-Хотя нет, если будет возможность говорить со своими тюремщиками, то шанс освободиться существенно возрастает. Поэтому язык изучать надо. И слова запоминать тоже обязательно. Вот только откуда брать энергию, чтобы запомнить эти слова с первого раза? Остается только одно — из кольца силы или серьги, для усиления слуха.
Серьгу трогать нельзя, наоборот, она сейчас может очень пригодиться, если будет возможность подслушать разговор, а вот кольцо силы ему пока без надобности. Даже если сразу, единым импульсом выплеснуть из него всю закаченную магическую энергию, не получится сломать эту решетку. Её, пожалуй, пятеро с такими же кольцами не выломают, ни то что он один.
Так что решено — полностью опустошится мана, буду использовать магическую энергию из кольца. А еще Вардис задумался над своими тюремщиками. Вернее над одним, тем, кого он видел. Полное отсутствие у него какой-либо магической ауры, бутафорские, а вовсе не магические предметы на импровизированном алтаре, все это наводило на мысль, что это никакой не темный магик некромант, а скорее шут, переодетый актер, играющий свою роль. Но зачем? Не стоят ли за этим шутом действительно сильные личности? Вардис опять не заметил, как, размышляя, провалился в объятия Морфея, в крепкий сон выздоравливающего человека.
Разбудил его скрежет засова и скрип открывающейся двери. На этот раз зажегся яркий и непривычный электрический свет. Из-за колонны вышел парень, одетый в бело-черно-красный спортивный костюм. Светловолосый, острижен коротко — под ежик. На вид ему было лет шестнадцать-семнадцать, хотя скорее больше, но совершенно детское выражение лица явно скрадывало несколько лет. Казалось, что в крупных, чуть на выкате светло-серых глазах нет ни одной сформировавшейся мысли, хотя ростом он был даже побольше Вардиса, да и в плечах если уступал, то совсем чуток. Этакий недоросль — уже выросший, но еще не набравшийся ума детина.
— Я тут супца капустного сварганил, давай чашку свою. — сказал детина на редкость звонким, тонким голосом. И, видя, что Вардис не понимая смотрит на него, пояснил, показав на принесенное. — Миску под решетку суй, я тебе пожрать плесну.
Только сейчас Вардис заметил, что парень держит в руках небольшую закопченную кастрюльку с торчащей из нее ручкой половника.
— Хороший, на курином бульоне, правда, мяса нет. Ну, а чего ты хочешь, мне самому одну маленькую ножку выделили, и бульона вот для супа. Ираида такая, она много не отвалит— держи карман ширше, ага! Сама пожрать тоже любит, да и бухнуть. Правда все вино своё глушит — кисляк, по мне.
Так... нужно активировать немного магической энергии, чтобы запомнить все сказанные им слова. Хорошо, что такой словоохотливый попался. Если он к Вардису хоть пару раз в сутки заходить да болтать будет, то дело быстрее пойдет. Наконец пауза затянулась и Вардис, поняв, что молодой гигант ждет от него стальную миску, кряхтя, привстал и просунул ее под дверь клетки.
— Ты, это... на меня сильно не дыши! Герман сказал, что ты заразный какой, чтоб я меньше с тобой общался. Лечить тебя будет. Ну, может, и вылечит. Нее, точно вылечит! Он говорил, что в Москве много народу вылечил. Он, этот... экстрасенс знаменитый, вот. -Детина обстоятельно помешал в кастрюльке половником, присев при этом на корточки и высунув кончик языка, видно из-за сосредоточенности. Потом плеснул в миску две поварешки, подумал, посмотрел на Вардиса и плеснул еще одну, наполнив миску почти до краев. Затем вынул из кармана цветастой олимпийки пластиковую ложку, пояснив при этом.
— Герман сказал, что у тебя это... припадки бывают, что тебе железную ложку давать нельзя. Вон ты как морду себе в припадке раскроил, пол-лица заплывшие. Так что хавай такой. А вот, еще! Чуть не забыл. — Он вынул из другого кармана горбушку серого хлеба и, немного подумав, не положил ее на пол вместе с наполненной супом миской, а протиснул сквозь решетку, в руку пленнику. — На пол хлеб нельзя ложить, у нас бы в детдоме за такое живо вздули, так что на — хавай.
