Краткий миг единения, когда нет ни короля, ни графа.

Один миг вечности.

* * *

— ваше сиятельство...

Лиля весело посмотрела на Лонса.

— Пришел? Сколько?

— Пять золотых. Чтобы я его к вам провел. Он же не знал, что вы кого-то ждете от купцов, — Лонс ухмыльнулся. Весело и без малейшего страха. В ладони блеснули монеты. За такие мелочи госпожа точно не обидится.

— Я надеюсь, ты хоть поторговался?

— обижаете! Графские секретари дешево не продаются.

— наоборот — премирую внеплановой пятеркой золотых, — Лиля тоже улыбалась. То, что легко достается — не ценится. А потому купец был твердо уверен, что едва-едва к ней прорвался через кордоны и заслоны. Организованные, кстати, Лонсом и Ганцем.

Золото исчезло в кармане шевалье.

— Ваше сиятельство, вы разрешите...

— разрешаю. Без чинов, шевалье. Итак?

— Посольство побывало в Уэльстере. Согласно моей информации, скоро они уедут и из Ивернеи. Но также я знаю, что между ивернейской принцессой и Ричардом взаимопонимания не случилось. Поэтому лучшей кандидатурой на роль его супруги остается Анелия. Моя жена.

Лиля покусала ноготь.

— И что именно ты хочешь?

— она приедет сюда. Обязательно. И мне хотелось бы...

— Увидеться? Поговорить? Передать записку? Умыкнуть на фиг?

Лонс задумался.

— Сначала — передать записку. А уже потом...

— Ты ее любишь?

— Люблю.

Лиля внимательно посмотрела на Лонса.

— а теперь подумай. Что предпочтет милая девушка? Жена секретаря графини Иртон в глуши Иртона — или королева Ативерны? Ты лучше ее знаешь. Не обижайся, но...

Лонс глубоко вздохнул.

— не знаю, ваше сиятельство.

— а раньше — знал?

— Раньше я верил, что она меня любит, что будет ждать. Сейчас же... она думает, что я мертв. В таком случае она — вдова. И имеет законное право выйти за кого пожелает.

— Ты не мертв только по случайности.

— Да. Тут все зависит от ее чувств. Если она меня любит — мне больше ничего и не надо. Из Иртона вы же меня не погоните?

— В крайнем случае, попрошу пригреть тебя в Ханганате. Амир против не будет, он тебя давно оценил.

Лонс кивнул.

— Благодарю.

— а если случится так, что она сделала свой выбор — и не в твою пользу? И воскресать ты можешь до упора?

Лонс смотрел в одну точку.

— не знаю, госпожа. Не знаю...

— Убьешь? Уйдешь? Раскричишься на всю Ативерну?

— не знаю...

Что ж. Зато честно.

— Подумай над этим вопросом.

— Думаю! — взорвался Лонс. — Каждую ночь думаю! Люблю я ее! Неужели не ясно!? Вы ведь женщина!

Непроизнесенное 'хоть и на мужика похожи...' повисло в воздухе. Лиля вздохнула.

Ох, Лонс. Как бы мне хотелось найти то самое сильное плечо. И ни о чем не думать. А все проблемы пусть за тебя решает кто-то сильный и умный. Он ведь такой, он справится... правда?

А если нет?

Если ты с момента появления здесь живешь на бочке с порохом? И понимаешь, что — упс. Случись что — от тебя и мокрого места не останется. И ты постоянно совершаешь ошибки, и в глазах окружающих проблескивает что-то такое... но и выбора у тебя нет.

Либо ты идешь вперед и ошибаешься. Либо ты остаешься как есть — и умираешь.

И даже любовника пока себе завести нельзя. Хотя... не железная ведь. Иногда.... думается. А — нельзя.

Верной супруге тут дорога. Неверной — тоже. Но — в монастырь. А туда — не хочется. А потому — никакого компромата. Хочется?

Перехочется.

— Да понимаю я все. И учти, я — женщина. А вот Анелия — сопливая девчонка. Сколько ей там лет... Миранда — и та умнее. Ты себе ее реакцию представляешь?

Лонс покачал головой. Лиля кивнула на столик в углу.

— Там вино. Пара глотков тебе не повредит.

Лонс послушно плеснул себе вина, выпил — и посмотрел на Лилю.

— И?

— Так вот. Представь себе такую картину. Бумаг у тебя нет. Доказательства весьма сомнительны.

— Зато я могу перечислить все е приметы, все родинки...

