На приход Гусева внимания не обратили. Почти. Стоило Сергею появиться на пороге комнаты, как у него тут же возникло нестерпимое желание схватить стоящие у стены вёдра числом два (между прочим, ра-ри-тет! Деревянные!) и сбегать за водой. Да не к ближайшему колодцу, а к главному, который на, хм, площади... Секунду майор боролся с этим возникшим непонятно откуда желанием, но потом, решив, что с него не убудет, подхватил творения деревенских... ну, наверное, всё же плотников. И не бегом, конечно, потому как невместно и не подобает, но быстрым шагом отправился в указанном направлении...
Потом Гусеву доверили разламывать на кусочки полоски сушёного мяса, потом — нарезать тоже на кусочки стебельки и листики (тоже сушёные). Потом, когда старшину дёрнули по каким-то его старшинским делам, доверили ложку-мешалку...
На обед Сергей, Гек и безымянные отправились вместе, оставив князя помешивать варево (старшина так и не вернулся). Шли быстро, поскольку животы под действием заполнивших князеву мастерскую ароматов (что интересно, за её пределами не ощущалось ничего) уже скоро час, как дружно разыгрывали какую-то симфонию. Или проигрывали?.. Хотя всё равно. Главное — они просили даже не есть, а ЖРАТЬ!..
Вернувшись после обеда, оперативники увидели выстроившиеся на столе аккуратные ряды одинаковых берестяных коробочек без крышек. Гусев, по въевшейся разведческой привычке пересчитывающий всё, что попадалось на глаза, насчитал тридцать шесть штук. Тремя рядами. По двенадцать коробочек в каждом. И задумчиво глядящего на это "войско" напарника, продолжающего одной рукой помешивать в котелке, а другой ухватившего себя за подбородок...
А ещё — куда-то делся запах. Тот самый запах, заставлявший Гусева (да и не только его) захлёбываться слюной. Или не делся, а майор просто привык?.. Да нет, делся: вон, и Гек с безымянными растерянно носами крутят...
Пока Сергей размышлял о странностях бытия и об их значении, князь наконец-то закончил с размышлениями, взял котелок за дужку, переставил на угол стола и не говоря ни слова принялся раскладывать содержимое по коробочкам той же ложкой, что и мешал. Точными экономными движениями. Гусев аж засмотрелся. А потом в который уже раз задумался над тем, а есть ли что-нибудь, чего напарник не умеет?
Наконец, не прошло и пяти минут, последняя коробочка оказалась заполнена, и Кощей недолго думая плюхнул оставшееся, что наскрёб со стенок, в глиняную миску, до этого тихо-мирно стоявшую на полке и подлетевшую, когда в ней возникла надобность. Плюхнул, довольно хмыкнул и, посмотрев на удивлённые лица помощников (летающей посуды до этого даже Гусев не видел, что уж об остальных говорить?), посоветовал погулять где-нибудь часа полтора. Или он им сам занятие найдёт...
Когда точно в назначенное время помощники столпились на пороге мастерской, они увидели сидящего за столом князя, неторопливо что-то выцарапывающего на боку фляги. Кощей, как раз в этот момент проводивший какую-то линию, не отрывая глаз от работы мотнул головой в сторону стола, и оперативники, переглянувшись (посмотрев на Гусева, все сразу. Вопросительно), быстро расселись. Им пришлось подождать ещё около минуты, прежде чем князь положил флягу с иглой, поднял голову и предложил взять по коробочке. Попробовать. Объяснив, что трёх таких кусков зимой хватает взрослому вою на день. Ещё одну коробочку он отдал Сергею для Командира и одну отложил для старшины — раз уж помогал делать, так пусть попробует, что вышло. Ну и, наконец, миска с остатками была торжественно вручена Геку с наказом отнести главному повару здешней столовой. На пробу. Но чтобы миску вернул обязательно! А ещё лучше — если Гек сам переложит "пробу" в тамошнюю посуду, а миску принесёт обратно.