Вардис благодарно кивнул. А вот такой шанс упускать нельзя. Во-первых, вошедший носитель языка и довольно словоохотливый такой носитель. А во-вторых, если этот здоровячок с детским личиком принес ему в камеру еду, то, возможно, впредь он же и будет его кормить постоянно. Если, конечно, не захотят его позже замучить голодной смертью.
Ну это все лирические отступления, а реальность пока такова — нужно попытаться завязать хоть какие-то отношения с этим детиной, в идеале конечно дружеские. В реальности большая часть побегов не от того, что кто-то перепилил решетку невесть как раздобытым напильником, а потом перебил с полдюжины охранников. Все гораздо банальней — подкуп еще никто не отменял. А Вардис какой-никакой, а правитель независимого, пусть и небольшого, но все же государства. Не просто попрошайка или воришка брошенный в застенки. Как говорится, если в в осажденный город не может пробиться армия, то, скорее всего, сможет ослик нагруженный серебром.
Всегда найдется тот, кто отопрет ворота этой самой армии, за это самое серебро. Хоть он далеко не ослик, но серебро у него есть и золото тоже, которое, если верить людям, попавшим в его мир, тут гораздо дороже стоит. Не стоит впадать в распространенное заблуждение, что подкупить можно любого, но попытаться стоит. И лэр посмотрев на вошедшего, доброжелательно улыбнулся и ткнул себя пальцем в грудь.
— Андриеш.
— Чего-о? — застыл уже собравшийся уходить здоровяк. -Ну Андрюша, а чего?
Вардис вновь показал на себя и повторил. — Андриеш.
— Хех! -Крепыш вдруг заулыбался. -Ты, выходит, Андриеша? И я Андрюша. Мы с тобой тёзки что ли? Прико-ольно!
— Молдовень. — опять ткнул себя в грудь пленник.
— Фамилия, что ли такая? — не совсем понял его молодой тюремщик.
Вардис попытался завязать разговор с Андрюшей, но он совершенно его не понимал, как и сам лэр не понимал пришедшего в подвал паренька. Пока не понимал. Сколько там нужно времени, чтобы выучить чуждый язык с помощью амулета? Трое, а то вовсе двое суток... так не учитель его обучает и специального амулета у Вардиса сейчас нет, но все же с помощью магической энергии все слова, фразы, да и жесты тюремщика западали в память намертво. Так что уже сейчас с помощью своего словоохотливого оппонента он запомнил минимум сотню новых слов, а то и больше.
Парень, хоть и не понимал его, но охотно комментировал и отвечал на его реплики. Как хорошо, что он имеет дело не с профессионально обученным охранником или опытным заплечных дел мастером. С бывалого караульного он бы и слова не вытянул. Только когда Вардис показал на дверь решетки и изобразил как он открывает ее ключом, парень замотал головой и пошаркал к двери.
— Неее, нет у меня ключа. Да и Герман сказал, чтобы я тут не торчал и с тобой не болтал. Так, что бывай, Андриюш... Андрем... А! — махнул он рукой и весело засмеялся. — Я, Андрюша и ты тоже Андрюша, раз тёзка. Точняк? Ну бывай, братан, давай выздоравливай.
И уже уходя пробормотал. — А, чо? Ваще прикольный типец и тёзка еще, ну так зыко пообщались.
Электрический свет в подвале погас, а мгновением позже скрипнул запирающийся засов на железных дверях. Вардис с удовольствием съел принесенный Андрюшей капустный суп, хоть тот и был немного пересолен, но зато еще горячий. Стальная миска была довольно вместительна, потому, как говорится, он поел с хорошим аппетитом и, наевшись от пуза, с удовлетворением заметил, что потребленная им пища поспособствовала расходу магической энергии.
