— Начнём с того, что не забесплатно отдадите, а за пай 'РостДома' — главного, самого большого и обширного, со множеством отделений по всему княжеству, а возможно даже и в других городах Руси — в Киеве, Новгороде, Владимире, Галиче. Отдаёте вы свои вшивые конторки в обмен на паи не мне, а потенциально самому мощному ростовщическому предприятию Руси, чем чёрт не шутит?! — я весело улыбнулся.

Часть наживки ростовщики увидели, и, судя по заблестевшим масленым глазенкам, проглотили, значит надо скормить им и остальные припасы.

— Но это только первая сторона вопроса. Не менее важно будет расширение функций обслуживания клиентов. — Увидев непонимание, попытался разжевать более подробно. — Это как в гостинице (странноприимном доме). С постояльцев — клиентов можно просто взять плату за ночлег, а можно предложить им дополнительные услуги, и большинство клиентов, смею вас уверить, ими воспользуются. Продать клиентам кроме лавки для сна, можно ещё и много других вещей. Заставить его раскошелится за обед с ужином, предложить выпить вина, сыграть на деньги в зернь или кости, отдать клиенту за плату на ночь холопку и т.д. Если за дело взяться с головой, что нам дана Богом, чтобы не только в неё есть, но и думать, — присутствующие заухмылялись, оценив шутку, — можно с одного и того же клиента за ночь заработать или веверицу, предложив ему только ночлег, или гривну — предложив ему дополнительные услуги!

Ростовщики внимали каждому моему слову, как откровению свыше.

— То же самое можно придумать и с ростовщическим бизнесом, часть из этих решений повторить кому-то ещё будет сложно или невозможно, особенно на территории Смоленского княжества. У меня тут один знакомый вам князь является близким родичем, поможет нам если что!

Не смотря на витающее в воздухе напряжение, ростовщики весело заржали над моей шуткой. Смех снизил градус напряжения и добавив доверительности нашей беседе.

Первым, отсмеявшись, продолжил прерванный разговор смоленский сорокалетний купец Юрий Захарьевич:

— Интересовался я как ростовщическое ремесло устроено в заграницах у одного грека-священника, а потом купцы-венецианцы всё подтвердили. Так вот, стало мне известно, что Римский папа поручил ростовщикам (Uzziano, Peruzzi и Bardi.) из Флоренции и Сиены собирать по всей Европе церковную десятину. Денег оттого скопилось у них много и в итальянской Сиене недавно открыли банк — 'Большой банк Бунсиньори'. В Генуе, почти сто лет назад, когда шла война с басурманами в северной Африке, на началах товарищества возник Генуэзский общественный банк. И в Генуе налоги стали собирать не в казну, а в банк — так всем удобней! Кроме того, итальянцы ввели в ход векселя — долговые расписки, по которым можно получить деньги у ростовщиков в других городах и странах.

— О векселях я тоже слышал, моё предложение, в том числе и вексельного обращения касается, — перебил я купца. — Продолжай Юрий Захарьевич!

— И всё это делается у них при том, что тамошняя церковь запрещает взимание ссудной резы. Не плохо было бы такое у нас ввесть, если собирать не церковную десятину, так хотя бы, как в Генуе, княжеские налоги, таможни и сборы, оставляя отделениям РостДома от этого малую резу (%). — сказал купец, хитро прищурив глаза и уставившись на меня с немым вопросом во взгляде.

— Я ничего против взимания отделениями РостБанка налогов на местах не имею. В будущем это возможно сделать, но сейчас не осуществимо. Местные бояре волостели или тиуны мигом от такого поворота дела, что мимо них деньги уплывают, на дыбы встанут, и бунт поднимут. К тому же князь на это дело не согласится, не особо любит он ростовщиков. Поэтому, наберитесь терпение, как говорится 'вода — камень точит'.

Бояре поняли намёк и зашушукались. Некоторое время спустя из их недр послышалось:

— Так что ты Изяславич хочешь нового предложить кли-ен-там? — спросил боярин Глеб Несдинич, по слогам выговаривая новое слово.

— Кроме новых словечек, — вставил Прокофий Иванович, и все опять рассмеялись.

— Оказывается бояре и купцы, промышляющих ростовщичеством, весёлые люди! — весело заметил я, когда все успокоились. Затем я мигом преобразился, придав своему лицу самое серьёзное выражение. — Что-то новое я вам предложу, что-то старое, но оно будет видоизменено так, что, по сути, станет новым. Но в полной мере раскрыть свои планы я смогу не господам ростовщикам, но товарищам компаньонам. Намёк понятен?

Ростовщики задумались.

— Так что ты княжич предлагаешь нам сделать? — первым подал голос купец.

— Действительно, мы не можем вступить с тобой в складчину, тем более такую ... по которой тебе всё отдаём, не зная заранее, что ты намерен внедрить нового в наше дело? — подытожил Прокофий Иванович.