— А это, друг мой — повод чтобы осудить тебя за совращение. Ты понимаешь, что если поднимется шум — никто тебе твою принцессу не отдаст? Еще и голову потеряешь?

— Вполне.

— и я вместе с тобой.

— А...

— кто поверит, что я ничего не знала?

Лонс и сам бы не поверил.

— и что теперь? Госпожа графиня?

— а теперь — только одно. Думать и думать. Ганцу я тут довериться права не имею. Если об этой тайне будут знать больше двоих — она расползется. Рано или поздно. Поэтому... надо придумать, как дать знать твоей героине о тебе. Надо придумать, как устроить вашу встречу втихаря. Как вывезти вас обоих, если что. Или хотя бы уйти живым со встречи. Это — ясно?

— Вполне.

— Вот и думай.

— Да есть у меня одна идея.

— Какая же?

Выслушав идею, всласть ее покритиковав и отправив Лонса думать дальше, Лиля подошла к окну.

Так-то, ваше сиятельство. Тянут вас за уши в придворные интриги. А вы там ни ухом — ни рылом. Ну... не будем скромничать, кое-что вы знаете. Но мало, так мало...

А терять Лонса не хочется. Как мужчина, он никаких эмоций не вызывает — смазливые красавчики откровенно не в ее вкусе. Но секретарь — идеальный. И все же, все же...

Надо поговорить с Ганцем. Пусть подберут кого-нибудь на место Лонса. Или даже двоих. Пока научатся, пока туда-сюда... даже если Лонс удерет в Ханганат со своей 'недоглядной' — все равно Лиля-то его лишится. Так что — готовимся заранее.

Лиля посмотрела на графин с вином.

И вдруг со всей дури запустила его в дверь.

Накатило.

Ну да.

Она вот такая, железобетонная, конь с яйцами и по горящим избам шляется, да?!

Интересно, кто бы на какие чудеса был способен, если жить хочется? Читала как-то девушка об одном человеке. Директор завода, в войну на своем предприятии дневал, ночевал и жил. А когда война закончилась (да-да, та самая, великая) просто пришел, лег и умер. А врачи, когда его стали обследовать, сказали, что ему не сорок паспортных — а семьдесят с хвостом биологических. Всего себя человек сжег за эти четыре года. Вот и Лиля сейчас так же — бросала себя в топку. Горела — и понимала, что не успевает, что еще немножко бы... и никого рядом. Разве что Мири сможет понять — но потом, лет через десять...

Одиночество.

В дверь заглянула служанка.

— Ваше сиятельство...

— прибери тут, — сухо распорядилась Лиля. — да осторожнее, не порежься.

И вышла в приемную. На воздух захотелось — хоть убивай!

— Маркиз?

Александр Фалион стоял у стола и улыбался краешком губ.

— Ваше сиятельство... позвольте пригласить вас прогуляться?

Лиля вздохнула. Бросила взгляд на пальцы. Те, хоть и в перчатках, чуть дрожали.

Не надо бы в таком состоянии к лошади, Лидарх — существо с тонкой душевной организацией...

— Маркиз, я вряд ли смогу сейчас ездить верхом.

— Я просто хочу пригласить вас погулять, ваше сиятельство. По саду...

— пойдемте.

Садом Алисия не занималась. Но это было до появления Лилиан. Потом прислуга забегала — и теперь здесь цвели кустовые розы. Лиля коснулась одной из них.

Как дома. Совсем как дома.

— Лилиан...

— Да, Александр?

— я получил письмо от своего человека. Посольство скоро тронется в обратный путь. Может, даже уже тронулось.

Лиля кивнула. Коснулась розы.

— спасибо, Александр.

— Лилиан... я хотел бы попросить об одном одолжении. И надеюсь, вы мне не откажете?

Лиля пожала плечами.

— Просите. Если это в моих силах...

— Я бы хотел продолжать с вами общаться, даже после возвращения вашего супруга.

— Если это будет зависеть от меня — обещаю. Александр, почему вдруг такая просьба?

— Потому что я знаю Джерисона, Лилиан. Может быть так, как вы его не знаете.

Лиля хотела съязвить, что она может то же сказать и о себе. Вряд ли Александру пришлось провести с графом Иртон хоть одну ночь. Но промолчала. Что-то такое было в серьезных глазах мужчины...

— И?

— Я знаю и вас. Если вы найдете общий язык — я буду рад. Но больше вероятность, что ваш дом превратится в поле боя.

— Они сошлись. Волна и камень, стихи и проза, лед и пламень,* — пробормотала Лиля.

*Пушкин. Е. Онегин. Прим. авт.