Как показалось лэру, организм и впрямь пошел на поправку, болей почти не было, а мана, хоть и не наполнилась новой энергией, но остановилась примерно на одном значении. Пятая часть от полной подпитки его тела. Ну хоть что-то, хоть какой-то прогресс, а то ведь реально боялся что через пару суток, он будет выжат досуха.
Потом с четверть часа обдумывал общение со своим тюремщиком. Пришел к выводу, что все пока складывается хорошо, контакт налажен, много новых слов он узнал и запомнил. Даже понял, что его молодого тюремщика звать почти так же, как и того парня-строителя с автобусной остановки.
Позже ему вдруг пришла мысль еще разок тщательно осмотреть камеру и, надо сказать, дело увенчалось успехом. Полосатый наматрасник со стороны ног был немного надорван и там была спрятана небольшая детская игрушка. Дешевая жестяная машинка, с цифрой "семь" на исцарапанном капоте и всего одной парой передних колесиков. Вардис, подумав, сдернул одно из колес и вытащил небольшую стальную ось. Всего сантиметра три, не больше, как оружие не пойдет, им даже никакой серьезный укол не нанести, хоть в глаз, хоть в горло, слишком длина мала. Но вот отмечать проведенное тут время пойдет.
Плохо одно — пока он не научится общаться с пареньком-тюремщиком — как ему определить, сколько времени прошло и что там наверху? День там или уже ночь? Хотя... ну не будет же он меня круглосуточно кормить, допустим, два раза в сутки? Ну три это вряд ли, один раз тоже маловероятно, но не исключено, конечно. Потому будем посмотреть, как оно получится. А пока примерно прикинем, сколько я тут нахожусь времени? Как минимум суток пять или даже шесть. Ну да, если прикинуть, то никак не меньше. Вардис, немного подумав, решительно отчертил на широкой доске топчана шесть глубоких вертикальных черточек. Вот от этого и плясать будем, сам себе кивнул он.
Как показалось Вардису, никто не заходил в подвальное помещение довольно долго, как минимум, часов пятнадцать. Может, сейчас как раз ночь и парень-тюремщик мне приносил покушать вечером? Он успел отоспаться, потом, кряхтя, встал и заставил себя сделать несколько кругов по камере. Опухоль на колене спала, но наступать было еще немного больно, голова не кружилась, но довольно сильно побаливало плечо и ребра. Но все же не резко, до тошноты, как в первые несколько суток. Правая сторона лица тоже побаливала, но уже меньше и глаз почти не отекший и затылок тоже.
Эх, жаль зеркала нет, хоть глянуть, как он сейчас выглядит. Вардис потрогал слипшиеся и от крови заскорузлые длинные волосы, но мыть их под ледяной струей воды не было никакого желания. Ладно, потом хоть для умывания рушник выпросить, да и зубы, давно не чищенные меловым порошком, начали поднывать, а тратить на их очищение драгоценную магическую энергию Вардис не хотел.
А помыться бы совсем не мешало, хоть и слабость периодически накатывала до того, что он падал на топчан и проваливался, как в темный омут, но пропотевшее не на один раз за время болезни тело не по-детски начало зудеть. Ну да в застенках бывает и хуже, он сам видел, как в каменных ямах люди проводили не по одному году. Им же приговоренные насильники и грабители. Как с дюжину мужчин, облаченных в вонючие лохмотья, словно крысы кидались из тени на свет, когда стражник кидал им несколько булок самого дешевого, серого хлеба или полтора десятка початков вареной кукурузы. А то и спускал им в деревянном ведре привязанном к веревке, разные объедки из кухни.