— У меня есть решение этой проблемы, — скромно, пожав плечами ответил я. — Если вы в принципе не против организовать 'РостДом' на моих вышеизложенных условиях, и хотите выслушать все мои предложения по будущему предприятию, то должны будете написать расписку, что в течении трёх лет вы обязуетесь не внедрять в своей ростовщической деятельности новинки исходящие от 'РостДома', в случае нарушения — крупный штраф! Новинки эти мы назовём словами 'вексель', о котором сегодня уже поминалось, 'сберкасса' и 'страхование', чтобы на суде, в случае нарушения, было понятно, о чём говорится в расписке, о каких именно новинках идёт речь.

— Мне, например, слово 'сберкасса' ни о чём не говорит, как тогда суд может понять, о чём речь? — спросил боярин.

— Поверь мне, Глеб Несдинич, уже через год о значении вышеназванных мною слов будет знать полгорода минимум. Поэтому, предвидя такой поворот дела, текст расписок я составил заранее. Сейчас, со всеми желающими участвовать в создании нового банка, мы их подпишем.

— Корыть! — громко крикнул я, из-за двери тут же появилось лицо дворянина, — неси грамотки-договора!

Ошалевшие от моей оперативности и предприимчивости ростовщики малость поспорили, подумали, да и подмахнули 'договора о неразглашении коммерческой тайны'. Затем, услышав же мои пояснения о вексельном обращении, сберкассах и страховании грузоперевозок, окончательно заглотили крючок вместе с наживкой.

В дальнейшем процессе обсуждения выяснилось, что не все мои новинки таковыми являются. Многое уже было изобретено тамплиерами. Об этом рассказал настоящий знаток средневекового ростовщичества Юрий Захарьевич, знавший не только об итальянских банкирах, но и о 'храмовниках'. Позже, при обсуждении Устава банка я ему предложил возглавить совет директоров и он согласился.

Так вот, Орден Тамплиеров или Храмовников возник в 1119 году. Сейчас под скипетром гроссмейстера Ордена в одной лишь Европе имеется 10 тысяч обителей, собственный флот, банковские конторы. Располагая приоратами во всех государствах Европы и Ближнего Востока, тамплиеры изобрели безналичный перевод денег, когда золото не перевозилось физически, а переводилось со счета на счет по письмам казначеев приоратов. А поскольку приораты храмовников были разбросаны по всей Европе, ни один светский ростовщик не мог оказать клиентам подобных услуг. Во всех крупных городах были так называемые темплы, по сути дела, представлявшие собой банкирские дома.

Коммерсанты помещали в банк золото и другие ценности, а взамен получали векселя. Банк тамплиеров принимал на хранение также сокровища монархов, сеньоров и епископов. Золото монахи пускали в оборот — предлагали его под солидный процент королям, феодалам, епископам, городским коммунам и купцам. Орден являлся крупнейшим ростовщиком в Европе. Прибыльная торговля, оживленное банкирское и вексельное дело беспрерывно увеличивали огромные наличные средства Ордена, которые хранились в его главном банке — парижском Тампле.

Кроме безналичного перевода денег, храмовники придумали множество других банковских новинок. Они изобрели систему банковских представительств, отделили собственно банковское дело от купеческой торговли, изобрели систему чеков и аккредитивов, ввели в обиход 'текущий счет'.

Слушая эту информацию, я размышлял, вспоминая, когда этот Орден разгромят, если не подводила память, то это должно произойти в начале следующего века. А я губу раскатывал! Масштабы и финансовые резервы североитальянских банков, а особенно Ордена Тамплиеров не идут ни в какое сравнение с задуманным мной предприятием. Судя по всему, тамплиеры ежегодно оперируют сотнями, если не тысячами тонн благородных металлов, что многократно больше доходов, выраженных зачастую в натуральных эквивалентах, всех русских княжеств вместе взятых. Гигантом, на фоне тамплиеров СКБ при всём желании никак не стать! Ну и пускай, 'лиха беда начало'!

Тем не менее, несмотря на несколько обескураживающий для меня экскурс в европейское банковское дело, назовём его так, все присутствующие согласились влить в 'РостДом' свои смоленские конторы. Чуйка на прибыль у бояр была, да и я себя, в их глазах серьёзно зарекомендовал, поэтому поверили в мой проект. Все они изъявили желание направить своих людей и создать конторы в других 'вкусных' транзитных городах княжества, превратив их в филиалы.

На следующий день, все сутки напролёт, прерываясь лишь на еду, пайщики корпели над Учредительным уставом 'Ростовщического дома' — 'РостДом'. Главным органом его управления было назначено общее собрание пайщиков. Это собрание утверждает устав, выбирает совет директоров, утверждает балансы и отчеты, направление и цели политики банка и т.д.

Совет директоров, который по единогласному решению возглавил Юрий Захарьевич, является представительным органом владельцев банка, его пайщиков и должен отстаивать их интересы. Первейшей обязанностью совета директоров является обеспечение необходимого уровня прибыли на вложенный капитал.