— Вы не обидитесь на меня за эту откровенность?

Лиля тряхнула головой. И решилась. Коснулась руки Фалиона — своей.

Маркиз вздрогнул, как от ожога, но руку не отнял.

— Александр, вы давно уже мой друг. Еще с той минуты, когда я плакала, а вы меня успокаивали. Вы можете сказать мне, что угодно. И не перестанете быть другом.

Маркиз как-то криво улыбнулся.

— Даже то, что я люблю вас?

И видя откровенно ошалелое выражение лица Лилиан — вдруг рассмеялся.

— прикройте рот, графиня. Ворона гнездо устроит.

— бессовестный! А я уже понадеялась! — Лилиан осознала, что маркиз шутит — и от души стукнула его кулачком по плечу. — Как вам не стыдно подавать женщине такие надежды!

Серые глаза весело блестели.

— Пока разрешите подать вам руку на прогулке — и продолжим.

Лиля усмехнулась.

— Александр, вас никогда не били за ваши шуточки?

— Иногда — хотели. Но я обычно бил первым, — честно признался Фалион. — а потом еще шутил.

— М-да... не хотела бы я быть вашим врагом.

— Вы уже мой друг. И Джерисон мой друг. А посему позвольте говорить откровенно.

Лиля кивнула. Фалион мимоходом сорвал розу с куста и вручил ей.

— Вы горды. Я это вижу. Но и Джес такой же. А когда сталкиваются две гордости...

— Согнется моя. Вы это хотели сказать?

— обычно уступают женщины. Но вы-то отступить не можете, правильно?

— мне — некуда. Сейчас — некуда. Я бы с радостью вернулась в Иртон, но кто сказал, что там не случится очередного покушения, что оно не будет успешным...

— я понимаю. Но вот поймет ли это Джес. Чтобы договориться с ним, вам придется создать видимость уступок. А вот как...

— А если я не хочу ничего создавать? Пусть сам уступает! Александр, я живая и нормальная. По его милости меня чуть не свели с ума, по его милости меня, да и Миранду чуть не убили — и я же должна под него прогибаться? Не слишком ли?

— Об этом я и говорю.

— и что вы мне посоветуете?

— Это зависит от того, что вы хотите получить.

— спокойствие.

— а еще вам нужен статус графини. Иначе ваши дела потерпят ущерб. Да и многое другое...

— И что вы предлагаете?

— предложите вашему мужу светский брак. У вас своя жизнь. У него — своя.

— Пару раз встретимся, чтобы сделать наследника — и каждый гуляет сам по себе?

Лиля чуть скривила губы.

— Это — не мое, Александр. Я с брезгливостью отношусь к подобным бракам. Да, они есть, иногда они необходимы... но может быть — не в моем случае?

— я долго думал над вашей ситуацией. И я не вижу для вас другого выхода. Вы женщина гордая и властная. Джес такой же. Но при всем моем уважении... есть два типа мужчин. Одни будут гордиться такой женой, как вы. Другие же будут злиться и негодовать, считая, что такая жена принижает их в глазах света.

— Джес — второй?

— Вполне возможно. Я не исключаю, что у него хватит ума и на первое. Но пока...

Лиля в задумчивости прикусила черенок розы.

— М-да. Проблема.

— подумайте, Лилиан. Вы красивы, умны, вы серьезный противник для многих. Но как вы будете справляться с собственным мужем? Либо вы его сломаете — либо сломаетесь сами.

— Проявить гибкость...

— А разве не так поступают все женщины? Оставьте ему — его игрушки. Если не вспыхнет сейчас — не вспыхнет никогда. Если вам удастся сбалансировать все сегодня — что еще надо?

— Семью. Детей. Обычное женское счастье.

— С Джесом у вас может быть первое и второе. А вот третье... он не сможет уважать вас — такой. В его понимании женщина — это слабое, хрупкое и беззащитное существо. Нежное и трепетное. Которое все обязаны оберегать.

— Твою рыбу!

Лиля от души сверкнула глазами.

Роза полетела на тропинку.

— Александр, а я — не женщина?! Кто сказал, что право на существование имеют только блеющие козы?! И кто в курсе, что от козы рождаются козлята! Между прочим — если женщина — это поддержка и опора — мужчина тоже может сделать намного больше. Разве нет?

— Разве да. И я говорю сейчас не о своем мнении. Знаете, я ведь рос при дворе...

— И?

Лиля уже остывала. Роза была поднята со вздохом... надо же что-то в руках вертеть. Иначе и перчатки не спасут.