Хмыкнув ("Во! Ещё один!"), Пучков подхватил посудину и убежал, а оставшиеся бойцы выжидательно уставились на Серёгу Гусева. Майора госбезопасности, большевика и просто хорошего парня...
Следующие два дня они готовили питьё, а перед рассветом третьего вылетели поближе к местам боевой славы. В Изюм. До запланированного визита Функа в Харьков оставалось пять дней, а до перехода к месту работы — три...
Побродив по городу под видом отпускников-выздоравливающих (что? Документы?.. Не, не слышали) и осмотрев возможные места работы, дружно пришли к выводу, что одному из пусть не основных, но тоже важных требований — приводить приговор в исполнение в присутствии заинтересованных свидетелей — соответствуют два места.
Первое — плац у казарм эсэсовской роты, которую цель намерена посетить и территорию которой эсэсовцы (Сергей сам видел!) моют чуть ли не с мылом.
Второе — комендатура*, в которой Функ собирается провести совещание с нынешними городскими властями.
*Харьков так и не был включен в систему власти рейхскомиссариата Украина, весь период оккупации оставаясь под управлением военной администрации.
Напарник готов был помочь и там, и там. И Гусев даже несколько секунд представлял себе, как в самый разгар торжественной встречи перед строем эсэсовцев, посреди плаца, блестя наградами, в парадной форме появляется он, майор государственной безопасности, большевик и просто обычный советский человек Сергей Гусев! Быстро, но чётко зачитывает приговор и приводит его в исполнение! На глазах толпы изумлённых гитлеровцев! Как на той тренировке: две пули в грудь и, чуть погодя, третью в голову! На всякий случай. Чтобы наверняка...
Да...
Даже с шага сбился. Хорошо, шли небыстро.
Восстановив равновесие, Гусев украдкой огляделся, однако никто не обращал на них внимания. Даже проходящий мимо патруль и то посмотрел как на пустое место. Что было хорошо. А плохо было — что Серёга замечтался и забыл, где находится. Этак можно и задание сорвать. Дав себе мысленную плюху (наблюдавший за ним Кощей при этом хмыкнул), майор двинулся дальше, пытаясь понять, чем его не устраивает такое красивое решение. Понимание не приходило, ведь нельзя же считать причиной некоторую показушность, правильно? Или можно? Или он чего-то не учёл?..
Последнее походило на правду, и Гусев принялся копаться в мелочах, проверяя каждую "на цвет, на запах и на вкус". И снова настолько глубоко ушёл в себя, что даже не заметил, как напарник довёл его до скамейки и аккуратно усадил.
Сергею понадобилось дважды просмотреть все предполагаемые действия, как свои, так и напарника, прежде чем он решил сменить... способ. Поглядеть на события со стороны. И первой же мыслью, пришедшей в голову, когда майор вызвал в памяти кроки плаца и его окружения, была: "Расстояния!"
Всё оказалось проще некуда. Проще пареной репы. Какими бы удивлёнными ни были эсэсманы, среди них наверняка найдётся кто-нибудь быстро соображающий. И не обязательно в строю, может и на одной из вышек. А они от места работы будут ещё дальше. И что, князь всё это... этот... площадь накроет... Чем он там накрывать собирается? Поначалу — понятно, отводом глаз, а когда Гусев говорить начнёт?..
Да, конечно, "товарищ Кощей" уже дважды показывал свою способность задурить головы большому количеству народа. В первый раз под Минском, во второй — здесь недалеко, в Барвенковском выступе. Но! Оба раза он сам выбирал место. Это раз. И оба раза он перед этим "заправлялся", выпивая "ненужных" гансов. Это два. А тут?.. А что скажут ответственные товарищи, обязанные по долгу службы подозревать всех и каждого? Что сам Гусев сказал бы или просто подумал на их месте?..
Сергей припомнил, как не так давно рассуждал о притворстве Наркома (и не только) и о том, знают ли эти ответственные товарищи, что на их... да, пожалуй, группу это не действует. До чего он тогда додумался?.. Что чем меньше начальство знает о некоторых вещах, тем крепче оно спит?..