Совет директоров формирует высшие управленческие органы, которые ведут практическую деятельность, осуществляет подбор людей на руководящие посты и создаёт комитеты. Было создано четыре комитета: административный (текущие вопросы), учетно-ссудный (заключения о выдаче кредита), инвестиционный комитет (вложение денежных средств), ревизионный (проверка финансового состояния отделов банка).

Директора также несли ответственность за убытки, которые образовались из-за их неверных рекомендаций или халатности. Предусматривалось строгое наказание за нарушение Устава.

Мой личный 'СКБ' по своим управляющим структурам несколько отличался от 'РостДома'. Согласно Уставу, мною же и разработанного, высшими должностными лицами СКБ были: президент (в моём лице), казначей, контролер и ревизор.

Президент коим я назначил себя, не занимается оперативной работой, а лишь участвует в выработке стратегических решений, представляет банк на различных совещаниях, налаживает связи банка с властью и другими 'финансовыми учреждениями'. Президент, по желанию, участвует в выработке оперативных решений, дает указания о выдаче крупных кредитов, оценивает перспективных клиентов и т.п.

Казначей отвечает за непосредственное осуществление всех оперативных функций, являясь связующим звеном между главными отделами банка. По его указанию и с его разрешения производится учет и продажа векселей, индексирование различных документов. Он дает разрешение на выдачу ссуд, прием депозитов, выдачу сберегательных книжек, осуществляет покупку ценных бумаг для банка (в т.ч. паев), контролирует кассовые операции, несет ответственность за правильность банковской документации и отчетности.

Казначею подчиняется монетарный отдел, занимающейся чеканкой монет и регулированием их оборота.

Основные различия между функциями президента банка и казначея заключается в том, что президент осуществляет общий контроль и надзор, а казначей практически руководит выполнением операций. Президент имеет большую самостоятельность в принятии стратегических решений, а полномочия казначея ограничены уставом банка. Казначей имеет заместителей, возглавляющие отделы, которым передоверяет часть функций.

Казначею подчиняется монетарный отдел, занимающейся чеканкой денег и регулированием их оборота. Этот отдел я планировал создать в будущем году, когда после запуска 'СМЗ' займусь чеканкой монеты, прежде всего медной.

Контролер возглавляет бухгалтерскую работу и отдел статистики.

Ревизор осуществляет комплексную и выборочную проверку работы банка, его отдельных подразделений. Его главная функция состоит в том, чтобы установить, нет ли злоупотреблений и растрат, выполняются ли все требования закона и устава СКБ в отношении операций и отчетности. О результатах проверок он докладывает президенту.

Обсуждались также и необходимые изменения в правовом поле, какие именно указы и когда, нужно будет Смоленскому князю написать или, возможно, принять на Вече. Также договорились под здание банка временно использовать двор одного из должников, расположенном на левобережье Днепра рядом с Торгом. А как потеплеет, начать на том же участке, каменное строительство центрального офиса 'РостДома'. Кроме того, составили и расписали пошаговый план наших действий на ближайшие месяцы, назначив ответственных лиц.

Среди первых шагов, помимо обустройства здания банка, значилось перевод всего документооборота на новые, внедряемые мной стандарты. Прежде всего, это система двойного бухгалтерского учёта (каждая сделка одновременно заносилась и в статью расхода и в статью прихода), ведение специализированных торговых книг (долговых, данные балансов, инвентарные описи), и всё это вместе с новой грамотой, цифрами и счётом. Поэтому служащие у ростовщиков люди, уже через несколько дней, должны будут направиться на обучение в мою 'дворянскую школу'.

И вот, наконец, ближе к обеду следующего дня, мы выехали в резиденцию Изяслава Мстиславича. Не рассусоливая с нами разговоры, он шлёпнул своей княжеской печатью на уставе нового коммерческого товарищества, тем самым положил начало многообещающему банковскому делу на Руси. А все учредители нового банка отправились по домам спать. Однако уже вечером того же дня, все они ко мне вернулись, как и не уходили вовсе!

Когда неожиданно нагрянули посвежевшие и отдохнувшие компаньоны, я, было, подумал, что они захотели ещё что-то обсудить, да куда там! Оказывается такое важное дело, как создание новой 'братчины' надо 'обмыть', иначе век не видать успеха в делах! Я ещё подумал, времена меняются, а отмазки выпить остаются всё те же. Делать нечего, пришлось срочно накрывать столы и устраивать пир для всей чесной компании, к которой присоединился князь со своими ближниками-воеводами.

Гулеванили до утра, весело, задорно, с огоньком. Я по пьяной лавочке, сбацал на струнном инструменте, чем-то похожим на смесь гитары и балалайки, песню Цоя. Не думал, что бородатые слушатели, по достоинству смогут её оценить, ведь она содержала в себе изрядный психоделический текст, не очень понятный и совсем не привычный ныне живущему на Руси поколению, но я сильно ошибался. Осознал я свою неправоту быстро, с первых квазигитарных аккордов. Все смолкли, навострив уши, покачивая при этом в такт своими головами. У меня возникло ощущение, словно и не бояре собрались, а бывалые и преданные поклонники русского рока.