Те, кто позлее, посильнее, да помоложе выхватывали лучшие куски, отталкивая в сторону более слабых и старых своих сокамерников. Там их супцом горячим не кормили, да и пили они вонючую воду, протекающую прямо по каменному желобу посреди ямы и спать им приходилось на скудной подстилке из полуистлевшей соломы, прямо на грязном каменном полу. Так что нынешнее его содержание еще прямо таки аристократическое, впрочем, как ему и положено по статусу. Интересно, долго бы он протянул в одной яме с десятком головорезов, без своего магического дара? Так что не будем стонать да жаловаться, не все еще так плохо, как могло бы быть при самом худшем раскладе. Впрочем, при самом худшем раскладе он был бы уже мертв. А пока он, выздоравливающий мужчина в самом расцвете лет, еще и пожравший перед сном от пуза, так что грех жаловаться, что давно волосы не мыты или тело от впитавшегося пота почесывается. Слава святому кругу жив, а там дадут древние и новые боги, так и в их городок приедет ярмарка.
С такими успокаивающими мыслями лэр опять задремал и даже не услышал, как ранним утром к нему вошел тот самый козлобородый. В этот раз одет он был не в бесформенную хламиду с надвинутым на глаза капюшоном, а в строгий темный костюм, правда, черная полумаска на всякий случай скрывала лицо.
Свет в подвале он не зажигал, на этот раз довольствуясь дежурным освещением, а подойдя к прутьям решетки, включил фонарик на своем айфоне и внимательно осмотрел саму решетку и спящего пленника. Послушал его равномерное сопение выздоравливающего человека, уже без стонов от боли, он удовлетворенно кивнул. Посмотрел на пустую миску, стоящую на табуретке, с лежащей в ней белой пластиковой ложкой, проверил заперта ли решетка. Хотя был в этом уверен, но так — на автомате, как говорится, на всякий случай. Потом опять удовлетворенно кивнул, пригладил свои черные с сединой волосы и так же потихоньку вышел из подвала.
* * *
-Значит, Андрей, говоришь он по-русски не говорит, тебя совсем не понял? А о чем ты с ним поговорить хотел? Что спрашивал — раз, говоришь, что не понял? — задал невысокий вопрос присевшему на край табуретки молодому тюремщику, когда тот поднялся в комнату наверху.
-Так, это... — заелозил здоровяк. — Я ему и говорю— на, говорю, хавай! А он, что-то по своему пролопотал, но миску просунул под дверь и взял потом.
-Ага, ну хорошо. А чем кормил говоришь?
-Так, это... Супа капустного варил и себе и ему, на двоих, короче.
-А больше ничего не говорил? Ну, может, по-русски чего спрашивал, там слово какое или еще чего?
-Не, мастер! — мелко и быстро замотал головой парень. -Ты же мне сказал, что заразный, я и не подходил близко. Супца ему ливанул и свалил сразу, -уверенно соврал Андрюша, преданно глядя в глаза козлобородого.
-Гм... ну, молодец, иди тогда. — показал тот ему на дверь. Потом, спохватившись, вытащил из кармана пухлое партмоне и, вынув, протянул ему пару тысячных бумажек. -Ах, да... вот тебе на продукты, ты себе покушать возьми и больного нашего покормить не забудь. Ты же утром еще не кормил его?
-Да я же только проснулся, рань такая. — раззявил рот в зевке Андрей и по детски потер кулачками глаза.
-Ну ты его корми, не забывай. И вечером тоже. Не пропей только все деньги разом. Я дня через три прилечу, проверю. Спрошу у нашего гостя, как ты его кормил. Ну все, иди! — махнул ему рукой козлобородый.
Сероглазый увалень посмотрел на выданные ему деньги и, не скрывая совершенно дурацкой улыбки, растянувшейся во весь рот, свернул и зажал их в кулаке. Правда, при этом бросая косые взгляды на присутствующую здесь же Ираиду. Потом, постояв пару мгновений и сообразив, что от него больше ничего не хотят и все цеу уже выданы, метнулся за дверь.
-Зря ты ему два косаря отвалил, он же теперь каждый день будет, не просыхая, свою паленку глушить. — скривилась Ираида, глядя на закрывшуюся за пареньком дверь.
-Да пусть бухает, меньше вопросов будет задавать. Да и пожрать он любит, поэтому пьян-не-пьян, а всегда себе что нибудь в своей каморке сварит. В отличие от некоторых. — глянул он на рыжеволосую подругу.