Гусев вздохнул: нехорошо было на сердце... Неприятно...
Поскольку комендатура, по здравому размышлению, оказалась единственным вариантом, осматривали её тщательно и с разных сторон. При этом Гусев начал было прикидывать, какие окна принадлежат тому залу, который, по сведениям подпольщиков, готовят, однако князь заявил, что бить стёкла и крушить рамы — нехорошо. А потому пойдут они изнутри. И пояснил: с чердака. Серёге только и оставалось, что буркнуть: "Измажемся", — и услышать в ответ насмешливое фырканье. На самом Кощее ни пыль, ни грязь не держались.
Потом они всё так же неторопливо направились дальше, и Гусев, набравшись решимости, всё же предложил напарнику перед тем, как они отправятся в засаду, выпить парочку гитлеровцев, а тела спрятать так, чтобы их хоть и с трудом, но нашли...
Вопреки опасениям Сергея, ничего объяснять не пришлось. Князь догадался сразу. И чего это стоило Гусеву, явно тоже. И потому только наклонил голову, что, насколько знал майор, в его исполнении означало поклон. А Серёга почувствовал, как с его... ("Да ладно! Чего уж там!") души сваливается огромный груз...
До вечера они всё так же неторопливо прогуливались, посетив ресторан, где Гусев попробовал сосиски с капустой (не понравились), кофейню (то, что подавали там, не понравилось уже Кощею) и даже посматривали на пивную, над входом в которую гордо висела вывеска "Гаштета"* (ага, русскими буквами). И не пошли.
*В чистом виде плод моей больной фантазии.
Когда солнце наконец зашло, напарники, ожидавшие в подворотне полуразрушенного дома в двух кварталах от комендатуры, быстренько выцепили проходивший мимо патруль (всего два ганса! Наглость!*) и, завалив то, что от него осталось, мусором, всё так же неспешно (а куда торопиться? Вся ночь впереди!) направились к месту работы.
*На фотографиях патрули именно из двух человек.
На чердаке было темно и... темно. И наверняка должна была быть пыль. Много пыли. Очень много пыли — Гусев это знал. Он это чувствовал! Хотя и не мог разглядеть. Что не утешало...
Впереди раздалось озадаченное хмыканье Кощея, и Сергей, слегка приотставший из-за своих "пыльных" страданий, в два шага нагнал напарника:
— Что-то не так?
— Да всё так, — пробормотал князь больше для себя. Помолчал немного и решительно тряхнул головой: — Ладно. Подождёт.
Потом, придерживая Гусева за плечо, отвёл его немного в сторону, усадил на стоящий там большой ящик (с песком, как понял Сергей) и выдал кусок той дикой смеси, которую они все вместе готовили несколько дней назад. На ужин. И флягу — не из тех трёх, для которых зелье варили, поменьше. С чем-то вроде ягодного компота. Когда же Сергей со всем этим управился — ну, то есть съел "сухпай" и запил его парой глотков из фляги — спросил, доводилось ли майору осназа спать сидя. Гусев, не ожидая подвоха, честно признался, что доводилось, и услышал: "Тогда спи!.."
Народная мудрость говорит, что хуже всего ждать и догонять. Догонять — так, чтобы долго, всерьёз — Сергею не приходилось. Не его специализация. Удирать — это да, это частенько. И ждать тоже. Частенько. Так что научился. И к тому же понял одну хоть и простую, но очень важную вещь: любое ожидание однажды заканчивается. Вот и это тоже закончилось. Вместе со всеми прилагающимися к нему неудобствами вроде темноты, пыли, отсутствия умывальника и отхожего места. Последнее было особенно неприятно, и у Гусева даже мелькнула мысль "отметиться" перед самым выходом с чердака, чтобы не таскать лишнее. Но как мелькнула, так и исчезла, поскольку не пристало настоящему большевику идти на поводу-и-так-далее.
Однако напарник что-то такое почувствовал и посмотрел как-то так... виновато. Мол, упустил, из головы вылетело. Но быстро встряхнулся, взял Сергея за плечо и... Гусев чуть было не полетел с лестницы, неожиданно оказавшейся под ногами. Хорошо, Кощей удержал. Восстановив равновесие, майор обернулся и обнаружил позади, несколькими ступеньками выше, обшарпанную дверь, запертую на ржавый висячий замок.
Мысленно пожав плечами, Сергей поспешил за неторопливо спускающимся напарником, пристраиваясь на шаг позади и полшага левее. Со стороны — ни дать ни взять важный чин с сопровождающим. И с той же стороны оба виделись одетыми соответственно. Князь — в форму группенинтенданта, а Гусев, соответственно, — интендантуррата. Почему так, а не просто отвести глаза, как на улице, Кощей им с Командиром объяснял. И даже в подробностях. Но Сергей понял только, что напарнику так будет проще, потому что этот вид можно заранее подготовить. Этот и основной. В советской форме и с наградами.
Как бы то ни было, караульные при их приближении вытягивались, а редкие встречные, среди которых не попалось никого выше гауптмана, шустро убирались с дороги. И в кабинет, в котором проходило совещание, вошли, как планировали: Гусев, забежав вперёд, раскрыл дверь перед напарником, скользнул следом и плотно эту дверь прикрыл. Подождав, когда он опять займёт своё место, князь сделал два шага по направлению к сидящему во главе большого стола генералу и лязгнул, ни на кого не глядя:
— Альфред Функ?
— Да, это я, — удивлённо поднял голову ганс в непонятном мундире, занимавший место по правую руку от хозяина кабинета. — А в чём дело?
"Сейчас узнаешь!" — мысленно хмыкнул майор государственной безопасности Сергей Гусев, проходя мимо чуть посторонившегося Кощея и останавливаясь в трёх шагах от цели:
— Именем Союза Советских Социалистических Республик!..
Обратный путь был хоть и длиннее по времени — всё же не на "половичке", а на своих двоих — но не так и сильно. Просто из-за резко возросшей активности оккупантов ("С чего бы это?"), приходилось то и дело нырять в эту Кощееву Кромку... Или на Кромку?.. В общем, туда. И не потому что обычным способом, то есть как все, никак — и обойти можно было, и переждать, и, в крайнем случае, над собой пропустить... Однако — не хотелось. Ни самому Гусеву, ни, что важнее, князю. Так что уже следующим утром они вышли в расположение 38-й армии, где Сергей, предъявив особисту, к которому их привели, опознавательный знак, там же и рухнул — вымотался.
В себя Гусев пришёл, судя по ощущениям, в том же блиндаже. Какая-то добрая душа (ага: тощая, бледная и безволосая) уложила его на нары у стены, сунув под голову свёрнутую телогрейку и укрыв плащ-палаткой. А сама — Сергей огляделся — куда-то делась. Хозяина блиндажа — особиста — тоже не было. Явно ту самую душу караулит, пока ещё кому добра не сделала...
Хмыкнув, майор посмотрел на сидящего в углу связиста с наушниками на голове, и решил, что пора вставать. Потому что задание хоть и выполнено и командирам об этом давно известно, однако доложить всё равно нужно. Так что...
Как и ожидалось, напарник грелся на солнышке. При этом компанию ему составлял скучающий местный особист, которому его начальство, похоже, хорошенько накрутило хвост. Особист, завидев Гусева, столь явно обрадовался, что у Сергея просто не хватило нахальства пройти мимо. Да и, в конце концов, не самому же искать по расположению всякие нужные места?
Особист был совершенно в этом согласен с "капитаном" и даже уже привстал с постеленной на крышу блиндажа плащ-палатки, однако потом оглянулся на Кощея и увял. Так что пришлось Гусеву вместо провожатого довольствоваться подробным описанием, где и что находится. Однако и бросать коллегу в тяжёлой ситуации тоже было не дело, и потому Сергей, уже уходя, обернулся:
